Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 98 (всего у книги 329 страниц)
– Мастер, тут паззл, – сообщил Зак уже у входа в комнату. – Двадцать четвёртый. В верёвке был. Я её себе возьму?
– Зачем тебе верёвка? – строго спросила Дженни, придержав дверь.
– Это были вещи героя, который боролся против маньяка, – серьёзно сказал Закери, остановившись на пороге. – И даже если это была девчонка, даже если она тут погибла, я их сохраню, все. Если Перо будет не против.
– Я не против, – отозвался Арсений из кинотеатра. – Заходите, разберёмся побыстрее с этими записками. А то время к обеду.
К одиннадцати часам он полез в сумку за красной лентой. В одиннадцать пятнадцать лента пропиталась кровью. В одиннадцать восемнадцать они отыскали внутри раскладного дивана, среди прочего пыльного барахла, толстое одеяло. Когда связывающий шнурок оказался распущен, и толстый ватный валик развернулся, внутри оказалась ещё одна мятая записка. Арсений осторожно поднял её за уголок, чтобы не замазать кровью, встряхнул, разворачивая. Опирающаяся на спинку выпотрошенного дивана Дженни и сидящий на корточках у одеяла Зак с ожиданием смотрели на него.
– «Привет в последний раз, Перо. Я как раз успел всё спрятать. Он знает, но почему-то не стал меня наказывать. Прощальный подарок?.. Это одеяло – мой дом, спальный мешок, – Арсений начал читать слишком тихо и торопливо прокашлялся, чтобы слова не застревали в горле. – Кажется, он мне уже не пригодится. Некоторых он забирает вместе с вещами, наверное, это похоже на жалость, не разлучать умершего с любимой игрушкой. Останутся ли со мной булавы? Шляпа Сэм до сих пор лежит в гостиной, словно могильный камень. А тебе осталось только собрать паззл и добраться до моего тайника. Там есть стоящие вещи».
В полном молчании Арсений неловкими пальцами свернул листочек и спрятал в карман к остальным.
– Стиль и впрямь скорее женский. Мне кажется, это записки девушки.
– Она умерла, да? – буркнул насупленный Зак, успевший уже снова свернуть одеяло и усесться на него сверху.
– Знала, что умрёт, – тихонько поправила Дженни, механически проведя рукой по спинке дивана.
– Ну что, паззл я просто так не соберу, нужно время, – Арсений, не зная, куда деваться, похлопал себя по карманам. – Но как соберу… в общем, вы узнаете.
Девушка торопливо кивнула и, пряча взгляд, обошла диван, присев рядом с Закери.
– Если ты собрался взять все эти вещи, давай их тогда упакуем. А то раскидаешь опять по всей комнате.
– Да не раскидаю я…
Арсений пошарил в сумке и кинул Заку моток скотча.
– Положите мелочёвку внутрь, заверните одеяло, а валик поверх на два раза обмотайте. Не развалится и не потеряется. – Он перекинул сумку за спину. – Только перекись я тебе не отдам, мелкий. Джиму снесу, ему нужнее.
– Я не мелкий, – Закери принялся старательно обматывать одеяло скотчем.
Вечером, когда Арсений после рейда за масками с Тэн сидел у себя в комнате и рассказывал копающемуся в деталях Джеку о находках первого акта, в комнату тихонько постучалась Дженни. Заглянула, подозрительно шмыгая носом.
Оба «подрывника» разом подняли головы.
– Арсень… – девушка теребила край шали. – Ты уже рассказал, да?
– Рассказал, – подтвердил Джек, отставляя работу. – А что, эта девчонка из записок всё-таки умерла?
Дженни неопределённо дёрнула плечиком.
– Я просто подумала… Вдруг мы – как они… не выберемся, не спасёмся… Арсень же сказал, что Кукловод на самом деле страшный…
– Погоди, ты плакала, что ли? – крыс, заволновавшись, соскочил с кровати, неловко обнял её за плечи и попытался усадить. – Дженни, да ладно, может, не умерла она. Это же только записки, ну, там же не сказано… – он поверх её головы сердито уставился на зама. – А ты соображай тоже, чего мелешь, Перо! Маньяк, маньяк…
– Кто бы говорил, – Арсений мягко попросил Дженни присесть. Девушка с некоторым запозданием послушалась. Села на краешек, прижалась к нему, украдкой промокнув уголок глаза шалью.
– При чём тут вы… Это я всё, глупая… Просто вдруг… грустно стало и страшно. Ничего, пройдёт.
– Дуй за чаем, – негромко скомандовал Арсений мнущемуся с ноги на ногу Джеку.
– А чего я?
– А кто из нас заваривать нормально умеет?
– Ладно, понял…
Арсений смотрел вслед крысу, успокаивающе поглаживал шмыгающую Дженни по плечу, а сам думал. Не о том, что они вообще не выберутся, нет. А о том, что если не выбраться быстро, при власти Кукловода сделать это смогут далеко не все.
В библиотеке было тихо, до звона в ушах. Горели несколько свечей, расставленных на столе, потрескивания фитилей казались необычайно громкими. Тэн сидела на диване, читая книгу. На его появление она заложила страницу тонкой красной ленточкой.
– Так ты тоже была Пером, сестра, – Арсений, усмехнувшись, сел на диван напротив, среди подушек.
Взгляд Тэн остался непроницаем.
– Была.
– И выжила в аду, который нам и не снился. А теперь – верная ученица Кукловода, который искалечил столько жизней.
– Свобода – награда для сильных, – спокойно возразила Тэн. – Не мне вам объяснять, Перо.
– Свобода оплачивается кровью, – задумчиво проговорил Арсений, любуясь ей – выпрямленной, строгой, ощущая за этой фарфоровой оболочкой яростный порыв. – По сути, маньяк он и есть маньяк. Дал себе право судить, кто достоин свободы, а кто нет.
Японка молчала. А тёмный взгляд впервые жёг, как раскалённый пепел.
– У меня на родине на эту тему любили пофилософствовать литературные гении или считающие себя таковыми… «тварь ли я дрожащая или право имею», – Арсений откинулся на спинку дивана, отслеживая новые, чуть дрогнувшие линии. Один порыв, одна задетая струна – и вот уже – расстегнувшаяся пуговица на воротнике чёрной блузки, складочки ткани под ним, случайно выбившаяся из причёски тонкая прядка, пальцы, чуть сжавшие подол юбки на коленях… – В итоге приходили к выводу, что судить может только неведомый бог. Я не верю ни в каких богов, да и философию не люблю. Хотя, в определённых кругах… – он усмехнулся и слегка покачал головой, – заявить такое – всё равно, что публично облить себя ведром помоев… Да не это важно. Я знаю одно: никто не имеет право решать за другого, что есть его свобода. Никто вообще ни за кого не имеет права решать.
– Тогда по какому праву вы сейчас решили, что моя вера в уроки Кукловода – ошибочна? – мягко спросила Тэн. В этой мягкости ощущались спрятанные стальные когти, как в кошачьей лапе. Или нет, в тигриной.
Ты рассказала мне притчу… О тигре, который не смог жить в мире после клетки. О тигре, который вернулся помогать другим зверям… Тигр.
– Я такого не говорил, Перо. Более того, находясь в этом доме, я сам следую правилам предложенной игры. Но это не означает, что игра мне нравится. Вот и пытаюсь понять, отчего она так понравилась тебе… Что ты решила вернуться.
И я ничего от тебя, тигр, не добьюсь. Ты не скажешь, почему вернулась… Хотя, возможность стокгольмского синдрома никто не отменял.
Арсений заметил, что она снова оккупировала взглядом его руку – лежащую на скомканной проходильной сумке. Ну да, кисть кое-как обмотана, причём поверх старого растрёпанного бинта её же лентой, пальцы, возвращаясь в нормальный рабочий режим, успели уже слегка скрючиться. Так ладонь болела меньше, выпрямлять не очень хотелось.
– Возможно, ещё поймёте, – тёмный взгляд резким всплеском прошёлся по его лицу. – Он не назвал бы вас Пером просто так. А теперь, если не возражаете, всё же приступим к работе.
Она принялась вынимать из холщовой сумки и раскладывать на столе найденные ими пять масок духов.
Арсений со вздохом брякнул свою сумку на стол рядом с книгой Тэн. Из матерчатого нутра на стеклянную поверхность были выставлены: двенадцать тюбиков масляной краски, четыре кисти, плотно завинченная банка с растворителем (свой закончился, за новым пришлось сделать вылазку в подвал), бутылёк лака для покрытия, банка клея ПВА, два листа наждака – крупнозернистый и мелкий, банка тёмной туши (отдельная просьба Тэн) и старые газеты. На самом дне сумки рука наткнулась на найденную недавно штуковину.
– Не сердись, сестрица-Перо, – Арсений протянул женщине свою находку. – И прими в дар за твои ленты. Они меня не раз выручали.
Тэн осторожно взяла с его руки длинную шпильку. Арсений сам нашёл её утром в груде хлама в гостиной. Точнее, под грудой, в самом углу. Изготовлена из не пойми чего – священный нефрит, конечно, он подозревать в этой безделушке и не думал, – но смотрится красиво, да ещё и в восточном стиле – примерно с середины обвита лентой чешуйчатого дракона. Японка медленно провела тонким пальцем вдоль украшения.
– В этой вещи чувствуется душа. Я сохраню её на память о вас, Перо.
– Ну, я рад, что понравилось, – Арсений уже шуршал на полу, раскладывая газеты. Как объяснила Тэн, все маски надо было обновить, покрасить, заново покрыть лаком – за годы лежания в завалах пыльных вещей сувениры изрядно потрепались.
Но сначала он решил растопить камин – за стенами опять завывал ледяной ветер, и здесь, в библиотеке, которую от неба отделяла только протекающая крыша, гудение сквозняка было особенно громким и тоскливым.
– Надо знать, что именно делаешь, – мягко заговорила Тэн, когда нынешний Перо, ругаясь себе под нос, пытался совладать с не желающими разгораться дровами. – История вещи – как жизнь человека.
– Я узнаю об этих масках?
Клочки бумаги, наконец, не просто съежились и почернели от пламени, а сумели поджечь полешки. Огонь, затрещав, из синего стал ярко-оранжевым, потянулся к своду каминного жерла, охватывая сухую кору, и Арсений выдохнул с облегчением.
– Да, я расскажу, что знаю сама.
Арсений вернулся к ней и газетам. Тэн уже взяла первую маску – ту самую, жёлтую, с узором из свитой кольцами двуглавой змеи на голове. Пришлось срочно припоминать, какая там по кругу созидания идёт второй.
Белая вроде
Он потянулся за маской. Часть украшений на голове отколота, краска изрядно облупилась, во впадины сложных переплетений резьбы забилась пыль. Вздохнув, он потянулся за кисточкой.
– Придётся сначала вымести пыль, иначе краска не ляжет на неё. У меня же вторая маска, всё правильно?
Тэн кивнула.
– Та, что у меня, – тонкая рука, удерживая кисточку, бережно выметала пыль из зазоров, – маска духа Центра, Хоу-ту. Каждый из этих пяти духов, чьи маски мы собрали – помощник одного из владык У-ди, повелителей сторон света. Центром правит Хуан-ди, а воплощение его духа – сверкающий единорог, Целинь. Он повелитель всех духов центра и драконов…
– Хуан-ди – это же мифический Жёлтый император? – уточнил Арсений, вычищая пыль из-за уха белого духа.
– Да, о нём известно больше всего. Он – владыка всей земли, у него четыре лица, обращённые по сторонам света. Хоу-ту же был одновременно мужчиной и женщиной, владыкой земли Китая и правителем столицы мрака в мире по ту сторону. Он носил три титула, был создателем земли, но при этом всего лишь помощником Жёлтого государя… Я вас запутала?
– Нет, – искренне заверил Арсений. – У меня было много родственников, и я привык к длинным рассказам о них. Поверьте, запутанней только родословная какого-нибудь аристократического королевского рода.
Тэн качнула головой. Не то неодобрительно, не то просто к сведению приняла.
– Его символы – жёлтый цвет и чжишоушэ, двуглавая змея, – продолжила негромко. – Жёлтая земля порождает белый металл… Маска духа, что у вас на коленях, помощник белого государя Бай-ди, Жу-шоу. Воплощением Бай-ди являлся белый тигр, Бай-ху. Он правитель мира мёртвых и лютый враг всякой нечисти. Символ его духа-помощника полумышь-полузаяц. Присмотритесь, на маске есть стилизованное изображение.
Арсений осмотрел голову сердито насупленного духа. Ну да, что-то похожее на мышиные уши и впрямь было.
– Давайте, помогу развести краску, – он осторожно перехватил руку Тэн, потянувшуюся к маслу. – Вместо касторки я притащил растворитель. Запах не самый лучший, зато краска быстро высохнет, и лакировать можно будет уже через сутки. А вы… – он зубами снял присохший колпачок с тюбика жёлтой краски, на секунду ощутив в носоглотке приторно-горький запах масла, – продолжайте.
– Жу-шоу – дух осени, увядания и металла, – Тэн некоторое время внимательно рассматривала маску, лежащую на его стороне. – Его имя переводится как «сбор созревших плодов». Согласно мифу, он жил на горе Юшань, поддерживающей западную сторону мира, любовался заходом солнца и отражением закатных лучей, получив за это прозвище Хун-гуан, Алый блеск… – тонкая рука окунула кисть в разведённую краску. Густые белые мазки закрывали облупившиеся неровности. – Красивое название, не правда ли? Жу-шоу почитали как бога заката и, в то же время, именно он ведал наказаниями на небе… Люди создают духов по своему образу и подобию, придавая им собственные черты, среди них нет абсолютного добра или зла.
– Ну, насколько знаю, чётким бинарным мышлением страдала только выхолощенная христианская мысль, – хмыкнул Арсений, аккуратно отшкуривая наждаком покрытые сетью трещин слои краски. – Восточная мифология кажется куда интереснее. А вы знаете, это бы нарисовать – величественный бог в белых одеждах, развеваемых ветром, на вершине горы, свободный и одинокий, смотрит, как алое закатное солнце падает во тьму…
Тэн мимолётно улыбнулась.
– Садится на ветви дерева Жо, – поправила мягко. – Солнце ночует в его тёмно-зелёных листьях.
– Буду знать, – Арсений тоже улыбнулся. – Так что у нас дальше? Белый металл порождает…
– Чёрную воду. Следующая маска – дух Севера, существо с половиной лица и тела, Сюань-мин, помощник чёрного Государя Хей-ди. Он изображался стоящим на черепахе, обвитой чёрной змеёй, в чёрных одеждах, золотой кольчуге и нефритовом поясе, с распущенными волосами, спадающими на плечи. В руке дух Севера держал меч, а позади за ним тенью следовал оруженосец, несущий чёрное знамя. Сюань-мин был сыном злого духа воды, олицетворявшего мрак и сражавшегося со светом, но позже стал помощником владыки севера, великим воином и героем. Точно так, как происходит с людьми, совершившими ошибку, но потом поднявшимися на вершину…
Голос её стал мягче, в нём зазвучала смутная тоска. Да и тени, мерцающие в комнате от света камина и свечей, придавали её обычно непроницаемому лицу тёплую задумчивую мягкость, а взгляду – пугающую и манящую глубину тёмной воды. Но это именно что тени, под прикрытием которых она ощущает себя в безопасности. Загаси камин, включи электрический свет – и всё исчезнет, растворится, оставит наедине с непроницаемым тёмным взглядом.
Арсений прикинул, как это можно было бы нарисовать. Эту самую двойственность, которая была в её богах и оставалась в ней самой. Фотография – впервые он осознал это до ужаса чётко – здесь бы не справилась. Разве что художественная, в обработке – свести два образа этой удивительной женщины на одном изображении. Но это, говоря строго, уже не совсем фотография.
Выдумщики китайцы. Боги, закаты… Зато какое широкое поле для иллюстраций… А я бы нарисовал тебя, вернувшийся тигр. Я тебя нарисую. Тёмную богиню в чёрных одеждах.
Он отложил маску и вытащил альбом.
– Всего на минуту. Пришёл набросок, – пояснил невнятно, принимаясь черкать на альбомной странице – высокий тёмный силуэт, чёрные одежды и волосы развеваются на яростном ветру, в руке богини – тяжёлый меч… А лицо вот её, сидящей напротив, обманчиво-мягкие черты, за которыми сталь, и взгляд как тёмная зимняя вода.
Тэн кивнула. Она продолжала работать неспешно, бережно, и дух под её руками медленно оживал. Выглянув из-за листа, Арсений долго смотрел на эти руки.
Я не видел её ладоней за всё время
Ладони Пера
Она не показывает обратную сторону рук. Там же эти шрамы, бугры от плохо заживавших ран… Не ладони, а пересечённая местность с рвами-буераками. Как мои. Но эти же руки…
– А вода порождает дерево, – продолжил прерванную нить разговора, чтобы не думать о её руках.
– Зелёное дерево… Да, это дух дерева и востока, Гоу-ман, – с запозданием отозвалась Тэн. Кажется, она успела уйти в свои мысли, пропитаться тишиной, и теперь неохотно возвращалась в реальность. – Книги описывают его как существо с телом птицы и лицом человека, восседающее на двух драконах. Его символ – две одноглазые рыбы, сросшиеся хвостами, а повелитель – Дун-ван-гун, или Цан-ди, зелёный государь, владыка весны. Потому воплощением его духа служит зелёный дракон Цин-лун, приносящий процветание и удачу. К сожалению, об этих богах известно меньше всего. Люди умирают и уходят из нашей памяти, а боги умирают, когда люди забывают о них.
Она отложила отреставрированную маску жёлтого духа на отдельную чистую газету и взялась за половинчатого чёрного.
