Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 329 страниц)
Джим, со второго яруса кажущийся ещё ниже ростом, неспешно обернулся.
– Не так давно вороны систематизировали каталог. Правда, странно: не по авторам. А вот все первые тома составлены к первым, вторые – ко вторым… – тон его сделался задумчивым, в себя. – Мастер, у Киплинга не было томов?
– Наверно, нет.
Джим медленно кивнул.
– Тогда будем искать внизу…
Снаружи опять зарядил дождь. Стук капель по бронебойному стеклу убаюкивал. Арсений, допроходив очередное испытание, присел ненадолго на диван и задремал. Ему привиделось почему-то, что он укрывает спящего на ящиках Джека стащенным из гостиной пледом. Подпольщик бухтит и сквозь сон грозится засунуть его в ящик из-под старых деталей.
– Мастер, Киплинг.
Арсений проснулся. Вечерело, щели между досками потемнели. Дождь по-прежнему шёл.
– Сколько я…
– Почти весь день, – Джим вытащил следующий сухарь из сумки, задумчиво надкусил. – Ну вот, Киплинг. – Он кивнул на книгу. – Был во втором ряду.
Арсений медленно выпрямился. С него сполз старый плед.
– Это ты, что ли?
Джим пожал плечами.
– Спать без пледа – это как есть творожную запеканку без шоколадного соуса, – отозвался флегматично. – На сегодня всё, мастер?
– А… да, да, – Арсений запихал Конфуция и Киплинга в сумку. – Спасибо.
Хрустя сухарём, подпольщик ушёл.
Арсений пронёсся по всему дому в поисках Джека. Лидера не было ни там, ни во внутреннем дворе, потом оказалось, что он в ванной. Арсений, сам уже заразившись шифровальным нетерпением, ждал его в коридоре, протаптывая дорожку в ковре.
– Да застрял ты там, что ли?! – пробормотал себе под нос. Потом невольно подумал, что так долго можно делать в ванной. Потом представил. Вытащил Киплинга и стал читать, чтобы как-то унять воображение. Наконец, подпольщик показался из-за двери, с сумкой инструментария, весь мокрый и нисколько не мытый.
– Опять трубу прорвало, чтоб её… – выругался, подолом рубахи вытер мокрые волосы. – Думал, просто гайка ослабла, полез подтянуть, а она как дала… Ну вот, – он развёл руки в стороны, демонстрируя своё печальное состояние. – Еле-еле, в общем. Что там у тебя?
– Киплинг, – кисло пояснил Арсений, демонстрируя книжку.
– О, отлично! – Джек выхватил томик сказок из его пальцев. – Ну что, щас переоденусь, и вперёд!
Расположились в пустующей гостиной: с недавнего времени Джим принимал пациентов только по утрам, в остальное время его где-то не было. Док даже свою химлабораторию забросил – стояла, собирала пыль на колбы, пробирки и банки.
– Момент истины, – Джек, плюхнувшись на диван, раскрыл книгу. Арсений занялся камином – опять потух, а пока он не топился, в гостиной было совсем уж промозгло.
– В прошлой про что было?
– А, про верёвку, – невнимательно отозвался подпольщик, принимаясь строчить на листе бумаги. – Надо… найти верёвку. Может, крыша?
– Или окно.
– Угу… Что тут… ага, так… «изыюквлхкш жщ»... Опять шифр Цезаря, интересно, сдвиг того же размера или нет… Щас. Дай пять минут.
– О’кей, – Арсений запихал клочок газеты между поленьями и поджёг его. Пламя стремительно пробежало по бумаге, захрустев ей, и почти тут же потухло. – Давление низкое, что ли… а, ну да, ливень…
Он ещё раз чиркнул спичкой. Газета задымила. Но на этот раз один язычок уцелел: вскарабкался по коре полена, синевато затрещал в сухом разломе, выбрасывая вверх слабо-жёлтые искорки.
Влюбиться – это как схватить затяжной насморк, – Арсений грустно хмыкнул и осторожно подсунул новый газетный лист под огонёк. – Если уж схватил, тянуться это будет неделями, без особой смены симптоматики. А в итоге выбора-то два: заработать хронический насморк или всё-таки избавиться от соплей.
– Вот чёрт…
Он резко обернулся. Джек сидел, низко склонившись над столом и запустив пальцы в волосы. Длилось это секунды две, после чего подпольщик вскочил, схватил со стола книгу и швырнул в стену.
– Чёртов маньяк!..
Из всхрипевшего динамика – смех.
– А на что ты рассчитывал, Джек? – в голосе Кукловода отчётливо слышалась злая ирония. – Чтобы кто-то сумел составить план побега у меня под носом, а тем более убежать по нему из этого дома… Ты просто обманывал себя всё это время и зря гонял Перо.
Арсений сграбастал со стола лист с расшифровкой.
Взглядом успел захватить предыдущую запись «для начала нужно найти длинную прочную веревку», затем прочитал новую – «а затем… повеситься на ней», и самую нижнюю – «с сарказмом, К…». Он едва успел отбросить лист и схватить Джека – тот попытался швырнуть в камеру схваченной с пола вазой.
– Он… только… этого и ждёт! – выпалил, едва удерживая вырывающегося подпольщика. – Опять на цепь хочешь?!
– Судя по всему, хочет, – констатировал Кукловод издевательским тоном.
– Я тебя… Пусти! Кукловод, мразь, я до тебя доберусь!!!
В дверь просунулось несколько любопытных последовательниц. Джек перестал брыкаться.
– Перо, лист, – сказал хрипло.
Арсений, кое-как сообразив, о чём речь, выпустил его. Подобравшаяся ближе «ворониха» собиралась сцапать валяющийся на полу исписанный лист, Арсений успел вытащить запись прямо из-под её пальцев, скомкал и швырнул в огонь.
– Таинственные записки не для достояния обывательской массы, дамочка, – ухмыльнулся как можно наглее, подхватывая со стола том Киплинга. Джек стремительно вышел из гостиной и дверью не стал хлопать разве что по привычке.
– Хам, – надулась блондинка, с ненавистью косясь на Арсения.
– Не хам, а патриот Подполья, – поправил он насмешливо, тоже ретируясь в коридор. Но подпольщика там, разумеется, уже не было.
Вечером Дженни вздумалось немного повспоминать прошлое, и она попросила походить с ней по дому. В библиотеке тактика сработала (правда, после нескольких приступов головной боли): она вспомнила себя девочкой, двух братьев, с которыми дружила (фотография, – промелькнуло в голове Арсения), и отца этих братьев, с которым все трое ходили в эту библиотеку. Уильям Фолл – так его звали – читал детям сказки (как раз вот эти, собранные) и показывал, как правильно чинить старые рвущиеся книжки. Они переклеивали книги какой-то странной тонкой брошюрой, про которую хозяин дома сказал – «она заинтересует разве что террористов или очередных борцов за свободу».
– Он так и сказал: «борцов за свободу»… – воодушевлённо подытожила Дженни, остановившись посреди библиотеки и оглядывая книги. Арсений её слушал вполуха: его мысли занимал дневник.
Сказать Джиму
Пацан из дневника – друг Дженни! Это про их семью… Но с какой стати Кукловоду подбрасывать…
– Слушай, мне кажется, это как раз то, что может пригодиться Джеку! – перебила его мысль девушка. – Там была часть какой-то схемы. Мы рвали ее на кусочки и использовали для того, чтобы подклеивать книгу. А после того, как мы починили Андерсена, занялись другими сказками. А мистер Фолл читал нам из каждой книги по сказке…
Потом Дженни осенило гениальной идеей собрать эту схему, чтобы отдать Джеку уже в склеенном виде.
– А ты знаешь, что там может быть? – поинтересовался Арсений, открывая первый том.
– А это уже решать Джеку, – девушка решительно притянула к себе его сумку. – У тебя же есть ножницы? И клей. Надо будет потом склеить их обратно.
До ночи они отдирали части старой схемы и заново переклеивали пострадавшие книги. Куски схемы наклеили на лист. Некоторые линии почти стёрлись. Арсению всё казалось, что схема похожа на модели электрических цепей из учебника физики, но он не был уверен.
– Всё-таки, нельзя так обращаться с книжками, – Дженни, вздохнув, сложила стопкой потерпевшие томики сказок, поскребла ногтем пятно на обложке верхней.
Арсений откинулся на спинку дивана. От библиотеки его уже тошнило, но какие ж мягкие тут диваны!
– Ну… Будем надеяться, что с них ничего больше вытряхнуть нельзя.
– Ты передашь ему схему?
– Схему? – спохватился подпольщик. – А, да… конечно. Завтра и передам. И надо будет ещё сказки показать Джиму. Джек всё говорил, в них какие-то пометы…
– Покажи, почему нет. А книги я расставлю. Пусть будут на месте, – Дженни подняла от стола собранные книжки.
Арсений отстранённо наблюдал, как она расставляет их на полке. Расставила, подровняла по корешкам. Улыбнулась чему-то своему.
– Спасибо ещё раз, что сегодня ходил со мной.
Подпольщик только отмахнулся.
– Не засиживайся только допоздна, ладно? – попросила Дженни. – Тебе надо хоть иногда отдыхать.
– Да когда я…
Но она уже вышла. Арсений улёгся на диван, подбил под голову подушку.
А сколько-то дней назад на этом диване отбывал наказание Джек. Сидел, читал книжки, бесился на Кукловода.
А если эта схема тоже тупик? У него же нервный срыв будет. Поневоле…
Поневоле захочешь, чтобы лидеру удался план, сообщённый ему в записке.
Каким бы безумным он ни был.
Сейчас в Подполье полным ходом шла подготовка…
Арсений зевнул. Надо было идти к себе, приниматься за рисование. Слушать нетерпеливые советы Кукловода (но это не каждый вечер; наверное, особнячное божество обращало на него внимание тоже по какому-то графику), сминать неудавшиеся эскизы. Удавшихся не было, ни одного. При этом желание запечатлеть маньяка отчего-то не унималось, напротив, грызло всё сильнее с каждым отброшенным листом, с каждой запортаченной линией.
Я просто полежу тут ещё немного и пойду рисовать.
– Ещё немного, Кукловод, – тихо сказал он мигающей камере, кладя подушку на лицо. – Ещё немного…
Может, галлюцинации, но в последние дни казалось, что маньяк наблюдает за ним с нетерпением, как будто ждёт чего-то. Ну не свой же косячно выполненный горе-художником портрет?
========== 20 ноября ==========
Собранная фотография – раз. Неплохое достижение в свете того, что до этого достижений как таковых практически не было.
Коллекция бабочек – два. Позаимствовал у Дженни, когда нашёл упоминание о них в дневнике мальчика.
Страницы дневника, кстати, – три. И тут особенное спасибо Арсеню. Вряд ли брат одобрил бы подобное разбазаривание материала, как бы бесполезен он ни казался. Пока что эти страницы, Джим чувствовал, были вернейшим путём, путеводным канатом к разгадке тайны Кукловода.
Пока что тёмной лошадкой оставалась марионетка крестьянки, четыре. Ключ ли это, или очередная шутка хозяина дома? Джим не знал.
Не так много информации, но лучше, чем ничего.
Фракция словно воспрянула духом. Появилось больше энтузиазма при выполнении его заданий, Алиса стала куда меньше подстрекать последователей к необдуманным действиям. Энди, правда, вёл себя как обычно, но от него ждать душевного подъёма было глупо, разве что по поводу очередного математического шедевра, откопанного в библиотечных недрах. Сейчас почти все были брошены на поиск марионеток вроде той крестьянки. Информацией из дневника Джим не делился.
Это личное.
С появлением новых сведений появилась необходимость подтягивать осведомлённость в плане психологии. Ещё когда Джим только оказался в особняке, он прочёл пару книг на эту тему, а после всё его время стало занимать врачевание и руководство фракцией. В свете последних событий пришлось ввести расписание врачебного приёма и лучше систематизировать деятельность фракции. Каждый второй день – неприёмный. Каждый третий день – плановое собрание фракции, а ведь есть ещё и внеплановые. Получившиеся окна – себе, на книги, на лабораторию, на изучение тумана в прихожей и разговоры с Дженни.
За окном, в кои-то веки, не шёл дождь, но из щелей между досками тянуло промозглой сыростью и холодом, будто сквозь чёрные трещины вместе с влажным воздухом просачивалось всё то, чем славится осенняя Англия: промозглый туман, тоскливая серость неба и хлюпанье размоченной дождями грязи на обочинах. Сейчас бы в гостиную, к уютно потрескивающему огнём камину, но Джим по опыту знал: стоит расположиться там, как он срочно кому-нибудь понадобится. Как будто у обитателей особняка в сознании укоренился стереотип: «Джим в гостиной – Джим работает». Док сталкивался с подобным на работе, поэтому знал: хочешь покоя – не вылазь из конуры. В ней тоже беспокоят, но редко и неохотно.
Сейчас он расположился на кровати. Привычный жилет висит на спинке стула, на рубашке расстёгнуты две верхних пуговицы, вместо брюк – спальные штаны. Не особенно гигиенично, зато удобно. А было бы тепло – и рубашку снял бы. На тумбочке у кровати две стопки книг: поменьше – по психоанализу, побольше – медицина и химия. На полу – кипа недавно найденных Энди газет десятилетней давности, их стоило просмотреть на предмет упоминания происшествий в особняках, похожих на этот. Алиса чуть ли не облизывалась на это задание, но Джиму хотелось заняться им самому.
По площади одеяла – листы с выписками. Очень уж Файрвуду понравилась стена с рисунками у Арсеня, захотелось перенять идею: закончит на сегодня и приколет. Всё равно пространство пустует, пусть хоть какая-то польза будет. А самую конфиденциальную информацию – в подаренный Марго блокнот.
На первом листе блокнота: «Кукловод № 1 – аристократичный, присутствует усталость и толика отстранённости. Ироничен и не чужд юмора. Если Джека держал в плену второй, то записку подбросил этот, первый. Тип сильной личности, неравнодушной, но и не склонной к излишней эмоциональности».
«Кукловод № 2 – язвительный, сухой и жестокий в обращении. Наслаждается властью, любит наказания и бессмысленные задания. Маньяк. Джек, думаю, только его и видит. Тип глубоко неуверенной в себе личности, нуждающейся в постоянном самоутверждении за счёт других» – это на втором листе. Писать обе «стороны» на одном Джим не стал, мало ли сколько ещё придётся дописывать. «№ 1 явно первичен, он послужил некоторым… фундаментом для второго. Но что должно было случиться? Если предположить, что… – ручка бегала по бумаге, почти не отрываясь, почерк, и так не могущий похвастаться разборчивостью, стал почти нечитаем, – что №2 – вроде опухоли? Не знаю, доброкачественной или злокачественной, но он нарос на №1 в результате некоторого стресса… – Подумал. Зачеркнул последнее слово. Написал новый вариант, – эмоционального потрясения, и сейчас по «организму» №1 постепенно распространяются метастазы…»
Резкий звук, раздавшийся от двери, заставил увлёкшегося Джима вздрогнуть. Он замер, крепче сжал ручку и на всякий случай приготовился прятать записи.
Дверь резко распахнулась, и, не успел док понять, кто за ней стоит, отлетела от стены и снова захлопнулась. Снова начала открываться, но уже медленно. В проёме появилась задница Арсеня. Подпольщик, прокладывая дорогу большой ягодичной, шествовал на манер ледокола: медленно и таранно. Мог бы и не распахивать, сразу так пройти.
Может, он так здоровается?
– Не помешаю? – осведомилась спина.
Джим задумался. С одной стороны, у него наконец пошла мысль. С другой – от Арсеня скрывать нечего.
– Не помешаешь, – решил он, – ты с подарком?
– Без обид, бантика… – подпольщик вывалил поклажу на кровать. Прямо на исчирканные листки, – не нашёл. Принимай так.
– Ты очень кстати зашёл. – Листки всё равно были по фракционной работе. По-настоящему важное док сейчас записывал в блокнот. – Посмотри.
Плюхнувшемуся вслед за книгами на кровать Арсеню были всучены плоды размышлений Джима в виде исписанного-исчирканного блокнотного разворота.
– Это в тему нашего разговора, значит, – подпольщик пробежался глазами по записям. – Личность один и личность два… А вот я тебе сейчас что покажу.
Под внимательным взглядом Джима Арсень полез в сумку, извлёк свой зарисовочный альбом и раскрыл примерно на середине. Лист, разделённый на две части, два рисунка, вроде одного и того же человека, а вроде, если приглядеться…
– Я всё пытался понять, как выглядит наш дорогой маньяк. По словам, поступкам, интонациям. И пришёл к той же логической неувязке, – он постучал пальцем по рисункам. – Интуиция, а, док?
Джим протянул руку, и Арсень вложил в неё рисунок.
– Да, похоже, – он с улыбкой покачал головой. – Даже по характерам выражения. Мне кажется, или на первом даже линии по-другому… нет, не кажется? – Джим перехватил взгляд Арсеня, уловил кивок и снова улыбнулся. – Да… а что думаешь насчёт, – перехватил блокнот и подчеркнул «фундаментом» и «опухоли». Подчеркнул и выжидающе уставился на крутящего в пальцах карандаш подпольщика.
Арсень захлопнул альбом.
– Ну так… – он указал на Джима остриём карандаша, – не родился же он… с этим довеском. Понятно, что неродной. Только вот, знаешь… – он задумался, выронил карандаш из пальцев. Поморщился. – Довесок вполне себе уже на отдельную личность тянет. Им там вдвоём, наверное, куда хуже, чем если с кем-то вдвоём в ванне пытаться лежать. Тесно ж, и придавить можно… ненароком.
