Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 269 (всего у книги 329 страниц)
– А?.. Я… уснул. Уже всё?.. Закопали, да? – Хрипло и обречённо, на ответ вроде как не надеясь. Арсений разговаривал сам с собой. – Джек поди тащил… Он же… с ума сойдёт. Я не сойду. Нет. Надо держаться. Попросить Исами пробить связь с Сидом. Поговорить. Надо встать… Давай, старая кляча. Знаю, что больно. Пока живёшь, всегда больно. Поднимайся. Раз, два…
– С ним что? – испуганное младшего, сбоку. – Джим, он чего, свихнулся?
– Три.
Арсений рывком поднимается с матраса, младший чертыхается, вскакивает следом, хватает его за плечи. Встряхивает.
– Перо! – рявкает громко, на всю комнату. – Хренов ты лунатик, быстро в себя пришёл!
В темноте вспыхивает фонарик. После краткого мига, когда видно вообще нихрена не было, открывается картина – Арсений с полусумасшедшим покрасневшим взглядом, вцепленный в него злющий и обеспокоенный Джек – оба лохматые.
Джим потирает лоб – ему нехило прилетело арсеньевским локтем, когда тот вставал, второй рукой шарит в поисках сумки.
Было где-то успокоительное?
Нашарив, тоже поднимается и отстраняет всё ещё протряхивающего Арсения Джека.
– Так… отойди… – Оказавшись между ними, встаёт лицом к Арсению. Кладёт руку ему на плечо. Беспокойство, и без того не утихающее с момента просыпания, разгорается с новой силой, стоит завидеть его взгляд вблизи. Действительно полусумасшедший.
Сжать пальцы на плече Пера.
– Арсений, – по возможности твёрдо (а сердце колотится), – ты не спишь. Меня узнаёшь?
– Ты – галлюцинация, – отвечают ему дрожащим голосом. – Час… или два часа назад… Ты умер. Тебя разорвало взрывом. У меня руки… в твоей крови. Тебя нет. Это Тень издевается.
– Он и впрямь не спит, – тихое из угла. Оказалось, Фолл. Он же держал фонарик. – Просто реальность и сон поменялись местами. Облить холодной водой не поможет?
– Без понятия… – Джим выпускает ремень сумки. Перехватывает ладонь Пера, показывает её тому, – Видишь? Бинты чистые. Я тебе сам их менял, крови нет.
Вот попробуй доказать, что ты – это ты.
Джим демонстрирует трясущемуся Арсению вторую его ладонь. Ощущение беспомощности захлёстывает, а ещё – нутро просто сжимает болью. Если бедолага и правда увидел его, Джимову, смерть, то… лучше и не думать, в каком он сейчас состоянии.
И сейчас бы не водой его обливать (что это ему докажет?), а заставить поверить, что сон был сном.
Рядом уже зашуршала испуганно Дженни, послала Зака за водой. Тот шустро полез в люк, стукнув крышкой.
– Он… с ума сошёл? – тихонько спросила девушка, слезая с кровати.
– Да откуда я-то знаю?! – почти что заорал Джек. Судя по голосу, он был на грани паники и не переставая тряс Перо.
– Арсень, – Дженни встала с боку, погладила его по щеке, – никто не умер, мы все здесь. Это не галлюцинация, тебе не кажется, всё хорошо…
Джек упрямо мотнул головой.
– Да не помогает это!
– А ты трясти перестань! – неожиданно жёстко оборвала младшего Джен. – Видишь, не работает!
– Вот! – Зак ткнул ей в руки чашку с водой.
Она взяла, принялась брызгать на безвольного Арсения.
– Джим… – снова младший, тихо и с каким-то совсем уж несвойственным ему отчаянным сарказмом. – Давай… свою сказку про спящую красавицу. Если и это не сработает, я пойду и убьюсь об стенку, потому что добровольно дать согласие на то, чтобы мой брат… Короче, давай, а я отвернусь, чтоб не блевануть.
– А вы о… – Дженни перестала брызгаться водой. Нахмурилась. – Думаете, может сработать? Тогда нам лучше…
– Выйдем, – Джон поймал вертящего головой Зака за плечо. Кажется, бедолага подросток вообще перестал понимать, что происходит. – Дженни, одной выходить опасно. Если не против, я провожу вас до спальни, к Нортону.
Джим уже тихо радовался не столько тому, что младшему пришла такая «оригинальная идея», сколько тому, что их оставят наедине.
Зак ещё злобно сказал, что за руку его вести не надо – не заблудится, и вынесся первым.
Едва дверь закрылась за косящимся на них странно Джоном, Джим тихо выдохнул.
Снова обернулся к Арсению.
Вгляделся.
Глаза не бегают, он спокойно смотрит на стену. Нет, не спит. И не галлюцинирует, хотя и верит в обратное. Повинуясь какому-то странному порыву, Файрвуд приложил руку бедолаги, которую до сих пор держал в своих, пальцами к губам.
– Я не знаю, что сделать, чтобы ты мне поверил, – с бессильным отчаянием. – Поцеловать тебя и Тень может. Я… не знаю. Чай, овсянка, кефир… Могу рассказать, как зашивал Джека после взрыва… могу на Фрейда проматериться…
Слова, глупые, пустые, гулко стукались о пол, а ощущение бессилия только нарастало. Ну вот что за мистическая ересь? Не силён в ней Джим, не знает, как сон и не-сон отличать.
Щеки касаются сухие шершавые пальцы. Теперь Перо смотрит на него. По взгляду видно, как ему больно, болью этой перехлёстывает через край.
– Если я поверю, что ты не глюк, а твоя смерть – просто игрушечки Тени, я ему могу проиграть. Звиняй, док… или галлюцинация дока. Мне ещё воскрешать Кукловода и бодаться с проклятием, вне зависимости от того, умер ты или нет. Короче, пиздатая героическая миссия, все дела. А это значит, лучше мне пока не верить ни в одну реальность.
Полшага вперёд – упереться лбом в твёрдое дрожащее плечо. От Арсения пахнет потом и почему-то лекарствами. От бинтов, наверное.
В горле – горький и горячий ком. Да, всё правильно решил Перо. Логично, хорошо, только совсем не хочется быть для него полумёртвым.
И вот это – «воскрешать Кукловода». Вот это – что? С этим – как быть?
– Ладно, Тень, глюк, что угодно, если так будет лучше, – слова еле продираются через горький ком, – но про Кукловода рассказывай прямо сейчас. Что ещё за воскрешать? Когда решил? Когда мне рассказать думал?
– Сегодня.
Перо плюхается на кровать. Теперь на нём лежат полосы серого света из окна: утро потихоньку просачивается в дом.
– У проклятия есть два полюса. Один – Алиса и Мэтт, точней, Зеркала. А второй – Кукловод. Пока проклятие на стороне той сладкой парочки, мы можем хоть из кожи вон вылезти, но ничего не получится. Единственный выход – переманить проклятие на свою сторону и так уничтожить Трикстера. Для этого надо вернуть из небытия Кукловода. Мы с Исами поняли это вчера утром.
Он помолчал и похлопал рядом с собой ладонью.
– Глюк ты или нет, но садись рядом. Я уже пережил твою смерть. Думал – прямо там и останусь, не поднимусь больше, а нет, ты смотри: разговариваю даже. Если это не морок Сида, конечно.
– Я твою смерть вообще два раза пережил, и живой, – огрызаться получается как-то вяло. Плюхнуться рядом. Вцепиться пальцами в волосы по обе стороны головы.
Опять Кукловод.
Кукловод – это всегда угроза для Арсения. Особенно после того, что он вытворил с портретом.
Кукловод – это ещё один маньяк, причём не голосом в динамиках, не глазом камеры – а тут, в пределах досягаемости.
Хотя после Мэтта-Трикстера и не страшно как-то уже.
Мозг лихорадочно пульсирует электрическими импульсами.
– Как возвращать будете? – Тихо. – Это опасно? От меня что-то нужно?
– Вряд ли. И вообще ни от кого ничего не нужно. Буду говорить с Фоллом.
Они несколько минут сидят в молчании. Арсений просто не говорит ни слова, а Джим старается как-то выплыть из того, что на него свалилось. Во-первых, теперь он для любимого человека не более чем галлюцинация. Во-вторых – новость про Кукловода. В-третьих, Арсению сейчас хреново до невозможности, а помочь – никак, потому что смотри во-первых.
За дверью – топот. Лёгкий – отметить машинально – женский. Не бег, но торопливый. Эхом ему вторит менее торопливый, робкий. Значит, за врачом. Скорее всего. Это – вставать, брать сумку. Что-то делать. Отвлечься. Хорошо.
Дверь скрипит.
– Джим, привет, – нерешительный голос Лайзы, – я… нужна твоя консультация. Как врача.
Джим подымает голову – пальцы ещё в волосах. Рыжая уже зашла, и за её спиной переминается с ноги на ногу исхудавшая Кэт.
Снова молчание. Рыжая смотрит прямо, с каким-то несчастным вызовом. Её подруга отводит глаза. Ей определённо не по себе – края шали стягивает, будто старается отгородиться.
С замедлением Джим кивает.
– Ей плохо?
Тут же оживает беспокойный взгляд карих глаз Сазерленд. Она суетливо усаживает Кэт рядом с ними, сама присаживается рядом, на пол. Она тоже похудела. Все они похудели, не будет тут проблем. Особенно у беременной.
– Судороги, – голос извиняющийся, – по ночам. Она мне не сразу сказала.
– Да? – Взять в руку прохладные хрупкие пальчики Кэт. Всмотреться. – Посветить мне можешь?
Ещё до того, как выхолощенный свет фонарика рыжей осветил слоящиеся ногти беременной, Джим уже понял – рукой задел волосы. Ломкие и сухие.
Из-за яркого пятна света уже плохо видно ни лиц пришедших, ни молчащего Арсения.
– Плохо. – Негромко. – Как она питается? Какие вообще продукты у вас остались?
– Овощи, немного консервов… – Лайза задумывается. – Было немного растительного масла. В основном варим супы. Чай, без сахара, правда.
– Кальция не хватает.
Вытащить на ощупь из сумки блокнот и карандаш.
Лайза, насколько заметно, следит за его руками с жадным вниманием.
– Во внутреннем дворе поищите крапиву, в ней кальция много, – Джим попутно записывает рекомендации на лист, – Дженни из неё суп готовила, но что-то могло остаться. И пусть больше бывает на солнце. С питанием… спросите у Дженни, если изюм остался, пусть даст. Кэт, будешь есть хотя бы по шесть изюминок в день. Иначе ребёнок вытянет нужный ему кальций из твоих костей. Если сардины в масле есть – тоже поможет.
Карандаш сухо царапает плотные листы.
И поискать на кухне мак
Если есть хорошо
Им не наешься не должны были стащить
Лист с трудом вырывается из прошитого блокнота. Джим передаёт его рыжей.
– Держи. – Пауза на размышление, – про солнце не забудь. И двигаться ей нужно побольше, это тоже помогает.
– Да… спасибо. – Она поднялась с листочком. – А это всё точно поможет?
– Это точно сделает лучше. – Покачать головой. – Сама понимаешь, продуктов мало, таблеток кальция у меня нет. Витамина D тоже, ни в какой форме. Ей бы сейчас сухого молока, стакан можно было бы на месяц растянуть… или мак. В маке очень высокая концентрация.
– Я поищу, – Лайза кивнула. – Кэт, идём.
Девушка качнула головой.
– Ты иди, я догоню.
Рыжая пожала плечами и вышла.
На лестнице смолкли её шаги. Тогда Кэт обернулась к Перу. В темноте она казалась приведением.
– Арсень… я не знала, у кого ещё спросить, чтоб не послали с такой глупостью, а по особняку одна ходить боюсь. Ты не поищешь мне какую-нибудь игрушку? Ночами страшно.
– Игрушку? Поищем. – Арсень пошарил на полу, нашёл свою сумку. Подтянул за ремень. – Джим, не помнишь, где синий кот валялся? Которого Джек трепал.
– Так это Джека спросить и надо…
Джим тоже поднялся, тяня за собой ремень своей, медицинской. Нельзя по особняку в одиночку ходить. И в комнатах по одному оставаться тоже нельзя.
В спальне под надрывный кашель Райана пришлось быстро разбираться, кто куда идёт.
Обратно в комнату отправили Джека и Исами. Судя по обеспокоенному виду крыса, он не очень-то поверил в джимово «всё хорошо».
– Перо, есть дело, – шепнул на выходе. – Возвращайся.
Арсений кивнул ему и уставился на Джима. Тот уже водрузил на стол свою сумку и выкладывал из неё необходимые лекарства и перевязочный материал под внимательным взглядом Зака.
– Нужна кипячёная вода, – обратился к нему док, – сделаешь?
Мальчишка кивнул и убежал, Арсений в дверях едва успел посторониться. К нему самому жалась Кэт.
– Джим, мы пойдём игрушку поищем, если не нужны.
Док кивнул, не обернувшись. Арсений поправил на плече сумку и махнул девушке, чтобы шла за ним.
План с котом Джека отпадал – крыс сам мог не помнить, где это плюшевое недоразумение находится, а из детской игрушки было брать нельзя. Потому оставалась только комната Эрики. Кэт в заваленной хламом комнатёнке поёжилась и дальше порога не пошла. Перо сунул ей свой фонарик и уверенно прошёл внутрь. Тень скользнул за ним.
– Ну, – начиная скидывать на покрывало негнущимися пальцами всё, что более-менее подходило под категорию «игрушка», – куклы, тряпичные куклы, медведи целые, медведь с оторванным ухом, рыба какая-то… Ёжик, как в кинотеатре. А, это и есть ёжик из кинотеатра. Позавчера кто-то жаловался, что он оттуда пропал, испытание из-за этого было завалено, интересно, кто спёр… Короче, – выпрямившись, – выбирай что угодно, кроме ёжика из кинотеатра, я его обратно отнесу. А то ещё сдохнет кто-нибудь из-за недостачи испытательного предмета.
Кэт неуверенно подошла к кровати, оглядела игрушки.
– Не люблю кукол, – произнесла тихо, освещая фонариком горку на кровати.
– И марионеток? Во, слона возьми, – Перо ткнул в её сторону поднятой с пола игрушкой, слегка повертел в свете фонарика. – У него, правда, слегка так дырка на боку и ухо отрывается, зато морда добрая. И на ней прям написано «смерть скотине Мэтту». Так что давай зашьём в него гирю, а если макака подойдёт близко, засветишь ему слоном в лоб.
Кэт слегка улыбнулась, беря слона. Арсений тоже дёрнул уголками губ в ответ, плюхнулся на кровать, подтягивая к себе коробку с мелкими игрушками.
Напротив ошивался Тень.
У тебя почти получилось.
Перо поднял голову, обращаясь мысленно к своему «ангелу-хранителю».
В видении несколько логических несостыковок. Например, куда делась кровь из носа. Хлестала как бешеная, а когда я поднялся, что, испарилась от трагичности момента?
Почему не было запаха гари, хотя горели шторы. И температуры не ощущалось. А то, что было с Джимом – это лоскутное одеяло из моей памяти. Труп Ричарда и Джек, умирающий у двери в прихожей.
Ты облажался.
Тень молча ухмыльнулся в ответ. Теперь он был даже не Тень, а просто серый полупрозрачный человек. Как призрак, которого засыпало сажей. Сквозь серое иногда проступали багровые прожилки.
Я тебя всё равно сделал, ушлёпок. Но попытка была хорошая. На час я даже поверил в смерть Джима.
А ты знаешь, что в приличном обществе таких шуточек не прощают?
– Я всех мягких возьму, – послышался голос Кэт. Девушка присела рядом, и пришлось отвлечься от односторонних пространных монологов со своими галлюцинациями. – Починю… жалко их, а у меня всё равно нет занятия. Эрика всегда игрушки чинила, собирала по дому, отряхивала от пыли и зашивала. Мы над ней смеялись. Казалось, такой глупостью занимается в доме маньяка.
– Ну всех так всех, завернём потом в покрывало, – Перо, не обращая внимания на минутку ностальгии экономия душевных сил принялся выбирать из коробки мягкие игрушки и скидывать в горку на кровати. Если Эрика и впрямь их чинила порваны на удивление многие. Как будто уже после кто рвал их. – А чего Лайзу не попросила достать тебе игрушку? Она б тебе только так помогла.
Кэт отчего-то замялась. Повертела в руках слона, погладила пальцем посеревший от пыли мягкий бивень.
– Она… и так много делает. Не хочу, чтоб волновалась из-за всякой ерунды. Решит ещё, что у меня паранойя.
– А, вот оно чего, – закруглил Арсений. Он и вопрос-то задал из необходимости как-то успокоить девушку поддержанием «светской беседы».
– Я… – выпалила Кэт. Поджала губы на секунду. – Ты же с ней хорошо общался раньше, знаешь… Она считает, что мы пара, ведёт себя так. А мне… ну я пробовала с девушками, но это так, развлечься, не больше… Я хочу, если выйдем, нормальную семью создать, ребёнок, опять же… Вот и не знаю, как ей сказать. Боюсь, что по ней это сильно ударит.
– Так, сразу: я в ваших отношениях разбираться не буду, сами выясняйте.
– Да… понятно.
Видимо, Кэт надеялась на какую-то помощь, потому что отвернулась.
– Мягкие закончились. – Арсений со вздохом оторвал задницу от кровати и принялся собирать края покрывала, в котором было теперь штук двадцать разных игрушек. Ёжика предусмотрительно спрятал в свою сумку. – Иголки-нитки сама найдёшь? Просто попроси у Дженни, у неё запас большой. Даст пару катушек.
Кэт осторожно поднялась с кровати.
Арсений закинул узелок с игрушками себе на плечо.
– Ну чего, идём? Провожу до подвала.
Кэт кивнула, по-прежнему прижимая к себе слона. Она первой выскользнула из комнаты. Арсений, выйдя следом, забрал у неё свой фонарик.
Хотя ситуёвина не из приятных
Это ж если она с Лайзой поссорится одна останется
Тьфу ты
Не моё дело
Моё дело решить говорить Джиму или нет что я всё понял
Он проводил растерянную Кэт до подвала, под внимательным взглядом Билла водрузил связку игрушек на ящики и вернулся в спальню. Джим как раз заканчивал менять повязки Нортону.
– Шов дня через два можно будет снять, – уже затягивая концы бинта, – продержись без геройств.
– Приказ не геройствовать принят к исполнению, док. – Подпольщик улыбнулся. – Хорошо ты меня залатал, на совесть.
Арсений смотрел, как Джим кивнул ему и отошёл к столу, складывать в сумку инструментарий. Даже так видно, насколько устал.
И что дальше его дербанить моим сумасшествием
– Джим, я разобрался со сном. Это Тень, скотинка этакая. Но ты на всякий случай в библиотеку не ходи и коробок незнакомых не трогай, договорились?
