Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 113 (всего у книги 329 страниц)
– Ага… витаминки. – Арсений, глубоко вздохнув, кладёт ладонь ему на голову. Пальцы слушаются почти как прежде. Дрожат только. И конфету. За примерное поведение. Два полудохлика рядом с полным дохликом строят из себя живых. – Аскорбинку мне…
Его вдруг пробирает смех. Только смеяться тоже получается тихо, смех больно сотрясает стянутые бинтом рёбра, и холод внутри, за ними, в запрокинутой голове пусто, а остановиться не выходит.
– А то… с кресла начну… сваливаться… вот щас… свалюсь…
Да захлопнись ты уже
Пальцы слегка вжимаются в волосы Джима, и Арсений прикусывает губу, чтобы хоть как-то успокоиться. Боль помогает. Ещё пара полувсхлипов, и даже удаётся заткнуться.
Взгляд останавливается на потолке, на стыке потолочных плиток. Он тяжело сглатывает, в горле опять пересохло.
– Ты меня… прости. За всё.
– Я… – голос последователя срывается, – это я виноват. Во всём. Только я. Так что лучше замолчи и спи. Тебе сейчас нужно.
Джим, дрожа, отстраняется от его колена, опирается рукой о диван – Арсений, вовремя поднявший голову, замечает, что при этом он старается держать пальцы подальше от плеча Джека. Встаёт слишком резко – рваным, отчаянным движением, едва не заваливаясь назад.
Арсений смотрит на него несколько секунд, пока хватает сил, потом сползает в кресле ниже.
– Если тебе так… хорошо, – совсем тихо. – Я буду спать. Только ты сюда вернись… на это же место.
Джим, не оборачиваясь, кивает. Угасающим сознанием Арсений успевает заметить, что он подходит к своей медицинской сумке и вытаскивает оттуда две прозрачных ампулы. Больше Перо ничего не видит. Он спит.
Арсений проспал почти сутки, проснувшись в пять утра на следующий день.
Тэн как раз подменяла Джима, а сам док при свете свечки дремал на своём лабораторном стуле.
Гостиная утопала во мраке, камин давно потух. Каким-то шестым чувством угадав, что Перо проснулся, Джим перестал клевать носом, осмотрел его, сделал инъекцию витаминов и дал выпить стакан чуть тёплой воды с сахаром, после чего заставил подняться с кресла и походить по гостиной.
Правда, в данном случае «ходить» было равносильно «ковылять». Арсений кое-как добрался от кресла до камина, обратно пришлось хвататься за столы и подлокотники.
Упав в своё кресло, он долго сидел неподвижно и смотрел в одну точку.
В шесть прибежала Дженни и напоила его тёплым компотом из изюма, апельсиновых корок и яблок. Есть не принесла. Сказала, что придётся потерпеть такую диету пару-тройку дней, по распоряжению Джима. Последователю она притащила здоровенный поднос, уставленный едой, но Джим едва ли четверть съел.
Кое-как осилив компот, Арсений снова уставился в угол гостиной. Липкий холод за ребрами никак не унимался.
К семи, когда Тэн ушла, а док занял своё место у дивана, к Арсению повалили обитатели особняка, поздравить с возвращением и справиться о состоянии. Арсений остался в гостиной, мотивируя это тем, что, во-первых, хочет быть рядом с другом, во-вторых, от гостиной сразу и кухня и санузел рядом, ходить недалеко. А в его состоянии передвигаться было и впрямь сложно, после двух недель лежания мышцы отказывались слушаться.
Визитёры приходили по двое-трое в перерывах между прохождениями, испытания гневающееся особнячное божество не отменяло, как и ремонт в прихожей.
Арсений три раза выслушал историю смерти того подпольщика на лестнице и как именно текла кровь по ступенькам, четыре истории о наказаниях и ловушках Кукловода и штук семь заверений, что «что-то с этим туманом в прихожей не то».
Он слушал, кивал, а сам смотрел, как Леонард вытягивает из сидящего у дивана Джима жизнь. Большинство обитателей его не видели.
Холод внутри зверел и медленно сводил с ума.
В девять его снова напоили компотом, после чего к нему пришёл Зак. Мальчишка обзавёлся несколькими синяками, из чего Арсений сделал вывод, что неугомонный подпольщик продолжал драться с Джозефом. Зак очень просил Перо уговорить Кукловода помочь Джиму. Как-нибудь. Убил наповал заявлением, что «мастер Арсень, ты ж всё можешь, ты ж крутой».
С девяти двадцати до десяти сорока семи «крутой» Арсений сидел в кресле и неподвижно смотрел на оплывающие свечки. Свечки оплывали на подсвечники и камин. Они стояли на камине. Он думал, будет ли Дженни отскребать парафин от камина. Джим на своём посту ни разу не пошевелился.
В десять сорок семь в прихожей какая-то девушка попала в зеркальный режим. Пять минут весь особняк слушал громкий писк и неумелые проклятия. Щелчок разблокировавшихся дверей принёс временное облегчение.
В одиннадцать Арсений сам поплёлся за компотом на кухню.
Время было до обеда. Дженни налила ему полную кружку варева, сама села напротив и принялась рассказывать, сколько и как они просили Кукловода дать Джиму инструменты, и сколько теперь все проходят испытаний, и как ей, Маргарет и Тэн не хватает вечерами бинтов и медикаментов, чтобы обрабатывать раны обитателей. Забежавшая на кухню за горячей водой Марго к ней присоединилась. Перо не замечал за ней разговорчивости, но, видимо, беда развязала язык даже этой скромнице – последовательница (шёпотом, правда) обозвала Кукловода «повёрнутом на жестокости деспотом» и добавила, что за страдания Джима он ещё поплатится. Дженни только кивала, в свете двух пристроенных на шкафу фонариков помешивая суп.
За трёхчасовым компотом Арсений решил на кухню не ходить.
Если случалось выползти из гостиной (по стенке, в основном до туалета), вернуться старался быстрее. За заколоченными окнами валил густой снегопад, тишина стояла оглушающая. Света не было во всём особняке, в коридорах и в полдень осталась мутная серость, в углах чудилось какое-то странное движение. Виноваты были, конечно, свечки, с которыми обитатели теперь ходили по коридорам – от их неверного тусклого света по стенам шевелились (или метались, если случалось нарваться на сквозняк) тени. Но даже несуеверные подпольщики старались не оставаться в одиночестве. А уж прихожая, в которой одно за другим произошли два трагических события, и вовсе приобрела дурную репутацию. Девушки жаловались на холод и плохие предчувствия.
Даже заглянувшая к нему между испытаниями Лайза, сама видевшая Леонарда и успевшая смириться с фактом существования призраков, призналась, что у злополучной двери ей делается не по себе. Пришедший с ней Билл (до этого долго объяснявший Арсению, какие именно они с Джеком были дураки со своей идеей взрыва) буркнул что-то на тему чертовщины и предложил отрядить к Перу посменно подпольщиков, чтобы помогали ему ходить по дому. Еле удалось отбрехаться.
На странный холод Арсению было плевать – после Сида. Угнездившийся под рёбрами холод он теперь ощущал постоянно. А от прихожей его просто тошнило.
Правда, в гостиную Дженни с Лайзой, умницы, натащили побольше свечек. Джиму от этого вряд ли было легче, а Арсению, оцепенело сидящему в кресле в перерывах между гостями и компотами, было легче пялиться на дрожащие огоньки свечей, чем в тёмные углы гостиной.
То, что лампы не горели, холодильник не работал, и паяльники не от чего было питать, впрочем, не отменяло испытаний в комнатах. Кажется, у Кукловода был свой генератор, обеспечивающий электроэнергией дверные механизмы-блоки, срабатывающие ловушки и следящие камеры. Забежавшая в три часа пополудни справиться о состоянии Арсения Кэт передала ему новую порцию компота и, перематывая наскоро израненные руки явно б/у бинтом, сказала, что света нет уже пятый день, но мониторы на чердаке у Форса вполне себе работают.
Проводив её взглядом в три двадцать один, Арсений снова уставился на камин. Свечи погасли, пришлось смотреть на часы.
С трёх сорока до четырёх Перо тренировался ходить по гостиной, стараясь не смотреть на накрытое простынёй тело Файрвуда-младшего. В четыре тридцать пришла Тэн, о чём-то тихо переговорила с Джимом и увела Арсения на сеанс иглоукалывания. В ответ на удивление подпольщика сказала, что пока тот валялся в коме, периодически переворачивала его и делала массаж. А без этого кровообращение восстанавливалось бы ещё медленнее, чем сейчас. Арсений так удивился, что почти выпал из ступора.
Почти.
В пять, вернувшись в гостиную, решил, что компота с него хватит. В пять пятнадцать послушно пил компот под внимательным взглядом Дженни и смотрел, как Джим через силу запихивает в себя ужин, чтобы не беспокоить девушку лишний раз.
В пять восемнадцать в прихожую спустился злющий хвостатый и заорал на весь коридор Дженни и Тэн, чтобы убрали с чердака Леонарда. Судя по всему, призрак умудрился достать Форса своей болтовнёй. Как понял Арсений по отрывочным комментариям Райана, Старший нёс что-то о проклятых душах и смертях.
Хотя Перо так и не понял, зачем вообще Леонард явился хвостатому.
В пять двадцать три в прихожей кто-то попал в ловушку. Поднялся шум. Бегали люди, высокий женский голос требовал бинты и воду. Дремлющий в кресле Джим пару раз вздрагивал, но не проснулся.
В пять пятьдесят призрак вернулся в гостиную, а Джим заступил на свою вахту. Арсений сидел в кресле рядом, положив ладонь на голову дока, и каждый раз сжимал зубы, когда Леонард вдавливал пальцы в горло Файрвуда. Про себя он клялся, как всё закончится, закидать Леонарда солью и бутыльками со святой водой. Не то чтобы призрак в чём-то виноват, просто душу отвести.
В седьмом часу заходили Рич, Рой и Джим-подпольщик. На впавшего в полудрёму Джима они внимания не обращали, привыкли. А вот рядом с полумёртвым бывшим лидером им было явно не по себе, и Арсений поймал себя на мысли, что после Сида перестал испытывать смутную жуть от нахождения в одной комнате с покойником.
Подпольщики рассказывали, как жила в эти дни фракция и что творили вороны. Выяснилось, что новый штаб последователей переехал в библиотеку, а Алиса, ставшая теперь их лидером, ищет ключ от запертой комнаты на втором этаже, чтобы обосноваться там. Билл, пронюхав это дело, тоже включился в гонку за ключом. А Кукловод в перерывах между издевательствами и раздачей наказаний подначивает их, отпуская туманные намёки на тему скрытых в этой самой комнате ключей к свободе.
В семь Тэн снова сменила Джима, и док выгнал троицу, сказав, что Арсению надо отдыхать. Пришла Лайза и заявила то же самое Джиму. За ней прибежала Дженни. Арсений дёрнулся, решив, что она опять притащила компот. Но на этот раз хозяюшка присоединилась к рыжей, и вдвоём они уговорили Джима идти спать в свою комнату. Арсений (не без помощи пойманного Лайзой в коридоре подпольщика) поплёлся за ним, заверив девушек, что проследит, чтоб док не отлынивал от отдыха.
У себя в комнате Джим вколол Перу полную ампулу какой-то витаминной ерунды, после чего они лежали на его узкой кровати, вплотную прижавшись друг к другу и накрывшись одеялом. Холодно всё равно было. Арсений так и не понял, спал ли Джим. Когда он немного согрелся и начал задрёмывать, док ещё лежал с открытыми глазами и смотрел в полумрак поверх его плеча.
А когда проснулся утром, в пятом часу, последователя уже не было.
Джим, закрывая дверь гостиной от сквозняка, увидел на пороге коробку. Обычная, вроде, коробка – плотный коричнево-серый картон. Не запечатана, только закрыта. А приподняв краешек закрывающих крылышек – интересно же – намётанным взглядом выхватил несколько стандартов таблеток, связанных в блок аптечной резинкой, и упаковку ампул. Витамины – сразу, сверху упаковка B6.
Занеся коробку в гостиную и оставив дверь по привычке чуть приоткрытой, Джим весомо поставил находку на стол. Тяжёлая. При более подробном рассмотрении там оказались антибиотики, заживляющие, кроветворные, ампулы с витаминными растворами, шприцы, несколько упаковок бинтов и здоровенная банка аскорбинок. Будто насмешка Кукловода над вечно требующим аскорбинки Арсенем.
Сам Арсень в этот момент как раз развалился в кресле, отдыхал после «забега контуженного пингвина» – так он окрестил свои прогулки от гостиной до кухни и обратно без хватания за стенку. Пока таких заходов удалось целых два.
Было раннее утро, только доходило шесть. Шагов они не слышали, оставалось загадкой, как Кукловоду удалось бесшумно подбросить коробку к двери.
Столько лекарств… – Файрвуд невидяще сверлил взглядом ни в чём не повинную ленту одноразовых шприцов, – сколько… чёрт возьми… лекарств.
– Подарок нашего обожаемого Кукловода, – сказал, наконец, тихо и зло. – Куча медикаментов, часть их них редкие и дорогие. В честь твоего пробуждения, я думаю. И при этом… пара завалящих… скальпель нормальный хотя бы…
Он не договорил, как-то разом сгорбившись. Навалились злость, отчаяние и какая-то нелепая, иррациональная обида. Даже не на Арсеня, которому благосклонностью маньяка доставалось всё самое необходимое. Да и не на Кукловода – что взять с душевнобольного, ещё и с диссоциацией? На миропорядок обида, на судьбу, что ли.
– Джим, да я же… – раздался неуверенный голос Арсеня и тут же замолк.
Ну что – ты же?
Сам-то понял, что хочешь сказать?
Джим покачал головой, поднимая на него усталый взгляд.
– Я всё понимаю, Арсень. Но я… в отчаянии, – последнее тихо, еле слышно.
– Я доползу до какой-нибудь испытательной комнаты. – Арсень сел в кресле прямее, несколько секунд пристально смотрел на коробку, потом снова на него. – Вот сейчас отдохну и пойду просить.
– Тебе рано. – Док опустился на пол, рядом с головой бездыханного Джека. Ничего от геройствования Пера не изменилось бы. А Джиму сейчас хотелось видеть хотя бы одного близкого человека живым, не лежащим без сознания. – Пожалуйста, дай организму восстановиться. Хотя бы ещё день.
– Так используй эту хренотень, из коробки. – Арсень прямо уставился на него. – Какая разница, как она нам досталась?
– Это обязательно. Но восстановиться всё равно надо. Ты ходишь еле-еле.
– Как я слышал, просильня у вас в кинотеатре открыта. Я дойду. А чтобы говорить с Кукловодом, стоять не обязательно.
Упираясь ладонью в подлокотник, Перо поднялся. Джим провожал его хмурым взглядом, наблюдал на всякий случай, чтоб успеть подбежать, если юный спаситель вселенной шибанётся неугомонным задом об... да обо что угодно.
– Арсень, – резко вырвалось, – у тебя шило в заднице? Хочешь после совсем свалиться?
– Моё шило… – Арсень дошёл до двери и ухватился за косяк. – Так вот… моё шило в моей заднице никак не влияет на мою гравитационную устойчивость.
– Не в нынешней ситуации. Ладно… – Джим поднялся. Кажется, после лежания в коме у Арсеня отказала именно та часть мозга, которая у нормальных людей отвечала за благоразумие. – Раз тебя не переспорить, то помогу дойти. И обратно заберу. И, – разозлено сверкнул глазами, – не спорь. Чёрт возьми, у тебя что вперёд мозгов теперь работает?
– То, что ты на дохлый скелет похож и вот-вот подохнешь! – рявкнул Арсень, покачнувшись. Джим впился глазами в пальцы подпольщика, сжавшиеся на косяке. Рявкнуть у него получилось хорошо, душевно, связки впервые не подвели.
– Зато ты полон энергии, только что не пляшешь... Арсень, прекращай геройствовать. Либо со мной, либо жди, пока Роя вызову.
– Давай с тобой, – зло отозвался Арсень. – Только как дойдём, у двери не стой. Просто придёшь за мной через полчаса.
Джим скрестил руки на груди, задумался на пару секунд, но, хвала потолку, кивнул и стянул со стола пару из шести лежащих там фонариков.
– Хорошо. Через тридцать минут я тебя забираю, и мы идём в гостиную делать уколы.
– И есть витаминки! – всё тем же злым тоном Арсений передразнил сам себя. Привычный уже холод за рёбрами давил и давил, не давая даже нормально вдохнуть.
– Хрена тебе тёртого на тарелке, – отозвался Джим с непередаваемыми джековскими интонациями. – Будешь жевать овсянку. Витамины я тебе вколю.
– Если в задницу, то будь осторожней, в ней уже шило, – тихо съязвил Перо. На подставленное плечо Файрвуда он опасался опираться сильно. Док не выглядел способным тащить на себе его бренное туловище.
– Препирается ещё тут… – Джим окинул его раздражённым взглядом, стараясь поддерживать за талию. – И так скелет скелетом.
– От скелета слышу.
Они выползли в коридор и медленно, но верно двинулись в направлении кинотеатра. В коридоре, освещаемом тусклыми фонариком, клубилась мутная темнота. Позади, на лестнице в прихожей, послышались чьи-то лёгкие шаги, скорей всего, проснулась Дженни.
– Глаза ввалились, губы синие, ходячее пособие для анатома...
– А что, все анатомы предпочитают синеньких? Буду знать на будущее, если захочу познакомиться с анатомом… Правда, будет жестокая конкуренция в виде твоей синюшной физиономии…
– Если тебе рот заклеить – идеальным пособием будешь. Трепи языком поменьше, не трать силы.
– А заклеит кто? Уж не вы ли… доктор Файрвуд? – на углу Арсений всё же не выдержал и вцепился пальцами в плечо Джима, правда, тут же перехватился за стену, выпустив его. – А куда ж… в этом случае будет запихиваться знаменитая… пыточная овсянка? Просветите, пожалуйста.
