Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 187 (всего у книги 329 страниц)
Перо заявился бы, да Перо в отрубоне. Второй день как лежит пластом, болезный, и Тэн с ним. Алиса рассказала.
А хоть бы там и оставались. Как ты без своих помощничков-то запрыгаешь, а, Дракоша?
Поставив греться чайник, Мэтт хитро покосился на камеру. Мерцает, чего ей сделается. Форс бдит.
Смотри-смотри. Ничего не увидишь.
Заслушавшись неспешным шипением чайника, Стабле чуть лениво сощурился на полоску света. Дни стояли солнечные, Кукловод приподнял жалюзи. Вот и в комнатку даже через заросли во дворе с утра сколько света…
– Мэтт Стабле? Мы пришли поговорить.
Он вздрогнул. Когда успел подкрасться старик, да ещё в сопровождении рыжей кудрявой девчонки? Или они тут все бесшумно ходить выучились?
– Что? – Мэтт зашуршал, садясь лицом к вошедшим. – Зачем?
Старик остановился в двух шагах. Алиса и про него рассказывала, конечно. Следователь. Копает прошлое этого домишки.
Долго со мной копать-то будешь…
– Когда-то ты был рядом с событиями, – невозмутимо заговорил старик, – которые нам интересны. Дело о Поджигателе, помнишь?
Мэтт искоса посмотрел на старика.
Как же не помнить… Легаши за нашим цирком как привязанные тащились
А убивал-то и впрямь кто-то из наших. По-другому и быть не могло
И я даже догадываюсь, кто.
– Да, да, конечно. – В голос чуть рассеянности не помешает. А что ещё требовать от человека спросонья? Вот сижу тут, ничего понять не могу… А старику хоть бы хны. – Я тогда работал охранником… в цирке. Осел в Саутгемптоне, когда копы сказали, что убийца идет тем же маршрутом, что и наша труппа. И от меня отстали. А убийства-то продолжились и после, да.
– Ты не знаешь, кто мог быть Поджигателем? Никого не подозревал из своих, пока оставался в цирке?
– Нет! – получилось хорошо, испуганно. Чайник на горелке притих шипеть, вот-вот закипит. – Нет, я тогда все рассказал на допросах, я не видел ничего необычного… Нет, не видел.
Чайник совсем затих. Помолчал и забулькал.
– А Райан Форс? – продолжил наседать старик. – Что вас связывает?
– Охох, а чайничек-то мой вскипел… – Мэтт стянул чайник на пол и погасил горелку. Надо было залить заварку, и это позволяло на старика не смотреть. – А он сам не рассказал?
Следователь не почесался даже. Непрошибаемый, зараза.
– Вкратце. Изложи свою версию.
– А… Ну… – заварка оказалась залита в термосе под горло. Пришлось закупорить пробкой и опять смотреть на старика. А так и проще, вроде. – Я тогда гулял с пацанами… Нечто вроде… Банды. Да, ну так… Плохая компания. Ну, вы знаете, как это бывает, молодые, буйные. Денег на пиво не хватало. Ну и… Это не я предложил, это друзья постарше! Мы потом с Драконом в одной камере сидели. Только я чуть раньше вышел. Ну, я ж не убивал никого, что…
– Ясно, – перебил старик. Кинул взгляд на рыжую. – Спасибо, ты нам очень помог. Идем, Лайза. Не будем мешать Мэтью. Джим сказал, после электрошокера несколько дней нужен покой.
– Да? – обиженно спросил Мэтт ему в спину. Даже с места привстал. – А тогда хоть и после шокера, сразу в конуру замели. Ну ваши… копы.
Старик обернулся уже у двери. Взглядом придавил.
– Тебе посочувствовать?
Рыжая фыркнула, и оба ушли.
Мэтт опустился обратно на спальник. Руки нашарили термос, потом кружку. Чай не помешает.
Опять под Поджигателя копают
Всё-то следакам неймётся, хоть в особняк к маньяку их сунь хоть куда
Густой, почти чёрный чай плеснулся в кружку. Сильно и терпко запахло заваркой. Два кубика сахару. Сегодня праздник, можно.
А Барни тогда тоже… доискался.
Интересно, до Алиски доберутся?
Кружка греет ладони. В окна из-под жалюзи солнечный свет бьёт. Даже щуриться не помогает.
Лучше б мне добраться первым
Файрвуда-старшего навестил Билл, прямо с утра. Спрашивал про эпидемию пневмонии в Эксетере – Джим мало знал о ней, больше по слухам и из газет. У старика информации было чуть больше. Файрвуд честно пролистал его записи и признался, что данное там мало соответствует его представлению о пневмонии. Симптомы не те, смерть наступила без видимых причин. После ещё нескольких вопросов об отравлении снотворным, Билл пожелал ему всего хорошего и ушёл.
Когда Джим шёл на обед из гостиной, встретил Алису. Она гордо шествовала по мрачному проёму коридора, а за ней, нервно озираясь, шёл Мэтт. Поприветствовал его, вроде робко, попытался улыбнуться, но женщина посоветовала ему не тратить время на ренегатов и почти силком потащила дальше.
Зато у Джека явно был душевный подъём. После обеда, когда Джим зашёл его проведать, он лучился самодовольством и загадочностью, а вечером, после обхода больных, и вовсе удивил – ползал по полу, пропиливал доски.
– Э… я не буду ничего спрашивать, но всё же… – Джим, наблюдая за этим, мог только разводить руками. Младший же смущённым не выглядел, напротив – он был явно горд.
– Вот и не спрашивай, – красноречиво постучал пилой по пропиливаемому куску пола. – Сам же потом благодарить будешь.
Джим благоразумно принял совет помолчать к сведению.
На третий день доставили всё, что Джим заказал Джону. В шесть утра включились динамики – прямо в комнате Джима, и недовольный голос Кукловода заявил ему, что коробка в гостиной, но забрать её можно только после четырёх испытаний.
Смешная плата.
Конечно же, Джим тут же оделся и побежал туда. Прошёл не сразу, на два успешных испытания выходило два неуспешных – свет для облегчения его задачи, само собой, никто включать не стал, пришлось обходиться фонариком. Зато шипы в гостиной были куда менее длинными и жадными, чем в той же детской.
После шестого испытания резко закружилась голова. Пришлось сесть и передохнуть пару минут. После восьмого блокатор щёлкнул – плата за лекарства была принята.
Внёсшись в комнату Арсеня, разбудив ни в чём не повинного брата, Джим тут же принялся подключать питание, внутренне сжимаясь каждый раз, когда приходилось касаться мертвецки холодной кожи кого-то из двоицы.
Вводимые под кожу иголочки вселяли надежду.
А поднявшись вечером в библиотеку, Джим замер у двери. Он стал невольным слушателем очередной проповеди Алисы. К его удивлению, иногда к её голосу примешивался посторонний – только потом док догадался, что ей вторит тот самый Мэтт.
Нечего было и думать сейчас о спокойном чтении у камина.
Постояв у двери с минуту, Файрвуд направился восвояси.
День четвёртый был сложным. Джек бросил пилить пол ещё позавчера и теперь сидел рядом с Арсенем, сам не свой. С трудом Джим сдерживался от того, чтобы не послать брата за дефибриллятором – тот, судя по насупленности, только поддержал бы идею. Но торопиться было опасно, поэтому этот день стал днём внешнего воздействия. Благодаря доставленному парентеральному питанию, Джим мог себе разрешить не трогать дефибриллятор до завтра. Он говорил с Перьями – и попеременно, и вместе, похлопывал по щекам, даже тряс.
Уходя на приёмы, наказал Джеку делать то же самое.
Приходил в обед. Брат встретил его перепуганный, хоть и старался это скрывать, ругался на Перо, говорил, что нужно просто ему за шиворот замороженную курицу засунуть. Про Тэн, однако, говорить так постеснялся.
После вечерних обходов, идя в комнату Арсеня, Джим принял это во внимание и прихватил из кухни пару кубиков льда.
В комнате темно. Только лампа настольная включена, любимая арсеневская. Которая, вроде как, хорошее освещение создаёт. На полу – привычный бардак, Джим уже даже не удивляется, когда по пути к кровати запинается об какую-то тряпку.
– Ну как? – спросил брата. Скорее риторически, потому что проснись хоть один из них, младший принёсся бы и рассказал. А так – сидит у себя, на раскладушке, в плед закутался. Щурится.
– Задом об косяк, – отзывается Джек грубо. – Фигня это всё. Хочешь, я ему вмажу? Или давай дотащим до ванной, а там…
Джим продемонстрировал брату кубики льда. Дженни ему их в пакетик положила, чтоб от тепла рук не таяли. Младший сощурился.
– Издеваешься? – Хрипло.
Джим покачал головой и присел на кровать, со стороны Пера.
– Нет. Принял во внимание твой совет по поводу замороженной курицы.
– Курицу притащил? Не похоже.
– Лёд.
Джек неопределённо хмыкнул и повозился в своём коконе.
– Не поможет, – уверенно, и даже немного обиженно. – Я ему на лоб из чашки чай лил.
Холодный скользкий кубик выскользнул из пакетика на ладонь и тут же принялся натаивать лужицу.
Джим провёл им по лбу подпольщика.
– Просыпа-айся, Арсень, – тихо, пока кубик скользит по скуле, огибает губы, – а то будешь просыпаться от разряда тока. А это неприятно, я уверен.
– Вот ты, блин, его поцелуй ещё, как спящую кра…
Джек, очевидно сообразив, что сморозил, заткнулся и подозрительно прищурился на брата – взбредёт ли тому в голову случайным советом воспользоваться.
– Я могу, – Джим задумчиво покивал, – так что если что, попрошу тебя отвернуться.
Кубик, тем временем, продолжил свой путь по нижней линии челюсти и к шее.
А может, и прав брат.
Сид – холод.
Поцелуй – тепло.
Кто знает…
Брат недовольно засопел.
С пальцев капает натаявшая вода. Поначалу было понятно, хоть и страшно от этого – от соприкосновения с кожей Арсеня лёд не тает. Или тает настолько мало, что это незаметно. Теперь воды слишком много, и непонятно.
– Хочешь, и тебе кубик дам? – Предложил, чтобы отвлечься. – Попробуешь разбудить Тэн.
– Ну давай… – Джек протягивает ладонь. – Только что-то не спешат они обратно в подлунный мир.
– Дефибриллятор – это на завтра. – Джим вложим кубик в руку брата. – Хотя и хочется…
– А может, не ждать, а? – Джек на пробу поводил кубиком по щеке Тэн. – Я вот вторую ночь… Проснусь посреди и как параноик ищу у этого придурка пульс. Всё кажется, подохнет…
Младший не договорил и принялся сосредоточенно елозить льдинкой по лбу японки. Та предсказуемо не реагировала.
Джим перевёл взгляд на Арсеня.
Арсень, а Арсень, я ещё могу тебя трахнуть.
Как в оригинале сказки про спящую красавицу
Тьфу, некрофилия…
Ирония помогала слабо.
Джим закинул почти истаявший кубик льда себе в рот. Поболтал его языком, пока тот полностью не растаял.
– Бесполезно. – Махнул брату. – Завтра в обед их шарахну. С утра попробуем… ну, можешь ему врезать. Я ещё лёд притащу.
– Хороший повод с нетерпением ждать завтрашний день, – Джек бросил остаток своего кубика в пустой стакан на тумбочке.
– С тобой переночевать?
– Так не поместимся же. Разве что спи на кровати, я на раскладушку переползу.
– Тогда я за подушкой.
Ночью, пока брат спал, Джим всё-таки опробовал сказочный метод – поцеловал Арсеня. Безрезультатно. Видимо, для достижения результата нужно было использовать метод канонный, но некрофилией Джим не страдал.
Холодный…
Отстранившись от ледяных губ, Джим пробежался пальцами по его руке. Свет луны, полосками падающий на лицо подпольщика сквозь заколоченные окна, позитива ситуации не прибавлял.
Сердце стукалось о рёбра глухо, неохотно, как из-под палки.
Жуткая ситуация. Ночь, луна, рядом – Арсень, который слишком уж похож на мертвеца. Брат сопит шумно и размеренно. Тэн – привидение в лучших романтических традициях, прекрасная и изящная.
Просто – чтобы удостовериться – пальцы прижать к яремной вене Арсеня.
Несколько томительных секунд ожидания. Лёгкий, почти незаметный толчок под пальцами воспринимается как благодать небесная, и Джим со вздохом облегчения ложится на спину. Смотрит в тускло сереющий потолок.
Сколько ещё я видеть тебя мёртвым буду? И ладно бы в кошмарах…
– Ну, врезай, – умытый, с чищенными зубами – и брата заставил – Джим сидел на раскладушке. На тумбочке покоился очередной пакетик с кубиками.
Джек, сопя, занял позицию на середине кровати, у бездыханного тела Арсеня. Примерился. Занёс кулак. Глубоко вздохнул.
– Не могу, – сказал, наконец, опуская руку. – Так бы наподдал, догнал и ещё раз наподдал для профилактики, а дохлого… рука не поднимается. Потрясти могу. С кровати спихнуть. Надо?
– Дай, я.
Джим спихнул брата с позиции.
Я врач
Я должен делать больно для пользы людей
Я разрезаю и зашиваю людей
Что мне затрещина
Джим примерился. Вспомнил, чему учил тренер по бейсболу. Занёс кулак и с силой, от души, вмазал Арсеню.
На заднем плане Джек тихо выругался и пробормотал:
– Знаешь, я тебя лучше злить не буду. Или предварительно запасусь каской.
– Ты бы раньше так… – Джим подул на кулак.
Арсень не двигался. Не теплел. Бледный, губы закрыты, не приоткрыты, как у спящих бывает. Для полноты образа не хватает открытых глаз, и чтоб взгляд перед собой. Пустой, холодный.
Приходилось признать своё поражение.
– Я попрошу подпольщиков к обеду заземлить кровать.
Подобрав сумку, Джим ушёл работать. В гостиную. На своё обычное место.
Не хотелось уходить из комнаты.
Потому до гостиной шёл медленно.
Попутно думал, что делать с участившимися в особняке случаями истерики. Среди девушек преимущественно, хотя пришлось раз успокаивать и Джозефа – психика подростка, и без того неустойчивая, была раздраконена периодом наркомании.
Истерики случались и раньше. Мало кто мог сохранять спокойствие в условиях нахождения в замкнутом, мрачном и опасном пространстве настолько долго. Девушки часто срывались, парни уходили в некоторое подобие депрессии. С несложными случаями могла справиться Дженни, либо ещё кто из девушек подружелюбнее. У них неплохо получалось выслушать, посочувствовать, напоить чаем. А истерящая, прорыдавшись, отлежавшись, уже на следующий день возвращалась в строй. Если случай был запущенный, девушку трясло, она не могла нормально говорить, на неё приходилось тратить успокоительные. Тогда уже не действовали мягкие увещевания, и Джиму приходилось приводить пациентку в чувство самостоятельно, по необходимости, жёстко.
Сейчас, когда опасность, следующая неотступно, из атмосферообразующего фактора превратилась в реальную угрозу, случаев срывов стало куда больше. А вот успокоительного, как ни странно, что-то не прибавляется.
Джим уже свернул в прихожую, думая об истаивающих запасах бинтов и успокоительных, о вечной недостаче гемостимулина, когда его остановила Кэт.
Девушка выглядела измученной. Кое-как собранные в хвост волосы, под глазами залегли тени. Джим ещё подумал с досадой, что, скорее всего, либо у неё нервы сдают, либо одна из товарок заистерила. Когда Кэт, не отпуская его рукава, попросила зайти с ней в её комнату, подозрения только усилились.
У себя она села на кровать, сцепив кисти рук на коленях. Сжала губы. Джим старался в это время оценить её состояние хотя бы визуально.
Измучена. Так бывает. Особенно, в менструальный период – потеря крови, общая слабость, при отсутствии нормальных физических нагрузок, дополнительной кровопотере от испытаний и стрессах.
Неухоженная. Странно конкретно для неё, но тоже ничего из ряда вон выходящего.
– Я беременна, Джим, – наконец, решилась она. – Месяц... или чуть больше. И мне нужен аборт.
– Ч… что, прости? – Слава богу, за время врачебной практики у него набралась изрядная доля стоицизма. Приключись такая ситуация лет десять назад – точно впал бы в панику.
– Ну да, аборт, – она нервно дёрнула плечиком, не поднимая на него глаз. – Не рожать же тут, сам посуди.
Пришлось опереться спиной о дверной косяк, чтобы переварить информацию.
– Ну, если ты знаешь хорошего гинеколога тут…
– Ты же хирург! – девушка попыталась гневно сверкнуть на него глазами, но Джим уже был зол. На него не подействовало, зато сама Кэт тут же замолкла.
– Именно, Кэтрин. – Он скрестил руки на груди. – Я проходил практику, но сам не делал ни одного аборта. Рисковать не буду – я врач, а не вивисектор. Кто отец?
– Не… не скажу, – Кэт пробурчала это так, что стало понятно – она не знает. Джим только порадовался про себя, что случай с оргией был достаточно давно, и Арсень из списка потенциальных папаш исключался. Скорей всего. Но девушке вполне можно было подыграть.
– Мне это и не нужно, в принципе. Теперь слушай, – Джим принялся мерно прохаживаться по комнате, припоминая всё, что ему было известно о беременностях и родах. – Никаких стрессов. Никаких испытаний. Кукловод пошлёт – отсылай ко мне. Не уговорю отменить, попытаюсь упросить о смягчении. О твоём питании переговорю с Дженни. И-не-смей, – выделил голосом для пущей убедительности, – требовать чего-то особенного в рационе. Я наслышан. Здесь это неприемлемо. Ты поняла?
Девушка слегка съёжилась под его взглядом, но ответила довольно дерзко:
– Не… не указывай мне…
– А куда ты денешься? – Джим изогнул бровь. – Нам некогда с тобой носиться. На больше, чем смягчение режима, не надейся. Далее, – продолжил ходить, – попытаюсь выпросить для тебя витамины. Биллу скажешь, кто отец, – это он произнёс с лёгкой иронией. И так понятно, что старик из неё либо вытрясет правду, либо придумает что оригинальное. – Он отрядит его за тобой ухаживать. На последних месяцах это станет особенно актуально. Рожать тебе почти зимой… мда… холод, сквозняки…
– Я не хочу тут рожать! – пискнула Кэт отчаянно. – Ты… хирург, вырежь его оттуда!
