Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 285 (всего у книги 329 страниц)
В этом её тоне никогда не было понятно, о чём она думает. Как и по взгляду. Это раздражало. Но ей можно было доверить спину, а это уже немалого стоило.
– Я пришёл к тебе, а не к нему. Ну?
– Ещё… о Драконе, но всего не вспомню… – снова еле слышно заговорила Исами. – О своей сестре. Мицуки была красива… Как луна. Она любила распускать волосы, стоя у зеркала… без одежды…
– А о Пёрышке? О своём братишке, – нож Элис скользит по её губам, потом касается остриём виска.
Тишина. Исами тихо отвечает:
– Да.
Разряда нет.
Конечно, Перо. Куда ж без него. И сестра… Она никогда не рассказывала о сестре. Мы вообще мало говорили друг с другом.
Заочная привычка, что она всегда рядом, его. Тигру больше никто не нужен, иначе бы она не согласилась идти. И лучше бы сейчас было не слышать обратного.
Что я вообще о ней знаю
Сколько
Мотнуть головой. Тяжело. Ремень врезается в шею.
– Подробнее, крошка, – мурлычет Элис.
Перебить её, пока не поздно. К чертям всё.
– Ты же вроде… по одному вопросу задаёшь.
– М-м? Так жаждешь высказаться? – Элис бьёт лениво и опять рукоятью. Не больно. Он ей не интересен. Отворачивается. – Говори, красавица, больше он нас не прервёт. А прервёт, я тебе ещё что-нибудь порежу. Для интереса.
– Когда… он приносил мне… чай или книги… я перевязывала ему руки… лентой… когда… мы лежали рядом… После я всегда вспоминала новый год… Что стоило просто… не относить чашки в гостиную…
Это он помнил. Перо полез к ней на лестнице, потом помог донести коробку с посудой. Даже запись с камер, кажется, сохранилась.
– Ну, хватит, – смилостивилась маньячка, ласково убирая её волосы с лица. – Так стараешься, лапушка, чтобы твоего дружка не ударило током… Значит, ты у нас любишь высоких блондинов и красивых девочек? Я бы с тобой поиграла.
Провела с силой лезвием по бледной щеке. Медленно выступающую кровь слизала. За её языком на щеке Тигрицы остался длинный влажный след с розоватыми разводами.
Элис обернулась.
– Райан, а ты? Поделись своими грязными фантазиями.
– Как перерезаю тебе глотку…
– Врёшь.
– Нет.
Райан закашлялся, но вскрика не услышал. Детектор не сработал.
– Надо же, – довольно пропела Элис.
Приступ кашля ослаб минуты через две, опять чуть не вывернув наизнанку. Во рту очутился комок мокроты. Пришлось сплёвывать на пол. До маньячки не доплюнул, хотя старался.
Потом просто дышал. Ремень врезался в горло. Внутри хрипело.
Ловушка.
Утром, после возвращения, Кукловод вызвал их в прихожую и говорил там. Задал всего один вопрос: для чего они вернулись.
– В мире вовне нет свободы, – ответил Дракон. – Только здесь.
Исами сказала по-другому:
– Я хочу помочь тем, кто придёт взамен нам. Я не хочу, чтобы лилось столько крови. Учитель, вы ведь набираете второй акт?
Кукловод (они позже поняли, что в тот момент с ними говорил всё-таки Джон Фолл), предложил им стать его Учениками и помогать с подготовкой дома к гостям. Учитель не пустил в дом Обезьяну. Райан посоветовал Фоллу взять в дом врача, чтобы у новых марионеток был шанс выжить.
«Катись на все четыре», безнадёжная тоска во взгляде. Он должен доктору Файрвуду за спасение жизни и за то, что тот отпустил его, хотя мог сдать копам.
Райан Форс не любит быть кому-то должным.
Они с Исами перебирают газеты и просматривают интернет-сводки, помогая Кукловоду набирать марионеток. Первые пятнадцать человек, попавших в дом за шесть дней до нового, двухтысячного года, Кукловода не устроили. Среди них не оказалось Пера. Потому нужны были новые сводки.
– Учитель, в пригороде Йорка есть один хирург, – привычно щёлкает мышь, открывая всё новые и новые страницы с досье. – Талант, как говорится, от бога. – И это правда. Шрам от операции аккуратный, не болит. Райан вообще о нём вспоминает только когда моется и пальцы натыкаются на небольшую выпуклость из соединительной ткани. А ведь одна из медсестричек тогда, в больнице, проболталась, что он был на волосок от смерти. – Ни семьи, ни родственников поблизости, шума не будет. Предлагаю притащить в особняк его.
– Исами, ты умеешь жить для себя? – шелестит Элис.
Она не отвечает, или отвечает так тихо, что он не слышит.
– Райан, с какого момента твоя жизнь пошла наперекосяк?
Тошнит. Комната расплывается. Все тело горит, жарко, даже от спинки стула жарко, как от раскалённой печи.
– Не… знаю…
– А ты думай, маленький, и быстро. Время тикает. Хочешь убить её уже сейчас?
– Нет…
Исами не кричит, и он не может понять – то ли отключилась, то ли он всё-таки ответил правду.
Всё началось
С Файрвуда
Арсений сидел на полу в гостиной и включал-выключал фонарик. Он только закончил проходить очередное испытание.
– Тридцать шесть ленточек, это… Найдёшь восемнадцать… не помню. А ведь так хорошо пел.
Включить-выключить. Подождать минутку. Снова включить-выключить. Включить. Диван, остывший камин, решётка от камина, столы, лабораторный стол, склянки, коврик, лампа, шторы, кресло… Свет скользит по знакомым предметам.
А теперь вас ожидает увлекательная расчлениловка, детки. Кукловод грызёт Перо, периодически давясь костями. Ой, я с ним так нехорошо поступил, мать вашу. За всё надо нести наказание, Самойлов, а то ишь… надумал тут, убивать всяких. Рой себе могилку заранее, на заднем дворе. И постарайся не потревожить ни одного предыдущего покойника.
Где-то сверху хлопает дверь – в коридорах звук отдаётся многократным слабым эхом – Джек наверху в детской проходит …цатое испытание. Всё ещё пытается что-то найти, хотя и ясно – они не успели. На часах минутная стрелка неумолимо ползёт к трём ночи.
Динамики всхрипывают, как подыхающая лошадь; в темноте звук жуткий – а следом тишина разражается тремя резкими хлопками. Трикстер хлопает, после чего опять тихо.
– Всё, всё, стоп, куклы, – голос отдаётся эхом в углах комнаты. – На чердак, оба. Докладываться о результатах.
Арсений догоняет Джека только у лестницы. Хлопает по спине, оставляя на ней кровавый отпечаток.
– Нашёл, – выдохом. – Тридцать шесть штук.
Файрвуд молча кивает и вовремя подставляет плечо. Перо хватается: иначе б не устоял.
– А я почти ничего не нашёл. Крот.
Он пошатывается, и Перо отстранённо понимает, что крыс и сам едва стоит. Скользкие от крови пальцы вцепляются в его руку чуть выше локтя. Джек тихо и отчаянно усмехается, и до Арсения доходит: ну да, крот. Детали мелкие, в комнатах темно.
– Ты дал мне время, – хрипит Перо, не узнавая свой голос. – Все тридцать шесть лент у нас. Делаем, что можем.
– Только я ничего не могу.
Джек зло дёргает на себя дверную ручку. В свете фонарика заметно, что и у него бинты все в крови. Сначала в двери что-то заедает, но со второго раза ручка поворачивается. Чердак встречает их молчанием.
Они заваливаются внутрь, цепляясь друг за друга и едва не падая. Это всё слишком похоже на сон. Арсений почти уверен, что спит.
– Мы собрали тридцать шесть лент, – объявляет на весь чердак, соскребя остатки сил. – С деталями не успели.
Кукловод повернулся к ним полубоком. Усмехается недобро. Дженни и Нортон рядом с Кэт – судя по позе, только-только поднялись с ящиков. Нортон спокоен, кивает лишь с благодарностью, перехватывая взгляд Пера. Правильный выбор. А вот девушкам явно неудобно за своё облегчение. Как и горбящейся от зуда ран Лайзе. И Соне с Оливией – последняя всё косится на экраны.
Джим стоит поодаль. Даже шага навстречу не сделал. Не хочет провоцировать Кукловода, скорее всего.
Кашляет в углу Билл.
Энн прижимается к растерянному Майклу.
Жмётся рядом с Файрвудом-старшим Закери.
Судя по среднеарифметическому от их реакций, у Райана и Тэн всё совсем плохо.
Арсений с Джеком ковыляющей парочкой добираются до ящиков, остальные сторонятся, чьи-то руки поддерживают, помогают сесть.
Арсений лезет рукой в сумку.
– Трикстер! Твои ленты. Я все собрал.
– Раздавай, раз такой молодец, – фыркают динамики. – Куклы! В очередь!
Арсений даже ожидал, что он добавит «сукины дети», но Трикстер, видимо, этой цитаты не знал.
Люди не толкаются. Подходят по одному. Первыми пускают девушек, и Арсений передаёт в их забинтованные руки липкие, пропитанные кровью ленточки. Некоторые украдкой жмут его холодные пальцы, в благодарность. Другим стыдно. Потом он суёт две ленточки Джеку, Закери… Когда очередь доходит до Джима, Перо вкладывает ему в ладонь две скомканных липнущих ленты и сжимает его пальцы. Секунды на три дольше, чем нужно. Пальцы Джима скользят по его ладони, сгребая ленты, наконец, Файрвуд сжимает их в кулаке и отходит.
Кукловод подходит последним. Но подходит, а Арсений думал, придётся самому относить.
Нет. Кажется, он принял правила игры, где они на равных. Протягивает ладонь и улыбается так… мило. Если не знать, чья улыбка, можно купиться.
Арсений молча роняет на его подставленную руку комок из двух слипшихся лент. Смотрит в глаза.
– Перо, не забудь отдать ленточки тем, кто остался внизу, – комментирует Трикстер. – Но я верю, верю, что у тебя их там осталось шесть. Умничка, Пёрышко, послушная кукла. Отправить тебя искать похоронные свечки и цветы для траурных букетов?
– Отправь, – отвечает Арсений ему в тон, ощущая, как Джек всё сильнее заваливается ему на плечо. – Заодно поищу для тебя в книжке какое-нибудь проклятие поинтересней. Чтоб там уши с пятками местами поменялись, я не знаю. Глаза с большими пальцами на руках.
Улыбка Кукловода становится ещё шире, но он молчит. А потом и вовсе разворачивается и идёт к своему месту.
Зато подходит Дженни, украдкой оглядывается и суёт по две капсулы гемостимулина. Сначала Джеку, потом Перу.
– Воды нет, потерпите. Может, нас скоро выпустят.
– Спасибо, солнце.
Дженни не уходит. Опускается рядом, на краешек ящика, обнимает Джека, гладит по спине. Она, как эмпат, должна сейчас ощущать его боль, отчаяние и злость на себя. Крыс не сопротивляется.
– Тогда смотрим финал, дорогие мои, – объявляет Трикстер торжественно. – У Элис осталось в списке не так много вопросов. Жаль, я не могу попросить вас зажечь свечи. Зато могу поставить музыку…
Маньяк замолкает, и вместо хрипящего голоса чердак заполняет тихая музыка. Из динамиков со скрипами и всхлипами льются клавишные переливы – очередное бессмертное творение Бетховена. «К Элизе». Потрясающе. Лёгкий, почти беспечный мотив в чудовищном ремиксе расстроенной техники. А как к ситуации подходит – лучше не придумаешь.
Умеет же Трикстер издеваться.
Та-да та-да та-да та-да-дам…
Твою мааать…
Элиза-Элис
Арсений поднимается с ящика, шарит рядом. Ну конечно, фотоаппарат на месте.
– Лайза… – обращается к сидящей неподалёку девушке. – Я скажу, как выставить настройки. Сам не смогу.
Она кивает. Горбит худые плечи, прикрытые рваной шалью, но подходит и покорно берёт в руки тяжёлый фотоаппарат. С полминуты, пока все грудятся у мониторов, Перо говорит ей, что делать.
– Снимай всё.
Девушка поднимает на него взгляд.
– Он их убьёт, да? – спрашивает шёпотом под прикрытием музыки.
– Скорей всего.
Рыжая поднимается и отходит в темноту. Арсений слышит знакомый щелчок, и слабое зарево вспышки озаряет чердак.
Он плетётся к мониторам, оставляя Джека на попечение Дженни. Встаёт позади Джима, прижимаясь к его спине, снова находит на ощупь его руку. Сжимает липнущие пальцы.
– Мы проиграли, – тихо, в прикрытое вьющейся прядью ухо. Под музыку фраза звучит как из дешёвого приключенческого фильмеца, и Перо морщится от своих же слов: тошно.
– Возможно, не полностью, – Джим прижимается к нему спиной.
Он тёплый. Но голову не поворачивает – смотрит на мониторы. Наверно, его взгляд прикован к обмякшей на верёвках Исами. Хвостатый тоже сидит кое-как. Если б не верёвки, давно бы свалился. Ночь. Пик температуры. Скорей всего, под сорок – ему не давали таблетки.
– Как он вообще ещё отвечает, в таком состоянии?
– Боюсь, они оба в «таком состоянии».
Элис снова на секунду зарывается в волосы Тэн. Арсений помнит их запах, а сейчас, после стольких ударов током – как они пахнут? Горелой проводкой, как иногда от Джека. Пылью. Палёным.
Маньячке, кажется, нравится.
– Райан, ты хотел бы жениться на Исами?
Тот мотает головой, как пьяный.
– Нет.
Ответ верный. Поэтому Элис обращается к ней:
– А ты хотела бы, м? Семью, детей?
Исами хотела бы. Элис спрашивает ещё. Ненавидят ли они Кукловода. Хотели бы быть на его месте. Хотели бы умереть в этом доме.
За минуту по вине Форса японку бьёт током ещё два раза. Сеансы «шоковой терапии» всё дольше. А Трикстер безмолвно издевается сверху, для этого ему говорить не надо. Есть «Элиза», под которую всё представление, весь трагизм отдают дешёвым картонным пафосом.
Поднять на небывалую высоту и тут же обесценить. Перевернуть с ног на голову.
Маньяк наслаждался.
– Ты её любишь? – вкрадчиво спрашивает Элис, рукоятью ножа приподнимая голову Райана.
Весь чердак замирает.
– Он вопросы не слышит, с температурой, – тихонько чей-то голос за спиной.
Арсений мельком оборачивается. Кэт. Смотрит на монитор, перебинтованная рука прижимает к груди чёрные ленточки. В тёмных глазах отражаются отсветы с экранов.
На мониторе видно – Исами через силу поднимает голову, оборачиваясь в сторону Форса. Ей мешают волосы.
Райан слегка мотает головой. Нет, взгляд осмысленный, слышит. Его так ошарашил вопрос.
– Господи, ну какой глупый! – в отчаянии восклицает Энн, и в этот же миг японку бьёт разрядом. Всё тело сотрясается в путах, пальцы вцепляются в верёвки. Минута. Перо успел посчитать до шестидесяти.
Исами обмякает на стуле. Голова запрокидывается на спинку, чёрные пряди чертят лицо. Арсений некстати вспоминает, как эти пряди рассыпались по её плечам сегодня днём.
Она успела вымыть волосы.
– Слишком долго, умник, – Элис, усмехаясь, щекочет его горло остриём ножа. – Долго думаешь! Ну, – она подтыкает повыше подол платья, видимо, чтоб не мешался, и переходит к Исами. – Теперь ты, куколка. Ты его любишь?
Японка неподвижна. Элис выжидает три секунды, подходит, толкает её в плечо рукоятью. Размахивается и бьёт ей же по лицу. Теперь голова Исами, мотнувшись, безвольно свешивается набок. Элис прикладывает пальцы к шее, выше ремня.
– Мёртвая, – объявляет через минуту. Затыкает нож за пояс, хмыкает. – Ответа на последний вопрос мы уже не узнаем. Трикстер, милый, я с одним играть не буду. Отпускаем.
– Пусть тогда там и остаётся, а дверь, так и быть, откроем.
Элис уходит за границы видимости – из комнаты.
Умерла. Так просто. Как экзамен сдать или побывать у дантиста. Два часа – и всё позади, тебя нет.
Музыка обрывается на середине. На очень подходящем к ситуации моменте – на фоне тревожных, почти слитых воедино повторяющихся аккордов вырисовывается неровное, резковатое соло. Единственное, за счёт того, что обрывается на неподходящей ноте, даже это приобретает издевательский оттенок.
Арсения почти выворачивает. Трикстер сумел. Он обратил трагедию в фарс, да такой, что с души воротит, со всего.
– Слыхали, куклы? Всем спасибо, все свободны. Не забудьте забрать вашего страдальца.
Позади, в темноте, начинаются первые всхлипы. Пока тихие. Изображение на мониторе гаснет: Кукловод отрубает систему. На чердаке воцаряется тьма, и её, как молния, пронзает на секунду вспышка.
Лайза молодец. Правильно. Фотографировать надо до последнего, так меня учили
Арсений в темноте крепче сжимает пальцы на руке Джима.
========== 4 - 5 июня ==========
Исами провисает на натянутых верёвках, привязанная к стулу. Джек смотрит на её тонкие запястья, на занавесь волос, из-под которой не видно лица. Джек верит, что она умерла. Вот так – просто, спокойно, раз – и нету. Её смерть, мучение страдающего Райана, собственная никчёмность, всё это оседает тяжёлым комом в лёгких, давит, не даёт дышать, и хоть бы задушило уже нахрен…
Щёлкает вспышкой арсеневский фотоаппарат. Перо с фотоаппаратом крутится вокруг мёртвой Тэн, рыжая крутится вокруг Пера и шепчет что-то. Обострившимся слухом Джек различает: «Арсень, я… давай я, у тебя же руки…».
Изранены у него руки, да. И дрожат. Джек не видит, зрение не позволяет, но зато он слышит шёпот рыжей, а из него всё понятно.
– Хорошая была женщина, – тихо произносит стоящий рядом Нортон. Ему таскать тяжёлое ещё нельзя, Джим не снял швы. – Если доку было некогда, никогда в перевязке не отказывала. Да и тебя спасала от этого… мира мёртвых, после взрыва.
После ровного: «Всё… пульса нет», – от Джима, Джек порывается помочь Майклу и Кукловоду отвязать её и отнести во внутренний двор, но его отстраняет старший. Ладони. Руки. Нельзя. Джек не спорит, только хмуро провожает взглядом эту пародию на траурную процессию.
Вокруг шелестит голосами как в Сиде. Подёргивается мутно-красным, как при кружащейся голове.
Почему никто не орёт на него?
Почему в морду никто не даст? Он в смерти Исами виноват, почему об этом не вспоминают?
– Джек… – От голоса брата внутри всё переворачивается. Напрягается. – Копать вы с Арсением не сможете. Так что за мной, я вам руки перевяжу.
