Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 219 (всего у книги 329 страниц)
– Начну издалека. Все системы дома питаются от трёх источников. Центральный – от него работает освещение в доме и система, отвечающая за отопление. А ещё есть два генератора, в разных частях особняка, но оба – в закрытой части. И вот в них-то самая соль. Это камеры, динамики, дверные блоки, в том числе – во-он тот волшебный замочек на нашей дверке. Фолл во многом дурак, но не в том, что оснащения этого особнячка касалось.
Мэтт принялся слегка поглаживать мокрые волосы Алисы, перебирая в пальцах слипшиеся пряди.
– Электричество здесь вырубается чаще, чем идёт дождь, а иногда его и по нескольку дней не бывает. Думаю ещё, Фолл сам иногда устраивал «тёмные пятницы», чтоб счётчики не мотали лишнего. Милая мисс Джейн недаром запасает свечки, ох недаром. А системы контроля спокойно работают от генераторов.
Алиса вопросительно на него покосилась.
– Да-да, к делу. Можно переподключить системы на центральную линию. Но через сколько, думаешь, службы контроля заинтересуются, куда уходит такая пропасть электроэнергии? Вот именно, быстро. И нас накроют. А если оставить всё как есть… Ты о Форсе что-нибудь хоть краем уха в последнее время слышала?
– Наш штатный умник канул в воду, как только запахло жареным, – Алиса скривилась. – Примерно с того времени, как Перо откинул копыта. И это ещё до нашего прихода сюда было, так что я бы эти события не связывала.
– Перо умер, – кивнул Мэтт. – Это мы знаем. Это нам объявили. А вот Форс тихо исчез. Раз его нет среди живых, – он махнул рукой в сторону мониторов, – и среди сдохших тоже, значит, он прячется. На закрытой половине. А теперь прикинь: сколько Дракончику надо времени, чтобы добраться до обоих генераторов?
– Заинтересоваться происходящим, оценить обстановку, пробраться… – Она вздыхает, закрывая глаза. – Тогда нам нужно много ловушек. И хороших.
– Умница. – Мэтт садится на кровати, оглядывает развалившуюся Алису. – Форсу мы задачку усложним – раз. Доступ к счетам Фолла запаролен, за электричество заплатить не сможем. Значит, сократим расходы. Поживут в темноте и без горячей воды – не развалятся. Это у нас два. А три – марионеток-то свободе учить надо? Надо. Потому за дело примемся без отлагательств, вот прямо после вечернего собрания.
– Тогда давай осваиваться. – Она садится. Мокрые пряди облепляют её бледные плечи. – Раз с Форсом всё так сложно, предлагаю сначала организовать ловушки.
– Этим и займёмся, угу. А пока… – Мэтт задумался. – Кукловод, учитель… Джон Фолл… Знаешь, девочка, а ведь мне нужно имя.
Растерянные и ошарашенные обитатели начали подтягиваться к гостиной ещё в половину седьмого. К семи там было не протолкнуться.
Лайза оценила обстановку и пошла за Джимом – тот всё ещё «бдил» над их новым больным. Рыжая просунулась в приоткрытую дверь.
– Джим, пора. Семь доходит.
– Мне не нравится, что Джон тоже должен там быть. – Во время произнесения этой фразы он даже немного стал похож на себя прошлого. – Лайза, ты уверена, что это обязательно?
– Новое начальство лучше не злить, а? – девушка беспомощно махнула рукой. – Я помогу довести, если что.
– Потащишь капельницу. – Джим навис над больным, помог встать и опереться на себя. – Раз уж на то пошло, пусть хотя бы лечение не прерывается.
Лайза осмотрела Фолла. Еле живой, бледный, но сочувствия вообще не вызывает, ни капли.
Водой его отпаивать, и всё! Это же теперь просто обезвоживание после рвоты…
Джим, блин
Со своим гуманизмом
– Ну да, да, – девушка со вздохом подхватила плотный прозрачный пакет с раствором. Тонкий шланг тоже пришлось придерживать. – Ну что, вперёд.
Такой печальной мини-процессией они добрались до гостиной. Где, конечно, каждый счёл своим долгом уставиться на них, да ещё и пришлось воевать за место на кресле. Попробуй объясни обитателям, почему надо сажать мучителя на нагретое и удобное.
Лайзе пришлось поругаться с парочкой своих же. Помог Фил – без лишних разговоров вытряхнул обоих из кресла.
Едва Джона усадили, а Дженни помогла пристроить пакет с раствором, чтобы он не падал с кресельной спинки, как под потолком зашипели динамики.
Взгляды обитателей невольно отлипли от Кукловода.
– Добрый вечер, марионетки, – динамик почти не хрипел. Правда, по ту сторону слышалось лёгкое шуршание. – Я очень рад объявить вам, что вашего Кукловода больше нет. Да вы и сами можете видеть – сломался. Упал. Оказался некачественной куклой.
На этих словах Джон слегка дёрнул головой. Лайзу кто-то легонько толкнул. Оказалось – мимо проскользнула Тэн. Села на ручку кресла. Казалось бы – чтобы поддержать как-то своего учителя, и Лайза уже ждала, что обнимет за плечи или хотя бы возьмёт за руку. Но Исами просто была рядом – и всё.
– Не загордитесь тут, – издевательски посоветовали динамики. – Вы – точно такие же куклы, пока не докажете обратное. Я, Трикстер, буду вести вас к свободе. Соберёте моих десять ключей, так и быть, открою дверь. А чтобы вам веселей было собирать… я поставлю небольшое условие. Из этого дома выйдут только… ну сколько? Алиса, какое у тебя любимое число?
– Один, – ядовитое. – Но этого мало. Пусть будет двенадцать. Люблю это число.
– Вот и отлично. Слышали? Десять ключей, двенадцать человек. Пока вас не останется ровно столько – двери будут оставаться закрытыми. Как вы сократите своё количество до нужного – меня не волнует.
Установилась глубокая тишина. Через несколько секунд – шёпот, громче, ещё громче…
Лайза нашла руку Дженни и сжала. Так было немного легче.
– Да чтоб вас… – Дэвид как-то нервно дёрнулся и вскочил с места. – Хотите сидеть тут, как сонные курицы – пожалуйста! А я буду искать выход на свободу! Только время теряем, чёрт побери…
Лайза, ещё не отойдя от услышанного, увидела только, как последователь метнулся к двери и схватился за ручку. Дверь не открывалась, ручку, похоже, заклинило, и Дэвид вцепился в неё двумя руками. Задёргал, пытаясь повернуть.
За ним молча наблюдали все собравшиеся.
Никто не понял, что произошло. Вместо того, чтобы открыть дверь, последователь как-то странно передёрнулся всем телом. Последовала пауза в доли секунды, после чего его резко затрясло на месте.
Вскрики. Кто-то бросился вперёд, но поймали у самой двери.
– Назад, не прикасаться! – рявкнул Джек. – Подальше отойдите!
Лайза завертела головой. В гостиной ничего резинового. Вообще. Всё остальное пропускает ток.
Джим столкнул с табуретки какую-то девушку, схватил несчастную мебелину, подбежал и резко дал ножкой Дэвиду под коленки. Потом так же, ножкой, пихнул в грудь, чтобы рука оторвалась от дверной ручки.
Того, уже упавшего, трясло как эпилептика где-то около пары секунд. Потом он утих.
Лайза, оторопев, наблюдала, как Файрвуд прощупывает пульс, негромко чертыхается, а потом начинает делать Дэвиду массаж сердца.
– Первый готов, – пропел динамик. – Нет, Алиса, ты посмотри, я им уже подыгрываю! Первого сам убил, надо же! Эй, слышали? Вам работы на одного меньше. Ну и что, теперь-то вы мне верите? Я серьёзен, очень серьёзен, да!
Оливия, закончившая с немым заламыванием рук, подбежала к работающему доктору. Трясти делающего массаж сердца – не самая лучшая идея, но она умом никогда и не блистала.
– Он жив?!
– Делаю, что могу, – Файрвуд оттолкнул её, приник к губам Дэвида.
Девушка охнула. Спрятала лицо в ладонях, опустилась на пол рядом с Джимом.
– Ну, своё слово я сказал. – Мэтт явно веселился, наблюдая за ними. – А теперь давайте так… Все расходятся по своим обычным местам. Последователи – в библиотеку, подпольщики – в подвал, Дженни – на кухню, вместе с Джимом. Ну или с обоими Джимами, какая разница. И дружненько, с энтузиазмом проходим испытания. По очереди, конечно, да-да. Это для разминки. Завтра я решу, что делать с вами дальше.
Однако, с места никто не тронулся. До тех пор, пока Джим не оставил в покое распростёртое у дверей тело и не поднялся.
– Мёртв, – объявил он тихо. – Перетащим в прихожую и расходимся.
Лайза выпустила запястье Дженни и беспомощно смотрела, как девушка уходит, опустив голову. Над мёртвым взахлёб рыдала Оливия, не позволяя подпольщикам унести тело.
Тэн осталась сидеть на своём посту.
– Мы останемся в гостиной, – ответила на немой вопрос рыжей. – Я смогу проходить испытания достаточно долго, поэтому можете не волноваться.
Бывший Кукловод попытался подняться, но она не позволила.
– Идёшь? – Джек слегка затронул засмотревшуюся Лайзу за плечо. – В подвале и обсудим всё.
Девушка встряхнула головой, пытаясь прогнать оцепенение.
– Иду.
========== Тонкий лёд ==========
…Святой потолок, уберите от меня эту тётку…
Арсений не был уверен, что сказал это достаточно чётко. Зато сработало – силуэт призрачной женщины с тёмными вьющимися волосами медленно растаял в бледно-сером свете.
…и не была ни в чём виновата…– услышал он отголоском призрачного эха. И только тогда открыл глаза.
Комнату наполнял вязкий кисель сумерек. Казалось, осязаемых – рот открой – и сами затекут внутрь, безвкусные, склизкие – жидкая желатиновая масса. Да уже затекли. Через нос – иначе почему дышать так тяжело.
Но всё-таки, кроме сумерек, было и другое.
Ещё в мире существовали: слабая ноющая боль, чешущаяся шея, да вообще всё чесалось, жуть какая-то, просто шея сильнее всего, серый потолок и кто-то неясный слева, если сильно скосить глаза. Впрочем, он вообще мог быть каменным изваянием – серый и не шевелится.
Мир преимущественно состоит из серого цвета, – сказал собственный уверенный голос в голове. – Ты присмотрись, чувак, если не веришь. Как бы предметы ни маскировались за яркими цветами, в них во всех притаился серый. Потому чёрная краска у художников так и летит, ты об этом не думал, да? Расход – десять к одному минимум, а белил так и того больше. Черный и белый дают серый.
Цвет окружающего мира.
Рядом позвали. Осторожно и неуверенно. Ещё раз, не добившись ответа, сунули ярко-оранжевую соломинку. Соломинка потянула за собой ворох ассоциаций – хороших и не очень, но всё же обрадовала.
Соломинка сулила воду.
Но пить ему много не дали, отобрали. Вхолостую цокнув зубами, Арсений оставил попытки поймать ускользающую соломинку.
Она исчезла в сером.
– Как себя чувствуешь? – чуть дрожащим голосом спросили свыше. Склонилась тёмно-серая тень. Арсений наблюдал её расплывчатые очертания, переходы серых оттенков один в другой.
Моргнуть пару раз.
Голос знаю. Да, знаю.
Внутри теплеет.
Кто-то захлопнул дверь в ледяной ад. Он, несмотря на старания Художника, выжил. Выжил и угробил эту тварь. Вместе с Кукловодом, картиной и куском своей жизни.
Губы сами собой расползаются в улыбке.
– Ж-жим… Я… как будто… завтра мой день рождения.
Хватает на одну эту фразу, да и то слабенько.
Скажи что всё закончилось
Я же где-то в больнице
Джон нас выпустил? Все живы?
– Т-ты… – голос Джима прерывается, дрожит, – ты смог. Да, ты… чёрт, так долго репетировал фразу…
Пауза, во время которой, стараясь успокоиться, Джим медленно вдыхает и выдыхает.
Потом, уже спокойнее.
– Ты смог. Твой план был удачен.
– А-а. В порядке…?
– Безусловно, – негромко фыркает, – не считая того, что ты весь изранен.
– Соломинку… мне.
– Ну да, какое нам дело до судеб мира… – в губы тыкается соломинка. – Арсений… ты не изменился.
– У-уэм? – зашвыркать водой, и только потом сообразить. – Арс…сений?
На всякий случай прикусив соломинку – вдруг опять отберут, повернуть голову. Удаётся. Ну, значит, шея не сломана точно. Из серых пятен постепенно рисуется Джим. Он в чём-то тёмном, а большего не увидишь на фоне окна. Светло-серый свет размывает фигуру.
Вот надеюсь я достаточно выразительно хмурюсь, чтоб он ответил
Чёрт бы побрал эту слабость
– А… да. Мне кажется, тебе немного рано, но...
Джим склоняет голову так, что выбившиеся пряди почти завешивают лицо, сцепляет руки в замок – Арсений скорее догадывается по движению локтей, чем видит.
– Ты в своём времени.
Арсений слабо выдохнул через соломинку. Получился лёгкий свист, почти как вздох.
– Закончилось?.. – умоляющим хрипением. – Пр…клятие.
Чёрт да не молчи ты расскажи всё я больше сил на попытки тебя просить потрачу НУ!
– Силы не трать. Расскажу, что смогу, просто не торопи. Мне тоже нужно собраться с мыслями. – Тихий вздох и мучительная пауза в несколько секунд. – Для меня – да. Тебе ещё придётся вернуться. Когда оклемаешься, конечно…
Снова сбилось дыхание. Будто не хочет вспоминать. Сглатывает и продолжает.
– Давай пока на этом закончим. Я проинструктирую тебя, когда придёт время возвращаться. Сейчас… совсем мысли спутались.
Арсений слегка ёрзает головой по подушке, изображая кивок. Зажатая в зубах соломинка ярким оранжевым взрезом по мягкой серости. Не разжимая зубов, он медленно закрывает глаза. Слегка шевелит пальцами.
– Думал… уже. Здесь призрак… был. Не кончилось…
Волосы чувствуют мягкое прикосновение – Джим проводит по ним, впутывая пальцы.
– Прошу тебя, спи. Тебе нужно.
– Соломинка.
Пластмассовая трубочка выскальзывает из разбитых губ.
– Не девай никуда, – уже проваливаясь в сон. – Проверю…
Палату заливал яркий солнечный свет.
Эта была куда просторней и шире, чем в Вичбридже, и находилась в частной клинике, где работал Джим. Файрвуд припрятал Перо под своё крыло сразу же, как только стало возможным спокойно, без угрозы для здоровья, транспортировать его в Лондон.
По косвенным признакам Арсений понял, что его лечение оплачивает Фолл, а пребывание в этой клинике обходится дороже, чем проживание в пятизвёздочном отеле. Но это, по выражению приходящего Файрвуда, волновать его не должно.
Равно как и всё остальное.
Вообще ничего не должно волновать.
Это для здоровья вредно.
Арсений нахмурился. За исключением нескольких первых фраз о том, что его план удался, и пояснений чуть позже, что Джон избежал тюрьмы, Файрвуд не проронил больше ни слова на тему особняка. Ни кто выжил, ни кто погиб, вообще ничего. Если Арсений спрашивал – а делал он так каждый раз, когда Джим заходил к нему в палату – доктор отмалчивался или говорил, что рассказывать ему не может, чем доводил Арсения до тихого бешенства.
Хотя мало ли что за десять лет случилось. Может, он давно уже живёт с кем-нибудь спокойно себе, да и всё.
Но это всё равно не объясняет, почему он не говорит о выживших! Я что, ребёнок, в истерику впаду, если правду узнаю?! Или там что-то настолько страшное случилось?
Он помотал головой и осторожно пересел так, чтобы быть повыше. Двигаться приходилось медленно, на нём было восемь операционных шрамов, три из которых скрывали под собой глубокие ножевые раны, ещё и как-то там специально увеличенные Джимом во время операции с целью зашивания повреждённых внутренних органов. Теперь, хвала потоку, всё заживало, швы уже были сняты. Гораздо больше беспокойства доставляли рёбра. Они всё ещё срастались и всё ещё болели. В итоге при любом неосторожном движении и шрамы, и рёбра предупреждающе ныли.
Пока что к нему пустили только полицию, три дня назад. Заранее последовала инструкция письмом от Фолла: Джон очень подробно расписал что и как отвечать, просил учесть, что одним из допрашивающих будет не просто следователь, а коронер* по делам пропавших в Вичбридже – за все годы нашли одно тело, и раны на руках трупа были такие же, как у Арсения. Потому Арсений сказал, что неизвестный маньяк и правда напал на него в окрестностях особняка, а что было после – он не помнит. Иногда приходил в себя, ему кололи иголками ладони такой штукой, знаете, на гребень для волос похоже… много зубьев на одной основе, только иголки, резали, связывали, сажали на цепь и много чего ещё делали.
Говорил он тихо, откинувшись на подушку и глядя в пространство из-под полуприкрытых век, как и положено жертве с тяжёлой психологической травмой.
– Ещё вкалывал что-то… шприцы помню. Таблетки… горькие такие… И давал виски. Иногда я помнил что дальше, иногда нет… Мне казалось я у него в плену две недели был, а мне тут сказали – полтора месяца… Значит, часть времени просто из памяти выпадало… Здесь уже сказали, рогипнолом меня накачивали… Ну, знаете, как в этой песне, у «The Prodigy»… «We take Rohypnol, just forget it all»**…
Тут ему стало смешно, правда, как-то по-грустному смешно. Вспомнилось, что в этой песне, начинённой тревожными электронными звуками, помимо прочего есть и такие слова:
Last time I'll be your prisoner
No name no number…
И, ещё лучше:
Shooting through the trap door
What I think don't matter anymore***
Это ж, если контекст не знать, прям о том что происходило и происходит
Надо выпросить у Джима плеер. Позвонить кому-нибудь из моих, кто сможет нормальный плейлист составить. Всё лучше чем цветами меня заваливать, как свежую могилку…
Его между тем допрашивали дальше.
...Нет, маньяка он не видел. А даже если видел, не помнит.
