Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 329 страниц)
Джек взял его, щёлкнул регулятором, переводя режим яркости в эконом.
– В последней поставке не было батареек, теперь пойми когда… Короче, без лишней надобности не включай.
– Угу, понял.
– Там ещё осталось?
Арсений молча подвинул к нему тарелку. Он-то понимал, что у подпольщика на душе сейчас кошки скребут.
– Закрыли тему. Новость хочешь? – Джек выдавил сверху на колбасу едва ли не полбутылки кетчупа. – Закери выследил кота.
– Да ну?..
– Да я тоже в шоке был. Задание-то было, чтоб он руки не резал и по комнатам не шатался. А он умудрился увидеть, как наш обожаемый маньяк выпускал кота на улицу. Через дверь напротив моей комнаты.
Комната… – Арсений слегка нахмурился. – Коридор, кот… Внутренний двор!
– А на следующий день, ну… – подпольщик на секунду поднёс наручные часы к фонарику, – получается, уже час как вчера… с игрушек на картинах начали попадаться странные паззлы. Вроде плана дома.
– Кукловод молчит?
– Молчит, сволочь. Правда, слух прошёл, что если эти куски собрать, дверь откроется. Как с замками на входной. Зак собрал пятнадцать штук, пальцы поперерезал, потом сачки закончились.
– Это значит, – Арсений, упершись ладонями в край стола, откинулся на стуле; стул теперь опасно балансировал на двух ножках, – завтра я по всему дому ищу сачки.
– Какой догадливый, – в его сторону ткнули остатком бутерброда.
– Не завидуй, это я от природы такой.
– Да хоть откуда. Поможешь Заку, а то он в комнатах все ловушки соберёт.
– И руки поизрежет, – Арсений кивнул. Сквозь мерзкое настроение начало пробиваться воодушевление. Впервые за столько дней хоть что-то наклёвывается. – Ладно, инвентарь с меня.
Сквозь полумрак комнаты он поймал прищуренный взгляд Джека. Кажется, подпольщик тоже рад. По крайней мере, вид уже не такой унылый.
========== 27 октября ==========
Джиму очень не хотелось открывать глаза. Внутренние часы вовсю вопили, что пора, дескать, рабочий день начинается.
Сквозь тонкую кожу век уже пробивался свет, приглушённый – светать начинало всё позднее. Сонная тишина дома, окутывающая особняк ночью, медленно рассасывалась: за дверью слышались приближающиеся и удаляющиеся шаги и утренние приветствия встречающихся в коридоре обитателей.
Не хочу вставать
Вчера он с трудом удержался, чтобы не потянуться к губам Арсеня. Старался не смотреть, не поедать глазами подпольщика, не касаться – после того, как сделал перевязку – хотя и хотелось. Мысль о том, как отреагировал бы Арсень, вызывала странное горько-смешливое чувство внутри.
Подумать только – на время перевязки, и после, пока провожал Арсеня до двери взглядом, он даже забыл о Джеке. Не мог выкинуть из головы, прокручивал произошедшее в подвале, и, стоило оказаться наедине с Арсенем, как отшибло.
Насколько брат его ненавидит?
На такое решился – на пистолет. Джим знал, не выстрелит, не сможет, и всё же с тоской отчаявшегося человека провожал взглядом каждое движение металлического дула в руке Джека.
И что теперь?
Теперь он совсем от меня отрёкся?
Ради кого, ради чего мне теперь стараться выбраться отсюда?
Глаза открывались очень неохотно. Сначала – левый, потом, с замедлением – правый.
Удивительно, каким серым всё кажется на рассвете, когда насыщенная чернота ночи сменяется красками дня. Как будто кто-то стирает одно и заменяет другим, а рассвет – время нераскрашенности. Светло-серый потолок опирается на тёмно-серые стены. Пол, совсем тёмно-серый, поддерживает эту конструкцию и нагромождение других деталей разной степени серости.
Не в силах выносить давящую серость, Джим закрыл глаза. Поморщился.
От меня отрёкся брат. Мой брат. Самый родной человек. Единственный, кто имел значение, от меня отрёкся.
Мысль была слишком страшной, вгрызалась в мозг, прорывала в нём ходы и тоннели, не в силах слиться с основной массой мыслей и стать, как когда-то стали они, частью картины мира.
И на работу я не вернусь, – прорвалось вдруг осознание. – Не туда, нет. Бюрократия, поклоняющиеся ей и мэрии начальники, люди…
Воодушевлённый юноша, заступивший на пост хирурга провинциального городка, не был готов к тому, что главными его врагами станут не те же бюрократия и начальство, а сами люди. Не выполняющие предписаний принципиально, или потому, что «лучше знают», пишущие кляузы, обвиняющие врачей во всех своих обострившихся болезнях, в неумелости, в бессердечности. Бывали и благодарные, но чаще пациенты старались, едва выписан рецепт, всю ответственность за себя, за своё здоровье, свалить на врача.
Не вернусь…
А куда тогда?
Не умею ничего больше.
Снова серый потолок перед глазами – не мог больше лежать с закрытыми.
А ещё…
Его коллеги спасались семьёй. Работали с осознанием, что дома ждут жена и дети, что можно провести выходные с ними или съездить к старым родителям на пару дней, устроить барбекю.
Джиму подобное не светило. Ни жена – если и найдётся женщина, которая сможет терпеть его холодность, он попросту сам не захочет портить ей жизнь. А родителям он точно не нужен, его домой и не звали никогда.
Мне некуда идти, – он сел. Оделся кое-как. Пошлёпал голыми ступнями по холодному полу. – И сейчас тоже. Некуда и не хочу.
Дженни, как всегда, колдовала на кухне. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Джим тихонько прошёл к верхнему левому шкафчику, взял оттуда пару бутылок вина – Дженни хранила их для кулинарии. Но кулинария точно переживёт до следующей поставки.
На звяканье бутылок девушка обернулась. Быстро заправила выбившуюся прядь мокрой рукой за ухо.
– Джим?.. – Подошла поближе. Окинула беспокойным взглядом его поклажу. – Что…
– Мне нужно. – Он посмотрел в её глаза как можно твёрже. Нужно и вправду было.
– Нужно? – Ещё больше беспокойства во взгляде.
Джим кивнул.
– Не обращай внимания. Просто хочу немного отдохнуть. Предупреди, что сегодня не принимаю.
– Я… да…
Вопреки его опасениям, девушка покивала и отошла к раковине.
Но… она вроде бы давно заметила, что ему не помешает отдых.
На выходе едва не столкнулся с новенькой, Тэн. Не так давно её привёл Арсень, знакомил с Дженни…
И откуда бы она тут взялась
Мысль вяло стукнулась в сознание и тут же угасла. Не интересно.
Японка окинула его тёмным, непроницаемым взглядом и нейтральным тоном пожелала доброго утра. Он кое-как заставил себя ответить на вежливое обращение и отошёл от двери, пропустить её.
– А у меня всё готово! – обрадовано сказала Дженни на появление Тэн. – Чайник, ткань…
– Я принесла травы, Джейн.
– Хорошо. Только называй меня Дженни, пожалуйста. А то при официальном обращении я себя старухой чувствую…
Джим тихонько прикрыл дверь. Ещё несколько шагов по коридору он слышал их голоса и тихий звон посуды.
В другой раз дока бы волновало, что подумает о нём малознакомая женщина, встретив утром в таком ужасном виде, да ещё и с бутылкой в руках. Но это раньше.
Теперь ему просто хотелось ненадолго забыться.
Весь день Арсений носился по дому следом за Закери; они облазили все комнаты на первом этаже. Пришлось обмануть малявку – Арсений сказал, что они разделят работу поровну: он закрывает двери и проходит испытание, а Зак ищет ловчий инвентарь.
– У меня на них зрение плохое, – отмахнулся от попытки Закери возразить, – ну не найду я эту мелкую дрянь, чего непонятного?..
Мальчишка хотел спорить, но потом расплылся в ухмылке.
За день он нашёл двадцать три штуки маленьких, с ладонь ребёнка, клеток и сачков. Арсений попутно тоже искал, а потом, улучив момент, незаметно подсовывал в сумку Зака.
Его беспокоило только одно: пока они пол-утра лазили в гостиной, Джим там так и не появился. В перерывах между испытаниями заглядывали недоумённые «пациенты», перед обедом Арсений столкнулся с Джулией у двери подвала, и девушка поведала, что у дока выходной, после чего попросила помочь с поиском лампочек – у многих в комнатах опять перегорели.
– А ловушки как? – хмуро спросил Зак, искоса глядя на Джулию.
– Задним местом об косяк, – Арсений подтолкнул его в спину к лестнице. – Ты же их ищешь.
Зак скорчил рожицу, но вниз всё-таки пошёл.
Коробка с лампочками была на верхней полке – сама девушка туда просто бы не залезла. Когда Арсений слез оттуда, весь в пыли, и протянул коробку Джулии, та поблагодарила кивком. Отряхнула пыль, сунула коробку в сумку.
– Арсень, на два слова, – сказала почти без эмоций.
Он спрыгнул с табурета, отряхнув руки.
– Слушаю.
Она мельком оглянулась на расхаживающего между ящиками Зака. Подросток демонстративно гремел переставляемыми предметами и громко обещался рассказать мастеру, что кое-кто не ловушки искал для дела, а с девчонкой болтал.
– Не надо так демонстративно дружить с воронами.
– Я…
– Ты не хочешь ничего плохого, – девушка равнодушно перевела взгляд с него на раскуроченный корпус старой камеры. С тем же успехом, понял Арсений, она могла смотреть на что угодно. – Просто помогаешь, я знаю. У нас некоторые даже встречаются с последовательницами. Но это всё втихую.
– Да какое кому дело?
Джулия равнодушно пожала плечами.
– Пока формально не лезешь в идеологию фракции – всё будет нормально. А ты лезешь. Если помиришь лидера с братом, сделаешь Джеку только хуже.
– Я иду рассказывать! – громко возвестил Зак на весь подвал и потопал к лестнице.
– Ладно, я тебя услышал, – Арсений, злясь всё сильнее, всё-таки поймал взгляд подпольщицы, но та сразу же отвела глаза. Кивнула и ушла, глядя в пол.
– Иду я, иду, – уже громче сообщил он сердито хмурящемуся Закери. – Бегом ищи, я, кажется, под дальним шкафом несколько видел.
После подвала завалились на кухню. Там Тэн учила Дженни правильно заваривать чай по какой-то мудрёной китайской технологии. Девушки их из кухни выгнали, чтобы не мешались и не нарушали процесс.
Арсений в прихожей сел на край стола, махнул Заку.
– Ну, давай тогда считать. Поди хватит.
– Ага, хватит, – насуплено отозвался мальчишка, вытряхивая сумку. – Сначала ловишь-ловишь, а потом начинает одной клетки не хватать. Мышь её разламывает, только во вторую ловится.
Арсений, пользуясь тем, что Зак увлечён счётом и на него не смотрит, принялся осторожно перематывать бинты. Голова слегка кружилась, пальцы из-за изрезанных ладоней плохо сгибались. Только вчера Джим его перевязывал, а сегодня бинты в лохмотья и в пятнах крови. Всё-таки, двадцать три прохождения за день были перебором.
Мимо прошла Накамура с пустым подносом. Остановилась.
– Арсений, Закери, я была невежлива…
– Да всё в порядке, – отмахнулся Арсений, оглядывая её. Всё, даже то, как Тэн держала несчастный облезлый кухонный поднос, было исполнено изящества и достоинства.
– Угу, всё нормально, – поддакнул Зак, считая сачки и клетки.
– Прошу прощения, но я хотела бы попросить вас об одной услуге. Вы не могли бы передать своему сенсею, что я не собираюсь примыкать ни к одной группе?
– Что, Джек и тебя… Вас уже агитировал?
– У нас был разговор, но я не уверена, что сумела достаточно точно объяснить свою позицию.
Внимательный взгляд женщины скользнул по его рукам. Арсений инстинктивно сжал пальцы, но поздно: раны она явно успела увидеть.
– Я передам, – сказал он спокойно.
– Благодарю вас.
Арсений проследил, как она поднимается по лестнице.
– Всё-то ты со всякими девчонками разговариваешь, – Зак принялся сгребать инвентарь обратно.
Подпольщик насмешливо приподнял брови.
– А она тебе что, не нравится?
Закери забухтел что-то себе под нос.
– Пойдём уже к мастеру, – он поднялся с ковра, заправским жестом проходильщика закинув на плечо сумку. Старался принять грозный вид, но был так доволен собой, что не получалось.– Я тридцать восемь ловушек нашёл.
Джек обнаружился в опустевшей гостиной. Сидел на столе, сдвинув вазу и книги, читал энциклопедию по химии. На их появление вскинул голову, резко захлопнув книжку. Увидел, кто пожаловал, слегка разочарованно протянул:
– А, это вы… Ну, как успехи?
Закери тут же принялся павлином расхаживать перед любимым мастером, рассказывая, как он добывал инструменты «из-под самой ловушки» или «а эту с самого верхнего шкафа…».
Арсений улучил минутку и всё-таки доперетягивал бинты. Правда, по пятнам крови было ясно, что надолго этого не хватит.
До вечера в комнате Арсения ловили на картине крыс и ворон, срывали с невидимых нитей Кукловода и прятали в шкатулки. Зак разделил ловушки и предложил каждому взять по шкатулке, чтобы соревноваться, кто больше выловит.
Игрушки кололись, рвали инвентарь, ранили руки. Крошечные фигурки так просто не давались.
– Я как будто пишу письмо доброй фее, – Джек, истратив запасы, сел у кровати, прислонившись к ней спиной. – Вот ведь…
– Это ты про что? – полюбопытствовал Арсений, садясь на угол тумбочки.
– Систему не улавливаешь? – подпольщик хмыкнул, закрывая свою шкатулку, наполненную «трупами» игрушечных мышей и ворон. – Оставляешь в шкатулке предмет в подарок, идёшь спать, на утро твой подарок исчезает, а взамен остаётся…
– Кукловод – добрая фея?.. – изумлённо переспросил Арсений. Взглянул на довольную физиономию Джека и покатился со смеху.
– Только не говори, что ты его представил в юбочке и с крылышками от стрекозы, – усмехнулся подпольщик.
– Почти угадал.
– А я такое уже рисовал, – недовольно высунулся Зак, ставя на пол рядом с их шкатулками свою. – Вот, у меня ни одного промаха.
Все трое оглядели результаты своих трудов.
– Тогда ждём, пока наша добрая фея… – Джек с ухмылкой посмотрел на камеру, – подкинет нам билет к свободе.
Шкатулки решили оставить в его комнате – всё равно Джек там не ночевал. Кое-как удалось отправить Зака спать – он всё норовил спрятаться под кровать и выследить Кукловода, когда тот придёт забирать шкатулки.
Арсений заявил, что его и отправлять никуда не надо – он может заснуть прямо тут, в коридоре.
– Ты слышал, кстати? – как бы невзначай сказал ему Джек у лестницы – он собирался в подвал, – маньяк называет тебя пером.
– Перо? – до сонного сознания плохо доходили слова. – Это ещё?..
– Вроде как символ свободы. Сам не слышал, врать не буду. Тэн сказала. Да я тебя теперь так называть буду… Пёрышко, а?
– Приткнись лучше.
– Да ладно, – подпольщику явно было весело. – Хоть жареной индейкой будь, лишь бы тебе везло так же.
– Да, насчёт Тэн… – Арсений потёр лоб костяшками пальцев. – Она сказала, что не будет примыкать к фракциям. Сегодня. Просила тебе передать.
– Одиночка, значит, – подпольщик шмыгнул носом. – Кроме Дженни таких больше нет… Уважаю. Ну ладно, если что, скажи ей, что мы всегда поможем. Интересная девушка, а, Перо?
Арсений вяло отмахнулся. Джек заухмылялся во всю ширь.
– Ладно, до завтра…
Недосказанное «перо» явно обозначилось за этой фразой. Подпольщик ушёл.
Арсений остался на верхней площадке. Сначала бездумно смотрел вслед Джеку, потом вообще закрыл глаза.
Перо? Перо… Птица, символ свободы... И почему Тэн не выбрала фракцию… и ей простили… Последователи вон тоже ажиотажа не поднимают…
Он слегка покачнулся и торопливо схватился за перила. Порезы под неумело намотанными бинтами разом заныли.
Лучше сходить к Джиму. Дженни вроде говорила, он сегодня отдыхает… Но я завтра тоже буду отдыхать, если не…
Зевая, он поплёлся к комнате дока, очень надеясь, что тот не спит.
Дверь была приоткрыта, в коридор падала полоска тусклого света.
Дома. Не спит… Или спит при свете.
Арсений постучал, не дождался ответа и расценил это как отсутствие возражения. Сейчас ему позарез нужна была помощь в перевязке.
Толкнул дверь, вошёл.
– Извини, что так поздно…
В комнате царил хаос. Жарко, отчётливый запах алкоголя и в целом тяжёлый воздух целый день не проветриваемого помещения; одежда, ручки, книги, брошюры и листы с записями валялись на полу, на тумбочке в перевёрнутом состоянии, высыпав наружу сухие скрученные листья, лежала картонная упаковка мяты перечной. Ниже, у ножки кровати, поблёскивала тёмной зеленью пустая бутылка из-под вина.
Никого нет.
– Комнату что ли перепутал…
Арсений развернулся, собираясь уйти, и только тут обнаружил Джима. Док сидел у стенки рядом с дверью. Если бы Арсению вздумалось открыть дверь резко, Файрвуда нехило бы приложило.
Джим, к слову, его не замечал. Он тоскливо и отрешённо смотрел прямо перед собой из-под полуприкрытых век. В правой руке зажатая за горлышко бутылка, точная копия первой, прикроватной. Одежда смята, волосы растрёпаны. Ещё док был босиком; носки дохлыми червяками валялись рядом, поверх «справочника по инфекционным заболеваниям». Чуть ближе – перевёрнутый стакан в тёмной луже вина; жидкость казалась неподвижной и застывшей.
Арсений аккуратно откатил стакан носком кроссовки, присел рядом с Джимом, попытался поймать его взгляд.
– Эй, док, ты чего? Говорить можешь?
Шуми-ит
Гуди-ит
Скрип-скрип дверь
Топ топ
Хе
Мысли катались в голове пересушенными клубками перекати-поля. Весь мир сузился до них – примитивных, смутных и донельзя тоскливых, насквозь пропитанных душным запахом вина.
