Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 223 (всего у книги 329 страниц)
Бедром чувствуется – сам он тоже нехило возбудился – вон как ткань брюк спереди натянуло. Арсений слегка проходится кончиками пальцев по выступу, поглаживает. Правда, Файрвуд будто и не чует. А может и не чует – сосредоточившись на ощущениях своих губ и пальцев. Скользит кольцом ладони по стволу, размазывая выступающие капли быстрым движением большого пальца, периодически уделяет время яичкам.
Его новый запах волнами проникает в мозг, заполоняет мир тёмно-алым. Похож на прежний, только у того пряностей не было, и аромат легче, не такой тяжёлый.
– Арсений… – дышит хрипло, куда-то в район ключицы, – сядь…
Стоит подтянуться, устроиться так, чтобы опираться спиной на подушку, как губы Джима касаются его шеи – везде, за ухом, под челюстью, под подбородком.
Вот последнее точно – приём запрещённый.
Арсений слегка запрокидывает голову, закусывает губу, наблюдая за действиями Джима из-под полуприкрытых век.
Горячая рука продолжает орудовать в трусах.
Вторую Арсений хватает, принимаясь выцеловывать длинные пальцы. Каждый в отдельности и все разом, скользя носом по горячей ладони. Долго не выходит, Файрвуд сам тянется целовать, высвобождает руку.
Внутренности сжимаются от его поцелуев, слегка обдаёт тёплой волной.
Джим, губами – ниже, к ключицам. Скользит по ним языком, почти невесомо, а свободная рука пробегается пальцами по тому месту, где у котов находится холка. Слегка сжимает, гладит, вдавливая кожу. Джим выцеловывает край повязки, опоясывающей грудь, языком слегка проникая под бинт. После, вздыхая, будто собираясь погрузиться в воду, высвобождает член Арсения из трусов и опускается на него влажным кольцом губ.
Скользит вниз. Медленно, ощупывая горячим языком каждый миллиметр, слегка толкая им отвердевший ствол. А опускаясь почти на полную, негромко стонет, щекоча вибрацией набухшую, безумно чувствительную головку.
Рука сама собой ложится на его волосы. Бинты, мать их, но пальцами вплестись можно, сжимать пряди…
Джим крепко обхватывает ствол пальцами. Пальцы второй сосредотачиваются на яичках, отяжелевших, вызывающих тянущее ощущение внизу живота. Гладят, мнут, в то время как первая помогает скользящему по всей длине рту.
Горячая, скользкая хватка. Перепад температур, то внутри, то снаружи, где стынет влажная поверхность. Дразнящие прикосновения языка.
всё продался чёрт
Арсений слегка выгибается в пояснице и стонет сквозь прикушенную губу. Джим на секунду замирает. Глубоко вдыхает – головка, погружённая почти в горло, чувствует движение воздуха. Слегка дрожит, а потом ствол чувствует, как вдоль него в рот погружается ещё что-то твёрдое.
Палец. Средний.
Нутро предвкушающе сжимается, и секунду спустя – да. К инстинктивно сжавшемуся входу приставляется обильно смоченный слюной палец. Кружит, подготавливая, и медленно проталкивается внутрь, попутно ощупывая стенки.
С двух сторон: с одной – горячий, потрясающе приятный рот, с другой – нащупавший простату палец. Касается её будто бы вскользь, будто бы слегка, ритмично с движениями губ, а по телу от точки соприкосновения расходятся сладкие спазмы. Заливают, затапливают сознание горячей волной, смывают остатки рассудка и угасают – вплоть до нового острого касания.
Язык выглаживает поверхность ствола. Потом, когда губы смыкаются над головкой, будто целуя, кружит по ней, дразня, вылизывая.
Внутри – ритмичные толчки. Быстрей, не давая очередной новой вспышке время, чтобы угаснуть, обрывая её на самой кульминации и тут же порождая новую, оглушающе-горячую, до сжимающегося нутра сладкую, невозможно-мучительную, и это – невыносимо.
Запрокинуть голову, закрыть глаза, стонать сквозь зубы, только слышать совершенно непотребное похлюпывание – губы Джима снова обхватили член, – и чувствовать. Всем собой, будто лишившись кожи.
Нарастает внутри, точкой, шаром, захлестывает сначала низ живота, после – по окружности, по всему телу расплывается, шумит в голове…
Он с тихим вскриком вцепляет пальцы в растрёпанные волосы Файрвуда, сжимает.
Джим, последний раз шумно вдохнув – это слышится как-то глуховато – сглатывает. Головка чувствует движение мышц его горла. После, позволив члену выскользнуть изо рта, утыкается лбом куда-то в солнечное сплетение. Тяжело дышит.
– Ох, мать твою… – Арсений откидывает голову на подушке, шумно втягивая воздух сквозь зубы, и дальше не выдерживает: снова вцепляя пальцы в волосы Джима, сжимает взлохмаченные пряди и негромко смеётся. – Я тут… уже минуту мысль пришла… и как же не стыдно…такое-то творить… перед беге-мо-о-о-тиком…
Последнее он почти провыл сквозь смех, ещё сильней вдавливая затылок в мягкую боковину подушки.
– Звиняй… это… нервное… – почти всхлипами. Только пальцы сильней сжимаются во встрёпанных джимовых волосах. – Щас… заткнусь…
– Посмотри на морду этого бегемотика, – последний раз чмокнув его около пупка, Джим садится прямо. У уголка его губ поблескивает светлая капля. – Мне кажется, он даже не заметил.
Вместо ответа Арсений притягивает его к себе. Попутно успевает краем бинта на левой руке вытереть выступившие от смеха в уголке глаз слёзы.
– Мне так спокойно не было уже чёрт знает сколько – наверное, с того дня, где я тебе пообещал эти хреновы горы, – сказал куда-то в его шею. – После был проклятый портрет, потом убийство, потом бессознанка с кошмарами и призраками, потом – ваше молчание.
– А я ощущаю себя донельзя глупо, – Джим признался с небольшим запозданием. Успел даже немного посопеть ему в макушку. – Мой палец в твоей заднице, а ещё и самому разрядиться надо.
– Да-а, вот палец в заднице… – размышлительно протянул Арсений, поглядев в потолок. – Джим, а Джим, а я лаймовый чай хочу. На тумбочке. Палец можешь не убирать, если тебе так интересней.
– А помыться не хочешь? – Лицо Джима с вопросительно поднятыми бровями оказалось напротив его лица. Палец, однако, не вынимал. – У тебя ноги в шоколаде. У меня тоже.
– Ноги в шоколаде, палец в заднице, а к чаю я ближе не стал, между прочим, – забормотал Арсений под его ухо. В это же время пытался нашарить на тумбочке жестянку с чаем. – Не хочу мыться. Хочу вот так, грязным и в шоколаде, смотреть, как ты самообслуживаешься. Я для такого случая даже соломинку найду, попкорна вот только нет… Хотя хорошо, а то вдруг язык прикушу…
– Хорошо, сначала шоу, но потом всё равно мыться, – Джим чмокнул его под подбородком, устраиваясь поудобнее. – В моём почтенном возрасте перемазываться шоколадом и дрочить, ужас.
После душа Джим уснул почти сразу. Арсений дождался, пока доктор засопит в подушку, после чего достал из притащенной им сумки ноутбук. И впрямь его. Может, Файрвуд уже озаботился перевезти его вещи из квартиры Софи. Вопрос только, куда.
Выйдя в интернет, Арсений тут же принялся искать информацию по выжившим во втором акте. Нашёл по некоторым, кто его не особо интересовал. Нашёл про Джека. Выдохнул с облегчением.
Но о Дженни и Исами – ничего. Кое-что о Лайзе, но из этой информации нельзя было сделать вывод, жива она или нет. Информация по делу «Вичбриджского Кукловода» оказалась закрыта, упоминалась на нескольких сайтах вскользь. Он бился так и сяк, нашёл даже, что в России группа впечатлённых энтузиастов собирается выпустить игру, сюжет который будет косвенно повторять вичбриджские события десятилетней давности. Анонс был назначен на 2012 год, то есть, уже относительно скоро.******
Арсений только подивился находчивости соотечественников – с таким раскладом можно было создать очень и очень неплохую вещь.
Ещё он натыкался на сайты журналистов-одиночек, но там в основном были статьи о судебных процессах.
Полный список выживших найти не удалось, или он плохо искал.
К трём часам ночи он сдался и оставил попытки, хотя на душе и было тревожно.
Джим проснулся от вопля «ёбаный ты в телевизор он это СДЕЛАЛ!!!!»
Накануне чёрт дёрнул сказать Арсению, что здесь в палатах очень хорошая звукоизоляция – и вот, пожалуйста. Он неловко повернулся на узкой больничной койке. Арсений сидел, накрывшись простынкой, на коленях – ноутбук. Взгляд, вперенный в экран, как у безумного бабуина, только что отвоевавшего место вожака стаи, растопыренные пальцы левой руки мечутся по тачпаду.
– А, ты не спишь… – на секунду оторвался от ноута. – Джим, это пиздец!!! Джейк не забросил мой сайт, орудовал в последние дни от имени администратора… а теперь пресса так раздула историю моего пребывания у маньяка, что рейтинги моих фотографий подскочили в разы! Международный, чтоб его, скандал… Мать твою, Я БОГАТ, ДЖИМ!!! – заорал так, что Файрвуд вздрогнул и чуть не свалился с кровати. – Тут аукцион устроили, тянут фотки для частных коллекций!!! Понимаешь?!
– А… ну да… – Джим спросонья помотал головой. Пальцы Арсения уже бегали по клавиатуре.
– Щас спишусь с Джейком… Щас… Старик всю ночь не спал, судя по всему! Бля, это же выход на мировой уровень СРАЗУ!..
Ещё некоторое время слышно было только его возбуждённое сопение и щёлканье клавиш. За окном едва занимались утренние сумерки.
Наконец, Арсений захлопнул крышку ноутбука и откинулся на подушку с совершенно вымотанным видом.
– Это, конечно, не «Фантом» Питера Лика,******* но… в целом сейчас мы с Джейком продали моих восемь фотографий на сумму около… бля, Джим, я не выговорю… – он медленно провёл рукой по лицу. – Потом посмотришь… Мы обеспечены на ближайшие двадцать лет… подпишу документы, что все копии фотографий уничтожу, и всё… Отдам из рук в руки… У меня восемнадцать предложений от журналов… Так, мне нужна Эмили. Мне нужен юрист, которому я могу доверять… Где мой грёбаный телефон…
Его голос становился всё тише. Джим встревоженно приподнялся на локте.
– Телефон! – рявкнул Арсений, подскакивая. Едва не опрокинул с тумбочки вазу с цветами, шаря по завалу подарков.
– Так, успокоился. Живо, – заговорил Джим, крепко взяв его за плечо. – Никаких телефонов, ложишься и отдыхаешь. Твои контракты никуда не денутся. Эмили Мильтон сегодня есть в списке твоих визитёров, четверть двенадцатого. С юристом поможет Джон. Джейк тоже будет сегодня. Арсений, – рыкнул на попытку вырваться, – или успокаиваешься сам, или под таблетками.
– Да… прав. Ты прав. – Арсений упал на примятую подушку. Закрытый ноутбук так и остался на его коленях, и теперь Арсений постучал пальцами по его крышке. Смотрел при этом в потолок.
– Джим, – позвал хрипло. – Я ж больше фотографировать не могу. Отпрыгал.
Джим очень захотел прикрыть лицо ладонью. Отпрыгал он, ага. Рассказывай, называется, сказки.
– Мда? – Поинтересовался только, – и позволь узнать, почему.
– Это из области того, что произошло в последние мои дни там. Ты же не интересовался ни разу, так что я и сейчас не вижу смысла рассказывать. Просто поверь на слово.
– Всё, что ты только пожелал мне рассказать, я уже знаю, не забыл?
Джим не отказал себе в удовольствии провести кончиком носа по плечу Арсения. С наслаждением втянул воздух. Чуть улыбнулся.
– А теперь расскажи мне, с чего ты взял, что не можешь фотографировать.
Арсений перевёл на него взгляд. Не похожий на его обычный – в себя.
– Я убил Художника. Или не убил, но он остался в особняке. Если и впрямь всё знаешь – знаешь и это.
Боги, Арсений, ты идиот, но я тебя люблю…
Джим тепло приложил ладонь к его щеке. Посмотрел в глаза.
– Арсений, я в художниках и фотографах не понимаю ничего вообще. Но я знаю, что ты фотографируешь с девяти. Понимаешь, с девяти.
Он говорил спокойно, стараясь не то чтобы убедить, но хотя бы дать ему понять, что понимает – ему плохо. И показать, что не все равно.
– Твое становление как личности произошло с фотоаппаратом в руках. У тебя сознание фотографа. У тебя куча сформированных навыков и рефлексов. И если ты увидишь что-то, что захочешь сфотографировать – никуда не денешься, потянешься за фотоаппаратом. Даже если ты убил одну из своих частей – у тебя их ещё много, и все они – части фотографа.
– Однако, – только и отозвался подопечный. Помолчал. – Да ты не думай, я панику не развожу. Прав ты, увижу что – потянусь за фотоаппаратом. Но внутри при этом ничего нет. Как выгорело, что за это отвечало. Я как в себя пришёл, думал, просто показалось. Ещё о сером цвете… ладно, это так… Короче, я могу фотографировать на одной технике и даже продаваться с таким раскладом. Прежнего в фотографиях не будет. Ты разницы не увидишь, скорей всего.
– Ну, на самом деле, тебе не со мной об этом говорить надо… Джейк придёт, он тебе ввалит, я пока не умею…
Джим спустил ноги с кровати, нашарил обувь, продолжая говорить.
– Я вообще творческих людей не понимаю, не моё, что сделать. Кстати…
Обернулся, с трудом скрывая возбуждение в глазах.
– У тебя сегодня будет много посетителей.
– Угу, – без энтузиазма с кровати. – Начнём с кого?
– Они в открытках писали время, а я составил расписание… но это частности. – Джим выпутал ноги, забрался на кровать с ногами, уставился на русского. – Позволь мне… поприсутствовать хотя бы на некоторых.
– Да хоть на всём присутствуй. – Арсений вдруг широко ухмыльнулся. Взгляд сделался хитрый. – Слушай, ты и так был явно не против, а теперь я ещё… неважно. Надо жизнь ловить за хвост, а то… – он торопливо наклонился над тумбочкой, нашарил там что-то, зажал в кулаке, – ускачет. Сюда давай, ближе. Давай-давай, кусаюсь я только по вторникам.
– А я так боюсь кусачего тебя? Спасибо за информацию.
Джим подполз ближе. Выглядеть это должно было презабавно – он с голой задницей елозит к такому же неодетому Арсению.
Тот порывисто и решительно схватил его левую руку за запястье. По безымянному пальцу скользнуло что-то холодное, металлическое.
– Ну, во веки веков там и прочая лабуда, – тихо сказал ему Арсений, глядя прямо в глаза. Его – потемнели, до тёмно-тёмно серого. А ещё он слегка улыбался, но отнюдь не спокойной и умиротворённой улыбкой, и продолжал сжимать его запястье. – Это мой, из особняка. Помнишь, наверное. Ну так что?
Пальцы сжались сильнее, но не до боли. Во взгляде – нетерпеливое ожидание.
Джим тихо-тихо вдохнул. Вот оно.
Вдохов потребовалось много. Три.
– И ты… ещё спрашиваешь? – удостоверился негромко, впиваясь взглядом в глаза напротив. – Да… чёрт… это ж сколько мозга мне надо удалить, чтоб я отказался?
Руки рефлекторно сжали перебинтованные ещё ладони Арсения. Тут же отпустили, конечно, а то швы растревожатся, но на мгновение самоконтроль он потерял. Чтоб не допустить рецидивов дальше, скользнул ладонями к плечам Арсения, сжал их – вот тут можно было дать себе волю, уткнулся носом в основание шеи и шумно вдохнул.
– И я… – голос сорвался. Пришлось сглотнуть. – Буду кормить тебя овсянкой и тиранить во веки веков. Но, думаю, ты понимаешь, на что идёшь.
– Понимаю, – тихо у уха. – С того вечера понимал во внутреннем дворе. Помнишь, после твоего приступа, когда меня Кукловод на десять минут отпустил? Я тогда для себя всё решил – останусь в живых, буду с тобой. А теперь вот… лучше так. Гарантия.
– Если что, я тебя с того света достану, – пообещал Джим негромко. В сознание стукнулось непрошенное воспоминание, когда и вправду чуть не пришлось доставать с того света. Слава богам, обошлось. – И сделаю вивисекцию всем, кто будет причастен к твоей туда отправке. Без обезболивания. Кстати, кольцо придётся отнести ювелиру, немного уменьшить. И я сегодня же закажу тебе парное.
– А-а, а если ты-из-прошлого спросишь, чего это такое? Джим, ты тип недоверчивый, – в голосе Арсения слышалась хорошо упакованная усмешка.
– Оно будет, – упрямо, сквозь зубы. Дышал ещё глубоко – вдыхал запах. – Мне без разницы, куда ты его денешь, оно будет. Выберем страну и дату назначим, как вернёшься и пройдёшь реабилитацию.
– Да ладно, ладно, не грузись ты так! Дену куда-нибудь. Или буду носить не на том пальце, просто скажу, что здесь на удачу подарили. Джим, извергом не будь! Что я тебе соврал в прошлом?!
– Что поменялся не глядя, дескать, обычай с родины, – Джим зыркнул на него хмуро, вспоминая. – Что своё отдал, а это получил.
– Ну вот, спасибо, – довольно запыхтел Арсений, опять тянясь к тумбочке за проклятущим чаем. – Теперь можешь покупать. И с размером не перепутаешь – по этому купить можно…
Джим проследил движение его руки, про себя кляня любимого братца. Джек решил, что раз пиво Перу нельзя – чуть не схлопотал за это заявление – то хоть чай-то можно. И закупил чуть ли не коробку.
– Я себя чувствую нежной викторианской барышней, – разозлясь на собственную эмоциональность, Джим резко поднялся на ноги, чуть ли не каждое мгновение большим пальцем щупая обод тяжеленного перстня на безымянном. А ещё перстень надо было придерживать – большой, соскальзывал. Это на Арсеньевском пальце такое кольцо сидело как влитое. – В обморок не хватало грохнуться. Так что я к ювелиру, а потом переодеться в немятое. Заказы по покупкам будут?
– Минералки, – уверенно заявил зашвыркавший лаймовой отравой Арсений. – Остальное на твоё усмотрение.
– Бананы и киви.
