Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 141 (всего у книги 329 страниц)
Райан резко развернул вертящееся кресло, и Исами умолкла на полуслове.
Арсений тихонько присвистнул. Градацией степеней своей злючести Форс удивлял его не раз, а вот выражением спокойного холодного презрения порадовал впервые.
– Прекрати нести чушь и убеждать его в избранности. Ты выгораживаешь его, потому что он – Перо, каким была ты сама, вот и всё.
– По этой причине тоже, но она не главная, – тихо возразила Тэн.
– Э… ребят, может, вы тут без меня поговорите, а я пойду, да? – Арсений двумя указательными пальцами сначала указал в сторону окошка, потом ткнул в дверной проём. – А то…
– В дом влез третий ученик Кукловода, – резко заговорил Райан, слегка повысив голос. Тяжёлый взгляд золотистых глаз безошибочно нашёл его, хотя Арсений и стоял в темноте, у самого входа, навалился почти удушающе.– Первые двое — мы, как ты уже мог понять. Обезьяну нужно поймать и выдворить из дома, или хотя бы следить за ним. Для этого я собираю ловушку и веду слежку за домом. Все, точка. За подробностями обращайся к собственным мозгам.
Договорив, он резко крутанулся в кресле обратно к мониторам. Исами знаком показала, что лучше уйти.
Однако уже на лестнице их догнал голос хвостатого:
– Перо, вернёшься в девять. Будешь нужен.
Арсений, шедший за Исами, через плечо показал фак раскрытой двери чердака.
– Ох ты, он второй раз признал, что у меня есть мозги, – восхитился саркастически, когда они спустились обратно в коридор второго этажа.
– И признал, что ему нужна твоя помощь. Сейчас он собирает ловушку, что-то вроде капкана.
– Ну, если ты рассматриваешь это так… – Арсений привалился к стенке между двумя окнами. Она была холодной, в спину сквозило. Исами остановилась напротив, что-то ища в своей сумке у неё ж не было проходильной когда появилась
Или она с ней в моей комнате была? Не заметил
Из-за слабого света настенного светильника мутные тени легли на лицо японки, стирая собой черты. На миг Арсению почудилось, что на ней и впрямь половинчатая маска Чёрного бога севера.
Тебе нужна боевая тройка вместо двойки, так, что ли? Или ты, как заботливая мамочка, ищешь своему трудному хамоватому подопечному друзей в особняке? А может, я просто думаю бред и ничего не понимаю
Он спохватился, что время уже шесть, и ему надо на дежурство, получать нагоняй от Джека и опять слушать разглагольствования на тему того, что он от скуки свихивается без дела. Вздохнул, поправил на плече сумку, собираясь уходить, но притормозил.
– Исами, пока вспомнил… У меня к тебе будет просьба. Когда мы разберёмся с этим всем, я намерен спуститься в Сид, ну и, скорей всего, на пару дней опять впаду в кому. Сможешь объяснить Джиму, что я не подох, вернусь, и вообще всё нормально? У тебя вся эта мистическая… – он неопределённо помотал рукой, – она, короче… хорошо выходит.
– Конечно, – Тэн вытащила из сумки второй фонарик, первый, погасший, запихала на дно, после чего спокойно кивнула. – Я ещё должна тебе церемонию за помощь с масками. Если выберешь время…
– Непременно, – Арсений наконец-то впервые за два дня нормально смог улыбнуться. Даже на душе легче стало.
Исами попрощалась с ним и направилась к детской. Он смотрел ей вслед.
Церемония чай
Чай заварка
Дежурство
В голове как молния сверкнула.
– Тэн… тьфу, прости… Исами… – он догнал её у самой двери комнаты. Женщина обернулась. – Я хочу обменять свою просьбу. Можно?
В самом выражении её лица точно что-то поменялось. Арсений трактовал эту смену как «удивлённую нахмуренность», хотя японка, конечно, не хмурилась.
– Когда я уйду… в Сид, – добавил на всякий случай, – ты… не могла бы поучить Джека заваривать чай? Для этого же вроде как зрение особо не нужно, если посуду на ощупь находить… А то он от безделья с ума сходит помаленьку. Базовые навыки есть, он при мне чай заваривал, и неплохо так… что скажешь? Всё что надо притащу, примус тут у одного подпольщика есть, выменяю на что-нибудь, чай у Кукловода выпрошу… Постараюсь, по крайней мере.
Не согласится. Блин, а такая идея пропадает
Но Исами улыбнулась.
– А Райан был прав. Когда вы спасали Джека после взрыва, он сказал, что вы даже в этом проклятом доме умудряетесь оставаться людьми. – Она помолчала пару секунд, потом словно бы невзначай коснулась его руки. – Я оставлю список необходимого в шкатулке у тебя в комнате.
========== 16 февраля ==========
Не то, чтобы Джим ожидал по просыпании Арсеня рядом не увидеть…
Но когда Файрвуд открыл глаза, а на кровати только он сам и следы бурной ночи, ему даже стало немного легче.
Не хватало ещё вместе проснуться. И так… начудили. Поэтому, преодолевая боль в заднице и колене – в порыве страсти долбанулся о край тумбочки – он принялся за уборку. Позволил себе сходить и умыться только когда следы пребывания подпольщика в комнате были ликвидированы.
Мы продержались сутки, – резюмировал, глядя на своё уже умытое, но ещё непричёсанное отражение в зеркале ванной. – Вот дрянь… надо с ним видеться как можно реже.
А перевязки?
Расставание расставанием, но Джиму не улыбалось, чтоб беспечный подпольщик в раны инфекцию занёс.
Отражение хмуро и растерянно запустило пятерню в волосы.
Да, седые…
Зато есть. А то мог же и все выдрать.
От воспоминания, как Арсень ночью хватал его за волосы, заламывал голову назад и, нависая, впивался поцелуем, бросило в жар.
Зубная щётка есть, полотенце на шею. За дверью уже ждали своей очереди в ванную Дженнифер и Оливия, его бывшие товарищи по фракции. Завидев его, первая захихикала и поспешно наклонилась к ушку второй. Что-то яростно зашептала.
А по Джиму сейчас несложно определить, чем он ночью занимался. Тот же ворот футболки нисколько не скрывает ни шикарного засоса над ключицей, ни пары царапин на шее. А чтобы скрыть припухшие губы, вовсе паранджу надевать надобно.
А вот – просто интересно, кому припишут авторство засоса? Помнится, нас всё с Лайзой молва сводила, но…
Больше по пути в комнату ему никто не встретился, только Джим-подпольщик. Но тот то ли не заметил, то ли просто не придал значения факту его существования. Вряд ли кухонного маньяка сейчас волновали люди не как потенциальные едуны.
Когда причесавшийся и переодетый Файрвуд зашёл в комнату брата, то с огромным облегчением застал его спящим.
Сопит, на боку, клубочком свернулся. Джим невольно улыбнулся. Во сне Джек выглядел почти так же мило, как в детстве.
Однако, завидев в ухе младшего затычку из ваты, улыбаться он резко перестал.
Брат всё слышал. Неудивительно, с его-то слухом. Да и им с Арсенем не до шифрования было, но всё же.
Джим осторожно потряс Джека за плечо.
Тот сделал попытку отмахнуться и зарыться в одеяло, однако быстро сдался. На спину перевернулся, нехотя выдернул из уха вату.
– А, голубки, соизволили вспомнить о моём существовании. Ну-ну… – голос спросонья хриплый. Комок ваты нехотя покинул второе ухо.
– Интересно, почему ты говоришь обо мне во множественном числе, – как ни старался сгладить фразу, всё равно получилась раздражённой.
Разбудив брата, Джим присел на стул. Ему предстояло вытащить порошок, таблетки – и те, которые нужно, и те, которые на обед, плюс капли и две ампулы. Витамины и лекарство.
– А вы разве не вместе, нет? А, ну да, идиотские комментарии из угла отсутствуют. Стало быть, один. – Джек повозился, устраиваясь на подушке повыше, сложил руки поверх одеяла и сцепил пальцы. – Ну, значит, скажу тебе: вы оба меня достали. Выясняйте свои… отношения где-нибудь там, где вас нормальным людям не слышно!
– У нас нет… никаких… отношений. – Для того, чтобы не скатиться в совсем уж неразличимый рык, приходилось дышать. Глубоко и ровно. – И этого больше не повторится.
Отмерив нужное количество порошка, Джим залил его водой. Белёсая субстанция растворялась плохо, приходилось помешивать шпателем.
– Ага, я заметил, как их у вас нет, – тон Джека скатился до издевательски-безразличного. – Кровать-то живая ещё, или она под вами окончила свой тяжкий век, проломившись посередине? А если так, – перебил даже не начатую ответную реплику Джима, – какие планы теперь, сюда переберётесь? А что, вперёд, места хватит, ваты для моих ушей ещё на месяц с запасом наскребётся. А спать я могу и на столе, а чего? Всё для счастья…
– Джек. – Брат осёкся. Джим мог по пальцам перечислить разы, когда говорил с ним таким тоном, и немудрено. Он любил младшего, но сейчас тот довёл его до бешенства. – Пей.
Он передал стакан с мутной белёсой жидкостью Джеку и заговорил снова. Холодным, тихим голосом:
– Я сказал, отношений у нас нет. Мы поскандалили и трахнулись. Кровать в порядке. Ещё вопросы?
– Никаких, – зло ответил брат. – Одни ответы.
Он молча выпил лекарство, как можно громче поставил стакан на тумбочку. Завернулся в одеяло и отвернулся к стенке.
– Куда?
Джим, подойдя, сунул в его руку таблетку. Пусть сначала лекарства выпьет, а потом демонстрирует своё недовольство сколько угодно. Брат, не поворачиваясь, закинул таблетку в рот и проглотил, несмотря на протягиваемый стакан с водой для запивки.
– Я за завтраком. Поешь, примешь лекарства после еды, закапаешь капли, и я тебя не потревожу до вечера.
Завтракал брат так же молча. А уж с какой злобой хлеб откусывал – залюбуешься.
К этой великолепной картине добавил недостающий штрих Арсень: завалился в комнату, таща с собой Табурета.
– Как жизнь? – осведомился довольным тоном. – Ещё не создали против меня коалицию? Ну, судя по тому, что в меня не швырнулись графином и не начали насмерть закармливать овсянкой прямо с порога, нет.
Он бросил к порогу проходильную сумку, на лямке которой Джим автоматически отметил наличие парочки новых кровавых пятен, опустил на пол кота – тот сразу же шмыгнул под стол, и плюхнулся на кровать. Джек, ворча, отодвинул поднос, но Арсень всё равно ухватил с него один сухарь и с удовольствием в него вгрызся. – И и-шшо, – пробормотал сквозь него, обращаясь к насупленному Джеку, – готов к большому заплыву? Мы с тобой сёдня до ванной ковыляем.
Тот что-то забухтел себе под нос, но возникать не стал. Наверно, на собственном брате у него заряд сарказма закончился, и Арсень под раздачу просто не попал.
У Джима внутри всё странным образом успокоилось. Скорее всего, когда бешенство достигает определённого градуса, у человека внутри срабатывает стоп-кран, иначе точно инсульт случился бы.
Он пронаблюдал за сложившейся идиллией между младшим и Арсенем где-то с полминуты. Взгляд постоянно сбивался то на руки подпольщика, то на шею, то на припухшие и потемневшие губы. Несмотря на всё это, воспоминаний о ночи больше почти не мелькало. Возможно, потому что адова доля самоконтроля Файрвуда-старшего уходила просто на то, чтоб дышать: ровно, спокойно и глубоко.
Арсень жевал. Мина довольна собой и окружающим, поза расслабленная. Джек тоже жевал, но ещё и сопел. Мина, соответственно, недовольная.
Контраст прямо-таки просится на картину.
– Арсень, – Джим заговорил, когда дышать уже не помогало, – удели мне минуту.
– Ммм? – тот оторвался от сухаря и вопросительно приподнял брови. – Ну я вообще-то тут сижу и уши ничем не заткнул… – (На этих словах Джек особенно громко стукнул ложкой о край суповой тарелки) – так что, полагаю, я вполне в состоянии выслушать всё, что ты мне захочешь сказать.
– Нужно видеть. – Джим указал рукой на разложенные на столе таблетки-порошки-микстуры.
– Ага, – Арсень перестал толкать Джека в ответ на попытки младшего спихнуть его локтем с края кровати, поднялся и подошёл ближе. – Щас, погоди.
Он подтянул к себе со стола, заваленного рисунками и рисовальными принадлежностями, первый попавшийся лист, схватил откатившийся в сторону синий карандаш.
Джим заметил, что на листе нарисован он сам. Да и трудно было не заметить – сходство поразительное. В углу листа дата – позавчера. То есть, день, когда они расстались. Арсень, не обращая внимания на такие мелочи жизни, перевернул рисунок, облокотился на стол. Карандаш замер над бумагой.
У Джима же от осознания факта «Арсень рисовал меня в день расставания», аж нервы зазвенели.
– Диктуй, я весь такой готовый. – Подпольщик шмыгнул носом и слегка оттолкнул Табурета, вздумавшего вертеться у него в ногах и жевать шнурки.
– Это, – Джим указал на порошок и пилюлю, – перед едой в обед, это – на три таблетки и порошок, – после. Причём, этой – палец остановился на таблетке приятного голубоватого оттенка, – только половину. Микстуру по чайной ложке каждый час. – Коснулся ногтем тёмного бутылька. – Уколы я не ставил, поставишь перед физическими упражнениями. Ампулу витамина утром, эту – около обеда. Если не перед упражнениями, то после укола разотрёшь место укола, чтоб разошлось.
Джим диктовал, не особенно заботясь, успевают ли за ним записывать. Забудет – найдёт и переспросит, не перетрудится. Но, кажется, Арсень успевал. Строчил быстро, не поднимая взгляда от листка.
– Капли в глаза нужно капать три раза в день, это не зависит от времени. По три в каждый глаз. И я посоветовал бы делать массаж, умеешь?
– Не-а. – Арсень поднял лохматую голову, уставился на него в упор. Взгляд – в разрез с наглым голосом – спокойный и внимательный. И тёплый. – Показывай.
– Глаза закрой. – Джим дождался выполнения приказа и положил подушечки пальцев на его веки. Внутри всё опасно встрепенулось. – Три нажима, – подушечки осторожно надавливают на глазные яблоки, – пауза в три-четыре секунды, и снова. Так от шести до десяти раз.
Убрать пальцы. Не отдёрнуть, только убрать.
Арсень открывает глаза.
– Последнее, – Джим суёт в его руку пластиковую баночку. – Витамины. Пить будете оба, там их много.
– О, витаминки, мои любимые! – Арсень явно обрадовался. По крайней мере, рот растянул в ухмылке от уха до уха и – совершенно неожиданно – хлопнул Файрвуда по спине свойским дружеским жестом. – Джим, я тебя обожаю. Ну, когда не кормишь меня овсянкой.
На заднем плане Джек сделал вид, что его тошнит в тарелку.
Арсень, ухмыльнувшись, принялся прилаживать лист с новым списком к стенке с помощью булавок.
– Кштати, – через зажатые в зубах булавки, старательно втыкая очередную в край листа,– а со штарым шпишком новый как соглашуетша? Приём тех прешпаратов отшменить?
– Не согласуется. Отменить, оставить только таблетки от кашля.
Джим повесил на плечо сумку. Как себя вести, это, конечно, дело самого подпольщика, но ему хотелось бы обходиться без тактильных контактов. Ближайшие лет десять.
– Если понадоблюсь, я в библиотеке или в гостиной.
Раз лечение для Джека определено, Джим собирался заняться своими обычными – для спокойных периодов – делами. То есть – приём больных и психология.
Химию лучше оставить для менее нервных периодов.
Арсений покончил со своими обязанностями сиделки только к половине девятого. Уколы, таблетки, путешествие до ванной (Джек-то горел энтузиазмом, но под конец Арсению пришлось тащить его на себе без всяких переносных смыслов), мытьё (изучали на ощупь ванную, расположение предметов, бутыльки, чтобы не перепутать шампунь с отбеливателем), потом обратное путешествие до комнаты, переодевание, смена постельного, сбор и стирка одежды – каждый раз после «забегов» его подопечный потел как чёрт. Наконец, развешав постирушки (плюс постирал своё, запасную смену одежды и шмотки, в которых неделю бегал по вечерам) на протянутых в коридоре второго этажа верёвках, Перо вернулся в комнату Джека и позволил себе рухнуть на стул.
– Вернулся, – констатировал крыс. Он впервые с момента, как пришёл в себя, был одет в повседневное – джинсы и свитер, и сидел на кровати поверх заправленного покрывала. Шапку ему, правда, Арсений снять не разрешил. Всё-таки волосы ещё как следует отрастать не начали, мало ли. Джек поворчал, но от шапки всё-таки не стал избавляться.
Теперь, растёкшись на стуле, Арсений даже залюбовался результатом своих трудов. Не считая плотно закрытых век – почти как до взрыва…
– Ну ага, я вернулся, – он выдохнул и запрокинул голову к потолку.
– Я себя даже человеком чувствую, – хмыкнул Джек. Поднял руку, зачем-то понюхал рукав свитера. – Жалко только, рубашка моя после взрыва не уцелела.
– Могу свою отдать. Она у меня тож в клетку. Дженни подсунула, когда я только в особняк попал.
– Да не в рубашке дело… Забудь, в общем. И ты это… паззлы от новой комнаты мне приноси если что, о‘кей? Собирать буду, хоть как-то…
– Ну… договорились... А, кстати, – вспомнил Арсений, болтая свисающей рукой, – пока вспомнил. Я тут с Тэн поговорил, она согласна научить тебя заваривать чай по китайской технологии. Так что будешь щупать всякие чахаи там, кисточки для привлечения внимания чайника, щипцы… А можешь и её волосы, только осторожно. Ты ж не видишь нифига, в случае чего можно сказать, что перепутал. Главное не говорить, что перепутал с мочалкой, остальное проканает. Офигенные, отвечаю. Мягкие, гладкие, тяжёлые… Ну или там не волосы можешь разок, под прикрытием… Вдохновляет?
