Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 267 (всего у книги 329 страниц)
Они сейчас как раз шли, чтобы доказать некультурному Фрэнсису, что дом обладает разумом, интеллектом и способностью к целенаправленным действиям.
Да, Энди был очень доволен. Немного портило довольство то, что на этот раз они выбирали лексический массив для эксперимента не очень научным способом – выдавали сами. Зато это компенсировалось тематическим и геометрическим разбросом.
– Молодой человек, вы не могли бы пыхтеть потише? – профессор обратился к младшему спутнику, у которого были проблемы со зрением. Всё бы ничего, но сосредоточиться мешало. – Это, в конце концов, некультурно.
– А культурно мусор разбрасывать по всему коридору, что ли?! Я его отпинываю с дороги, между прочим!
– Должен заметить, – Энди пропустил мимо ушей не относящуюся к теме разговора реплику. Этот молодой человек явно не отличался последовательностью, – что дыхание вашего типа вредно. Да-да, я сейчас настоятельно рекомендую вам пересмотреть свои взгляды на способ дыхания. К вашему сведению, то, каким образом организм насыщается кислородом, в значительной степени определяет успешность его функционирования.
Во время физиологической справки дыхание этого невоспитанного юноши становилось только громче.
– Лестница, – предупредил Перо. Свет фонарика осветил узкий лестничный проём и крутые ступеньки.
Энди поправил сползающие очки. Нет, новый управляющий точно добивается того, чтобы все слегли с простуженными поясницами. Теперь вот, после ветреной библиотеки, было крайне некомфортно в душном и уже непроветриваемом коридоре.
В том же порядке их компания двинулась к двери. Теперь пыхтящий, невоспитанный юноша с проблемами со зрением шёл поодаль. Совершенно не желает учиться.
Зато комната, дверь которой как раз открывала женщина, была определённо хорошей. Энди по поведению животных определял – присмирели, успокоились, белка перестала тревожно цокать. В прихожей обычно как с ума сходили, а тут – вон какой эффект. Нужно было это, во-первых, зафиксировать в тетради, а во-вторых, составить спокойные места дома в определённую…
Снова сопит юноша с проблемным зрением. Энди не успевает напомнить ему о важности правильного дыхания, когда в приоткрытую дверь, куда уже проскользнула женщина, проходит и юноша, и Перо.
Обстановка внутри немного напоминает студенческую комнату на заселении в малобюджетное общежитие. Много матрасов, полнейшее несоблюдение элементарных санитарных и гигиенических норм. На кровати (в ботинках!) лежит Фрэнсис, а рядом – доктор Джеймс Файрвуд.
Осознание того, что оппонент недомогает, несколько испортило ощущение торжества.
А животные совсем успокоились. Все. Белка дремлет, свернулись калачиками и прижались друг к другу две крысы в клетке.
– Бардак и бескультурье, – сразу, не давая молодым людям завязать болтовню. – Но атмосфера хорошая. Мне нужно поселиться поближе к этому месту.
– Что случилось?
Женщина уже отставила фонарь и совершенно некультурно забралась на кровать с ногами. Хотя бы туфли догадалась скинуть.
Доктор Файрвуд (вот его уровень культуры и образованности Энди всегда ценил) обернулся к ней, слегка кивнул.
– Крупозная пневмония. И у нас больше нет антибиотиков. Я даже не знаю, есть ли смысл пробовать синтезировать его заново, условия не те. Остаётся благодарить богов, что это не самая заразная форма.
– А для него? – беспокойно и нетерпеливо.
– А для него, не имея антибиотиков, я не могу сказать ничего определённого.
Дальше Энди их не слушал. Не хватало ещё находиться в одном непроветриваемом грязном помещении с больным человеком. Не обращая внимания на говорящих, он положил руку на плечо юноши с проблемными глазами.
– Будьте добры помочь мне с переездом, молодой человек. Я стар, один не справлюсь.
Проблемный засопел ещё сильнее, но клетки подхватил.
– Арсень…
– Ага.
Перо подхватил фонарик и первым вышел в темноту за дверью.
Энди проследовал за ними, размышляя, какие именно книги и газеты нужно перевезти сейчас, а с какими можно и повременить. Шансом нужно пользоваться, раз подвернулся. Здесь и теплее.
Старый профессор для своего нового места обитания выбрал комнату прямо напротив лесенки, ведущей в комнату Пера – то есть, бывшую комнатушку Дженни. Вещей у Энди оказалось не просто много – было ощущение, что они перетаскивают не пожитки из комнатки особняка, а помогают с переездом из двухкомнатной квартиры. Джек бухтел и тихо ругал Энди на чём свет стоит, у Арсения от боли, дикого желания спать и кровопотери кружилась голова. Периодически коридор и дёргающийся свет фонариков (примотали к ремням сумок) плыл, смазывался, звук шагов и бормотание Джека становились глухими, далёкими…
Тогда крыс пихал его в бок, возвращая в реальность.
На последнем заходе, книжно-газетно-матрасном, они столкнулись с процессией – Джим и Фолл под руки вели еле живого Райана, Исами за ними тащила сумку и исходящий паром чайник.
– Переводим в спальню, – пояснил Джим мимоходом. – Если оставить в комнате, кто-то ещё может заболеть.
Джек проводил процессию долгим взглядом.
– Вьючный верблюд номер раз, не отвлекаться, – Арсений пихнул его кед своей кроссовкой.
– Я, может, уже параноик… – пропыхтел Джек под грузом книжек, возобновляя движение в сторону выбранной Энди комнаты, – но то, что Форс свалился и не дождался своих доказательств…
– Что, шибко стройно подходит под теорию?
– Блин, с вами тут живо… заделаешься… – Джек свалил две связки книг на пол и с облегчением выдохнул, – охотником за привидениями.
Арсений скинул со спины матрас на кровать и туда же водрузил два чемодана с книгами и газетными вырезками. Пусть потом сам разбирается, что куда.
– Всё, – сообщил Джек просунувшемуся в дверь Энди. Профессор важно кивнул, занося внутрь клетки.
– Хорошее место, хотя и не настолько, как наверху, – прогнусавил, наблюдая за успокаивающимся в клетке вороном; птица перестала хлопать крыльями, нахохлилась. Белка так и вовсе давно уже спала, как и крысы.
Составив клетки, профессор пожелал «молодым людям» очень гнусавой доброй ночи, тут же установил на стол подсвечник со свечным огарком и плюхнул раскрытую тетрадку.
– Вот кому бы доброй ночи не помешало, – Джек, едва они оказались в коридоре, направил фонарик на Арсения. Пришлось закрываться рукой.
– Угу. Сразу врежь мне стулом по голове, чтоб наверняка. А то опять кому-нибудь что-нибудь будет нужно.
Однако никакого «задрыхнуть» им не светило. В комнате под лёгкий аромат хлорки с нотами стирального порошка Джим, Джон и Дженни наводили порядок. Девушка выглядела всё ещё слабой, но пыль вытирала с большим энтузиазмом.
– А, вернулись, – Джим выпрямился с тряпкой в руках. – Хорошо. Необходимо устроить здесь генеральную уборку, сами понимаете…
– Тряпки нужны, – на лице Джен проступило то самое строго-просительное выражение, с каким она в былые времена гоняла обе фракции на поиск необходимых бытовых мелочей или украшений к празднику. – С этим запретом Мэтта выносить всё из комнат тут ни одной нормальной тряпки для пыли и мытья пола. У меня на кухне были…
– А после ещё прохлопать матрасы…
– Всё сразу, – мрачно подвёл итог крыс. – Снесём матрасы вниз, по дороге поищем тряпок.
На лестнице под стопочкой матрасов Арсению совсем сплохело, пришлось привалиться боком к перилам.
А спустя две секунды он врезался в Джека.
Всё, падаю
Оставалось только покрепче перехватить матрасы. Через секунду-другую дошло, что никуда он не падает, просто крыс замер на нижней ступеньке.
– Что за…
Матрасы полетели на пол, Джек ухватился за фонарик. Луч света лихорадочно заметался по стенкам. Арсений, ничего не понимая, сбросил свои матрасы к образовавшейся на полу горке.
Джек сорвался с лестницы, резко остановился посреди прихожей, вертясь на месте и тыкая фонариком во все углы.
– Э-э… Пояснения для широкой публики будут? – поинтересовался Перо, наваливаясь на перила. Мир слегка кружился и шёл багровыми пятнами.
– Какие ещё тебе… Вот она, быстрей!..
Арсений обернулся в ту сторону, куда тыкал фонариком Джек, и успел в пятне света увидеть ускользающую по стене надпись. Чёрная, сажная, она проявилась, кажется, на мгновение, как пресловутое HELP над шкафом, а теперь исчезла. Перо пару раз моргнул, в то время как Джек уже снова вертелся на месте, тыкая во все стороны фонариком. Пришлось отлипнуть от перил и встать рядом. Теперь два пятна света лихорадочно заметались по стенам; Арсений догадался направить фонарь в потолок – и снова увидел мгновенно исчезающий хвост надписи.
– Не успеваю прочитать, – прошипел сквозь сжатые зубы, отводя фонарь. – А… стоп… над шкафом…
– И у меня ещё одна, над дверью!
– Угу…
Следующую он заметил на стенке чуть выше подставки для обуви, ещё одна проявилась на полу. Иногда новая появлялась рядом с тем местом, где исчезала предыдущая, иногда вообще в другом месте.
– Эта дрянь везде.
В голосе Джека было нечто, похожее на суеверный страх. Да и сам Арсений невольно подался чуть назад; теперь они стояли спиной к спине, а вокруг, за пределами света фонариков, налитая до краёв этого хренова дома, неподвижно стыла тьма.
– Её слизывает быстрей, чем мы успеваем прочитать…
– Особенно, блин, я. Арсень, это опять дом?
– Похоже на то. – Арсений задрал голову к потолку и спросил громко: – Что ты хочешь сказать? Мы не понимаем.
– Выглядишь, как маразматик, – буркнул крыс, продолжая шарить по стенам. – А ещё похоже, будто она от нас бегает. А теперь я выгляжу, как маразматик.
– Или не от нас, а от чего-то другого. – Перо направил фонарик в сторону двери, где над арочной верхушкой дверного проёма красовалась выведенная его кровью надпись freedom. Под засохшей коркой бурых букв виднелись чёрные линии. Они слегка дрожали, но никуда не исчезали.
Благословенна будь, Исами. Иначе вся спиритическая ересь до сих пор была бы для меня ересью
Ну или она до сих пор ересь и есть, просто я правила игры принял
– Вон, смотри над дверью, – слегка пихнул Джека. – Наша беглянка спряталась.
Крыс метнул в ту сторону луч фонарика. Дрожащие чёрные буквы напомнили Перу застигнутого врасплох полицейскими преступника, пытавшегося до последнего спрятаться за мусорным бачком.
– Опять… Помощи просит, – пришлось прищуриться, чтобы разобрать линии. – Да, всё тот же help, как над шкафом был.
– Но на кой оно по всем стенам писалось?
– Его что-то жрало, ты правильно сказал…
Пока Арсений смотрел, надпись дрожала всё сильней, потом начала будто рассыпаться пеплом. Ещё некоторое время сквозь слои реальности тлели ярко-алые угли, затем надпись погасла окончательно и втянулась в стену.
– Ну и чего разорались на ночь глядя?
Джек слегка подпрыгнул на месте, Арсений перевернул в пальцах фонарик так, как мог бы нож, вскинув запястье на уровень шеи, но из темноты проёма, ведущего к кухне и подвалу, вышел Билл со свечой.
– Тьфу… – Джек, выдохнув, упёрся ладонями в колени. – Старик, блин… Меня чуть инфаркт не хватил!
– Форс свалился с пневмонией, – поведал Арсений, опуская фонарик.
– Знаю, – Билл откашлялся. В резких и неровных тенях, расчертивших его лицо, он казался куда измождённее, чем при дневном свете. – А вы спать идите, иначе тоже, не ровен час, свалитесь. Да и по ночам здесь шляться нечего.
– Нам… матрасы выхлопать надо, – Джек указал на горку у лестницы.
Старик кивнул им и ушёл обратно в темноту, унося колеблющийся огонёк свечи.
Пришлось снова прикреплять фонарики к сумкам и собирать по полу матрасы.
На улице повесили их на перила, чтобы хлопать по одному. За козырьком тихо шумел ночной летний дождь, пахло сыростью и жимолостью.
– Ну так о чём ты там начинал? Кому тут надо жрать слова на стенках? – тихо спросил Джек, когда они прохлопали все матрасы.
– Да всё тому же проклятию. Дом ведь его держит в себе, как… Закатанная консервная банка.
– Угу, и наш временной промежуток удерживает, – Джек побарабанил пальцами по перилам. – А Тэн всё про твою кровь плела, что она проклятию недоступна… Это потому беглая надпись там спряталась?
– У меня других объяснений нет.
Жаль сигарет нету. Нет, правда, жаль.
Джек посопел в темноте. Думал.
– Слышь, – заговорил осторожно, – а если дом как банка с солониной, держащая проклятие именно в строго заданных временных рамках… Ну, как ты говорил, до четырнадцатого августа двухтысячного года, а в будущее не пускает, то, что сейчас мы как бы… живём тут, тянем временную линию дальше… Короче, ты понял. Это всё равно, как если бы крышку банки изнутри вздуло из-за бактерий этих…
– Ботулизма, что ли?
– Ну. Бактерии там плодятся, их всё больше. Банка рассчитана на определённый объём… времени. Щас оно там копится, увеличивается давление. Выходит, банке крышку вот-вот сорвёт нафиг. Объём времени слишком большой, и чем дальше мы не знаем, как с проклятием разобраться…
– И дом это чует и зовёт на помощь?
– «Взрыв», – с каким-то даже отвращением произнёс крыс. – Энди сказал, брал четыреста с лишним газет, ещё он подписывал к словам циферки, частотность встречаемости слова в куске текста. «Взрыв» повторялся чаще всего, почти в каждой статье, да не по одному разу. Это не мы должны что-то взорвать…
– Это проклятие вот-вот рванёт, – закончил за него Арсений.
Оба уставились друг на друга в темноте. За пределами козырька тихо шумел дождь, шлёпал по листьям и лужам.
– Чтоб тебя, Перо… – зашипел Джек, отворачиваясь, – загрёб уже со своими страшилками на ночь…
– Ха, да теперь это наши общие страшилки, коллега, – Арсений хлопнул его по плечу и тут же пожалел – в ладони взорвалась болевая мини-бомба.
– И почему всё не может быть просто, – Джек яростно сгрёб с перил свою часть матрасов, – с ёбнутым на голову свободой Кукловодом, изучающим его Джимом и тобой, который тихо собирает ключи и паззлы… Мы бы давно уже отсюда вышли.
Слегка застряв поначалу, он протиснулся с горой матрасов в дверной проём.
Арсений, собиравший свою долю, едва не выронил обратно.
Даже руководствуясь идеей спасения, ты мог сделать вид, что принимаешь предложение Кукловода и позволить ему выпустить всех из дома.
Так сказал Тень
Что я заигрался в бога, решив уничтожить портрет и вернуть Фолла
Тень, стоящий на ступеньках крыльца, безумно усмехнулся во тьме. За чёрной разошедшейся полоской рта блеснули белые зубы.
Матрасы слегка намокли, с того края, который высовывался под дождь.
Арсений, чувствуя жуткую невесомость во всём теле, подхватил их и медленно побрёл на мечущийся в коридоре свет от фонарика Джека.
Избавившись от матрасов, Арсений под предлогом, что надо в ванную, смылся из комнаты. Первым делом он наведался к Энди и попросил одну крысу для «верификации данных». Пятнадцать минут в библиотеке с мелом и не отошедшим от гипноза животным, и крысиный И-цзин нового поколения преподнёс всё как на ладони. Хотя всегда, разумеется, остаётся пространство для свободного толкования.
Потом он вернул крысу профессору и зашёл проведать Форса и Исами.
В комнате, где как всегда пахло могильными лилиями, горела одна свечка в фонаре на тумбочке. Загробная вонь мёртвых цветов перебивалась запахом сухих и свежих трав. Исами натащила из зимнего сада. Сама она крепко спала на стуле, свесив голову на плечо. Губы приоткрыты, как у ребёнка, на коленях бессильно и вяло друг на друге покоятся узкие ладони. На тумбочке громоздились чашки, оттуда сильно и остро пахло каким-то отваром.
В кресле у стола в качестве сторожа дремал Джим-подпольщик. Этот спал расслабленно, но было видно – вскочит от любого подозрительного шороха.
Арсений бесшумно прошёл в комнату, опустился на кровать. Райан с полотенцем на лбу лежал на левом боку, спиной к спящей, и хрипло, с надрывом дышал. В полутьме было заметно, что не спит, просто отяжелевшие веки полуприкрыты.
– Как поживает твоё «иди нахрен, Перо»? Можешь не отвечать, вижу, что прекрасно.
К слабому удивлению – на большее сил не было – Форс усмехнулся. Раскашлялся хрипло, прижав ко рту кусок чистой ткани.
Арсений послушно ждал. По Джеку ещё помнил – приступ не задавишь. От света, даже слабого, который давала свеча в фонаре, глаза болели и слезились.
Вторые сутки не сплю нормально? Больше
Больше. Вечность.
– Мы собрали доказательства, – продолжил тихо, когда кашель у хвостатого улёгся. – Проклятие на стороне Мэтта. Я даже сфотографировал, могу показать. А ещё мы поняли, что времени у нас осталось очень мало. Если ты сыграешь в ящик, его будет ещё меньше.
Райан что-то захрипел в ответ и опять закашлялся. Арсений молча обошёл кровать, нашёл какую-то посудину, вывалив из неё сухую траву в другую, и стянул со лба хвостатого тряпку. Молча прополоскал её, нагретую уже, в тазике, отжал и после того, как новый приступ утих, вернул на законное место. Посудину поставил рядом с подушкой.
– Мокроту глотать нельзя, так что будешь изображать лежачего верблюда, – пояснил, снова опускаясь на кровать. – Смотри, мимо тазика не промахнись.
