Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 329 страниц)
Андреа, чёрт… ты же всегда рисовал так, что для обычного человека картина была всего лишь великолепно выполненной картиной. А вот если знать, как смотреть, то в полотне открывалась прорва разврата. Ты только смеялся, если какой-то критик, вдруг сообразив, в чём дело, давился казённой минералкой…
Мотать головой помогало слабо. Это как на покраске кухни, только хуже.
А-а, тебе идёт фон из моей плохо заправленной кроватки…
– Надо искать. – Джек, явно приняв решение, остановился у картины с видом особняка. – Завтра раздам нашим задания на поиск щелей. Сгодится любая зацепка. Крыша, двери… А ты – ищи дневники. Не знаю, где и как…
– Они же находятся в тайниках.
– Тогда ищи тайники! – рявкнул подпольщик. Замер. Мотнул головой, заговорил уже тише: – Может, мы что-то сумеем понять… Но у меня дурное предчувствие, Арсень. С тех пор, как ты здесь появился, маньяк ввёл подозрительно много новшеств. Испытания усложнил, тайники эти, двадцать четвёртые куски… Как будто…
– Вот-вот будет кульминация? – подсказал Арсений, кое-как сумев взять себя в руки.
– Примерно. – Джек снова сел на его кровать, умудрившись попасть точно в предыдущую покрывальную вмятину. Сцепил руки в замок, слегка наклонился. Клык на шнурке качнулся несколько раз. – Последователи тоже в последнее время оживились. Судя по всему, маньяк и им дал какую-то наводку. Понять бы ещё, что происходит… Надеюсь, ты больше не шатаешься с Джимом? Он, конечно, сама вежливость и культура, но… Он помогает маньяку. Понимаешь? Сволочи, которая держит нас здесь и, кажется, намерена сгноить в этих стенах.
– А мне кажется, всё это брехня. Не похоже, чтобы кто-то тут помогал Кукловоду.
– С чего ты так думаешь?
– Вижу. Твоему брату приходится ничуть не лучше, чем всем остальным. Разве Кукловод не облагородил бы своего верного слугу?
– А кто бы стал это показывать?! – теперь Джек поднялся и замер напротив, кажется, готовый кинуться в драку.
– А у тебя что, есть доказательства? – Арсений не спускал с него взгляда.
– Он же последователь!
– Классный аргумент.
– Знаешь что, выбирай, ты с нами или покрываешь прихвостней этого, – тычок пальцем вверх, на камеру, – психопата!
– Ну и придурок ты, – спокойно сказал Арсений, приваливаясь к стене и стараясь не совершать резких движений. Взглядом подпольщика сейчас можно было стены прошибать. – Я уже сказал, на кого играю.
– Вот и нечего тогда.
Успокаиваясь, Джек рассеянно провёл пятернёй по растрёпанным волосам.
– Ищи дневники, остальное – не твоя забота, – заговорил, глядя куда-то в сторону, – двадцать четвёртый кусок был от прихожей? Значит, вечером притащу тебе какие есть куски, начнём собирать паззл. И про эти, – уже от двери кивнул на страницы, – никому ни слова. В первую очередь – моему братцу.
– Приказываешь? – Арсений встал посреди комнаты, скрестив на груди руки.
Придурок как есть… А Джим за тебя, кажется, без раздумий жизнь отдаст.
– Я – глава фракции, – злобно отозвался Джек, снова просунувшись в дверь. – Кое-кто рассказывал о твоей позиции нейтралитета. Ну так вот: драный пацифизм тут не прокатит. Либо ты с нами…
– Либо ты сейчас заткнёшься и свалишь.
Кажется, что-то в его тоне впервые со дня их знакомства заставило фракционного главу умолкнуть.
– Ладно, – бросил напоследок. – Замечу, что ошиваешься у Джима…
Арсений уже хотел его послать куда подальше, тем более что подпольщик собирался сегодня в верхние комнаты за электронными мелочёвками, но Джек ушёл сам. Дверью хлопать не стал.
Не истерит. Запишем плюсом.
Оставшись один, Арсений для начала вернул страницы дневника под матрас.
Вспомнил Джима. Тот всегда упоминал об их с братом распрях с сожалением. Может, он и ошибся… Но Дженни была права, это в прошлом. То, что Джек до сих пор кидается на дока, как бешеная собака…
Только не говори, что из классного в тебе одно умение спаять ядерный реактор из пары проводков и старого чайника да ракурс «вид сзади в наклоне». Кстати, о ракурсах…
Воровато огляделся, – как будто его кто-то мог видеть кроме Кукловода, – достал блокнот из-под шкатулок. Уселся у той стены, где была дверь. Так камере был обзор только на задник его блокнота.
Всё-таки, некоторых рисунков лучше не видеть даже маньяку.
========== 22 октября ==========
Как Джим и думал, с новыми режимами все освоились довольно быстро. Как пояснила ему Марго, всего-то и требовалось, что немного больше осмотрительности, да дверь захлопывать не сразу, оглядеться сначала.
Поток больных и раненых схлынул уже на четвёртый день после введения нового режима. Ещё дня через три выздоровели почти все, кто умудрился попасть в ловушки с непривычки. Разве что наступившие на гвозди ещё хромали, но при регулярных перевязках и прохождениях не в одиночку с этим вполне можно было справиться. Некоторые даже разбивались по парам: с ранеными ногами закрывает двери, с изрезанными руками проходит испытание. На взгляд Джима, это было более чем мудро. И это, в свою очередь, также сбавляло количество обескровленных и перетрудившихся. Последние дни его врачебная нагрузка снизилась настолько, что он вполне мог себе позволить неторопливо ужинать часов в десять, после чего так же неторопливо работать в лаборатории. Маргарет от лабораторных практикумов почему-то отказывалась, но он и не настаивал: нечего девушке работать с небезопасными реактивами.
Дженни разлила чай по кружкам. Все уже отужинали и разбрелись. Только док не торопился – всех, кого мог, он уже осмотрел, единственное, что ему осталось – доработать синтезированную вчера сыворотку и поставить её на фильтрацию. Плюс к тому, он наконец решился изучить состав гемостимулина: накопил с десяток пилюль и уже собирался приступить к расщеплению первой.
Только Дженни об этом знать не стоило. Она вообще не одобряла его увлечение химией – считала, что таким образом он потратит больше своего здоровья, чем спасёт чужого.
Может, и права.
Джим сделал глоток.
– Дженни, у тебя потрясающий чай, – и это было абсолютно искренне. Девушка умудрялась баловать обитателей даже в условиях нынешней нехватки продуктов. – Как тебе удаётся?
– Кукловод делал поставку свежих ягод в сентябре, – Дженни села рядом и оправила платье. – Я всё изводить не стала, засушила немного. Как видишь, пригодилось.
– И что бы мы без тебя делали?
Девушка покачала головой. Судя по тому, что она не заулыбалась, настроение у неё было не очень хорошее – не помогали даже комплименты.
– Мы все стараемся, Джим.
Чай был действительно потрясающ – чёрный крупнолистовой, лёгкий аромат смородиновых листьев, и ещё что-то трудноуловимое. Джим втянул запах, держа кружку ладонями – руки немного мёрзли – и закрыл глаза.
– Да, ты права. Но ты всё равно волшебница.
– Спасибо.
Повисла тишина. Док медленно тянул ароматную жидкость, девушка сидела рядом. К своей кружке она так и не притронулась, смотрела в колени, перебирая в пальцах край фартука. Может быть, хотела о чём-то поговорить, но Джим не хотел на неё давить. Решится – скажет.
– Джим, я… – она, наконец, подняла на него взволнованный взгляд, – я, может, не туда лезу… но у вас с Марго всё в порядке?
Джим, забывшись, сделал слишком большой глоток и зашипел – чай обжёг нёбо. Взгляд девушки стал совсем виноватым.
– Эээ… А разве что-то не так?
– Ну…
Совсем разволновавшись, Дженни встала и подошла к заколоченному окну. Потом к холодильнику. Потом к мойке и принялась нервно переставлять свежевымытые тарелки.
– Марго… невесёлая всё ходила… Ну я и думала – почему? Ты ей так нравился, и вот вы вместе, и у вас всё хорошо… А сегодня я её спросила, а она… говорит… ну, ей кажется, что она тебя… понимаешь… не привлекает.
Оставив в покое несчастную посуду, девушка обернулась к Джиму.
– Ну…
Она замолчала, а док совсем перестал понимать, что ему нужно говорить.
– Не знаю, Дженни. Маргарет – очень хорошая девушка, и я ценю её общество. К тому же, если бы она мне не нравилась…
– Да, я знаю, знаю. Я ей так и сказала, но она говорит, что не чувствует, что… понимаешь… – Дженни покраснела и произнесла совсем тихо, – что она привлекает тебя как девушка.
Джим задумался.
В самом начале он хотел поухаживать за Маргарет хотя бы неделю – консервативное воспитание не позволяло предпринимать попыток к физическому сближению раньше. Неделю не получилось: он, как и хотел, выделил время для них двоих, и невинные посиделки с шоколадом и чаем плавно перетекли в горизонтальную плоскость. А через пару дней после Маргарет сама зашла к нему в гости, они пообсуждали нехватку медикаментов и снова перешли к более интимным действиям.
Два раза за две недели. Всё в порядке. Джим даже подумывал о третьем, как-нибудь попозже.
Кажется, Дженни растолковала его молчание по-своему. Виноватый взгляд сменился жалеющим, она присела рядом и погладила его по плечу.
– Джим, – позвала она тихо, – тебя беспокоит что-то? Ты не переживай, стрессы, сейчас ещё и недоедание, у всех бывает…
Причин для беспокойства была масса. Алиса как могла подрывала его авторитет: перебивала на собраниях, не выполняла заданий, что, в общем, было её нормой поведения, а на последней сходке последователей в голос заявила, что намерена сместить его с поста лидера. Самое печальное – с ней не так уж и сильно спорили. Но не рассказывать же об этом Дженни, она не очень любила поднимать фракционные темы.
И уж тем более он не собирался рассказывать ей, что иногда, целуя Маргарет, он вспоминал поцелуй с Арсенем на лестнице. Одинаковое строение ротовой полости – а сколько различий. Поцелуи Маргарет были ласковыми, тёплыми, но стоило вспомнить огонь и настойчивость, явленные в поцелуе Арсеня, как ласки и тепла начинало не хватать. Джим бы и рад не вспоминать, да… вспоминается.
– Беспокоит, – он нашёл то, в чём мог ей признаться, – отношения с Джеком не улучшаются. С тех пор, как он с… Арсенем бегает, мы с ним почти не видимся.
Дженни молчала, уставившись на него как-то странно.
– И аминокислоты в соединении никак не распадаются, – решил пожаловаться док. Это его действительно беспокоило. – А я не решаюсь воздействовать на них концентрированной дозой, потому что полное распадение мне не нужно, только расцепка.
Взгляд Дженни стал несчастнее прежнего.
– Я думаю провести реакцию при повышенной температуре, – успокоил он, – это должно помочь.
– А… ага…
Девушка замолчала. Джим тоже молчал – он пил чай и вспоминал, о каких ещё незамеченных им проблемах могла идти речь.
– То есть… со здоровьем у тебя хорошо? – выдала Дженни после минутного молчания.
Джим несколько недоумённо кивнул. Уж что-что, а собственное здоровье доставляло ему куда меньше хлопот, чем брат, не желающие расщепляться аминокислоты или постоянная нехватка медикаментов.
– И… никаких… сбоев?
Джим снова кивнул.
– Ну ты… постарайся с ней быть повнимательней…
Кивнул в третий раз.
Остатки чая он допивал в полном молчании: Дженни вытирала посуду. Медленно.
Зато по прибытии в гостиную его ждал приятный сюрприз: самопальный микроскоп, собранный во время небольшого перемирия с Джеком, показал, что расщепление аминокислот пошло. Органический материал начал деформироваться. Когда Джим поднял пробирку и посмотрел на просвет, увидел, что там начал образовываться белёсый осадок, ровно такой, какой ему и был нужен.
– Да… – прошептал он, слегка взбалтывая пробирку. Осадок метнулся волной к стенке, но не растворился, и улыбка дока стала ещё шире, – получается…
– Неужели ты позавчера потратил полдня в библиотеке, чтобы провести ещё один сомнительный эксперимент? – донёсся презрительный голос из динамиков.
– Мне нужна была тонкая бумага с широкими порами, – Джим осторожно свернул упомянутую бумагу конусом и вставил в горлышко банки, – для фильтрации другая не годится.
– Джим, когда ты прекратишь тратить время на поломанных кукол и начнёшь бороться за свободу? – В этот раз в голосе прозвучало недовольное нетерпение. – Ты же не хочешь испытать на себе моё… неудовольствие?
– Моя борьба не в этом.
– Ты. Тратишь. Время. В этом особняке все тратят время, стараясь помогать другим и работать в команде. Свобода – награда для единиц, а не для нулей, сбившихся в стаи.
– Ну, если единица будет вести хотя бы четыре нуля, она станет десятью тысячами.
Джим закрепил края бумаги и влил в серединку конуса жидкость из пробирки. За ночь осадок должен собраться в конусе, а сыворотка осесть в банке. Останется только промыть осадок.
– Софистика ещё никому не помогла выбраться отсюда, Джим.
– Зато мы собрали фото, – док с удовольствием уселся в кресло. Удача в синтезе как нельзя лучше подняла ему настроение. Даже глаза болели уже не так сильно. – То самое, порванное. Два ребёнка, мать с отцом и старая женщина. Я думаю, что это няня, но Алиса со мной спорит. Хотя, в последнее время она стала бы спорить со мной, скажи я, что сахар сладкий. Тебе оно знакомо?
– Ты забылся, – в голосе Кукловода нескрываемое раздражение. – Скажи мне, Джим, как часто ты проходишь комнаты?
Дверь шумно распахнулась.
Джим ощутил укол разочарования – Кукловод нечасто баловал его своим вниманием, а при посторонних он продолжать разговор точно не будет.
В гостиную удивительно медленно зашёл Джек.
Динамики, зашипев, отключились.
– Ты…
Младший Файрвуд не кричал, не размахивал руками. Уже одно то, что в комнату он зашёл, а не занёсся, свидетельствовало о серьёзности его намерения поговорить.
Джим приготовился слушать. Брат был слегка нахмурен, глаза чуть расширены (удивление?), кулаки сжаты. Налицо тщательно контролируемые эмоции. Обычно в таком состоянии связная речь давалась Джеку с трудом.
– Девушка… у тебя… девушка… – полуспросил-полуутвердил он.
Джим, подумав, кивнул.
Брат, тяжело выдохнув, прошёлся туда-сюда по комнате. Остановился у столика, явно не осознавая, что делает, затронул торчащий из вазы искусственный цветок.
– Ты… значит… Нет. – Он всё-таки сел на диван, сцепив пальцы. Прищурился. – Значит, тебя всё устраивает. В особняке, в такой жизни под неусыпным, – нервный жест в сторону камеры, – оком нашего дорогого благодетеля.
– Не вижу связи между моими отношениями и тем, что меня всё устраивает. – Садиться рядом Джим опасался. Вряд ли его брат мог выдерживать подобный тон долго. – Джек, то, что у меня появился близкий человек, не значит, что мне здесь всё нравится.
– Нет… – он поднялся и по новой принялся мерить шагами пространство от камина до стола у противоположной стены, – устраивает. – Голос опасно дрогнул, предвещая очередную бурю. – Устраивает, чёрт тебя дери! Мы в лапах маньяка, а ты… Если берёшь на себя ответственность… Что, может, ещё сыграешь свадьбу под этой гостеприимной крышей? – Джек остановился прямо напротив брата, слегка развёл руки, пародируя издевательское изумление. – Великолепно, Джимми. Потрясающе. Не надо думать об опасностях внешнего мира, не надо ни за что бороться. А что, осесть на кормушке Кукловода, завести жену, с десяток детей… Всё замечательно! Нет, ты слушай! – перебил резко на попытку Джима вклинить хоть слово в монолог, снова взялся за протаптывание тропы в ковре, – ты хоть понимаешь, что там, за стенами, есть другой мир? Наш мир, куда мы должны вернуться? И каждую секунду… – он задохнулся собственными словами, кое-как справился с голосом, – каждую мы должны стремиться на свободу! А ты… мало того…
Вернуться?
Джим вспомнил свой городок. Больница, в которой он проводил по двадцать часов в сутки, уставая настолько, что не всегда возвращался домой – в жалкую клетушку, выделенную местным муниципалитетом.
Чем отличалась его жизнь от этой? Он, попав в особняк, и разницы-то не заметил. Разве что здесь более благодарные клиенты, нет бумажной волокиты. Да, чёрт возьми, здесь даже загруженность не та. То, что тут бывает в самые заполошные времена, на его работе бывало каждый день.
Здесь он иногда нормально спит.
Если бы ему было куда возвращаться, к кому возвращаться, может быть, он стремился бы.
– Джек, – В речи брата, наконец, появилась пауза, и надо было этим воспользоваться, – тебе, наверное, есть куда возвращаться.
Подпольщик остолбенел. Именно так – замер резко посреди ковра, ровно на центральном рисунке.
– Значит, я был прав, – сказал удивительно спокойно. – Насчёт тебя.
– Прав? – Джим с надеждой всмотрелся в лицо брата. – Ты правда меня понимаешь?
Джек, помедлив секунду, сплюнул сквозь зубы и вышел из комнаты. Джим лишь тоскливо проводил его взглядом. После, покачав головой, откинулся на спинку кресла.
– Я надеялся…
Динамики зашипели.
– Нас прервали, – прокашлялся голос Кукловода.
Джим кивнул. Говорить не хотелось.
– Я как раз говорил о том, – усмехнулся Кукловод, – что раз у тебя есть время на лабораторию, то будет и время на прохождение пяти комнат подряд. Завтра. И не пройди мимо детской.
