Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 329 страниц)
Набросок самого Джима не такой торопливый. Но Джим тогда никуда не спешил, в отличие от вечно занятой Дженни, не протестовал против рисования себя: Джек, скорее всего, ругался как чёрт. Поэтому линии на этом рисунке не такие рваные, даже волосы прорисованы негрубой штриховкой. Видны пальцы.
Рисунок незнакомца больше похож на пятно с контурами человеческого тела: еле различимы черты лица, очень абстрактная фигура. И не сказать, что автор торопился – мало лишних линий, скорее это давний знакомый. Когда давно не виделись, в воспоминаниях человек предстаёт именно так – фигурой с лицом манекена. Или марионетки.
Сам Арсень был набросан хуже всех – второпях, без какого-либо старания, левая рука вообще представлена только плечом, запястье – одна линия, правая рисует самого себя. Сбоку абрис зеркальной рамы. Волосы как клок сена. Заметив это, Джим усмехнулся, за что получил убийственный взгляд начинающего художника. После только понял, что это был взгляд не убийственный, просто очень увлечённый – видимо, Арсень принялся за его лицо, а док нечаянно поймал его разглядывание.
Сколько видно в рисунках, – Джим покачал головой. Его всегда восхищали люди, способные воспроизводить реальность на бумаге, жаль, сам он к ним даже близко не относился. Потолок – его корявые формулы бензольных колец. И самое удивительное, что в рисунке реальность не просто отражается, а отражается выпукло, выпяченно, превосходя в выразительности саму себя. Не просто реальность, субъективная реальность, реальность определённого человека.
Получить бы что-нибудь, нарисованное Кукловодом.
Куча бумаги в углу, уже не такая аккуратная, как в начале – Арсень в процессе смешивания таскал оттуда листочки.
Марионетка на тумбочке. Похожа на художественного манекена, каких используют художники для рисования поз, но одетая в костюм крестьянки: светлое платье, тёмный передник, чепчик, а в руках – ведро, несоразмерно большое. Если бы бедная девушка действительно несла его, полное воды, ей пришлось бы отдыхать каждые несколько метров.
– Ну, как-то так, – Арсень, воткнув кисть в собственные перевязанные волосы, двумя руками развернул набросок к Джиму. На неровно оборванном клочке картона фигура в тёмном. Растрёпанные, почти чёрные волосы, тень, скрывающая лицо и вообще всю верхнюю половину тела. Черты вроде спокойны, без резких линий, взгляд в себя, задумчивый. Яркий свет, падающий из-под абажура лампы, только на коленях и сложенных на них руках – здесь совсем уж расплывчато, светло, с просветом бумаги, едва угадываются расслабленно-согнутые пальцы. Весь рисунок – шероховатый, почти сухой, того и гляди, схваченный образ разойдётся, потеряется в хаосе цветных пятен.
Джим покивал.
– Я… не понимаю в этом. Но если это имеет значение, мне нравится.
Арсень вздохнул, кидая набросок на тумбочку, к другим.
– Сколько ж я времени на это убью, – он потёр переносицу большим и указательным пальцами, потом стащил с кровати ящик и принялся складывать в него инвентарь.
Кукловод подкидывает Арсеню рисовальные принадлежности. Неплохие, к слову.
Арсень всё пытается что-то нарисовать.
Прокрутив в голове это и прилегающее к нему, Джим улыбнулся. Не один он тут нашёл занятие по душе.
– Арсень, – окликнул он подпольщика, крайне увлечённого закручиванием тюбиков, – эта марионетка. Ты её рисуешь?
– А, эта? – Арсень указал на девушку с ведром. – Нет. Это Джек нашёл в книгах, пока сидел три дня в библиотеке. – Он собрал инвентарь и запихал тяжеленный ящик под кровать. Откинул со лба выбившиеся пряди, вспомнил про кисточку в волосах, потрогал и махнул рукой, оставив. – Она была по частям, пришлось склеивать. Скорей всего, работа Кукловода, кто ж у нас тут ещё любитель разбрасываться шарнирными игрушками.
– Да, скорее всего, это он… – Джим взял куклу в руки. Хрупкая, светловолосая, миловидная девушка. Платье и передник из грубой ткани, чепчик почти бумажный. – Похожа на Дженни, не находишь?
– Есть немного. Только ей бы чайник, а не ведро, а то неправдоподобно.
– Думаю, это намёк, – Джим провёл большим пальцем по её волосам. – И почти уверен, что марионетки подобного типа ещё будут. У неё в ведре шляпка, – он осторожно подцепил её ногтями и вытащил, – богато украшенная, скорее всего – отсылка к следующей кукле. Это явно не дешёвка, которую мы находим у себя в комнатах, это штучная… может, даже ручная работа. Стыки дерева, швы на одежде… Арсень, она же не нужна тебе?
Подпольщик отрицательно помотал головой, и док, завернув куклу в ткань для перевязок, засунул её в сумку.
– Я буду искать… Арсень, если найдёшь обладательницу шляпки…
– Да понял уже, – подпольщик отмахнулся. – Только на многое не рассчитывай, я опять в завале… Хотя… вот что.
Он подскочил с кровати, как током ударенный – если б Джим не привык к этой привычке Арсеня срываться в резкие движения, точно бы вздрогнул, – присел у дальнего края кровати и запустил руку под матрас. Глубоко. Пошарив там, извлёк на свет стопку мятых исписанных листов, с ними вернулся на прежнее место.
– Вот. Но это как в читальном зале – без выноса. – Арсень протянул листы. – Первые семь из тайника гостиной, вторые – из подвала. Дневник ребёнка, по описаниям он вроде как жил в этом доме.
– Дай-ка… – Джим взял кипу. Перелистал.
Глаза выхватывали из общего текста отдельные слова. Да, ребёнок. Семья… отец… мать… брат… некая Джейн…
Интересно
– Я не согласен мозговать всухую, – переложив листы на кровать, Файрвуд встал и направился к двери. – Сделаю чай. Тебе нужно?
– Спрашиваешь, – Арсень хмыкнул. И, уже вдогонку: – и если огурцы на кухне будут…
Джим остановился. Задумался. Обернулся.
– Арсень, что ты находишь в этих… бутербродах?
– Чтоб вы все понимали, – подпольщик уже притянул к себе альбом для карандашных зарисовок. – Это истинный вкус свободы.
– Я сделаю бутерброды. Огурец принесу отдельно.
Дневники оказались действительно интереснейшим чтивом, несмотря на всего лишь пятнадцать записей. Мальчик, Джон, описывал свою жизнь: добрый отец, красавица-мать, приезд которой домой равносилен празднику, маленький любимый брат, девочка Джейн и увлечение кукольным театром. Время – где-то десять лет назад, судя по состоянию бумаги, то есть, предыдущий жилец. Скорее всего, между ним и Кукловодом здесь никто не жил.
Арсень ел бутерброды, хрустя огурцами – Джим принёс их аж три штуки. Хрустел, выглядел довольным, помогал мозговать.
Сначала предположил, что эта семья, а именно, автор дневника, сильно насолил Кукловоду когда-то. Поэтому Кукловод его убил и съел, а особняк перекупил.
Идея Джиму не понравилась.
Вторым предположением стало то, что мальчик наоборот дружил с Кукловодом. Это уже больше походило на правду – убитые и съеденные неохотно делятся дневниковыми записями детства.
Третья версия – мальчишка и есть Кукловод. Версия самая продуктивная, но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ещё бы – детский дневник Кукловода, рай для психоанализа любого типа и направления.
Версия четвёртая – нет никакого Джона Фолла. Это особнячное божество развлекается. Эту версию спродуцировал Арсень, чрезвычайно расстроенный солёностью огурцов вкупе с закончившимся чаем. Поскольку второй раз Джим на кухню идти отказался, подпольщик, кляня жестокую судьбину, пошёл туда сам, предварительно наказав «дневники не тырить, косяки не грызть».
Остаток ночи они провели, анализируя записи. Джим делал пометки в блокноте, Арсень поддерживал разговор в промежутках между зарисовками и жеванием.
Первое впечатление о жизни Джона оказалось обманчивым. Его горячо любимая мама любила кино, но не занималась детьми. Всё воспитание перекладывалось на плечи отца, который тоже вряд ли имел много свободного времени, занимаясь книгопечатанием. Из женщин в доме – няня Нэн («Имя как у крысы Дженни», – не преминул вставить Арсень). Бабушка и дедушка вряд ли его любили, раз не позвали в гости вместе с братом, и вряд ли сильно любили брата, раз рассказывали ему, что мать их не любит. Ребёнок чувствителен к искусству – мало какой мальчик будет остро реагировать на звуки скрипки, общителен и дружелюбен. Он не пишет о плохом, он искренне радуется успехам своего брата и школьной подруги, собирает марки и поддерживает отцовское увлечение сбором монет. Хороший мальчик. Какое отношение он может иметь к Кукловоду?
И, в последних записях, сведения о ещё более ранних событиях: семья, сожженная заживо неким преступником.
– Не дом, а склад несчастий… – Джим зевал, глаза закрывались, но уходить от дневников и чая не хотелось. – Поджог, эта семья… её ж тоже тут нет… теперь мы…
– Самое большое несчастье – постоянная нехватка огурцов, – Арсень широко зевнул, завалившись на подушку за спиной дока. – И то, что мне вечно не дают спать.
– Намёк ясен, – Джим потянулся за сумкой. – Щас я…
Сон сморил его на полпути к желанному ремню.
Арсень уже спал.
========== 11 ноября ==========
– Вас давно не было видно, – Тэн, как всегда, смотрела без улыбки. Оставила книгу, которая до этого покоилась у неё на коленях, легко соскользнула со своего верхнего яруса. – Что-то ищете, Перо?
– Книгу. – Арсений, понимая, что вот-вот заснёт на ходу, ухватился изрезанной рукой за столбик кроватных перил. – Сказки братьев Гримм.
Женщина несколько секунд смотрела на его пальцы, слегка нахмурившись.
– Могу посоветовать сборник японских мифов. Если вам интересны древние предания…
– Прости… те, мне они не для чтения, – как можно вежливее прервал её Арсений. – Просто нужна книга.
– Нет, к сожалению, я её не видела.
Арсений пару раз прошёл испытание в детской, без особой, впрочем, надежды. Тэн помогала. На исходе второго прохождения подпольщик вспомнил одну вещь.
– Помните, вы обещали мне… церемонию? – он остановился в проходе, любуюсь против воли, как грациозно перемещается японка по комнате, раскладывая предметы. Джек двигался иначе – порывистей, резче… Но всё-таки в этом тоже было что-то завораживающее. Просто по-другому. Арсений встряхнул головой, прогоняя наваждение. – Я тогда нашёл чашки в прихожей… Это же не всё?
Тэн раскидала предметы и присела на краешек кресла, рядом с плюшевым медведем.
– Остальное я нашла сама, но нужны плашки. – Внимательный взгляд прошёлся по нему, снова задержавшись на прижатой к косяку ладони. – Для чайной доски. Если найдёте до вечера…
– Найду, – пообещал Арсений прежде, чем успел подумать. Ещё один вечер в компании расшифровывающего книжные подсказки Джека – и он начнёт тихо подвывать в тёмных коридорах.
– Я буду здесь или на кухне с Дженни.
Арсений кивнул ей и побрёл в прихожую. Третья книга никак не находилась. Указания на её поиск Джек в предыдущей не нашёл, поэтому сказал – ищи как ищется. Арсений искал второй день, засыпая на ходу.
Провандылявшись до вечера по комнатам и ничего не найдя, спросил у Дженни. Девушка не выпустила его с кухни, пока не накормила двойной порцией супа, а пока он ел, притащила книжку. Оказалось, Гриммы гостевали в комнате Зака – пока тот болел, Дженни читала ему сказки и забыла книгу там.
Она передала книгу подпольщику, а когда Арсений взял зелёный томик, ухватила его запястье.
– С тобой точно всё в порядке? – тревожно заглянула в глаза. – Какой-то ты бледный.
– Не, это я просто незагорелый, – Арсений косо улыбнулся. – Нормально всё.
– Смотри мне, – Дженни погрозила ему пальцем. – Если опять свалишься…
Клятвенное заверение не свалиться ни в коем случае не очень-то её убедило. Арсений отнёс собранные доски Тэн – все ровненькие, как на подбор (отодрал в подвале от старого ящика). Она попросила ещё клей и кисточку, и сказала ночью, когда в коридорах никого не будет, приходить на кухню.
– Можете захватить свой альбом. – Тёмный взгляд Тэн снова прошёлся с головы до ног, вернулся к рукам подпольщика, шарящим в сумке в поисках тюбика клея. – Боюсь, другой случай ещё не скоро представится.
Потом Арсений потащился к Джеку. Лидер в последние дни в этот час обретался в библиотеке, рылся в книгах в поисках других зацепок и раздражал работающих тут последователей. Сейчас, впрочем, никаких последователей тут не было. Джек в гордом одиночестве взгромоздился на полку второго яруса, запустив руку куда-то вглубь книжных рядов.
– Твои Гриммы, – Арсений плюхнулся на диванчик, книгу брякнул на стол.
– Сейчас… – пропыхтел подпольщик, что-то тяня наружу. В узкое пространство между томами первого ряда протиснулся толстенный фолиант. Джек спрыгнул с ним на балюстраду, сдул с обложки пыль. – Древние… чего? Ритуалы какие-то… Пусто. – Он быстро пролистал книжку и кое-как впихнул между узкими томами, сбежал по лестнице со второго яруса.
– Ну, посмотрим… – уселся рядом с Арсением на диван, подвинул к себе книжку и исписанные мятые листы с предыдущими шифрами. – Тот, кто составил послание, создал многоступенчатый код. Если учесть, что делалось это под носом у маньяка, такое даже оправдано, я и сам бы…
– В прошлом было – «из дома есть другой выход», – припомнил Арсений, наблюдая, как Джек стремительно перелистывает страницы.
– Именно. – Подпольщик раскрыл книгу примерно на середине – куча помет, цифры… – Что тут у нас, – он подтянул крайний лист, принявшись выписывать комбинацию, – такой же книжный шифр… 20.13.-5 71.-4.13ам 73.-2.35 81.-2.19 82.1.14 91.5.29. Суть та же, только вместо первых букв число, скорей всего, номер сказки… – карандаш зашуршал по бумаге, быстро выводя буквы. Арсений вообще не понимал, как можно щёлкать эти самые шифры, да ещё и так быстро. Но, видимо, можно.
– Тогда получается, – минуты через две лихорадочного перелистывания и записывания Джек оторвался от книги, – «Нескольким пленникам уже удалось его найти».
Он с досады хлопнул раскрытой ладонью по обложке.
– Да не тяни же, шифровальщик чертов! – Отшвырнутый карандаш отскочил от стола, упал куда-то на ковёр. – Он бы ещё этот путь разгадки создал в двадцать этапов! Нельзя было попроще?!
Джек поднялся, принялся беспокойно ходить перед столом.
Арсений всю последнюю минуту смотрел на подушку. Он уже знал, что у подушки есть затяжка, маленькое чернильное пятно и ещё узор в пять цветов, с восточной тематикой. Подушка явно неродная к этому диванному комплекту, и…
– Что дальше? Там же была отсылка к другой книге.
– Да, была. – Расстроенный подпольщик рухнул в кресло. – Только место, где искать. Прихожая.
– Если кто-нибудь уже её не упёр, – Арсений со вздохом откинулся на спинку дивана.
– Если, – безрадостным кивком согласился Джек.
Арсений вошёл на тёмную кухню. На плите шипел чайник, на столе стоял старый фонарь – кажется, с таким иногда ночью ходила Дженни, когда света не было. Теперь у фонаря появился брат – он был водружён на шкафчик. Оба они горели ровно, протягивая пятно мягкого света от обеденного стола до стенки со шкафчиками и плитой.
Тэн была по другую сторону стола. Насколько разглядел Арсений, она была не в своей строгой одежде, а в тёмном широком халате, спускающемся аж до пола. Волосы, перевязанные лентой, мягко блестели в приглушённом свете. Перед ней на столе была расставлена вся эта странная чайная утварь.
– Спасибо, что пришли, – женщина кивнула ему. – Свеча на холодильнике.
Арсений невольно задержался взглядом на её движениях – вот она плавно скользнула к плите, подняла ещё не закипевший чайник, вернувшись с ним к столу.
– А… зачем?
– Вы же собираетесь рисовать, – Тэн слегка качнула головой. – Света здесь недостаточно, но я не люблю электрический.
Арсений послушно зажёг свечу, установив её на старой жестяной крышке.
– Тебя не отвлекать? – он впервые обратился к ней на «ты» и не стал поправляться.
Да ты задолбался, старик, – хмыкнул про себя, доставая альбом.
– Да, прошу вас. – Она сполоснула водой из чайника посуду. Арсений внимательно смотрел, как она наливает в крошечный глиняный чайничек воду, из чайника выливает её в ту штуку, смахивающую на сливочник (кое-как вспомнил – чахай), а оттуда уже – по чашкам (две из четырёх, гостей не ожидается, – отметил машинально). Затем плавно, глядя только на исходящую паром посуду, японка приподняла чахай и осторожно, медленно облила чайник оставшейся водой оттуда. Та же участь постигла воду из чашек. С мокрого чайника скатывались поблёскивающие в свете ламп струйки, растекаясь по подносу – кажется, Тэн собрала его из тех самых ящиковых досок.
Арсений сделал первый набросок, где Тэн обливала чайник из чахай: тонкие, невесомые линии, густые тени, умиротворение. Мягкие штрихи, оставляемые сепией, создавали чуть размытый контур, плавнее делали черты; только посуду он набросал быстро, тёмным угольком; поблёскивающие на мокрых глиняных боках отсветы свечей почему-то казались тревожными.
Хорошо, что делаю углём
– Дальше нужно несколько раз провести кистью по чайнику, чтобы привлечь его внимание, – вернул его к реальности голос Тэн.
Арсений встряхнул головой.
