Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 142 (всего у книги 329 страниц)
Он поднял голову, не меняя положения тела. Шея протестующе заныла.
Джек нахохлился и стал напоминать гигантского воробья.
– Только не говори, что ты и её трахнул, – почти злобно.
– Ты за кого меня принимаешь? А, ну ладно, принимай. Меньше разочарований испытаешь. Не было у нас с ней ничего, да и не будет. Она меня братом зовёт, сама же Пером была.
– И всё-таки, – Джек недоверчиво нахмурился, – с чего бы ей…
– Да так, это она мне старое обещание возвращает. – Арсений снова откинул голову и договорил уже невнятно, – так что через пару дней будет тебе чем заняться. Доволен хоть?
– Ну… всё лучше, чем так сидеть, – не слишком уверенно пробормотал Джек.
– Не грузись, она ничего. Строгая, правда. И зови её Исами, а то будет каждый раз тебя вежливо поправлять. Запомнил?
Джек отмахнулся от него. Арсений перестал висеть на стуле и со вздохом поднялся. Работа ждала.
– Уходишь? – как-то тревожно спросил крыс. И вроде постарался скрыть, а не вышло.
– Да так, дела по мелочи есть, – Арсений перекинул через плечо ремень сумки. – Но я часы возьму, каждый час буду приходить. Мне ж надобно тебя по часам микстурой пичкать.
– Каждый час, говоришь… – Джек явно задумался. – Перо… тьфу, Арсень, возьми там бумажку какую-нибудь, записывай.
– Чего записывать-то?
– Я на ощупь схему смогу нарисовать. Попробуешь переделать по ней старый сломанный будильник – здесь где-то в коробке валялся. Будет срабатывать каждый час, а чтоб на ночь отрубать, мы ему там выключение сделаем. Общую кнопку, всего одну…
Арсений едва ладонью по лбу не хлопнул. Шило в заднице Файрвуда-младшего определённо ощущало себя прекрасно.
– Ну ты…
– А чего, реально хочешь каждый час мотаться? – огрызнулся Джек. – Давай листок.
С другой стороны пригодится когда уйду в Сид
Ну опять два дня слушать тезисы о предполагаемом месте произрастания моих рук
Через пять минут Арсений вручил Джеку два карандаша и лист, уложенный на джимову медицинскую энциклопедию, чтобы крыс мог рисовать, не слезая с кровати, а сам вышел из комнаты с новым поисковым списком.
Он было уже поднялся на один лестничный пролёт, когда вспомнил, что ещё не завтракал.
С воцарением на кухне Джима-подпольщика изменилось и само помещение. Третий день нет Дженни – а уже и полотенца по-другому перевешаны, и приборы на других местах… Если девушка руководствовалась не только удобством, но и эстетическими представлениями о расположении кухонной утвари, то Джим-подпольщик свёл всё к практичному функционалу.
Неуютно без неё всё-таки, – Арсений, не обращая внимания на прикованные к себе взгляды, уселся на свободное место за столом. Он пришёл ближе к концу завтрака, но на кухне ещё оставалось порядочно народу. Несколько подпольщиков поздоровалось с ним, в том числе Билл и Зак. Майкл уткнулся взглядом в свою тарелку. Девушки вовсю глазели на него, перешёптываясь.
А ну да я ж весь в отметинах
Да и всё равно
Это их дело на что пялиться от меня не убудет
Джим-подпольщик поставил перед ним тарелку с умопомрачительно пахнущим рагу и пожелал доброго утра. Арсений поблагодарил его, потом спросил – не знал, у кого ещё – как Дженни. Щебечущие девушки немедленно заткнулись и навострили уши – судя по всему, никто ещё не знал точно, почему кухонная фея ушла в затворничество.
– В порядке, думаю… – выдал Джим задумчиво. – По крайней мере, она ест, я отношу подносы три раза. И начала при моём приходе говорить, что расходовать продукты надо экономно. Не понимаю…
Дальше можно было не слушать. Арсений только предложил после завтрака самому отнести поднос, после чего отключил сознание. Джим сначала бухтел что-то о расходах и рецептах, потом отдрейфовал к плите. Обитатели потихоньку расходились.
Арсений ел, почти не ощущая вкуса, и думал, как ему перестать думать о Файрвуде. Старшем, конечно.
– Ну вечно ты торчишь тут до последнего, зайка, – послышалось с той стороны стола. Арсений даже голову поднял. Оказалось, прямо напротив него сидела одна из двух особнячных блондинок, симпатичная, слегка пухленькая голубоглазая девушка. Миловидное личико немного портила форма носа – слишком вытянутая и острая для кукольной внешности.
Сейчас она, сердито надув губки, дёргала за руку его ночного знакомца. Майкл, не обращая на неё внимания, хмуро ковырял вилкой содержимое своей тарелки и искоса – Арсению как раз не повезло напороться – бросал на него взгляды.
– Ну Майки, ну пойдём, – не унималась блондиночка, повиснув на руке подпольщика, – я тебе хотела сразу показать…
– Да потом, – тот досадливо подёргал плечом, стараясь сбросить хватку «возлюбленной». – Отстань, блин.
– Ну Ма-а-айки…
– Энн, доем – приду, – буркнул он, наконец, видимо, устав от писка под ухом. – Иди пока, подожди меня в комнате.
– Но если она опять вылезет…
– Да не вылезет! – раздражённо огрызнулся Майкл, – твоя подружка своими воплями не только эту, но и вообще всех крыс в особняке до самого подвала распугала…
На них без особого интереса косились доедающие завтрак обитатели. Видимо, картинка была не внове.
– Зайка, но это ты храбрый, я вот боюсь… – Энн поглаживала его по плечу, – а ещё эта Джейн постоянно таскает с собой крысу, ужас… ни одна нормальная девушка…
Арсений, про себя наслаждаясь ситуацией, всё ж таки умозрительно пожалел парня.
Бежать тебе в особняке от неё некуда, а с таким «счастьем» под боком не только на парней заглядываться начнёшь, вообще можно на стулья переключиться
Они хотя бы молчаливы и не требуют особой взаимности
Парочка едва не разругалась – точнее, Майкл упорно пытался поругаться, но Энн то ли умело игнорировала, то ли не понимала, что её почти в открытую посылают куда подальше. Наконец она, шлёпнув подпольщика по спине ладошкой, взяла с него обещание прийти через пять минут и ушла. Майкл быстро, ни на кого не глядя, доел завтрак и тоже вышел.
Арсений покачал головой, спокойно допил свой чай, пока Джим-подпольщик собирал поднос для Дженни.
– Вот. Тут ещё тёплое печенье, специально держал в двух полотенцах, – бормотал великий кулинар, передавая поднос вставшему Перу, – и передай, чтобы обязательно оценила чай, я добавил немного листьев мяты в тот, что из сухих яблок…
– Передам, обязательно, – заверил Арсений уже у двери. Толкнул её бедром, и, уже наполовину в коридоре: – и за праздничную шоколадку спасибо, очень вкусная. С корицей же?..
Подпольщик расцвёл, но не успел начать рассказывать о влиянии аромата корицы на вкус шоколада. Идеально.
Однако на своротке коридора хорошее настроение улетучилось. Майкл ждал его за углом, привалившись к стенке.
– Арсень, – он оттолкнулся от стены плечом и встал прямо. Спасибо, что не по струнке. – Я хотел…
– Угу, это я понял, – буркнул Арсений, проходя мимо. Он не собирался останавливаться и рисковать уронить довольно тяжёлый поднос – помимо всего прочего, на нём стоял горячий чайник.
– Арсень, – подпольщик оказался настырным. Пошёл следом. – Я увидеться хочу.
– Ну вот он я, прекрасный и неповторимый, – с сарказмом в голосе отозвался Арсений, сворачивая в прихожую. Он не собирался подыгрывать. – Любуйся и будь счастлив.
– Ты… – тот попытался забежать вперёд, но явно пасовал перед арсеньевским шагом, – ты… Арсень, к Файрвуду вернулся?
– А тебе, зайчик, какое дело, а? Я вчера … – он замолчал, пропуская мимо себя двух девушек, спускающихся по лестнице, затем принялся подниматься сам, почти полубоком – поднос закрывал обзор на ступеньки,– предупреждал, чтоб ты ни на что, кроме разового траха, не рассчитывал? Предупреждал. Разговор исчерпан.
– Так не бывает, – уверенное, хотя и тихое, сзади. – Ты же с ним расстался. Что тебе мешает со мной быть?
Арсений, уже добравшийся до верха пролёта, остановился и развернулся к нему лицом. Встретил почти отчаянный взгляд тёмно-карих глаз. Вздохнул.
– Я люблю Файрвуда, понимаешь? – сказал по возможности твёрдо. – И дело не в том, спим мы с ним или нет. Для отношений мне в этом особняке просто больше никто не нужен. Так – ясно?
– Да пройдёт же! – Парнишка уцепился за перила, подтянулся, стараясь быть ближе. Почти прижался. – Расстались же. – И уже тише, хрипловато-низким голосом, – значит, он тебя не любит, и всё. А я – л… люблю. С ума схожу, понимаешь?
– Тих-ха, чайник не сверни, – Арсений, начиная злиться, вовремя отвёл поднос от жмущегося подпольщика. – Отлично, с партийным заданием не свернуть чайник справился. А теперь слушай сюда. Щас я отношу поднос Дженни, говорю с ней – это десять минут. Потом сразу иду на чердак, мне надо к Форсу, работать по его заданию. Это на целый день. Если попробуешь увязаться следом – он тебя выпихнет с чердака на раз-два, пикнуть не успеешь. Где-то в то же время – хоть об стену убейся – мне надо найти кучу предметов по выданному списку, и это всё – до вечера. В промежутках я должен почти каждый час бывать у Джека, делать ему уколы и вовремя давать таблетки. Если во время всего этого у меня вдруг найдётся лишняя минута – я обязательно посвящу её увлекательной беседе на тему твоих чувств. А теперь будь добр, свали куда-нибудь на периферию.
– Я помогать могу, – почти отчаянно, – я ищу хорошо! Забей на беседы, просто помогать буду…
Арсений окинул его долгим взглядом. Поставил край подноса на перила, чтобы освободить одну руку, пошарил ей в кармане джинсов, вытащил записанный со слов Джека список и протянул подпольщику.
– Ищи, – сказал тихо, заглянув прямо в глаза. От собственного решения его даже слегка замутило. – Если так охота гробить руки, кровь и силы на человека, от которого ты всё равно ничего в ответ не получишь. Вперёд. Найдёшь всё, что в списке, в двенадцатом часу, как вчера, я буду на улице. Ничего не обещаю, но просто поговорить полчаса спокойно мы сможем. И да… найди где-нибудь сигареты. Желательно той же марки, какие мне Файрвуд дарил на рождество. Если тащишься по мне давно и упорно, знаешь, какие именно. А я курить хочу. Всё понял?
– Я найду, – Майкл, не глядя, запихал бумажку в карман. – Сигареты, кажется, у Роя были, я выменяю.
Ещё секунда паузы, и подпольщик поворачивается спиной и спускается с лестницы.
Арсений, придерживая поднос коленом, постучался к Дженни и услышал слабенькое «можно». Толкнул двери, кое-как, боком, проползя внутрь.
В комнате царил бардак. В тусклом свете люстры – распахнутая дверца шкафа, вываленная комками одежда, полотенца, разбросанные листы, не дневников, просто белые разлинованные листы, исписанные кругловатым почерком Дженни. Поверх пристроенной в углу стопки книг – Арсений узнал в них те самые сказки, с которых начался сбор злополучной схемы, – сухая ветка омелы. Ягоды на ней сморщились и потеряли свою матовую полупрозрачность. По завалам, деловито шурша, ползает Нэн, покинув свою непонятно где затерявшуюся вазу.
Зеркало, висящее над туалетным столиком, поймало тусклый блик прикроватной лампы, надвое умножив его, и отчего-то эта деталь была особенно неприятна. На самом столике, потеснив расчёску, ленты для перевязки волос и какие-то небольшие бутыльки – по-видимому, тарелки со вчерашним нетронутым ужином, только кофе выпит. На белых стенках кружки тёмные кофейные разводы. У кровати, на табуретке, скомканные мокрые бинты.
Сама хозяйка – на кровати, поверх одеяла. Арсению показалось, что она пьяна – полуоткрытые веки, бессмысленный взгляд, растрёпанные волосы, руки вытянуты, кисти с безвольно-полусогнутыми пальцами свешиваются за край кровати.
Арсений пристроил поднос на табурете, прямо поверх бинтов, сам присел на край кровати.
– Джен, солнце, – позвал тихо, коснувшись плеча девушки, – посмотри на меня. Давай.
Он подставил руку под её плечо, когда она начала поворачиваться, помог улечься на спину.
– А-арсень… – она секунду смотрела на него почти непонимающе. Потом взгляд стал чуть осмысленнее, Дженни попыталась упереться ладонью в матрас и приподняться, но ойкнула и рухнула обратно на подушку. Прозрев, Арсений схватил её руку, насильно разворачивая ладонью вверх. Так и есть. Сбитые повязки, пропитанные начинающей засыхать кровью. А ещё – вгляделся в лицо – бледная кожа, темнота под веками, почти синие губы…
– Лежи так, – выдохнул тихо, мягко надавил на плечи девушки, укладывая её обратно на подушку. Схватил сумку, поставив себе на колени, принялся шарить по многочисленным маленьким внутренним кармашкам. Гемостимуин отыскался – три затасканных капсулы. Пришлось торопливо сдуть с них мелкий мусор.
Хорошо, Дженни не сопротивлялась, послушно проглотила капсулы. Арсений подбил ей под спину подушку, чтобы она могла полусидеть, а сам, уже чуть спокойнее, налил принесённый чай в чистую кружку, кинул туда несколько кубиков сахара вот когда поблагодаришь сервировку Джима-подпольщика торопливо размешал. Чай успел слегка подстыть.
– Кружку держать сможешь?
Дженни честно попыталась, но без привычки функционирования с израненными ладонями не могла даже распрямить пальцы, чтобы обхватить бока чашки.
– Арсень… я такая дура…
– Да не дура ты, тихо, – шикнул на неё Арсений, про себя надеясь, что хотя бы реветь она не станет. – Я подержу, а ты пей. Просто чай с сахаром.
А он же с мятой
А ей мяту сейчас можно, она ж вроде успокаивает
А куда спокойней человек с обескровом
Но вроде там больше яблок мяты нету почти
Тьфу, Джим на меня снизойди своей медицинской мудростью
Дженни послушно глотала подстывший сладкий чай. То ли гемостимулин начал действовать, то ли сахар, но бледность стала чуточку меньше, да и губы были уже не такие синюшные.
– Спасибо… – прошелестела, когда кружка показала дно. – У меня так голова кружилась, как у пьяной…
– Бьюсь об заклад, ты и не напивалась ни разу нормально, – Арсений намазал поджаренный кусочек хлеба маслом и вареньем. – Если перебрать, голову так обносит, что тебя тошнит от одной попытки на что-нибудь посмотреть. Держи эту фигню, щас чаю ещё налью…
Дженни попыталась сквозь хлеб что-то начать рассказывать, но Арсений посоветовал ей зря не тратить силы. Сидел рядом, ждал, пока она управится с бутербродом, и оглядывал комнатку. Прежде тут всегда был идеальный порядок, а теперь вот – картина маслом: не каждый студент в своей комнате разведёт такой бардак. Да ещё и Нэн, шуршащая в вещах, добавляет… так сказать, эпичности полотну.
– Я пыталась искать, – виновато сказала Дженни, оторвав его от разглядывая валяющихся на полу книжек. – Но мне так стыдно… Я же испытания проходить не умею, потому ходила ночью. Да и вопросов никто не задаёт, ночью очень мало людей по особняку ходит… Да только это всё бессмысленное какое-то, как…
– Просто левые вещи? – подсказал Арсений.
– Угу… – Дженни кивнула, закусив губу. – Они пустые, просто хлам… так странно, я думала, они помогут как-то… Я пробовала говорить с камерами, рассказывать куски нашего прошлого, а он не отвечал…
Слава потолку. Не хватало ещё чтоб Кукловод заинтересовался
– Тогда я стала просто приносить в комнату всё, что находила, что помнила из нашего с ним детства, и…
– Джен, – перебил он, внезапно остро осознав, как чувствует себя Джим, глядя на его валяющееся на кровати после обескрова или пьянки бренное туловище. – Сейчас я тебя отнесу к Джиму. Надо ладони обработать и перевязать, а я этого ещё не умею как следует.
Не обращая внимания на перепугавшуюся Дженни, он встал, поудобнее перекинул сумку, за спину, отодвинул табурет и на всякий случай раскрыл дверь. Подошёл ближе, наклонился над сжавшейся «феей».
– Ну что, ехать готова?
Девушка смотрела на него глазами зашуганной белки. Кажется, перспектива «ехать» к Файрвуду её пугала до ужаса. Чертыхнувшись про себя, Арсений подхватил её на руки, поразившись, насколько лёгкой кажется она после Джека. Дженни обхватила его шею, сжав как раз там, где красовался особенно болезненный ночной укус. Хорошо хоть не обратила внимания на его «отметины».
– Арсень… я поступила как дурочка, но может… ты просто принесёшь перекись, я сама обработаю…
– Ну уж нет. – Арсений вынес её в коридор и ногой захлопнул дверь комнаты. – Хочешь смыться с лекции на тему важности беречь своё здоровье – я тебе не помощник.
На пролёт вверх Дженни ехала молча, только у самой двери библиотеки ещё слабо попробовала возразить. Арсений угадал, док был тут. Сидел на диване, обложившись любимым Фрейдом, что-то выписывал в свой блокнот.
– Помощь нужна, – Арсений опустил девушку в единственное свободное от книг кресло. – Джен малость испытаний допроходилась. Я её гемостимулином накормил, чай с сахаром… потом ещё поесть заставил, правильно?
Он старался не особо смотреть на дока, уже отложившего книги. Или хотя бы не пересекаться с ним взглядом.
Дженни сложила раненые ладони на коленках и смотрела в пол.
– Это – что? – тихий, прерывающийся от… непередаваемых эмоций голос.
