Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 265 (всего у книги 329 страниц)
– А теперь поговорим. – Плюнув на что-то, чем он там руководствовался, мучаясь на корточках, Файрвуд садится на пол. – У любого поступка есть причины. У твоего тоже, будь то хитрый расчёт на будущее, или ты просто сломался. Мне, говоря откровенно, твои причины неинтересны, мне хватает того, что они есть. А до этого и я, и Джек, и остальные знали тебя как надёжного товарища.
Глазами сверлит. Внушительно, рентген прямо.
– Поэтому я не хочу, чтобы ты выпадал из нашей команды.
– Слушай, ты не мути, а начистоту давай, – Рой садится на кровать. Ну и хрен, что при стоящей даме. Трёт переносицу. От замудрений дока головная боль начинается. – Достал уже вокруг да около.
– Не вокруг да около, а объясняю ситуацию и причины своего прихода. – Невозмутимый как чёрт. Обкорнанный только несолидно, впечатление теряется. Недоработочка. – Предлагаю тебе сохранять видимость изгоя, но делиться с нами полезной информацией. Изгой – роль хорошая. А там, глядишь, реабилитируешься.
Рой смотрит на Файрвуда как на инопланетянина. То есть, он уверен, если б инопланетянина увидел – смотрел бы на него так же.
– Так, док, тормозни самокат, пока в шкаф не въехал. Какая ещё информация, нахрен? Откуда я её тебе брать буду? И какая к чертям собачьим реабилитация? Ты опух, что ль, маленько?
– Ну не будет – не бери, – неожиданно улыбается. – Я к тому, что мало ли что ты можешь увидеть или услышать, пока официально ни к кому не примыкаешь. Да и на мою помощь как медика в любом случае можешь рассчитывать.
– Ладно. – Пожать плечами. Файрвуд стукнутый, но это не его проблемы, в конце концов.
– Ну хорошо, а то я уже приготовился отвечать на вопрос, почему тебе помогаю. – Встаёт. Морда серьёзная. – Думал сказать, что у тебя задница классная, или что-то вроде того.
Ещё раз пожать плечами.
И сам знаю, что задница классная. Подкат не сработал.
Но вслух говорить не стал. А то Файрвуд совсем странный, вдруг обидится.
Первым в дверь вышел он. За ним выскользнула Исами – тоже, блин, странная. Ещё так взглядом мазнула непонятно – то ли на тебя посмотрела, то ли вскользь.
А ну и пошли они все… куда-нибудь. В ту же Россию, на родину Пера.
Тэн действительно оказалась удобным спутником. Испытания Джим проходить и не думал, если не будет команды «свыше», но она молчала, изредка обращала его внимание на какую-нибудь деталь, и в целом, исследуя комнаты с ней, можно было на некоторое время представить, что ходишь один. Ну, пока она не указывала на очередную интересину.
А утащить с собой ничего не требовалось. В основном, они отслеживали характер и расположение ловушек – то единственное, чем Мэтт действительно занимался в особняке. Все они стали опаснее и… бесчестнее. Кукловод всегда давал марионетке шанс выжить. Мэтт, скорее, заботился о том, как бы похитрее столкнуть в яму побольше людей, да так, чтобы потом говорить: «Сами виноваты». Очень хорошо характеризовало и то, что ловушки Кукловода всегда были в идеальном состоянии – если есть ржавчина или сколы, значит, так нужно. Мэтт о своих ловушках не беспокоился, они для него были лишь инструментом. Минус к маньячности, но и к личным качествам. Не так педантичен, не так изобретателен (кстати), не так предан идее.
Все приходящие идеи Джим записывал в самошитый блокнот. Тэн это время любезно пережидала. Добавляла к его размышлениям свои, из опыта общения.
Портрет медленно, но верно обретал целостность. Вплоть до предположений, направленных в прошлое их ненаглядного «Учителя».
Главным, основополагающим качеством стал страх. Мэтт не просто постоянно был в боязливом напряжении, он боялся того, что его страх будет замечен. И прятал его за большими компаниями (случай с Райаном и электрошокером, когда оба попали в тюрьму), за единичными защитниками (Алиса) или за камерами и дистанционным управлением (нынешняя ситуация). Крайний случай – напускная слезливая доброжелательность (все остальные ситуации). Именно из-за страха, вернее, жажды подстраховаться, он не выступал в роли прямого агрессора, стравливая людей между собой.
Далее. Обезьяна был умён и смекалист. Но над этим (страх) всегда властвовала осторожность. Пробираясь в особняк, он должен был заготовить не меньше двух-трёх путей отступления, равно как и свергая Кукловода. У этого пункта Джим оставил три пустых обведённых кружка. Поймут, какие пути отступления оставил – впишут.
Под вопросом – психическое заболевание. Нельзя всю жизнь так трястись за свою шкуру и остаться нормальным. Но это неточно.
Вопрос обводится ещё одной жирной линией.
Он не психопат и не маньяк. Мыслит вполне как обыватель. Его псевдоманьячность продиктована комплексом страха, жаждой возвыситься над этим страхом за счёт других, доказать другим, значит, и себе, свою силу и власть. У того, у кого есть сила и власть, страха быть не может. Алиса – его щит и меч, прикрытие и козёл отпущения. Многие решения он диктовал её голосом, снимая с себя ответственность.
Отдельный лист – перечень гипотетических слабых мест Мэтта. Тут и самолюбие, и игра в поддавки (усыпить бдительность), и тот же страх с желанием быть под защитой.
Измученный, чуть хриплый голос Алисы настиг его, когда они просматривали библиотеку.
– Всё ходите и ходите без дела, – с неприкрытой злостью, – а прошли ли вы хоть одно испытание? Даже не отвечайте, и так знаю, что нет. Вперёд – одно прямо здесь, потом на чердаке. Можете до кабинета дойти, там ваш болезный проснулся, а рыжая с ним одна оставаться боится.
Джим с Тэн только переглянулись. Приказы начальства надо выполнять. Кинули жребий – в библиотеке режет руки она, на чердаке – он.
Когда в руку женщины впивались уже очень давно не дезинфицируемые шипы, Джим еле сдержался, чтоб не морщиться. Когда страдала собственная рука – так же.
А вот Лайза их не ждала. Зашипела как рассерженная кошка, едва влезли, чтоб не будили больного, так же шёпотом отчиталась о событиях утра и дня. Да, Фил просыпался, но она его напоила и покормила слегка, паниковать и не думала.
Зато по вылезании из тоннельчика их ждал сюрприз. Прямо у второй тайной двери, ведущей в логово, валялись четыре желтоватых листа бумаги. Джим их и поднял-то не то из любви к порядку, не то из практической нужды в листах для блокнота. Не сразу и заметил кривовато вырисованный план особняка со странными пометами. Каждый вид помет был вынесен в легенду карты.
Джим вычитывал, а сердце с каждым прочитанным словом вело себя всё более и более по-дурацки. То билось как сумасшедшее, то замирало.
Камеры. И от каждого значка камеры на карте – треугольник обзора. Жучки – жирные чёрные точки по комнатам. Не так уж и много, кстати. А в самом низу плана первого этажа (хоть смейся) написано: «Предатель – Ричардсон».
Продемонстрировал это богатство Исами. Хотя она и сама уже оглядывала план второго этажа.
Она кивнула.
– Да, думаю, нам срочно нужно в нашу комнату…
– Не торопитесь, – зло-несчастное сверху. Засмотревшись на карты, они даже не услышали дребезжание динамиков, которые в последнее время как-то совсем стали сдавать. – Думали обойтись библиотекой и чердаком? В детскую, потом – кинотеатр. И по два раза.
– Нет идей, – первое, что услышал Джим, когда зашёл в комнату. В ней были только Арсений с младшим. Джек, хмурый и сосредоточенный, при свете мигающего свечного огарка наматывал на палец длинную нитку, Перо с закрытыми глазами лежал под пледом. Судя по тому, какой живописный комок представлял собой плед, младший накрывал собственноручно. А судя по тому, что Арсений лежал как-то так поперёк кровати, становилось ясно, что Джек заставил его лечь – просто пихнул на подушки и бросил сверху плед. Для Джека – верх заботливости.
Из открытого люка лился слабый свет.
Сердце стучит громко и радостно, пока Джим шагает до Арсения. Нагибаясь, трогает за плечо.
– Арсений, – тихо, – обрати на меня внимание.
Тэн молчит.
Перо хмурится, но глаза открывает и садится.
– Да вы плюхайтесь, – младший хлопает ладонью по матрасу. Осекается. – Садитесь, в смысле.
Арсений смотрит на Джима, глаза в глаза.
Джим «плюхается». Протягивает ему смятые листки.
– Подарок свыше.
Перо принимает, осторожно подносит ближе к свече. Младший перегибается через его плечо, наваливается почти всем весом.
– Карта. – Арсений выпрямляется, стряхивая Джека с себя. Тот недовольно шмыгает. – Алиса хочет в наш уютный и тёпленький лагерь со всеми удобствами?
– Протестую, – влезает младший. – Удобства не все. Вот, например, до туалета…
– А ведро тебе на что, олух? Деревенский стиль! – Арсений встряхивает карту.
– Думаю, она хочет выжить и покончить с этим кошмаром, – замечает Джим, возвращая их к теме.
Достать блокнот. Карта – это для них, планы планирующих. А он лучше в уголке посидит, мысли понабрасывает.
– Файрвуд, насколько Грин способна нам помочь?
Джим, задремавший с блокнотом на коленях, вздрогнул. Книжка с глухим стуком упала на пол. Над ним возвышался Райан во всей своей злющей красе. Правда, краса эта была какая-то… дохлая. То есть, было заметно, что Форсу плохо.
– Тебе в процентах? – Недовольно. Будешь тут недовольным, разбудили, как корытом по голове дали. – Говори, на что конкретно рассчитываешь.
– Сможет ли она при отсутствии Мэтта в особняке сразу выйти на связь и попытаться разблокировать двери на ту половину дома.
– Вот именно что попытаться. Там же коды какие-то.
– Это… – Райан закашлялся, но быстро с собой справился, – не твои проблемы.
Джим слегка потягивается, чтобы размыть затёкшую спину.
– На связь она выйдет. С остальным придётся помозговать.
Райан слегка скривился – вряд ли ему нравилась идея полагаться на Алису.
– Надо, чтобы ты предупредил её о такой необходимости и она была готова.
– Сроки?
– Тигрица рассказала про карту. Если Грин вам что-то сунула, значит, Обезьяна ей компанию не составляет точно. Ещё намёки нужны, Файрвуд?
Дракон вышел из комнаты. По лестнице его тихие шаги, в коридоре и вскоре смолкли. В последние дни он был ещё злее, чем обычно. Раньше такое и представить сложно было, конечно – а вот, суровая реальность. А ещё Джиму не понравилось его состояние – дышит как-то хрипло, вялый, давит кашель… Только простудных инфекций им не хватало в этом рассаднике нервотрёпок, ослабленного иммунитета и авитаминозов.
Сделав пометку в уме – выловить Дракона на предмет осмотра, Джим поднял блокнот с пола. Надо было вкратце набросать основные моменты разговора.
Коридоры слишком тихие. Чересполосица серых участков теней и узких – света. Мэтт, нет, Трикстер выпустил всех, разрешил им ходить по коридорам, но все сидят по «базам». Никто не рискует высунуться, и они правы. Такая тишина не бывает к добру. Исами невольно ставит ноги осторожнее, старается перетекать шагами с пятки на носок. Кто знает, что может их услышать. Это сложно, трут туфли, и при каждом шаге она невольно поджимает пальцы, избегая боли. Это не её туфли; её порвались позавчера. Эти она нашла на чердаке, самые подходящие из всех. Может, они принадлежали Кэт Фолл?
Какая же тишина.
А ещё она не понимает, зачем её позвали с собой. Арсений всё рассказал Джеку – о том, что им надо доказать недоказуемое; удивительно, но Файрвуд, не верящий в тонкие миры, действительно решил им помогать. А ещё он сказал, что когда нет никаких идей, надо просто устроить «мозговой штурм».
Теперь Джек и Арсений вытаскивают во внутренний двор немного дров и котелок воды. Неподалёку от дуба общее постоянное костровище. Его обложили собранными во дворе булыжниками. На золе набросаны ветки. Всё сухое – дождь не достал; высоченная крона дуба закрывает пепел.
Некоторое время Джек варит чай; Арсений бросает в котелок собранные листья и тыкает их палкой, чтобы ушли глубже ко дну, Файрвуд, когда вода начинает кипеть, кидает несколько кусочков сахара.
– Джим разрешил, – стряхивает с платка последние крошки сахара в котелок. – Сказал, нам нужнее.
Исами чуть нахмурилась.
– Но мы знаем, что ничего не выйдет.
– У нас есть ещё семнадцать часов где-то, – Арсений кинул взгляд на часы. – Чего, сидеть на… короче, всё-таки попробуем что-нибудь придумать.
– Вот-вот, безвыходных ситуаций не бывает, – поддакнул Джек, сидящий на корточках у костра. – Если речь не идёт о главной двери в этом чёртовом доме.
Исами смотрит вверх; новая стая сизых туч наползает на небо, оттого кажется, будто оно нависло низко и стремится раздавить эти проклятые стены. Если бы.
– Ливанёт минут через десять, – Джек даже не посмотрел на небо, продолжил помешивать варево. – Арсень, чёрт ты лысый, ты котелок мыл?! Отсюда овсянкой несёт!
– Ну и подумаешь – чай с овсянкой, катастрофа. Так сытнее. Как чай с намёком на суп. Пьёшь и обманываешь желудок.
– Мой желудок таким не обманешь, – Джек укоризненно указал в его сторону палочкой. – А чай остаётся чаем в любой ситуации, и надо его уважать.
– Так я и уважаю! – Арсений хитро улыбался. – Это просто походно-костровый вариант. К нему не хватает привкуса тушёнки…
Джек замахал на него руками, объявив чайным вандалом, и сказал к котелку ближе, чем на метр, не приближаться. Вместо этого Перо с заговорщицким видом стал медленно ходить кругами, соблюдая указанный радиус, пока Файрвуд не швырнул в него щепкой.
Исами смотрела на них и всё больше недоумевала. Веселье наигранным не выглядело, но им же не может не быть страшно и больно…
Чай вскипел вовремя, как раз перед тем, как небо пролилось упругими серыми струями. Арсений со вздохом констатировал, что костровище промокнет.
Комнату он выбрал сам – на втором этаже. Там было полно сувениров и игрушек, заставлено всё видимое пространство; громоздились странные неработающие светильники, иногда разбитые и кое как склеенные вазы с сухими ветками. На ветках этих крючились иссушённые листья.
– Здесь думается хорошо, – объявил Перо, плюхаясь на кровать. Вверх поднялось облачко пыли.
– Это ж комната шизнутой этой… Эрики, – кое-как припомнил Джек, ставя котелок на тумбочку (откуда предварительно смахнул кучу нераспечатанных писем).
– Ага. Здесь и призрак её иногда мелькает, разговорить только не могу.
Файрвуд вытащил из сумки походные стаканы, разлил чай; Арсений освободил Исами местечко на кровати. Она села, продолжая наблюдать за ними.
– На пол давай, – скомандовал Джек Перу.
– Там холодно!
– Ничего, постелешь под свой чувствительный зад какой-нибудь коврик.
Дальше он надел очки и вытащил из сумки карты.
Арсений предложил ей сыграть, Исами отказалась. Перо и правда умудрился постелить коврик и теперь пристраивал фонарик на тумбочке.
Это был… странный мозговой штурм.
Джек, уже раздающий карты, почуял её взгляд.
– Э-э… ну как сказать. Мысль придёт или не придёт, это ещё вилами по воде, а отдохнуть всегда можно. Вдруг озарит.
Возразить было нечего; оставалось сидеть, потягивать пахнущий дымом сладкий чай, рассматривать в свете фонарика шкатулки и статуэтки, думать о родословной Зеркал и действительно – отдыхать.
– Призрачный слой щас недоступен, – заговорил Арсений, отбивая козырями восьмёрки Джека, которые тот радостно выкидывал на пол одну за другой.
– Значит, призраки вашу версию не подтвердят… А в ад его просунуть?
– Бита. Форса-то? – Арсений выкинул свою карту. – Не выйдет, он этот… диэлектрик.
– Иди в ясеневый лес со своей псевдотерминологией, – Джек, отбив, возмущённо указал в его сторону оставшимся веером своих карт. – Бита.
…Приходил Дракон. Хрипло потребовал у Арсения отданную Алисой карту, на что тот очень натурально изобразил изумление.
– На кой тебе карта? Ничего не знаю, сам сказал, у нас сутки. А до этого она тебе не нужна, пока у меня полежит. Я к ней прикипел, может, отдавать не хочу.
– А ещё выглядишь дерьмово, – заметил Джек. Постучал себя пальцем по уху. – Оборот речи такой, просто слышу, что хрипишь. Валил бы к Джиму, а то сам выловит когда – мало не покажется.
– Угу… – буркнул Арсений.
Несколько секунд Райан смотрел на них тяжёлым взглядом. Исами знала, что для его целей слова «нет» не существует, и почти испугалась. Но он бросил только «делайте» и ушёл, не прикрыв двери…
Через пятнадцать минут по дому зашумел сквозняк. Тэн выглянула из комнаты, и её едва не прихлопнуло закрывшейся дверью. Ветер шумел в коридоре, громыхая дверьми, взлетали под потолок пыльные шторы, перекатывался по полу бумажный мусор.
– О-па. Мэтт играется с вентиляцией, – сделал вывод Джек, даже и не думавший подниматься с пола. – То совсем перекроет, то вот на полную врубил.
Их карты порывом сквозняка тут же сдуло под тумбочку, но крыс и внимания не обратил. Арсений разлил по кружкам оставшийся чай, сопроводив пояснением «пока не остыл», и они принялись пить чай под вой сквозняка.
Обычно, при Кукловоде ещё, проветривание шло не больше десяти минут, но в тот раз ветер продолжал хлестать по коридору и через десять, и через двадцать.
