Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 242 (всего у книги 329 страниц)
– Заодно отпущу Леонарда. Этой призрачной заднице пора на заслуженный отдых, – Арсений присел у стола, принявшись, выщёлкивать одну за другой таблетки из стандарта.
Исами молча подошла, протянула крошечный осколок корня.
– Если поможет. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Ага, – Арсений принял корень. Хуже точно не будет. – Готовлюсь вызывать призраков.
В коридоре внизу орали и носились. Перо не знал, что такого гениального придумал Джим-подпольщик, но теперь надо было переживать не за неправдоподобность драки, а за её последствия.
Он вышел на середину комнаты. Собственное тело казалось лёгким и не имело больше значения; если сейчас Мэтт проткнёт его насквозь острой металлической спицей, он не почует. Он уже – туман.
– Сюда! – громко.
Туман отозвался на призыв сразу. Исами сказала – её голос доносился глухо – он созвал весь дом, и теперь призраки стекались на чердак блестящей голубоватой лентой тумана. Туман оседал на стенах, стекал медленно к его ногам, клубился под потолком, капал на пол тягучими поблёскивающими нитями.
Перо вырывал туман у красного. Красное ярилось и билось. Багровело. Вздымались разломы в полу, нагретый камень дышал и плакал.
Леонард пришёл. Растрёпанный, едва видный. Арсений выдрал его сквозь слой ада наружу.
– Что тебе, Перо? – прошелестел тихо. – Мне нет прощения.
Часы стекали с руки туманом. Он увидел, что сравнялось одиннадцать.
Исами, сделав вид, что ищет чистые тряпки, незаметно активировала глушилку сначала под дальней камерой, потом под той, что у мониторов.
– Я сниму с тебя твой гейс, – Арсений протянул ему призрачную розу. Визуализировать её не стоило особого труда. Во рту сильно пересохло, а говорил он на языке живых. Мёртвый не шёл.
Леонард тревожно замерцал.
– Бери! – приказал Перо. – Она сохранила твою клятву.
В одну минуту двенадцатого на чердак занеслись Райан и Фолл. За Фоллом тянулась алая тень, Арсений видел её отчетливо, хотя сами люди, подёрнутые туманом, вытягивались в чёрные полосы, а они, как спирали краски на воде, закручивались вовнутрь.
За хвостатым тени не было. Алое вмешивалось в туман и увязало в нём, как клубничный сироп в густых сливках.
Леонард протянул руку и взял цветок. На миг распался вместе с ним туманом, силясь уйти сквозь плахи.
– Куда пошёл! – рявкнул Перо громко, хватая и возвращая туман на место перед собой.
– Перо, какого хрена? – прошипел хвостатый.
– Работай, ты не умрёшь, – ответил Арсений. Ему было весело. Эйфория поднималась внутри и выплёскивалась через горло вверх, в голову.
– Спасибо за разрешение, – огрызнулся Форс, но больше его не трогал, занялся устройством. Быстро выпал из поля зрения Пера. Его же больше интересовал Джон и слабый красный след, который за ним тянулся.
Я не разбил зеркало? Нет
Зеркало разбить невозможно. Оно только треснуло
– Если я верну себе память и ты меня упокоишь, на смену заступит новый Старший, – стекал в уши шелест Леонарда. – У него нет договорённости с домом и…
– С Райаном Форсом. Я уже знаю, что я девятое Перо, вам скрывать нечего. Быстрей.
Арсений ощутил, что начинает вырубаться. Сознание плыло всё сильней, он силился ухватить его пальцами, но оно просыпалось, сверкая, как алмазный песок.
– Дом за тебя, Перо, – Леонард прижал к себе призрачную розу, закрывая глаза. Он рассыпался вместе со временем и пространством в блаженную пустоту, и Перо готов был упасть следом. – Проси помощи у дома, он держит проклятие. Он один держит… Отпускай.
Арсений протянул руку, как когда-то делал Друид в крипте, снимая с него лишние гейсы.
– Нет дара, не за что платить. Разрываю узы, обращая вспять сказанные слова. Никогда их не звучало пред богами. Ступай с миром, свободный.
Леонард еле заметно замерцал. Было видно, какое облегчение для него рассыпаться на мелкие клочья тумана и медленно таять. Вот его ещё видно, видно судорожно прижатую к груди розу; а через секунду всё пепел и алмазный песок – время с блестящим шорохом осыпается следом, погребая под собой никому ненужную память.
– Готово, – шипит Райан с края чердака/вечности. – Можем циклить когда понадобится.
Шуршит, шуршит осыпающееся время. Одиннадцать часов и восемь минут. Голоса снизу, из коридора, взмывают в ослепительную, зияющую белизной пустоту и падают оттуда кровавыми хлопьями. Хлопья, чавкая, пожирают живые разломы в полу.
– А что это за дым? – Джон недоумённо отмахивается, и алая тень за ним издевательски дублирует его жест.
– Это туман Сида, – слышит Арсений голос Исами. – Перо, хватит. Ты уже отпустил его, достаточно.
– Меня… – Арсений медленно оборачивается. Исами стоит позади, и половина её лица обратилась в маску. Глаза полыхают густой чернотой, белые одежды спадают на пол, подсвеченные солнцем, запутавшимся в ветвях священного дерева. А, нет, это её волосы. Они поймали солнце.
Арсений опускается на колени.
Райан проходит мимо, что-то говорит Джону. Тот кивает, и оба быстро уходят с чердака. Фолл утаскивает алый шлейф.
За ними идёт тень. Она четвёртая в процессии, и рефлекс от шлейфа бросает на неё багровые отблески. У входа останавливается, поворачивает голову.
– Отключай глушилки, – шепчет Арсений Исами, укладываясь на пол. Одиннадцать ноль девять. Щека прижимается к прохладным доскам, но поздно: его поглощает блестящий раскалённый песок.
– Ампулу аминазина, – голос доносится сквозь слой ваты.
В ответ – тихий вопрос Лайзы.
– Не беспокойся, – Джим зашуршал рядом. – Просто купируем приступ. Проспится и всё будет нормально. Нет, смотри внимательней, там точно есть. – И, тихо: – теперь ясно, зачем.
Звяканье, скрежет стекла. Плечо ощущает холод и мокрое – вата со спиртом. Потом короткий укол.
Арсений разлепляет ресницы. Мир продолжает плыть и корёжиться.
– Сейчас уснёшь, – Джим обтирает его холодным полотенцем. Перо морщится, пытаясь отвернуться. Файрвуд явно злится, но сейчас разборки не будет, нет. А самому начать её нет сил. Во всём теле страшенная слабость.
– У вас всё получилось, – Джим, кажется, принял его дёрганья за попытки узнать, как там операция. – Райан установил что хотел. Мэтта никто не слышал с самого утра, сейчас уже вечер. Спи.
Арсений сдаётся, закрывает глаза. И сквозь дрёму, кажется, слышит скрип динамиков.
– Они… устроили драку.
Мэтт слышит, как неровно дышит Алиса. Он вернулся во втором часу ночи, а она не спала. Сидела на кровати, поджав колени. Теперь нависает сзади, неприятно.
– Понял как бы.
Записей сохранилось немного: сначала драка, потом помехи какие-то – можно заподозрить бывшее «подполье». Потом снова чисто. Алиса через семь минут догадалась облить толпу. Током не стала. Добрая Алиса, хорошая. За такое палкой бить надо.
Остальное он проверит потом, когда сентиментальная компаньонка уснёт. Остальное – не её дело. Он собирается подняться со стула, когда на плечо ложится её рука.
– Ещё камеры барахлили на чердаке. Перо и Исами опять гоняли там призраков.
Мэтт хмыкнул. Да, такое зрелище пропускать жаль. Всё же здесь не центральное телевидение, большого выбора в обзоре развлекательных программ нет.
– Мне кажется, между ними что-то есть. – Алиса протянула руку. Её пальцы на клавиатуре видеть неприятно. – Постоянно вместе, ещё и творят что-то странное.
– Очень может быть, – Мэтту это не интересно. Но Алиса так старается выслужиться.
Записи с чердака и правда повреждены. Раз, другой палец жмёт кнопку повтора просмотра. Начало магических плясок, Перо жрёт какие-то таблетки, минут через пять начинает колобродить, бегает по чердаку, орёт на воздух и машет руками. Тигр спокойна, чертит на полу мелком. Потом картинка мутнеет, Тэн расхаживает по чердаку, подбирая с пола тряпки. Муть становится гуще, почти закрывает картинку. И – помехи. Десять минут без малого ряби на записи. Потом Перо валяется на полу, Исами обходит чердак со свечкой. Роняет свечу, топчет, три раза хлопает в ладоши, кланяется воздуху. Выбегает с чердака, возвращается через три минуты со старшим Файрвудом и Нортоном. Последнему досталось в драке, даже на чёрно-белой записи видно рассечённую губу.
Тигр объясняет, что для ритуала Арсеню пришлось есть какую-то медицинскую дрянь. И запивать спиртом. Файрвуд явно в бешенстве.
Перо тащат в подвал.
– Из-за чего подрались? – коротко интересуется Стабле у Алисы, листая записи за день в обратном порядке.
– Часть считает, что группе умника больше других достаётся. Еды перепадает, медикаментов от Джеймса. Джейн беспокоится за Перо, Фолла и Нортона. Может, когда и подкидывает лишнего. Приоритеты Файрвуда…
Брат и Перо.
Мэтт не говорит вслух, слишком очевидно. Марионетки цепляются друг за друга. Ничего, скоро не будут. Ну или будут героически гибнуть друг за другом. Кому что больше нравится.
Мэтт возвращает мониторы в режим «прямой трансляции», щёлкает по комнатам, проверяя кукол. Перо и Файрвуды в подвале, с ними Тигр, Сазерленд, Тэйлор и ещё несколько марионеток. Видимость со скрытой камеры так себе, но Дракон её до сих пор не нашёл, уже плюс. Самого его на камерах нет. Опять в комнате Пера, скорей всего. Нортон на кухне, в кресле. Милашка Джейн у него на коленках, усталая, голову приклонила к плечу. Идиллия.
По коридору второго этажа пробежал кот. Давненько его не было видно.
Билл кашляет в углу библиотеки. Жмётся подальше от Файрвуда. Следаку в последние дни плохо, совсем сдал. Туда и дорога.
Остальные кто где, в основном во дворе.
– У меня для тебя подарок. – Мэтт подтягивает к себе рюкзак. Она туда сама не лезла, хорошая девочка. На свет из недр сумки появляется забавная вещица – вензель. Металлические завитушки, переплетение букв А и М. – Символ нашего единства, – демонстрируя Алисе. – Тавро для зарвавшихся марионеток. Кого клеймим первым? Кто больше всего бузил сегодня?
– Нортон, – она досадливо цыкает, перегибаясь через него и отщёлкивая по клавишам отросшими ногтями. – Начал драку, отвлёк меня.
– Хм… Чтоб поплясала малышка Джейн? Неплохая идея. А потом будем наказывать тех, кто больше всего выпендривается. – Мэтт провёл ладонью по худой спине Алисы. Он думал, они не продержатся тут и недели, но марионетки сами дали им фору. И какую…
Может, хорошо, что он не один. Есть с кем разделить торжество, пусть это всего лишь хромая и боящаяся его Алиса.
Он наклонился, снова запуская руку в рюкзак, вытащил небольшой пакет.
– То, что ты просила.
– Если бы ты был женщиной, Мэтт, – она улыбнулась ему, – то понял бы, насколько это важно.
Чмокнув его, Грин цапнула пакет.
– Обойдусь как-нибудь, – Мэтт внимательно её осматривает, с головы до ног, потом резко отворачивается обратно к мониторам. Не хватало ещё подумать, что Алиса на его стороне.
========== 25 - 29 мая ==========
Джим сквозь сон засёк момент пробуждения Арсеня. Поднял голову, поморгал. Лучше бы, конечно, разобраться с ситуацией сейчас – но не при всех же, да ещё и спящих всех. Поэтому прошептал:
– Если сможешь снова заснуть – засни. Бутылка воды между нами.
В ответ захрипели, спустя пять секунд забулькали водой. Пил Арсень долго и жадно.
– У нас, – бутылка вернулась на место, – получилось. Мы освободили Леонарда.
– Теперь станет легче?
Джим старался сквозь темноту рассмотреть подпольщика, но скорее угадывал, чем видел, его растрёпанные пряди, контур лица и руки, белеющие на темноте толстовки. Его нужно было подстричь – во время общей стрижки док его попросту не смог найти.
– Мы каждого призрака отправляем на покой с боем, – он вздохнул. Говорил тихо, да ещё и невнятно. – Блин, во рту пересыхает как лужи в сахаре… А ещё я видел остаточное свечение зеркала у Джона. Мы все чистые, а у него багровый шлейф, как, е-моё, королевский пурпурный плащ.
– Ну, если у него самое зрелое, то это не удивительно…
Джим опустил голову на жалкое подобие подушки. Прикрыл глаза.
– После завтрака в ванной, – тихо. – Будем разговаривать.
Под сердцем свернулся скользкий, неприятный комок – остаточное от дневного бешенства. Бешенства, когда они перетащили Арсеня на диван в гостиной, а он очнулся и принялся колобродить. Орал на воздух, носился под камерами, умудрился на рояль запрыгнуть. При этом на попытки поймать не давался и вопил, чтобы какая-то там тень не требовала с него кисточки. Кое-как поймали и уложили обратно, и кто знает, сколько ещё бы Перо колобродил, если бы не аминазин. Его версия из будущего точно знала, что передавать с Арсенем. Но об этом вообще лучше не думать.
Арсень, издав странный звук – среднее между храпом и мурчанием, ткнулся носом ему в шею, повозился и замер так. Поперёк груди легла его тяжёлая рука.
Люблю же, заразу…
Из груди против воли вырвался тихий вздох.
Ну почему мне приходится это делать?
Когда Джим пришёл в ванную, ненаглядный уже плескался и фырчал в струях ледяной воды. Завидев его, неловко отмахнул рукой и сбавил напор.
Джим присел на небольшую тумбочку у двери. Арсень нужен был ему весь, со всем вниманием, которое получится достать.
– Голову я уже помыл. Готов к ментальной головомойке, – Перо вылез из ванны и принялся растираться стареньким полотенцем. Правда, без энтузиазма, что было неудивительно: делирий сошёл на нет, да ещё и купирован был вовремя, последствия на выносливом организме Арсеня практически не сказались, но слабость должна была остаться, и нехилая.
– Хорошо. – Джим провожал его движения спокойным и прохладным взглядом. – Тогда говори. Почему у тебя находится время на враньё, но не находится на слова «димедрол» и «надо»? Почему ты спрашиваешь о дозировках малолетку-наркомана, обеспечивая меня проблемами и нервотрёпкой на месяц вперёд – а раньше он, почуявший возможность достать препарат, не отцепится. Спросить меня было бы быстрее, безопаснее и доставило бы обоим нам гораздо меньше проблем. Ты понимаешь, что я почувствовал, увидев твоё состояние и не имея ни малейшего понятия, чем оно вызвано?
– Так там упаковка валялась… – не очень уверенно сказал Арсень. И принялся одеваться. Виноватости в его виде не было, но он явно ощущал себя не в своей тарелке.
– А я сначала увидел валяющегося тебя.
– Да. – Арсень оделся. Смахнул с бортика ванной капли и уместил туда свою задницу. Он явно злился. – Щас попробую объяснить. Количество выжранных мной таблеток не смертельно. Это раз. Два – скажи я тебе «надо», пришлось бы заполнить анкету на предмет моей адекватности в семьсот восемьдесят три вопроса, включая то, не воровала ли моя двоюродная прабабушка солому из вороньих гнёзд в ночь на пятницу тринадцатое, упав при этом с дерева и повредив пятый отдел седьмого сектора задней части мозга. Даже при условии, что я сказал бы тебе «срочно», я услышал бы вопросы типа «что за срочно» и «какое такое срочно требует опасного препарата», потому что ты – это ты, а ты – дотошный до чёртиков тихий псих. У меня было в запасе две грёбаных минуты, и я точно знал, что делаю. Без этих таблеток мне было не пробиться в Сид, а значит – не вызвать туман, который дал помехи на камерах и позволил подключить без проблем глушилку. Это – мои причины, и я не вижу в них ничего неадекватного. А теперь – прости, но не могу обещать, что такие спонтанные операции ни разу не повторятся.
Он скрестил на груди руки и умолк, напряжённо глядя прямо, не отводя глаз.
– Тебя Джек покусал? – Джим поднял брови. – Я не хочу объяснять тебе что-то десять раз, поэтому услышь, пожалуйста, с первого. Я тебе доверяю. И требую того же. Я тебе доверяю, значит, что твоего «надо» мне достаточно, особенно, если ситуация срочная. Да, я потом буду спрашивать, чёрт возьми! Потому что мне не всё равно! Но я не стану тебя задерживать, потому что понимаю, в какой заднице мы обретаемся! А вот услышать торопливую отговорку, а потом узнать, что ты, Арсень, ТЫ меня обманул, мне, мягко говоря, неприятно. И я требую доверия. То есть, тебе нужна консультация по препаратам – ты обращаешься ко мне, а не к малолетнему наркоману. Тебе нужен препарат – ты говоришь мне об этом, а не тащишь из сумки. Что бы ни говорил Джек, я не учитель младших классов и не монах-францисканец, и уж тем более, не надо жалеть мои нервы.
Арсень выдохнул и склонился к коленям. Сложился он при этом натурально пополам и спустил руки на пол, коснувшись пальцами кафеля.
– Я не могу перестать пытаться беречь твои нервы, – пробубнил из такого положения. – Это условный рефлекс. Да и потом, если б я подошёл и сказал – извини, я тут собрался загнаться глюками, сожрав кучу таблеток и запив спиртом… не знаю. Что-то как-то у меня в голове не срастается моя откровенность и успешное течение операции.
Джим опустился рядом и тихо прошипел:
– Я помог бы рассчитать тебе дозу, и был бы наготове, когда начнётся отходняк. И вот так ты действительно сберёг бы мне кучу нервов.
– Ладно, – Арсень поднял голову от коленей. – Я этого не знал. Тебе моё «извини» куда-нибудь сдалось? Потому что я его произносить особо не хочу. Бессмысленное слово.
– Верно, не сдалось. Поэтому разумнее сказать, что ты понял, и что такого не повторится.
