Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 120 (всего у книги 329 страниц)
Время приближалось к шести, и Арсений, только что скуривший на улице пятую подряд сигарету, вернулся к кухне, чтобы сменить Роя на посту у двери.
– Да… работают. – Подпольщик ответил так же тихо и подвинулся, чтобы Арсений привалился спиной к косяку.
– Не выходили?
– Не-а. Зато вороны полезли… – он многозначительно указал взглядом на потолок, – сверху. За час троих шуганул, вынюхивют, что да как. Так что ты тут внимательнее.
– Ага, понял. В гостиной народ чай приспособил греть в камине, ещё вроде как хлеба нажарили и сосисок, так что…
– Да ну? И котелок нашли, что ли?
– Ну… знал я, где он лежит, вот и…
– Э, ты сам-то хоть ел? – проницательно поинтересовался Рой, почему-то не спеша уходить.
– Да так.
– Так – жопой об косяк. Угробишь себя на благие дела… Перо.
– Ничего со мной не сделается.
– Ну… тут ведь как сказать, – подпольщик прищёлкнул языком, – теперь весь особняк гудит, что ты прям герой, вернулся из небытия, достал лабуду эту для операции, ещё половина здешних видела, как ты вчера кровью испытательные предметы лапал и на последнем издыхании в библиотеке в зеркалке висел… А не думаешь, что теперь от тебя этого ждать все будут?
Арсений не заметил, как пальцы сами собой нашарили в кармане пачку сигарет.
– Нет, это тема дохлая. Я для кого попало башку под гильотину не суну, – выдохнул, запрокидывая голову. Затылок вдавился в твёрдую поверхность дверного косяка.
– Ну-ну. Да я-то чего, я так… – он оглядел пустой коридор. – Короче, я тебе не говорил. И вообще слухи, но… Алиса и Билл теперь между собой за тебя готовы друг другу перервать глотки. Оба ж смекнули, что тебе сам Кукловод благоволит, раз столько дорогостоящей шуршавени подкинул… А я больше чем уверен, её хрен просто так надыбаешь… Короче, будь мы на воле, я б тебе линять посоветовал.
– Не прочь бы я… линять. Если совсем уж херово придётся, я через во-он ту вентиляцию вылезу, а ты скажи, что не видел.
Рой хмыкнул.
– Да просто мысля… Мы ж тут все под смертью ходим. И как-то, чую, психологически проще жить, зная, что в этой клятой домине есть кто-то, кто за тебя жопу порвёт. Файрвуду с тобой повезло, блин…
Он не уточнил, старшему или младшему, и о чём-то задумался. Арсений вернул голову в нормальное положение и даже мельком порадовался – выходит, Джиму в сравнении со всеми остальными от его беготни хоть какой-то бонус. Хотя бы в виде такого умозрительного «проще».
– А это… Я про того Леонарда… – заговорил Рой задумчиво, – помнишь, как мы все пересрались в первую секунду, как его увидели? А чё если его к Кукловоду подослать, а? Пускай шуганёт. Маньяк брык с инфарктом, а мы…
– Ещё полгода будем вскрывать его замки и двери. Тут же всё на автоматике.
– А, ну да, блин… не подумал. О, Нэт идёт.
Со стороны прихожей к ним и впрямь шла подпольщица. К привычным джинсам и майке в честь сегодняшего холода она добавила широкие мохнатые тапки и чей-то смутно знакомый длинный плащ. Подошла, кивком указала на дверь и, шёпотом:
– Ну, чего тут?
– Да тихо как в морге… Тьфу, бля, – Рой, сообразив, что сказал, только рукой махнул с досады.
– Тихо, значит, никто не помер, – девушка пихнула его кулаком в бок, чтоб подвинулся. – Мне передали, чтоб вас угнала жрать в гостиную, типа вы тут оголодали. Так что развернулись и шагом марш, у двери сама постою. Перо, тебе вроде ещё перемотаться, док девахе своей наказал тебе бинты сменить.
– Пойдём, – Арсений хлопнул подпольщика по плечу. – Тут и без нас ворон в фарш укатают, если что.
Нэт только довольно ухмыльнулась, приваливаясь к косяку.
Шёл одиннадцатый час ночи. Те немногие, кто ещё интересовался исходом операции, клевали носами в гостиной. Девушки дремали на диване, привалившись друг к другу, четверо подпольщиков вяло играли в карты у камина. Арсений сидел в кресле в углу – сюда не доставал свет камина и настольных ламп.
Каждый раз, когда в коридоре слышались чьи-нибудь шаги, внутри всё натягивалось, но шаги обычно были мимо, либо же кто-то заходил в гостиную в надежде перехватить что-нибудь из еды; правда, запасы в корзинках, заботливо принесённых Дженни с утра, уже давно иссякли.
В конце концов Арсений перестал ждать и просто дремал. Поэтому, когда в восемь минут двенадцатого дверь гостиной снова открылась, он даже не стал открывать глаза.
– Всё… всё хорошо, ребята, жить будет! – послышался усталый голос Дженни. Все повскакивали с мест и заорали, Арсений, дёрнувшись, уронил с колен пристроившегося Табурета. Девушка стояла в дверном проёме, уставшая, бледная, но всё равно улыбалась. В следующий миг к ней кинулись все оставшиеся в гостиной семеро человек.
– Правда всё?
– С ним всё в порядке?
– Джим уже пускает туда, можно?! Да скажи хоть что-нибудь!
– Джен…
– Тише, тише… – почти что прошептала Дженни, которую едва не задушили в объятиях. Арсений, стоя позади всех, просто смотрел на неё и пытался поверить в услышанное.Помотал головой, приходя в себя.
– Разойдитесь, блин, она же с ног валится! – рявкнул чуть сильнее, чем хотел. Но сработало, ожидальщики отпустили девушку, благодарно взглянувшую на него.
– Спасибо, Арсень… – она оглядела всех. – Нет, никому пока на кухню нельзя, до утра, по крайней мере. И я… пойду, я очень устала.
– Проводить? – Арсений протолкался через подпольщиков к ней, подставил руку. Просто хотелось хоть несколько минут побыть с ней, поверить, что вся дрянь позади. Дженни молча кивнула, оперлась на его локоть.
Когда они были уже в прихожей, позади донёсся чей-то радостный вопль:
– Натурально с того света выдернули! Ну всё, отмечаем!
Дженни старалась не опираться на него, но не получалось.
– Девочки уже ушли, Джим нас всех отпустил, а я решила, что надо сходить сказать… – прошелестела, когда они преодолели первый пролёт. Арсений очень хотел подхватить её на руки, но перебинтованные пальцы совсем не слушались, потому приходилось просто поддерживать.
– Ты молодец, солнце. Умница, – ответил так же тихо. – Страшно было?
– Ты знаешь, сначала, немного… А потом уже нет. Так хорошо, что Джек поправится… – Дженни доверчиво привалилась к нему, кажется, засыпая на ходу. Арсений помог ей дойти до комнаты, где девушка сразу рухнула на кровать и тут же отключилась. Он накрыл её пледом и её же шалью поверх и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
От нечего делать поплёлся обратно на первый этаж. По дому носились люди – новость подняла даже тех, кто ушёл спать. У двери кухни уже торчали трое, но внутрь соваться не решались. До часу ночи по первому этажу ещё ходили взбудораженные обитатели. Арсений то прятался в ванной, то уходил во внутренний двор курить, в последний раз даже залез в чулан, чтобы не попадаться на глаза компашке подпольщиков, судя по всему, вытащивших из нереальных каких-то запасников спирт. Подумав, он там и остался, улёгся спиной на скатанное в валик старое пальто, а ноги закинул на стену. Руки заложил за голову и закрыл глаза.
Всё закончилось.
Да, чувак, просто поверь и забей.
Щас бы нажраться до фиолетовых собак
Да вот не хочется.
В половину второго всё начало успокаиваться. Умолкли шаги в коридоре, стихли голоса. Арсений решил выждать хотя бы минут пять, на всякий случай, а потом пойти на кухню. Но в чулане было тепло, лежать на пальто – удобно… он закрыл глаза, чтобы тут же провалиться в темноту.
========== 31 января ==========
Три дня жизнь особняка потихоньку возвращалась в нормальное русло. Через сутки после начала операции Джека перенесли в его собственную расчищенную комнату. За ним же притащили стол с пентаграммой – Леонард, заживляя многочисленные швы, оставленные на подпольщике, дотягивал последние крохи собранных эмоций. Джек в себя не приходил. В первый день любопытствующие толклись у заветной двери, жадно вглядываясь в выражение лица Файрвуда-старшего, периодически выходящего из комнаты, но тот только отвечал, что состояние стабильное, изменений нет, и уходил, оставляя вместо себя Дженни, Лайзу или Арсения.
Арсения эти десять-пятнадцать минут вынужденной вахты страшно тяготили. Оседлав стул и уперев подбородок в скрещенные на резной спинке руки, он сидел возле спящего друга и упорно не мог поверить, что всё будет хорошо. Тянула у сердца какая-то смутная дрянь, не то холод – подарок Сида, не то ещё что… Он не знал. Вглядывался в осунувшееся лицо, в линии глубоких шрамов – один на скуле, другой под глазом, на щеке, в густо-лиловые тени под закрытыми веками – и не верил. И всякий раз радовался, если Джим возвращался быстро.
Прикладывал ладонь козырьком ко лбу, с ухмылкой рапортовал, что за время его дежурства происшествий не было, сидел ещё некоторое время с Джимом – ощущалось, что доку нужно было его присутствие – и сматывал под каким-нибудь предлогом. Обычно уходил спать в свою комнату – падал на кровать и проваливался в темноту часов на шесть-восемь; иногда – на кухню, поговорить с Дженни, посмотреть на её уютные хлопоты, помочь чем мог со своими перебинтованными руками – перебирал овощи или вытирал посуду; или в подвал, перекинуться парой слов с Лайзой, Нэт или Роем. Ещё ходил висеть на перилах вниз головой в библиотеке, беся последователей, или курить во двор. Остановился, когда в пачке осталось восемь сигарет, и припрятал её глубоко в отдельный карман проходильной сумки: не стоило тратить все сигареты разом.
Тогда он стал просто выходить на улицу и стоять под козырьком, глядя на серый двор. Иногда разговаривал с кем-нибудь из вышедших подышать воздухом, иногда просто молчал.
В преддверии февраля зарядили долгие нудные дожди. Засорившийся фонтан переполнило дождевой водой, и теперь мелкая морось шуршала по её поверхности. В деревьях шебуршился слабый, но холодный ветер, отсыревшие вороны каркали, низко кружа над крышами.
Лучше всего было, когда во дворе никого не было. Тогда Арсений просто выходил, приваливался к одному из столбиков, поддерживающих навес, и смотрел на мокрые блестящие ветки деревьев или дальний угол двора, отвоёванный зарослями отсыревших, покрытых каплями кустов шиповника, кизила, смородины и рябины.
На второй день за ним повадилась выходить Алиса. Она куталась в длинное чёрное пальто, как бы невзначай останавливалась в глуби навеса. Арсений спиной ощущал её пристальный взгляд.
Так было и под вечер третьего дня; Арсений стоял под самым краем навеса, смотрел на темнеющие сумерки. Резко потеплело, и в воздухе пахло землёй и мокрым камнем. Свет горящего у крыльца фонаря становился ярче, по мере того как темнело низко нависшее над особняком небо. В кронах уже начинал шуметь ветер, предвещая к ночи бурю.
Алиса пришла минут через десять, остановилась позади. Арсений слышал тихий шорох, с каким женщина куталась в пальто.
Ощущая почти физическую тошноту от присутствия рядом кого-то ещё, Арсений вышел из-под навеса. Прошлёпал по раскисшей грязи, дошёл до фонтана. Легко запрыгнул на бортик, пробежался, ощущая скользящий под подошвами кроссовок камень, пару раз перепрыгнул с одной стороны фонтана на другую. Тело слушалось почти как прежде, так, ещё оставалось нытьё в сросшихся рёбрах.
Остановившись на бортике под ветками дерева, запрокинул голову к небу. Мелкая морось, сыплющаяся из низких туч, слегка покалывала кожу. Едва ощутимо и почти приятно.
Позади послышались решительные шаги.
– Как долго ты будешь скрываться, Перо? – на удивление мягко спросила Алиса, остановившись метрах в двух от него. – Учитель вновь простил тебя. Он прощает тебя раз за разом, выбрав среди остальных недостойных, а ты всё никак не желаешь слушать его уроки.
– От блять… – тихо выцедил Арсений сквозь зубы по-русски. Обернулся, устало окинув женщину взглядом. – Ты сама-то хоть понимаешь, как похожа на этих… которые с библиями по домам расхаживают… Давай хоть плакат тебе нарисую «покайтесь, грешники!» и сверху, знаешь, мелкая рекламная приписка: «стань идеальной марионеткой, не гневи господа нашего вседержителя Кукловода!». Как идея, а? Агитация лучше пойдёт, уверяю.
– Наговорился? – Алиса холодно улыбнулась. – А теперь подумай сам, что будет, если ты ещё раз пойдёшь против воли Учителя. Сдаётся мне, он простил тебя в последний раз, Перо.
– А ты что, – Арсений спрыгнул с бортика в грязь, прищурился, – сможешь повести меня за собой путём истинным?
Она чуть вскинула голову, скрестила на груди руки.
– Возможно, возможно… – взгляд из-под полуопущенных век. – В любом случае… в Подполье тебя считают предателем, хотя и не говорят этого в лицо, разумеется… Но этот пьяница Билл продолжает дело Файрвуда, пытается раскопать прошлое дома… И добром это не кончится, Арсень. Раз он уже разозлил Учителя... За что едва не поплатился жизнью.
– Разозлил? – переспросил Арсений, не понимая, о чём она.
Алиса тонко усмехнулась.
– А ты разве не интересовался… – пальцы, бледные на фоне тёмной ткани пальто, медленно постукивали по сгибу локтя, – откуда в подвале появился подкоп? Не было интересно?
Арсений продолжал пялиться на неё, силясь понять, откуда вороне известно про дыру в стене, про которую знали только Форс и они с Джеком.
– Если соберёшься к нему во фракцию, поинтересуйся на досуге. – Алиса окинула его слегка насмешливым взглядом. – Если успеешь до того, как гнев Учителя не обрушится на его голову.
Всё так же нехорошо улыбаясь, ворона развернулась и неспешно направилась обратно к крыльцу, оставив Арсения недоумевать под вечереющим небом.
Арсений до темноты наматывал круги по двору. Вымок насквозь, в кроссовки набралась жидкая грязь. Несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы высморкаться – дождевая вода при сильных вдохах-выдохах попадала в нос. Когда он таки набегался и вернулся в особняк, за ним на полу остался мокро-грязный след. Вода стекала с волос и одежды, а каждый шаг сопровождало тихое хлюпанье в кроссовках.
У дверей Джековой комнаты его перехватила Дженни.
– Ой, Арсень, а ты… – начала растерянно, ну тут же перешла на отчитывающий тон: – мало того, что грязи натащил, так ещё и мокрый! А если простынешь? У тебя переодеться есть во что?
Он отрицательно помотал головой.
– Так… ладно, за минуту ничего не случится… Иди в ванную, я тебе принесу сухое. И не вздумай идти так в комнату!
Он ещё не успел сказать «ладно», как лёгкие шаги Дженни смолкли в коридоре. Арсений, тяня за собой мокрый след, нехотя поплёлся в ванну. Только успел стянуть толстовку и футболку, как в дверь постучали. Дженни слегка приоткрыла её, в получившуюся щель протянув руку с одеждой и полотенцем. Даже тапки не забыла, лежали поверх стопки. Едва Арсений перехватил причитающееся, Дженни с той стороны плотно прикрыла двери.
– Грязное скидаешь в корзину в углу. И чтобы принял горячую ванну, слышишь? – донеслось до него наставительное с той стороны. – И зайди потом к Джиму, он тебя искал.
Арсений, уложивший вещи на столик, только расстегнул ремень на сырых джинсах, но после этих слов выпустил его. Джинсы, даже не расстёгнутые, тут же свалились до пола.
– Искал? Джен, что-то случилось?
– А, нет-нет, – уже удаляющееся, – просто искал. Так что не пропадай. Я побежала, я до ночи у Джека дежурю.
Лёгкие удаляющиеся шаги.
Арсений, вздохнув, стянул с себя оставшиеся шмотки и залез в ванну, врубив самую горячую воду, какую мог выдержать. Обещание есть обещание.
Через пятнадцать минут он, чистый, согретый и с полотенцем на вымытой голове, подошёл к знакомой комнате.
Ну и зачем Джиму моя тоскливая морда
Вот спрашивается, зачем?
Может, у меня сезонная депрессия, я хочу тихо хныкать в своём эмо-углу и размазывать чёрную подводку.
Бля, у меня ж подводки нет. План провалился.
Вздохнув, толкнул дверь, растянув губы в привычной ухмылке.
Джим сидел на кровати и читал при свете лампы. На звук открывшейся двери поднял голову от страниц.
– Искал, док? – спросил Арсений с порога. – Хочешь, подарю полотенце? Красивое, в уточках.
– Благодарю, нет. – Док отложил книгу, и Арсений с удивлением понял – улыбается. – Арсень, я сегодня диагностировал… у Джека ремиссия. Устойчивая.
– О… ну… это же круто.
Опомнившись, закрыл дверь, прошёл в комнату и сел на кровать рядом с наблюдающим за ним Джимом.
– Ты извини, я… просто неожиданно. Но это здорово, блин, правда. А ты, – указал через плечо на дверь, – объявлял уже?..
– Нет, это завтра. Сегодня я сам… несколько устал. Я хотел тебе предложить отметить, Арсень.
– Отметить – это мы завсегда, – наконец-то получилось улыбнуться нормально, и про себя Арсений выдохнул с облегчением. – А что, есть чем?
– Дженни одолжила вино. Я не сказал, зачем, иначе… сам понимаешь, новость слишком радостная, чтобы она смогла сохранить это в тайне.
Док мягко соскользнул на пол, открыл тумбочку и зашарил рукой в её тёмном нутре.
– Ага, – согласился Арсений с некоторым запозданием, смотря, как блики света скользят в его волосах. – Точно весь особняк на уши бы поставила. Помочь тебе?
