Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 329 страниц)
После завтрака Арсений минут двадцать искал эту самую балерину. Перерыл все шкафы (столько хлама он даже в старой квартире своей бабки не видел), заглянул под холодильник, как вчерашний проходильщик, даже за шкаф просунулся. Опробовал лазер. Лазер сработал три раза и сдох. Арсений нашёл две ступки, банку клея, пять кисточек и изрядное количество паутины. Теперь на левой руке тоже красовалась парочка порезов. Не таких глубоких, как вчерашние, он больше не хватался за дверную ручку, тянул осторожно. Статуэтка нашлась за штабелями коробок с консервами, валялась в пыли в груде другого барахла. Эти самые подпольщики её, кажется, попросту запихнули подальше, чтоб в испытаниях не мешалась.
Дженни обрадовалась неимоверно. Даже мытьё посуды забросила. Смыла пыль, долго вертела статуэтку в руках, говоря, что она напоминает ей детство, потом водрузила на стол.
Арсений, сгорбившись, сидел на табурете, про себя проклиная маньяков, дверные ручки и балерин.
Налюбовавшись статуэткой, Дженни порылась в одной из коробок, протянула ему яблоко.
Здоровых рук не осталось. Пришлось попросить её положить яблоко в карман сумки. Туда же девушка сунула новый кусочек паззла, заверив, что пригодится непременно.
– А скажи… – Дженни встала у края стола, постукивая тонким пальцем по пятке отставленной балериньей ноги, – ты других статуэток не видел? Вчера в гостиной, например… Мне кажется, там была одна. В том же стиле, стояла на каминной полке. Не сейчас, правда, давно…
– А…
– Да, точно!
– Я…
– Мне кажется, я видела такую в руках Джима…
– Кто…
– Ой, ты же его ещё не знаешь! Наш единственный доктор. Он в гостиной, скорей всего, перевязывает раненых или опять работает в лаборатории. Эти ручки с лезвиями, опять не позавтракает... Ну ладно... Попросишь статуэтку? Заодно можешь показать ему свои порезы. Арсень, я сглупила, надо было ещё вчера тебя к нему сводить... И передай, чтобы шёл на завтрак, обязательно!
…Арсений тащился по коридору до гостиной. Не то чтобы комната была далеко. Одно осознание – что надо опять браться за режущую ручку, захлопывать дверь, что-то искать… Небось даже если этот самый Джим отдаст ему статуэтку, без испытания её из комнаты не вынесешь. А ещё он понял, что милой кухонной хозяйке в её странных затеях здешние помогать не торопятся. Вот она и решила новичка припрячь.
И сдались ей эти фигурки. На кой, спрашивается? Она ими что, апельсин с верха шкафа достаёт или копит на случай встречи с Кукловодом в тёмном коридоре? А что, такой если по затылку огреть… Опять же, ткнуть можно, или…
Осторожно просунув руку за железную скобу, потянул на себя приоткрытую дверь гостиной. Выяснил, что с внешней стороны ручки не режутся. Удивился и прошмыгнул в комнату. У заваленного подушками дивана стояли и ругались двое: хромой и ещё один, с волнистыми волосами. Точнее, ругался первый, второй пытался донести до него некую истину терпеливым тоном детсадовского воспитателя.
Несмотря на то, что потревоженные порезы опять начало дёргать, Арсений ухмыльнулся.
Система противопожарки в боевой готовности. Начинаю обратный отсчёт…
– Да!
– Нет…
– Да!!! Мне не требуется помощь… брат… – последнее слово было злобно процежено сквозь зубы, но волнистоволосый, кажется, привык, – я неплохо справлюсь и сам.
– Как скажешь, конечно, – брат хромого бросил взгляд на остановившегося в дверном проёме Арсения и приглашающе махнул рукой, – но если ты просто замотаешь эту рану тряпкой, – выразительно посмотрел на удручающего вида самопальный бинт на руке хромого, – заработаешь заражение крови.
Арсений прошёл в комнату и с удобством устроился на мягком диванчике. На столике рядом стояла стопка книг, но намётанный взгляд фотографа сразу же разглядел в ней муляж. Соответственно, сия кладезь знаний была вне зоны общего пользования.
Хромой его узнал – вон как зыркнул – но больше драться не полез. Не до того было.
– Уж как-нибудь обойдусь без твоих советов, Джим. – Джек резко развернулся по направлению к двери. – Зря вообще зашёл.
Джим – видимо, тот самый, о котором говорила Дженни – дёрнул упрямца за рукав и почти насильно вложил в руку коричневый бутылёк.
– Для ноги.
– Отстань.
Взял хромой бутылёк или нет, видно не было. После того как его клетчатая рубашка скрылась за дверным косяком, Джим упал в кресло и принялся ожесточённо листать первую попавшуюся (а их в комнате было много) книгу. Между его бровями пролегла напряжённая складка, губы сжались, а чрезвычайная внимательность, с которой он испепелял взглядом каждую страницу (то мгновение, пока она оставалась неперелистнутой), ну просто не позволяла усомниться в его светлом желании проникнуться миром…
Арсений, слегка наклонившись, прочёл на верхнем поле страницы название книги.
Энциклопедического словаря медицинских терминов.
Да, это определённо был тот самый Джим, у которого ему полагалось выцыганить статуэтку. Но, кажется, разговоры разговаривать он был не в настроении.
Вздохнув, Арсений поднялся с дивана. Надо было захлопнуть дверь и пройти испытание.
Кажется, шум от переставляемых в комнате предметов всё-таки обратил на себя внимание доктора: некоторое время он поверх книги наблюдал за беготнёй новичка по комнате, потом отложил справочник.
Арсений кинул на столик последнюю найденную вещь – перчатки. Дверь с лёгким щелчком разблокировалась.
А ведь привыкаю.
Деловито пересчитать найденные по комнате кусочки паззлов – шесть штук. В конце концов, Кукловод за них свободу обещал… А вроде бы такие принципиальные люди, как маньяки, на пустые обещания не размениваются. Или… кто их знает.
– Судя по всему, – заговорил, наконец, Джим, – ты сюда пришёл, чтобы со мной поговорить.
Пришлось оторваться от мыслей и обернуться.
– Меня зовут Джим, и я врач, так что обращайся, если что.
– Хорошо. – Арсений быстро пораскидал собранные предметы на другие места. – А меня Дженни просила передать, чтобы ты шёл на завтрак.
Доктор помедлил, тоже явно в своих мыслях, потом махнул рукой.
– А, да... Да, я приду. Ты, наверно, Арсий? Дженни про тебя рассказывала.
Арсений благоразумно проигнорировал очередную вариацию своего имени, – за четыре года жизни в Англии он каких только форм не наслушался – и, утрамбовывая в сумке найденные предметы, перешёл сразу к делу:
– У меня от неё ещё одно поручение. Искал на кухне по её просьбе статуэтку, а оказалось, их целая коллекция. Дженни сказала, вторую видела у тебя.
– А, те бронзовые… Да, есть одна такая. Могу отдать, мне она без надобности…
Правда, статуэтка оказалась у него в комнате, так что пришлось тащиться туда. Зато Джим, как и сулила Дженни, осмотрел его «боевые ранения»: обработал порезы, плотно перебинтовал.
Арсений осмотрел повязку.
О, да я теперь как те, за завтраком… Ещё немного поистрепаться осталось – и чем буду отличаться?
– Дальше будет проще, – сообщил Джим, откладывая бинт и ножницы. – Кукловод всегда встречает новичков лезвиями на дверных ручках. Может, пугает, или заодно напоминает старожилам, какова… цена свободы. Его сложно понять. В будни здесь просто шипы, от них раны не такие глубокие и заживают куда быстрей. А пока я бы посоветовал тебе пару дней не проходить испытания.
Арсений поблагодарил за бинты и статуэтку, про себя сомневаясь, что его хватит на два дня безделья. Хотелось осмотреть комнаты, познакомиться с обитающим тут народом, понять, для чего люди собирают разные предметы… Да и просто – влиться в обстановку. А ещё Дженни…
Ох ты блин…
Джим, кажется, следил за выражением его лица. Покачал головой, явно неодобрительно.
Арсений вздохнул.
– А ты, случаем, не в курсе, сколько всего таких коллекционных статуэток? – поинтересовался с нехорошим предчувствием.
– Точно не знаю, но не две. Может, четыре, или пять. В таких наборах и до десятка бывает, смотря какая тематика.
Остаток дня Арсений посвятил исследованию дома, быстро выяснив, что ходить можно далеко не везде. На первом этаже, помимо двенадцати жилых комнат, были две здоровущих запертых и четыре для испытаний – кухня, гостиная, прихожая и подвал (куда Кукловод ему запретил ходить). Когда кто-то проходил испытание в прихожей, все три ведущие туда двери блокировались, и люди маленькими терпеливыми очередями скапливались у них, дожидаясь, пока можно будет пройти дальше.
Застревая в таких очередях, Арсений внимательно разглядывал и запоминал обитателей. На него, в свою очередь, косились мало – этот дом привык, что примерно раз в месяц Кукловод подкидывает новенького. Некоторые спрашивали имя, представлялись в ответ – и только.
На втором жилых комнат оказалось чуть меньше, а всего их насчиталось двадцать пять, включая одну на третьем этаже, раньше бывшую, кажется, чем-то вроде гостиной. Здесь стояли три кровати и обретались странные типы в одинаковых ярко-зелёных майках. Они оказались неплохими ребятами, рассказали, что были из одной университетской команды по баскетболу, а Кукловод загрёб их во время попойки после удачного матча. Они же снабдили Арсения неким подобием самостоятельно нарисованной карты, с которой он дальше бродил по дому.
На втором этаже двери некоторых комнат были распахнуты, а обитатели не обращали никакого внимания на проходящих по коридору. Одни мутили нечто электротехническое, зарывшись в коробки с мелочёвкой – в таких комнатах были обычно паяльники, ящики, инструменты, куча деталей, проводов и проволоки, а на стенках висели подробные, чернилами нарисованные от руки планы дома или электросхемы. Другие читали, перебирали бумаги или чиркали в записных книжках, комнаты, соответственно, были набиты книгами, листами, газетными вырезками. Третьи валялись на кроватях, разговаривали друг с другом, рылись в сундуках или перебинтовывали изрезанные руки. Один уникум грел на установленном у кровати примусе старенький чайник.
Общага. Ну точно.
Одна комната вообще оказалась завалена всевозможными сувенирами, статуэтками и прочей мелочёвкой. Возле двери этой комнаты Арсений, глазея на потолок (по нему бежал крайне любопытный большой экземпляр сороконожки), столкнулся с темноволосой девчушкой лет восемнадцати – она тащила здоровенную коробку с игрушками. Девочка охнула, выронив коробку, Арсений едва успел подхватить.
– Спасибо… – пробормотала тёмненькая, вытаращив на него глаза.
Вот тебе начало типичной романтической истории…
– В следующий раз роняй на меня коробки с чем-нибудь поинтереснее, чем игрушки, – Арсений вернул ей коробку в руки. – Я плюшевыми медвежатами не особо интересуюсь и ловить больше не стану.
...и конец.
Девчушка захлопала ресницами, наверно, пыталась уловить подоплёку фразы.
Пока она так хлопала, Арсений направился дальше по коридору, продолжив исследование.
– В испытательные комнаты соваться не советую, – догнал его на повороте насмешливый голос Кукловода из ближайшего динамика. – Любое любопытство лучше в меру.
Арсений остановился, внимательно посмотрел в камеру, мигающую возле соседней двери.
– Я учту, – ответил спокойно, отправляясь дальше.
Жилые комнаты в этом доме оказались далеко не самым интересным.
Их с успехом затмевали лестницы. Одна большая в прихожей, ведущая от первого этажа до третьего. Пара лестниц, у которых существовал только один пролёт, допустим, на втором этаже – поднявшись, ты упирался в закрытую наглухо тяжёлую дверь. Ещё одна узкая лестничка, такая же, как ведущая к его комнате, тоже привела к закрытой двери. Помимо этого – тёмные тупики между комнатами, углы, закутки, заваленные барахлом кладовые, огромные шкафы, в которых с успехом мог спрятаться крупный взрослый мужчина. Обрывающиеся всё теми же закрытыми дверьми коридоры. Два санузла – на первом и втором этажах. Там, где этажом ниже располагалась комнаты, на следующем могла быть глухая стена. На третьем этаже вообще были доступны только две комнаты, остальная часть пространства оказалась заблокированной. В башни, которые он видел, когда вчера прикидывал фотографию особняка, хода так и не нашлось. Не были они отмечены и на самопальной карте баскетболистов.
Хогвартс. Нет, точно Хогвартс. Ещё и, небось, пятое измерение, как у дядюшки Булгакова. Снаружи домик определённо выглядит меньше…
– У меня, кажется, кипят мозги, – рассказывал он вечером на кухне Дженни, расспрашивающей его, как прошёл день.
– Ничего, привыкнешь. Да и потом… – девушка отставила на стол только что вымытую кастрюлю, вытерла руки о полотенце и присела на краешек кресла, – бродить будешь только первые дни. Потом перестанет быть интересно, всё равно все щели, двери и окна наглухо запечатаны. Да и испытания отнимают много времени, сил…
– Ну а вообще – хоть кто-то отсюда выбрался? – поинтересовался Арсений с надеждой. – Кукловод кого-то отпустил?
Дженни отрицательно качнула головой.
– Если да, то я об этом ничего не знаю, – она подняла на новичка зелёные глаза. Улыбнулась. – Но мы стараемся, Арсень. Все стараются. А когда стараешься, рано или поздно ведь будет результат, правда?
– Ну… скорей всего.
– Главное, в это верить, – Дженни вспорхнула с кресла. Именно так, поднялась легко, будто у неё были невидимые крылья. – Ой, а что же это я сижу, даже чаем тебя не напоила... Ты абрикосовое печенье любишь?
========== 20 августа ==========
– Ты быстро учишься. Я позволю тебе проходить испытания ещё в одной комнате…
Голос Кукловода кренился, то теряясь в тумане, то начиная казаться неестественно громким. Арсений, упираясь левой рукой в стену и едва не теряя сознание, правой старался нашарить в кармане сумки капсулы. Нашёл одну, кое-как вытащил. Чуть не уронил. Проглотил, присел у стены, подождать, пока станет хоть чуть-чуть легче. Наспех перемотанный порез обещал быстро пропитать тряпку кровью, вон, пятно уже расползлось.
Надо было осторожнее… Нож, кажется…
Нож лезвием кверху торчал среди груды хлама в шкафу и был совершенно незаметен, зато заточен на совесть: маньяк не халтурил.
– Я говорю о подвале. Там много крыс, но их не нужно бояться. Большинство из них совершено безобидны, а некоторые ещё и забавны. Особенно те, которые ходят на двух ногах и пытаются играть в свои игры…
Туман в голове потихоньку рассеивался. Арсений рывком поднялся на ноги, но за стенку всё-таки ухватился – на всякий случай.
– Новая комната… – пробормотал себе под нос, стараясь дышать глубже. Надо было доползти до кухни и попросить у Дженни сахара. – Я так, пожалуй, до пенсии с паззлами возиться буду…
– Кстати, – Кукловод явно получал от зрелища удовольствие, – в твоей комнате тебя ждёт небольшой сюрприз за усердие. Только не разочаруй меня.
Сюрпризом оказалась красная коробка, перевязанная золотистой ленточкой, очень похожая на ту, которой он швырялся в камеру. Она была ненавязчиво прислонена к большой треснутой вазе у тумбочки. Обычно обитатели особняка оставляли друг другу подарки в шкатулках – в каждой комнате таких шкатулок было штук по десять, стояли у стенки: зашёл в гости – взял шкатулку – оставил презент; и найти легко, и хлам по комнате не валяется. Кукловод же явно выпендривался. Внутри подарка обнаружился десяток лазерных указок для нахождения предметов, тех самых, дорогих, хрупких и незаменимых. Но даже порадоваться этому сил не было. Зашвырнул в сундук для инвентаря, коробку кинул в угол к первой.
Джим, присланный перепуганной Дженни, его перевязал, но предупредил, что болеть, скорей всего, будет – порез глубокий. Сказал, что обезболивающего в доме нет, Кукловод давно поставок не делал, и что до вечера лучше будет отдыхать.
Хотелось курить. Ноющий порез не давал даже задремать. Да и потом, как руку ни уложи – всё неудобно. С час Арсений валялся на кровати, потом сел за компьютер. Этот агрегат был точно достоин отдельного упоминания – больше всего он напоминал захватившее письменный стол причудливое техночудище, или – более прозаично – нагромождение коробок, опутанных разноцветными проводами. У системника не было боковой панели, кнопки на клавиатуре западали, монитор дышал на ладан, но всё ж таки работал. Во второй свой день в особняке Арсений долго разглядывал странный агрегат. Потыкал наугад кнопки, не надеясь, что этот мастодонт оживёт... Но он ожил. С допотопной операционкой, натужно шурша, он всё-таки работал. А ещё в стандартных программах обнаружился «Paint». Это, конечно был не фотошоп и не копирующие его графические редакторы, с которыми Арсению приходилось иметь дело по работе как фотографу. Далеко не. Но хоть что-то на полном безрыбье.
Остаток дня Арсений провёл, рисуя воображаемого Кукловода. Сначала в виде комиксов, где маньяк получает по всем заслугам, потом, увлёкшись, что-то вроде портрета. Каким рисовало воображение – по голосу, интонациям, фразам.
Скорей всего, фотографировать его было бы интересно… Внешность точно необычная. А если…
