Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 236 (всего у книги 329 страниц)
– Смолёвка капская. Раньше были просто видения, теперь всё хуже. – И, снова на ухо: – идём обратно, возвращайся…
– Проклятие и так жрёт всё подряд, а ты толкаешь единственного сильного медиума ему в пасть.
Молчание. Исами замерла. Арсений, прижатый ухом к её груди, сквозь бред и ткань слышал, как забилось спрятанное сердце.
Шаги прочь, шуршание неподалёку.
Перо медленно открывает глаза. Они за сдвинутым стеллажом. Хвостатый отошёл к стенке и сел там на табуретку, закутавшись в куртку. Даже так он походил на дремлющего зверя.
– Пойду… дальше. Воды дай только, – просит Арсений, отрываясь от Исами. Этого не хочется. С ней рядом прохладно и уютно.
Японка подаёт ему кружку с водой. Он захлёбывается от жадности – как пересохло горло, едва не давится. Вода холодная и пахнет хлоркой.
– Что ты видел? – тихонько, над ухом.
– Ад, – не задумываясь. А никак иначе это не опишешь. – Опухшие внутренности этого дома. Я обратно. – Арсений возвращает ей кружку. – Ты пройти можешь следом?
Она отрицательно качнула головой.
– У меня от этого корня только яркие сны. Не вижу Сид. И тебе пока не надо больше…
– Я тебя протяну, жди.
Арсений устроился поудобней и закрыл глаза. Исами казалась грустной. Он сосредоточился сознанием на образе тумана, нашарив её руку. Прохладные пальцы доверчиво легли в его горячую сухую ладонь.
Зато понятно что Сид перекрывает
Как Леонард каждый раз проходил через эту штуку
– Эй, чего у вас случилось? Что это с ним?
Запястье слабо ощутило на себе хватку пальцев.
– Джек, выпустите его, это опасно…
Арсений, сообразив, попытался выдернуть руку из хватки, но крыс, как и следовало ожидать, только сильней вцепился.
Сознание отключалось от перцептивных ощущений поразительно быстро, будто кто-то выдёргивал один за другим штекеры.
Они оказались в прихожей, у лестницы. Вокруг клубился знакомый туман, зябко выстилаясь над полом. Перья по-прежнему держались за руки.
– Камни исчезли, – Арсений с облегчением перешёл на язык мёртвых. После Ада даже Сид казался уютным местечком.
– Отпущенные души уносят с собой память, – Исами снова была в белых одеждах, а распущенные волосы яркой чернотой змеились по плечам. – В гостиной дуб стал прозрачным, а его ветви больше не дотягиваются до чердака. Идём, нам выше.
Они уже собрались подняться по лестнице, как позади глухим эхом послышался чей-то явно не загробный голос:
– И что это за хрень тут везде?!
Арсений резко обернулся, едва не выпустив руку Исами. У призрачного зеркала стоял недовольный Джек, активно отмахиваясь от густых хлопьев пепла.
– Пей половину, остальной выльешь на голову, – Арсений протянул Файрвуду-младшему чашку с приготовленным зельем. С омелой помогла Дева, воду из колодца Перо набирал сам. Джек не видел ни колодца, ни знахарки, зато вёл себя вполне смирно и не лез на призрачные баррикады вещать о призрачной свободе. Заодно пепла в окружающем пространстве он наделал столько, что хоть сугробы мети.
Пока ошалевший Джек приобщался к миру мёртвых посредством употребления внутрь омелового отвара, Исами разговаривала с Девой.
До Арсения доносился лёгкий шелест мёртвого наречия.
– Память, раз данная, может поменяться. Время неизменно, оно гуще, чем горячая кровь. Что бы девочка ни делала, всё обречено.
– Ты уверена, мудрая? – с нажимом спросила Исами.
Арсений обернулся и успел заметить, как злобно улыбнулась знахарка. Протянула руку к Исами – та не отступила. Холодная ладонь легла ей на грудь, у сердца.
– Верь, горячая. Мечты никогда не будут сильнее того, что свершилось. Иначе трижды бы сгорели мои враги до того, как быть проклятыми мною, и трижды бы уже я отреклась от проклятия, уничтожив его!
– Благодарю, мудрая, – Исами склонила голову. Покорности в этом заметно не было.
Благодарю вас за консультацию, но себя в вопросах о форме свечения ауры считаю более компетентной?
Арсений хмыкнул. Исключительно мысленно и исключительно пользуясь мёртвой формой иронического жеста.
– Я вижу! – отвлёк его от размышлений удивлённый шёпот Файрвуда.
– Поздравляю.
– Нет, ты не понял, я чётко вижу!
– Вдвойне поздравляю. У тебя нет тела, потому и физиология никак на восприятие картинки не влияет.
– Вот чёрт…
Джек умолк, озираясь. Исами подошла к ним. Арсений отчётливо ощутил, что их с Тэн единство здесь нарушено раз и навсегда. Осталось до кучи притащить Энди с его теориями о живом доме и гипнотизированными белками, и кружок экстрасенсов-любителей можно считать открытым.
– Арсений, я должна была спросить знахарку кое о чём. Это важно. Ты же не знаком с Мари?
– Мари – девушка, которую любил и убил Леонард. – Арсений краем сознания заметил, как Джек уставился на Исами. Понятно, до этого он видел только её «земную» форму, сохранённую его памятью. А вот такую – в белых траурных одеяниях, с распущенными волосами, с чернотой глаз, сравнимой разве что с бездной… в общем, словно сбежавшую из готической вампирской истории. Да уж.
– Да. – Тэн села рядом. – Память Леонарда рассказала нам, как из-за этой девушки он попал в тюрьму. Однако воспоминания не сохранили ни боли, ни горечи. Он простил её.
– И убил, – ввернул Перо.
Исами обернулась к нему. В Сиде не надо было моргать, и, пожалуй, именно способность пристально смотреть до бесконечности пугала сильней всего.
– Убил, хотя простил. Понимаешь?
Арсений медленно кивнул.
– Значит, не простил на тот момент.
– Или не прощал никогда. Часть его памяти Мари переписала после смерти. Вот почему воспоминания казались мне звучащими по-разному.
– Но умерший даже свою память сохранить не может, а ты говоришь, что она сумела переписать чужую…
Исами нетерпеливо мотнула головой. Джек на своей половине бортика спохватился и отвернулся.
– Последние годы перед смертью, – японка вскинула обжигающий тёмный взгляд на Арсения, будто он был в чём-то виноват, – она стыдилась того, что сделала, и много думала… представляла, как могло быть иначе. Я нашла простынь, которая сохранила память слёз взрослой женщины. Мари напитала память предметов своими мечтами, представляла, как жизнь могла сложиться иначе. Я просмотрела всё – вещи запомнили помолвку их с Леонардом, и версию с совместным побегом, и ещё одну, где она под угрозой расправы от мачехи уговорила Лео на двойное самоубийство… В каждой версии её памяти была одна и та же концовка, всё заканчивалось благополучно, свадьба, они были счастливы. И каждый раз эта память была всё фальшивее. Та версия, которую мы с тобой видели, Арсений, это совсем уж отчаянная капитуляция, попытка подменить правду полуложью.
– Ага, потому она и оставила часть памяти Леонарда на месте… Тюрьма, побег, драка с Калебом…
– Так в чём проблема? – высунулся Файрвуд, которому, очевидно, надоело молчать. – Заставить её сказать, какая версия настоящая…
– Дело в том, что настоящую версию она забыла, – ответил сообразивший Арсений за Исами. Если б мёртвому голосу было куда падать, он точно бы упал.
Женщина кивнула.
– Я добивалась от неё правды, но она не помнит. Леонард теперь не отвечает, погружённый в своё горе. Я не знаю, за какую нить тянуть.
Воцарилась тишина. Туман клубился и оседал изморозью на листьях призрачного плюща.
Арсений потрогал босой ногой призрачную траву. Она беззвучно хрустнула и распалась туманом.
Рядом шевельнулся Джек. Ощутилось это странно, одним намереньем. А ещё он явно злился.
– Если всё заканчивается свадьбой, эта ваша Мари точно обчиталась слезливых романчиков…
Арсений не стал выяснять, откуда у крыса такие глубокие познания о «слезливых романчиках». Идея пришла им с Исами одновременно. А Джеку явно начало плохеть. Он согнулся на бортике колодца, и Перу пришлось рывком поднимать его на ноги.
– Сознание путается. С непривычки он ещё довольно долго сохранял рассудок на Этой Стороне.
– Я удивляюсь как он вообще за нами прошёл, – Исами ухватилась на рукав его рубашки. – Не иначе как помог кто-то…
Арсений отогнал воспоминание о Тени. Не являлась сутки, вот и пусть дальше не является.
В спальне была такая холодина, что даже мысли на живом языке обращались не в пепел, а в лёд. Этот лёд пах мёртвыми лилиями.
В центре комнаты стояла бледная женщина в тёмном платье.
– Всё не то, не так!.. – вскричала она, увидев завалившуюся сквозь стенку процессию. – Это не моя память!
Мари было под тридцать, и, на взгляд Арсения, ей более чем не шло. Он осторожно усадил Джека на край призрачной кровати.
– Девчонкой ты читала романы? Великая любовь, Париж, все дела, что там ещё бывает?
Мари замерла. Она слегка мерцала, иногда сквозь образ усталой женщины проступал силуэт семнадцатилетней девочки.
Джек среагировал на слово «Париж» и попытался даже сказать что-то осмысленное.
– Сиди, герой. Ты сделал, что мог, и родина тебя не забудет, – Арсений хлопнул его по плечу. Оба ничего не ощутили, но речь шла скорей о моральном удовлетворении.
– Романы… – Мари смотрела сквозь него. – В мою юность девушке из знатного рода неоткуда было знать о жизни вне её комнаты… Да, я их читала… все читали, тайком… Когда меня запирали в комнате, камеристка иногда по моей просьбе… приносила… Потом она уносила их и куда-то, прятала или отдавала…
– Понятно, спасибо. Исами, поможешь визуализировать?
– Конечно.
Тэн вышла на середину комнаты, остановившись между столом и тяжёлым кованым сундуком.
Очертания комнаты поплыли. Стены наводняли тысячи призраков-воспоминаний, тысячи видений. Сквозь них приходилось пробиваться, яростно сражаясь с особо настойчивыми, как их звала Исами, лярвами. Так, одно видение высокого темноволосого незнакомца с неясными чертами лица преследовало Перо целую минуту, пока не удалось развеять.
Все девушки любят мечтать.
Потом начала проявляться молоденькая Мари. Она сидела на диванчике или лежала в постели, под тёплым пуховым одеялом, и читала. Иногда за столом, один раз, зачитавшись, опрокинула чашку с кофе.
Оставалось подойти, поверить в материальность книжки и осторожно взять её из рук не сопротивляющегося видения.
– И что теперь с этим делать? – пробормотал Перо, когда количество призрачных книжек зашкалило за двадцать штук. Их они с Исами складывали на стол в две стопки. – Мы не сможем их прочитать, потому что Мари вряд ли помнит текст наизусть.
Арсений сел в призрачное кресло к столу. В этой же комнате хранились отпечатки собранных Леонардом предметов. Лео свою фальшивую память не накладывал, а старая должна была на них сохраниться.
– Попробуем развеять, – Тэн взяла за руку несопротивляющуюся Мари. – Арсений, она заменяла память кусками сюжета. Если мы развеем память об этих историях хотя бы временно…
– Понял. Поехали.
Чужая память – всегда помойка.
Страницы обратились в невесомый прозрачный пепел. Несчастливые влюблённые, либо погибающие, либо всё же доживающие до свадьбы всеми возможными способами, злобные родственники в качестве разлучающих факторов, вздохи по ночам за занавесками, побеги, розы, тайные венчания и стыдливо прикрытая витиеватыми эвфемизмами эротика.
Всё это питало фантазию бедной закрытой в четырёх стенах девочки, обращая её жизнь в сплошную слащавую иллюзию.
Теперь этим мог поживиться Ад.
– Я морально убит, – поведал Арсений Исами. Он только что развеял последний морок, в котором влюблённые прыгнули со скалы в море и, чтоб их, выжили. Знахарка нетерпеливо кивнула и коснулась стола.
– Да… Есть, Арсений! Тут новая память…
– Я не хочу! – выкрикнула Мари, сжимая перед собой руки. Она напоминала умирающую мокрую ворону на обочине. – Не память, нет, нет!
– Она не в себе… – шепнула Тэн, с состраданием глядя на призрак.
– Не возвращайте её, не надо!..
Больная измученная женщина упала на колени. Призрак рыдал, Арсений вообще впервые видел такое.
– Не отвлекаемся, – он тряхнул головой. – Иначе она опять намечтает чего-нибудь поверх.
С трудом отвернувшись от ронявшей слёзы на подол платья Мари, Арсений коснулся лежащей на столе бумажной птицы.
– Леди Мари.
– Прошу, не называй меня «леди», – попросила девушка. – Я так устала от всех этих обращений…
Не то. Дальше. Тёплая шаль. Лампа. Ученическая тетрадь. Чернильница. Ожерелье… Здесь Арсений остановился. Украшение подарил Калеб. В прошлый раз этого не было.
– Сюда, – позвала Исами, махнув ему рукой. В другой она держала белую розу.
Стоило коснуться цветка, как перед сознанием развернулась чистая и ясная картинка. Мари и Лео на чердаке. Они подростки. Леонард чумазый и лохматый – скорей всего, чистил камины в доме. На тумбочке, в тазу, кувшин с водой, рядом полотенце. Он явно не хотел, чтобы Мари застала его грязным. Но девушка пришла раньше.
– Я…
– Ничего. – Она улыбнулась. – Мне с детства не разрешали пачкаться. Это ведь так недостойно леди…
Последнее она произнесла с горьковатым взрослым сарказмом.
– Иногда полезно помнить, что вокруг реальный мир. А в нём люди порой пачкаются.
Леонард смущённо улыбнулся ей в ответ. Он что-то прятал за спиной.
Мари села на его кровать, автоматическим жестом расправив складки платья.
– Зачем ты меня позвал?
– Тебя опять обижали? – спросил он, явно не услышав её вопрос. Девушка слегка качнула головой.
– Нет-нет. Всё хорошо. Так зачем?
Лео подошёл ближе. Мари явно почувствовала его волнение, тоже встала, снова неловко одёрнула складки на подоле. Оба они были растеряны, и, кажется, впервые оказались так близко друг к другу.
– Я… – голос будущего Старшего дрогнул. Но он с собой кое-как справился. – Я всегда… буду защищать тебя, Мари. Что бы ни случилось.
Почти выпалил, словно боясь, что ещё секунда – и решимости не хватит.
Протянул ей розу, которую до сих пор прятал за спиной.
Девушка не глядя, очень осторожно коснулась цветка, будто он хрустальный.
– Вот оно, – Исами положила розу на стол. – Гейс Леонарда. Позже он его нарушил, убив Мари.
– Но гейс ведь обет перед высшими силами в ответ на их дары, – не понял Арсений.
Японка прошла на ту сторону стола. Полы белых одеяний скользили по полу.
– Любовь есть дар неба. Влюблённый человек клянётся перед небом и землей, когда говорит о ней. Чудится, будто весь мир слышит его в тот момент и готов принять клятву. Немногие знают, что так оно и есть, – произнесла она медленно, проводя кончиками пальцев по масляной лампе. Той самой, что позже стала причиной пожара в особняке. – Всё зависит от искренности.
– Если это гейс… Можно показать его Леонарду, но Друида больше нет, снять некому.
– А ты?
Арсению стало не по себе. Мёртвая память сыпалась вокруг хлопьями стеклянного пепла, погребая под собой мебель и ковры. Оседала на волосах Исами.
– Я? Снимать гейсы?
– У нас нет выбора. – Исами закрыла глаза. Кажется, она очень устала тут быть. – Зови Леонарда.
– Сейчас… – Арсений несколько растерянно оглянулся. Замер.
Пространство медленно растворялось в тумане. Сид выталкивал живых из себя.
– Что? – Тэн непонимающе обернулась в ту же сторону.
Арсений не ответил. Он смотрел на широкую кровать под призрачным балдахином, наконец-то сообразив, что его смутно беспокоило всё это время.
Файрвуд-младший благополучно исчез в неизвестном направлении.
Первое, что Джим сделал, проснувшись – попытался нащупать руку Арсеня. Руки не было. Сначала это вызвало радость как возможность того, что тот всё же вернулся из Сида и отошёл. Мало ли куда можно отойти – за шторку к ведру или за стеллажи к своей «фракции», или Билл мог послать его копать тоннель. К тому же, рядом не оказалось и Джека, что только подтверждало последнюю догадку.
Одно смущало – Мэтт ещё не открывал двери, уйти дальше подвала им было некуда.
А в подвале стояла сонная тишина.
Осторожно переступая через спящих обитателей, стараясь наступать параллельно телам, Джим дошёл до стеллажей. Новоявленная фракция Фолла собиралась там, и было бы логично, если бы Арсень, проснувшись, пошёл к ним... зачем-нибудь. Сейчас Джима не очень волновало, какие у них могут быть дела, главное – убедиться, что Перо больше не холодный, хотя бы за руку потрогать.
Дремлющего на табуретке Форса он заметил сразу. Плохой знак – раз обсуждения нет, какого ляда Арсень туда ушёл? Только подойдя поближе и увидев три живописно лежащий трупика (брат, Исами и Арсень), Джим понял, что случилось, и едва не заскрипел зубами со злости.
Вроде, всё логично. Тэн и Арсень в Сиде, и их безопаснее утащить в тихое место. Так и остальным спокойнее будет. Брат… чёрт знает, что с ним. Опять влез куда-то, может, напросился с ними – он мог. Неизвестно, зачем, но мог.
– Файрвуд, сопи погромче, – хрипло-сонное от Форса. Пробурчав это, он постарался плотнее закутаться в куртку. – А то не все услышат и впечатлятся.
Джим хмуро окинул взглядом съёжившегося на стуле дылду. На Райана определённо было не за что злиться, уж кто-кто, а он ерунды не сделает. Притащил и караулит – есть необходимость. Но док его ещё за ссадину на лбу Арсеня не простил.
– Объяснишь? – поинтересовался тихо.
– Нет.
– Я не уйду.
– Твоё дело.
– Не дам тебе спать.
