Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 276 (всего у книги 329 страниц)
Джим глазам не верит. Табурет, давным-давно куда-то пропавший. Кот прямым ходом вспрыгивает на кровать. Мурчит, тыкается в раскрытую ладонь Форса.
Тот скашивает глаза. Подцепляет кота за ошейник а он был? Подтаскивает к себе. Пальцы не слушаются, всё-таки температура в тридцать девять с лишним и постоянный кашель кого угодно доконают.
– Файрвуд. Карман. – Форс, хрипя, подталкивает к нему Кота. – Передачка… от тебя с десятилетней выдержкой.
Джим ощупывает ошейник. Чувствительные пальцы быстро находят карман, справляются с застёжкой, и на ладонь вываливается два стандарта амоксициллина в капсулах по пятьсот миллиграмм и скрученная в трубочку записка.
Джим разворачивает.
«Перу. Ни в коем случае не возвращай Кукловода. Ты уже получал эту записку от меня в прошлом, и именно она спасла наши жизни. Работать с Зеркалом было бы неправильным решением, как и начинать что-то рисовать по указке Художника. Надеюсь на твоё благоразумие. Джон».
Да, почерк его. Каллиграфия. Разве что изменилось нечто неуловимое – видимо, так сказались прожитые десять лет.
Всё меняется – отмечает разум. А дурное сердце, возрадовавшись перспективе не-возвращения Кукловода, начинает биться сильно и где-то в горле.
Записку – в карман джинсов. Недовольно муркнувший кот возвращается к хозяину, требовательно мяукает, но быстро теряет интерес и спрыгивает на пол. А Джим под внимательным взглядом Джима-подпольщика (точно заметил, куда записка делась) вскрывает первый стандарт.
– Антибиотик, – к Райану. Голос слегка осип. – Ты будешь жить. Рад?
Он не отвечает, да и смотрит в сторону. Протянутую таблетку берёт не глядя. Даже запить пытается сам – проливает немного на одежду и одеяло, а помогать не даёт.
Его дело.
Джим почти чувствует на себе испытующий взгляд Нортона. Интересно – подозревает в чём-то? Арсений им всё рассказал о будущем и проклятии.
Свёрнутая записка ощущается даже через плотную джинсовую ткань. Или просто Джим хочет её ощущать.
Хрипло посмеивается Фил, по которому Табурету вздумалось прогуляться.
Когда придёт обеденная смена, Джим отнесёт «подарок из будущего» Арсению.
Чтобы не распалять подозрительность Нортона, док снова садится за блокнот.
Отдавая записку, Джим пребывал в глубоком смятении. Перо не стал ничего спрашивать, молча прочёл и сунул в карман.
– Угу, я подумаю над сложившейся ситуацией, – пробормотал, и только тут понял – сам растерялся. Растерянность Джима напротив теперь стала зеркальной.
Зеркала, зеркала, кругом. Скоро перестану отличать что здесь настоящее
Если оно ещё есть.
Исами молча прочитала записку, качнула головой, передав её Джеку. Пока крыс нацеплял на нос очки, Арсений пялился на луч света, лежащий поперёк кровати.
– Почерк его. Но почему… – Тэн слегка покусывала губы. – Я не понимаю. Как тогда иначе бороться с проклятием?
– Надо решить, следовать этой записке или нет. Джон пишет, что в прошлом мы… будущая версия нас получала эту записку. Значит, и он её видел. Я её ему показывать не буду – и посмотрим, что из этого выйдет.
– А пока придётся заняться призраками.
Джек, прочитав, отдал записку обратно Перу.
– Да… – Арсений вернул её в карман. – Надо выиграть время, хотя бы сутки. Мне нужно помозговать на эту тему.
– Значит, это должен быть кто-то из старших призраков. – Исами села на краешек кровати, попав в луч света. Так она казалась какой-то печальной.
– Мари отпустили… Та, у колодца? – начал размышлять Джек. – Или брат Джона.
– С Девы гейс давно снят, она здесь по своей воле торчит. А Сэм последний Старший, он держит проклятие вместе с домом… – Арсений кивнул пришедшей в голову мысли. – Зато есть штука такая, временные петельки. Я, кажись, придумал, чем нам заняться. Итак, сначала немного предыстории: знаете ли вы, что я – не первое Перо второго акта в этом доме?..
Первым делом они перетащили в комнату с чердака пять масок Духов Сторон Света, развешивать которые выпало недовольно бурчащему что-то Джеку; кажется, он вообще уже жалел, что связался со всей мистической лабудой. Арсений под шумок, пока крыс стоял на табуретке и крепил на балке маску Духа Центра, предложил ему слинять, но Джек упрямо помотал головой.
Ещё раньше за перетаскиванием масок их застал в коридоре Энди, живо заинтересовавшись происходящим, а когда узнал, что они собираются отпускать призраков в мир иной, сказал, что тоже придёт, поскольку у него по комнате каждую ночь около двух бродит призрак, очень любящий разбрасывать бумажки и всё время пытающийся повеситься на дверце шкафа.
– Всё бы ничего, молодые люди, – загнусавил Энди на весь коридор, пока Джек пыхтел под грудой масок, – но бедных животных он несказанно пугает! К тому же, каким непроходимым глупцом надо быть, чтобы попытаться свести счёты с жизнью таким сложным и неудобным способом, как попытка зацепить верёвку с петлёй за дверцу шкафа!
Джек уставился на него, как на вконец спятившего, но, к счастью, ничего не сказал, и обошлось без получасовой лекции о дурных нравах молодёжи.
В комнате Исами уже разложила на тумбочке и столе пучки сухих трав – это было привычно, – расставила те самые ритуальные свечки и зажгла какое-то благовоние. Запах даже не раздражал, еле заметный, смолистый и тёплый. На секунду показалось, что он мягко мерцает в воздухе, как бархат.
Косые лучи солнца, проникающие сквозь доски, чертили комнату светлыми полосами. Хотелось спать.
Маски повесили быстро, и теперь лупоглазые морды духов пялились изо всех четырёх углов комнаты, а одна – с центральной балки прямо над кроватью. Над каждой был прикреплён пучок сухих трав.
– Сахар есть, – Джек, успевший слазить в нижний люк, шлёпнул коробку рафинада в кусках на кровать. – Дженни нас убьёт, я из коробки с НЗ на случай обескрова спёр.
– Станем ближе к Сиду, что. – Арсений поставил на стул чайник с тёплой водой. Им предстояло провести здесь весь день, о чём обитатели верхней комнаты были заранее извещены. За Джима только сердце неспокойно было: не Кукловод, так Сид, но и то, и другое ему одинаково не нравилось. Разве что Кукловод чуточку сильнее.
– Восемь реальностей напоминают очертания лепестков цветка, – слегка нараспев проговорила Исами, поджигая одну за другой четыре свечи, – каждый из них начинался от центра четырнадцатого августа, когда в дом попадало новое Перо, и, описав петлю, возвращался в исходную точку. Мы должны разомкнуть петли, обратив их в прямые, устремлённые от центра в вечность…
Джек послал Перу многозначительный взгляд, тот слегка развёл руками.
Припёрся Энди, шурша перелистываемым на ходу блокнотом, за ним в дверь прошмыгнул старина Табурет. Как пояснил профессор, животное вертелось у двери и просилось внутрь, и даже странно, что они этого не слышали.
Усевшись на стул в углу комнаты, он сказал, что будет наблюдать и при случае попытается помочь медиумам.
Джек ещё повозился, видно было, что не по себе, так и подмывает уйти. Но не ушёл, а через минуту было поздно: Исами, покончив со свечами, скинула туфли и с ногами забралась на кровать.
– Приступим, – неожиданно чётко прозвучал в пронизанной солнцем комнате её прохладный голос.
Арсений отстранённо подумал, что они не с того начали; им требовалось знать хотя бы имена и последовательность жертв хвостатого, чтобы выискивать их среди сотен шатающихся по дому призраков.
Так они были обречены блуждать среди них безо всякого результата: спросить-то было не у кого.
Всё это походило на дурной сон без конца и края, а где-то рядом готово было взорваться проклятие. Только позже он снова вспомнил умирающую на ковре девушку.
Она была не первой. Нет. Не первой. Самое первое воспоминание будет самым блёклым. А всего их восемь – тех призраков, что раз за разом возвращаются на места своей смерти и переживают её.
Восемь. Хвостатый притащил в дом восемь Перьев.
Он молча подхватил Исами и Джека под руки (Энди, самый сильный экстрасенс в доме, в транспортировке не нуждался), протягивая за собой по комнатам. Не прихожая, не гостиная. Не коридор…
Внутренний двор. Здесь ступеньки обрывались в темноту. Первое воспоминание, самое блёклое, о Пере, который упал с крыши.
Ищите предметы. Так говорил ещё Друид. Отпечатки предметов хранят память.
Исами нашла в ворохе листвы неподалёку от дуба старые часы. Когда их открыли, выяснилось, что это компас. Джек отыскал – там же, только у корней – сумку с бинтами, таблетками, ножом и флягой воды. Во внутреннем кармане обнаружились призрачные копии девяти ключей.
У Джека, вытащившего их, на лице отобразилась сложная гамма чувств.
– В шаге от выхода, как ты, – сказал, кладя ключи в подставленные ладони Арсения. – Собрал девять ключей и полез на крышу.
– Через крышу, – Перо поднял голову, глядя на упрямо карабкающийся по стене призрак. Вот достигает крыши, вот перелезает через ажурный бортик. Делает два шага. Покачнувшись в первый раз, выпрямляется. Ещё шаг, его ведёт в сторону как пьяного, неуверенных полшага назад, попытка удержать равновесие… Тело беззвучно – Сид не помнит звуков – падает на землю. Некоторое время Перо номер один дёргается в конвульсиях, потом затихает и исчезает.
– Тут его дневник, молодые люди, – Энди извлёк из сумки потрёпанную разлинованную тетрадку и принялся перелистывать, как ни в чём не бывало, на фоне дёргающегося трупа. – Реальный документ, в отличие от ваших домыслов.
Арсений книжицу помнил. Именно эту старую тетрадку дал ему Кукловод в первое утро в особняке. Дневник для записей. Он свою изрисовал в первые два месяца, а этот, видимо, протоколировал пребывание в особняке.
– Брэдли О’Коннол. Профессиональный турист, 38 лет. Навыки альпиниста. Фракция – подполье, – выдавал Энди дробью, пролистывая страницы и вычленяя из них самую необходимую информацию. – Дружен с мистером Файрвудом, младшим, разумеется…
На этих словах Джек поднялся и даже сделал два шага к Энди, кажется, сам плохо понимая, что творит. Остановился.
– Обладал крайне вспыльчивым нравом, но быстро отходил. Душа компании, любил рассказывать истории. Ненавидел замкнутые пространства, – тягуче вклинилась в его монолог Исами. Она сидела под деревом, сжимая в руках компас. Читала память предмета. – Считал, что его долг – выиграть личное противостояние с Кукловодом…
– Двадцать восьмого октября нашёл первый ключ, с тех пор раз в две-три недели открывал замки, – загундосил Энди дальше, бросив на Тэн недовольный взгляд. – Собрал девять ключей к февралю две тысячи первого года. Последняя запись: решил доказать Кукловоду, что его учение о свободе не имеет смысла, для чего собрался влезть на крышу, чтобы увидеть, «какой прекрасный вид отсюда открывается», и сбросить все девять ключей, как он пишет, «на волю», на ту сторону. После чего планировал перелезть сам и добраться до местного отделения полиции.
Профессор захлопнул дневник.
– Они там что, не знали о системе подачи ядовитого газа? – раздражённо поинтересовался Джек. В Сид от его слов, произнесённых не на языке мёртвых, выкинуло целый фонтан пепла, но крыс не обратил на него внимания.
– Тут написано, – важно пояснил Энди, – Кукловод открыл Перу внутренний двор в награду за нахождение девятого ключа. Той же ночью была сделана последняя запись. Идея показать несостоятельность учения родилась спонтанно, так сказать.
Вопросов больше не было. Немного посовещавшись, к призраку направили Арсения. Во-первых, он мог отпускать, во-вторых, ему было проще представить себе процесс лазания по стенам домов.
Пришлось назвать себя новой марионеткой, которую Джек послал найти свою «правую руку» и вообще изображать всяческую растерянность. Призрак его услышал и даже поверил. Улыбнулся широко и сообщил, что новичку повезло – только попал сюда, а вот-вот уже выйдет. Арсений выслушал его план, покивал, сказал, что тоже умеет лазить по стенам.
Он влез первым, в Сиде не было никакого ядовитого газа, спокойно забрался на крышу и приглашающе махнул рукой. За руками этого Пера, обмотанными потрёпанными бинтами, оставались на камнях кровавые следы. Эти чёртовы стены впитали слишком много крови. Пусть её смывал дождь.
Он накрапывал сверху, мелкий. Арсений подал собрату руку, втянул его на крышу. Память о ядовитом газе не сработала, протокол смерти призрака был нарушен.
Протокол смерти. Хорошо сказано
Мысль обошлась в несколько хлопьев пепла.
– Маньяк у нас какой-то… тормознутый, – пробурчал Арсений, продолжная имитировать растерянность. – Что, не знал, что так тоже можно вылезти?
– Так он и открыл этот двор только сегодня ночью! Подумал, с девятью ключами я не сбегу, а? Не дрейфь, друг.
Брэдли хохотнул и ударил его по плечу. Боли в собственных руках он будто и не чуял. Они по пристроенной лесенке влезли на конёк крыши. Арсений здесь уступил ему влезть первым. Когда сам забрался на узкую плоскую полосу и выпрямился во весь рост, дух невольно захватило. Сид постарался нарисовать картинку. Лежащий под холмом город тонул в утреннем (или вечернем) тумане. Из него проступали, как из небытия, чёрные верхушки крыш и облетевшие кроны деревьев. В синей пустоте над городом кружили тёмные точки ворон.
– Ключи, ключи… ага. – Турист извлёк из сумки девять ключей. Их призрачные копии медленно таяли в его ладонях. Крепко сжав их в перебинтованном кулаке, Перо размахнулся и запустил все девять в туманную пустоту. – Порядок, – отряхнул руки, якобы от грязи. – Дальше полезешь?
– Не рискну. – Арсений поглядел вниз, изображая на лице опасение, граничащее с испугом. – Дождь же, камни скользкие.
– Ну, тогда Джеку передай, что подмога скоро. К утру ждите.
Брэдли махнул ему на прощание и стал осторожно спускаться с крыши по другую сторону. При этом он воодушевлённо ухмылялся и медленно таял, как клок тумана под солнцем. Всё прозрачнее, прозрачнее… пока не исчез.
– Покойся с миром, – сказал Перо, бросая последний взгляд на тонущий в тумане город. Ему надо было обратно.
Джек всё никак не мог отбросить этот случай. Хмурился, сделался рассеянным.
– Это же часть нашей жизни. А мы её никогда не проживали, – сказал в ответ на вопрос Арсения. – Не понимаю…
– И не пытайся. Серьёзно, забей. Здесь вообще лучше ничего не осмысливать – свихнуться можно.
Второй Перо был связан с Райаном. Хвостатый на этот раз притащил в особняк вора-домушника. На чердаке «охотники за привидениями» нашли набор отмычек, удобный вещмешок и перчатки. Отмычки он как-то протащил с собой в особняк, остальное нашёл в первый же свой день в доме. Перчатки и после частенько надевал даже в том случае, если делал что-то вполне мирное – например, гладил Табурета. Разговаривал только с Райаном, Тэн избегал и старался сделать так, чтобы реже с ней пересекаться. Говорил, что она «навлечёт беду». Был суеверен, хотя и скрывал.
Хвостатый допустил его на свой чердак и даже, как показалось экстрасенсам, начал доверять.
Энди долго искал его дневник, но вынужден был признать, что его просто нет. Вор записок не оставлял. Исами и Арсений в это время спокойно читали память предметов.
Питер Вайзер был низкого роста, худощавый. Волосы какие-то серые, собраны в пучок на затылке. Лицо неприметное. Держался он всегда в тени, ни с кем отношений не завязывал. От предложений вступить во фракции отказался сразу, Пером тоже быть отказывался. Ключи не искал, ловушек умело избегал, периодически и вовсе их обезвреживая, да так ловко, что уследить за ним не всегда мог даже Кукловод. После двух месяцев пребывания в особняке собрал всё необходимое для побега, вскрыл пару тайников с драгоценностями в доме (Арсений вообще не подумал бы, что в этих местах в доме тайники, да и Фолл, скорей всего, о них не знал) и решил в отсутствие Райана сбежать через окошко на чердаке. Логика была примерно следующая: если Форс помощник Кукловода, значит, нет смысла блокировать наглухо и узкое окно над столом на закрытом от остальных марионеток чердаке, где Райан обитает. А решётка… Любая решётка рано или поздно поддаётся напильнику либо кислоте. Как раз при попытке перепилить прутья сработала ловушка. Разряд тока не оставил Питеру шансов на выживание.
Найденный Джеком под окном на чердаке провод сохранил память о том, что ловушку ставил Райан.
Арсению опять пришлось притворяться – на сей раз подручным Форса, который тоже жаждет выбраться из особняка. Ему не то чтобы поверили, но решётку перепилить вдвоём удалось.
Так и этот призрак оказался отпущенным с миром.
Зато Джек после этого случая стал не таким мрачным. Очевидно, этот Перо у него симпатии не вызвал.
