Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 294 (всего у книги 329 страниц)
– …вскипятите воду, заварка в коробке есть. Четыре ложки сахара и остудите до тёплой! Зак, Джим, на вас – найти весь гемостимулин, какой есть. Если будет обезболивающее – несите. Лайза, ты садишься возле дверей и поддерживаешь Джека и Джима. Как угодно, иначе Джек один с ума там сойдёт. Передашь им плед, чтобы укутать Джима, и тёплые тапочки. Я к тебе скоро присоединюсь. Ну, все всё поняли?
Куклы разбегаются в разные стороны.
А что будут делать остальные, малышка?
Дженни машет рукой, и кучка идёт к двери гостиной. Сама «фея» приподнимает длинный подол платья и убегает куда-то. Во внутренний двор, как выясняется. По дороге захватывает в кладовой остатки из запасов дров – несколько сухих полешек.
Пусть. Так интересней. Для каждой трагедии нужны зрители…
Трикстер откатывается обратно к левому монитору, там картинка с гостиной, где сходит с ума Арсень.
– Побыстрей, – бросить ему как бы невзначай. – Время не резиновое. Чтоб придать тебе мотивации, расскажу, чем дышит Джим… – На центральном мониторе было видно, что на данный момент Джим как раз не дышит. – Подача кислорода регулируется специальным механизмом. Через определённые промежутки времени, вам я не скажу, какие, а то будет неинтересно, – Перо начал бегать по комнате активнее, – заглушка перекрывает шланг к фильтрующей коробке. Работа заглушки контролируется таймером. Таймер запрограммирован на постепенное сокращение промежутков времени между паническими атаками Джима. Кстати, сами периоды, когда воздух не подаётся, тоже постепенно увеличиваются. Всё дольше… – Палец невесомо касается пульта. Отстукивает в такт словам. – Дольше… дольше… Говорят, смерть от непрерывной асфиксии может наступить в течение трёх минут. Ну как, Пёрышко, захотелось двигаться быстрей, искать активней? Приём.
Трикстер замечает взгляд Билла на камеру. Молодец, следак. Умничка. Точно надо поощрить его табаком. Рукой он – в карман, но тут же вытащил. Думает, такой незаметный?
Перо догадывается покинуть гостиную. Он почти падает. Ждущие у двери марионетки подхватывают его под руки, что-то бормочут, суют стакан с водой, из которого торчит трубочка. Вот чего. А Уоллис в чём-то хороша, придумать и быстро организовать «группу поддержки».
– Хватит, – обрывает их. Рация передаёт тише, чем динамики, но они всё равно же слышат. – А то вы героя затискаете, станет нефотогеничным. Вы же этого не хотите, правда? Приё-ом.
Куклы нехотя выпустили полуживого Перо. Пришлось дать ему подсказку.
Элис не обрадуется, если ты подохнешь сейчас. Дыши, несчастный. Ты, в отличие от доктора, можешь.
Арсень вскоре находит все четыре конечности. Составные части манекена стаскивает в спальню. Там просторно, хорошо.
– А наш доктор, тем временем, продолжает задыхаться. Знаешь, период перекрытия воздуха почти дошёл до одной минуты. Что скажешь на это? Приём.
Перо молчит. Рацию держит дрожащей рукой кое-как.
– Ну, Джим всегда может быстро эволюционировать и научиться дышать порами кожи. Я – за неожиданные развязки! А ты что скажешь, Билл? – обращается к только что сунувшему незаметно записку в карман Пера следователю. – Приём.
Тот берёт рацию, с ней выходит и становится перед камерой. Отвлекает.
– Что ты тянешь время, гоняя нас по бесполезным испытаниям, – начинает размеренно. – Надеешься, что от паники и страха за жизнь Файрвуда мы не зададим вопроса «зачем». Я прав? Приём.
Арсень на заднем плане вытащил и прочитал записку. Быстро сунул обратно в карман.
Куклы.
– Раз вы ещё задаёте вопросы, значит, я мало паники нагнал! Пёрышко, возьми-ка этого недопсихолога, да сходите, проведайте Джима. После этого ненужные вопросы должны отпасть сами собой. Приём.
Джек держал Джима за руку всё время. И когда тот начинал задыхаться, и в коротких перерывах, когда пожимал его пальцы в ответ. На пороге сидела рыжая, на подушке, поджав к груди колени. Рядом с ней Джен. И раздражают, и страшно, что уйдут. Так говорят с ним, притащили плед, чтобы раздетого Джима укутать, даже тапки догадались, чтобы не босыми ногами на холодный пол. Джен прокатила по полу бутылку с водой, сказала, с сахаром. Да только тошнит. Даже от воды. Чувствуется, один глоток – и вывернет.
Динамик здесь рабочий, он слышит почти всё. И помехи рации, и голос маньяка.
А внутри будто всё с каждым словом обрывается. И оборваться никак не может.
Джек не помнит, чтобы ему было так страшно. Разве что после треклятого взрыва, когда глаза открыл. А там… тьма. Он тогда думал, что умер. Совсем.
И как в детстве, когда кошмар, звать Джима, потому что Джим всегда знает, что делать…
А теперь он сидит и задыхается. И всё, что можно делать – это сжимать его пальцы.
– Джек, Арсеню помогут. Он быстро найдет всё. С ним Билл, а он умный, они обязательно придумают что-нибудь. Я сказала Арсеня гемостимулином кормить, – проговаривает Дженни неспешно, успокаивающе. Откуда в ней такая сила? Вот – откуда?! Почему не дрожит голос, почему у неё ещё есть силы успокаивать?
Пальцы Джима на его руке сжимаются – и тут же выпускают, и бьют, и когтят воздух. И хрипит из противогаза, и бьются о пол подошвы тапочек.
Вскочить, обежать вокруг. Вцепиться в его плечи.
Хуже всего – бессилие. Хуже всего, ненавистней всего, и когда Джим начинает совсем уж страшно дёргаться в верёвках, обернуться к Дженни, хоть что-то вне страха – и увидеть, как она, побелевшая, ухватилась за Лайзу, а та – за неё.
Сорок секунд ада. Четыре минуты отдыха – и по новой.
Память подкинула молитву, которую читала иногда на ночь мать. Чёрт знает откуда. Джек мотает головой, цепляясь за дрожащие запястья Джима. Молитва улетучивается, но на её место приходит строчка из стиха покойного Ричарда даже небо не проклясть мне, надо мною – потолок.
Строчка вертится и вертится, пока Джима не перестаёт трясти.
– Отойди, Джек.
Он оборачивается. В дверях стоит Перо, бледный, а от Джима его отпихивает Билл.
Джек не успевает опомниться. Мелькает что-то жёлтое канцелярский нож мой где оставлял
Билл держит резину у горла Джима и режет противогаз.
Джек судорожно сглатывает.
– Ты… что делаешь…
– Да, верно, Билл! – трещит в динамике. – Не порть игру, положи ножик!
– Дело в противогазе, – отзывается старик ровным голосом, продолжая взрезать резину. – Ты сам рассказал о фильтре и заглушке. Срежем противогаз – Джим будет дышать. А что это мне жизни будет стоить, плевать. Лучше я, чем молодые.
– Дело правда в противогазе? – Вот теперь голос у Дженни дрожит.
Билл тянет вверх резину над головой Джима, отрезает последний кусочек и швыряет его на пол. Туда же отправляется жёлтый ножик.
Жёлтый.
На тёмном полу.
Джек видит пятно. На брата сил смотреть нет.
– Что ж ты наделал, Билл?! – орёт динамик. И оттуда натурально начинают доноситься всхлипы и шорох. Потом всё замирает.
Арсень, уже подошедший к полуживому Джиму, останавливается. Дженни с Лайзой в дверях нерешительно мнутся, поглядывая в сторону камеры.
– Старик, соль не в противогазе, – тихо говорит Джек. Простые слова даются с таким трудом, будто он ёршик для чистки бутылок из трахеи вытаскивает.
– О, – резко. Трикстер оживился. – Малыш Джек понял суть. Действительно, кнопочка-кнопочка… А вы не догадались? У меня есть пульт дистанционного управления от ошейника. Внимания не обратили?
Джек молчит. Он обратил, и давно. Заметил случайно, когда Джим задыхался, что у основания ошейника резина начинает ещё сильнее собираться складками, а когда сеанс удушения заканчивается, распрямляется. Тогда и догадался: противогаз, прикрепленный к металлической сегментированной полосе – только декорация. Ошейник состоит из повторяющихся сегментов: узких, которые концами входят в полости более широких. Внутри датчик-контроллер. По сигналу с пульта узкие начинают втягиваться внутрь полостей, сокращая диаметр ошейника. Ошейник сдавливает горло.
Джим задыхается.
И бесполезно отвязывать его от стула, тащить куда-то, делать что-то. Ошейник не разомкнуть.
– А за то, что вмешался в мою игру,– ядовито режет Трикстер из динамика, – Билл, я отстраняю тебя от помощи Перу. За дверь, живо! И чтобы к Пёрышку не приближался! Ну!
Старик опускает плечи. Джеку кажется, он постарел раз в пять. Даже злоба – как теперь полуживому Арсеню в одиночку проходить чёртовы комнаты? – утихает.
– Простите, Джим, Джек… Арсень, – говорит он тихо, поворачивается и уходит. Дженни, дрожа, оборачивается ему вслед.
– Билл! Мистер Гордон… – окликает еле слышно.
Старик не возвращается.
Дженни мотает головой, закрывается ладошками. Лайза прижимает её к себе.
– Чтобы избежать дальнейших недоразумений: кто-то лезет помогать Перу в испытании – я сокращаю время, которое доктор может дышать. Я его и так сокращу, милые мои, за выходку Билла. Будет вместо четырёх минут две с половиной. Что, Джим, теперь тебе без противогаза нравится больше?
Брат, едва успевший отдышаться, ухмыляется. Страшно, как иногда… Арсень делал. Непривычно.
– Зато резиной не воняет, – хрипит надтреснуто. Закашливается. – Да и помирать без него поприятнее.
– Джим… – шепчет Дженни, закусывая кончики ногтей.
– Прекрасно, – сухо констатирует динамик. – Перо – на выход. Тебя заждалась наша игрушка. Давай-давай. Следующая станция – спальня.
Арсень выходит из комнаты. Плетётся еле-еле. Он вообще никак не реагировал на всё происходящее. Стоял у стенки и качался.
Джек садится возле хрипло дышащего брата.
– Пыхтишь как паровоз, – вырывается само собой. – Воды хочешь?
– Я и чаю могу принести! – Дженни. – Джим, ты скажи… или таблетки. Заходить в комнату нельзя, мы шваброй протолкнём к вам!
– Или термос катнём, – поддерживает Лайза. – С тёплым.
Джим старается выпрямиться. Да. Для него это важно. Начинает раздавать указания.
– Нужен тазик. Меня тошнит от транквилизатора, еле держался. Будете поить меня солоноватой водой где-то полчаса. Потом – сладким чаем. Одежду с меня уже сняли... так что при удушении будете наклонять вперёд, чтобы не захлебнулся, если что, рвотой. Джек может помогать Арсению?
Приходится раскрыть рот и начать говорить. А Джеку больше всего хочется помолчать.
– Он сказал – за каждую попытку помощи будет сокращать время. А кроме меня с тобой тут никто сидеть не может. За это тоже наказание.
– Да, тому, кто зайдёт… – подтверждает Дженни.
– Плохо.
Джим сжимает руку брата. Чуть улыбается (губы только-только начали терять синюшный оттенок) и, вроде, хочет сказать что-то, как его опять начинает душить.
– Джейн, я… побудешь тут? – Лайза слегка встряхивает девушку за плечо. После того, как Арсень ушёл, уже час, а новостей никаких. Не хочется её оставлять, ох как, но…
– Да, а что?
Лайза поджимает губы. Кому-то причина покажется ерундой. А она знает – Арсень бы понял.
– Фотографировать, – произносит через силу.
Дженни кивает. Вряд ли поняла. Да и не важно уже.
Лайза несётся в комнату Пера, натыкается у детской на толпу обитателей. Все они стоят у дверей, сосредоточенные, кто мнётся с ноги на ногу, кто…
Она пролетает мимо. Не чует под собой ступенек. От слабости голова начинает кружиться, а вдохи-выдохи резкие, даже до боли.
Фотоаппарат находится не сразу. Приходится взрыть всю комнату, и так перевёрнутую кверху дном. Лайза под конец, чуть не плача, начинает звать его, как живое существо, и о чудо – находит почти сразу. Он оказывается на полу под наваленными подушками. Лайза вытаскивает его из чехла, прижимает к себе. Гладит, как животное.
– Вот ты где, хороший мой, – обращается к тяжёлой «тушке», давящей на ладони. – Надо поработать. Ничего, что у меня руки не как у него? Ты не капризный?
Неловко сжимая фотоаппарат, девушка сбегает вниз.
Ждать приходится минуту. В дверях щёлкает, и оттуда вываливается Арсень.
– Быстро! – рявкает Рой, ловя Перо. А тот падает на подпольщиков. Рой и Майкл подхватывают его под руки, Нортон суёт за оттянутую губу красную капсулу. Гемостимулин. Тут же дают запить водой или каким-то отваром из бутылки. Арсень давится, но глотает и раскрывает рот.
– Амш… ли… тека.
– «Библиотека» сказал! – даёт отмашку Рой. – Потащили!
Перо волокут по коридору. Голова с растрёпанными волосами свешивается вниз, кисти со скрюченными пальцами болтаются безвольно, как у мёртвого. И бинты в крови. Кроссовки волокутся по полу, задевая за ступеньки.
– Не бойся, маленький, – Лайза машинально гладит фотоаппарат, не в силах оторвать взгляда от этой картинки. Под пальцами – ровные ребристые выступы на объективе. Опомнившись, забегает вперёд и щёлкает.
– Что, Сазерленд, замещаешь? – без злобы осведомляется Ричардсон.
– Да.
Это «да» простым выходит. Будто так и надо. И на неё не обращают внимания.
Лайза делает несколько кадров. Она слабо понимает в настройках, а авто-режима здесь просто нет. Приходится со вспышкой и наугад.
До самой библиотеки. Там Арсеня приваливают к двери, тормошат. Негромкие голоса со всех сторон:
– Давай, Перо, немного осталось.
– Мы поймаем.
– Держись. Потом накормим сахаром и завалишься спать.
– Ага… пиздеть хорош, – Арсений поднимает вверх руку. Слабо отмахивается, улыбаясь ошалело. Губы почти белые. – Давайте уже.
Его пропихивают за дверь. Дверь изнутри закрывается.
Лайза опускает фотоаппарат, ощущая, как колотит дрожь. Нет, она не поймёт фотографов, у которых руки не дрожат снимать чужое горе. Не поймёт.
Одна, две. Десять. Комнат.
Одна, десять, полчаса, час.
Он собирает одежду Джима. Брюки, пальто, свитер, ботинки. Один в кинотеатре. Другой на кухне. Ещё рубашка.
– Вот и правильно, – хрипит рация, когда он обнаруживает искомое. Трикстер даже ботинки раскидал… раскидал. Ботинки. Пол плывёт. Где всё? – Редко кто из нас оказывается в больнице голым. А ты, наверное, всё гадал-гадал, где же одежда Джима? После того, как испытание закончится, можешь вернуть её хозяину. Надо же в чём-то хоронить Джеймса Файрвуда, упокой, Господи, его душу… Приём.
Внутри что-то обрывается. Арсений делает к двери шаг, сжимая в ледяных пальцах джимову рубашку. Качается и опускается на пол, на колени.
– Тоже мне, не понимает, что это гипербола такая. Перо, вставай! Живой твой Файрвуд. Пока. Но если не поторопишься, мне придётся тебе врать, что живой.
Это не в силах человеческих
Не
Свои на фоне пола руки расплываются. Пол. Рубашка. В пятнах. Красных.
Плывёт.
Хоть бы отрубили уже эти чёртовы. Ампутация. Наркоз. Не больно.
Хватит.
Просто сдайся
Всё
Тело медленно кренится вперёд. Упасть.
Там умирает Джим. Или уже мёртв.
Джек. С ума. За дверью...
С капсулами. Всё равно рвёт. Пару раз отвары и пилюли выворачивало обратно. На пол.
Нет больше сил.
Хватит с меня.
Решение пришло почти облегчением. И тут же по щеке хлестнуло чем-то ледяным.
– Не смей, – прошипели в ухо. – Поднимайся.
Перо раскрывает глаза. Комната подёрнута голубоватой дымкой, в ней три силуэта. Исами и Деву он узнаёт. Шипит Дева. А третья… девушка, вроде.
– Мы держим, – Аластриона толкает его в спину, в то время как Тэн и эта, вторая, держат его руки. От холода боль чуть унимается. – Даже не вздумай, Перо.
Арсений кивает. Будто так и надо. Поднимается и плетётся к двери. Призраки следуют за ним, эскортом.
Когда он вываливается на руки подпольщиков, мельком видит Райана.
Он стоит, скорчившись, к стене спиной. Навалился. Улыбается. Яд.
– Будущее состоится… – задыхается, – что бы ты ни делал, идиот… Спи иди, пока не сдох, Файрвуд без тебя… спасётся…
– Умолкни, холодный, форморы тебя разорви на части! – Дева кидается к нему рассерженной кошкой, но что может сделать призрак с тем, кто его даже не видит? Райан без неё сгибается в кашле.
– Чё-та кто-то опух маленько, кажется, – тянет Рой, затаскивая руку Арсения себе на плечо. – Вперёд, народ.
– Держись, – с другой стороны негромкий голос Джима-подпольщика. – Прорвёмся, Перо.
– Прорвёмся…
Из кучи чёрных силуэтов, между которыми мерцают голубоватым туманом призраки, шуршит рация. Выплёвывает:
– Осталось совсем немного. Разве интересно будет играть с безликим манекеном? В гостиной на рояле тебя ожидает небольшой сюрприз. Последнее испытание, Пёрышко, слышишь? Приём.
Не успевает ответить.
Его руку за запястье дёргают вверх.
– Как слышно?! Загнись там и выеби себя своим микрофоном! – весело орёт Рой в динамик рации. – Приём, мудак сраный!
Рация шипит, но больше ничего. Его волокут вниз. Арсений закрывает глаза.
На мониторах – красота, исходят кровью руки Пера, носятся обитатели, прижал к себе пальцы брата Джек.
Элис буквально прилипла к экранам. Да, Трикстер всегда умел её порадовать. Вон какое представление развернул, как замечательно спланировал.
В безумной улыбке обнажаются зубы. Руки цепляются за край приборной панели.
– Элис, милая… – Трикстер воркует, чуть перемещая её руки, – вот сюда, ага… а то нажмёшь не ту кнопочку, и всё, и помрёт Файрвуд.
– И что? – Она окидывает его недоумённым взглядом. – Так и планируется. Чуть раньше, чуть позже, но его должны вынести из комнаты лапками вперёд.
