Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 110 (всего у книги 329 страниц)
– А… Тэн… – прошептал еле слышно. – Я заснул… я снова видел тот мир…
– Я займу твоё место. Отдохни, Джим. – Женщина мягко погладила доктора по плечу. Голос, впрочем, оставался твёрдым и даже строгим. – Сходи на кухню, поешь. Тебе надо хоть что-то есть, иначе ты не выдержишь.
– Я и так… – он задумчиво улыбнулся в себя. Глаза остались пустыми. – Не выдержу.
Файрвуд всё-таки поднялся, а Тэн осталась сидеть на подушке у дивана.
– Там… – Джим устало махнул рукой в сторону прихожей.
Она кивнула.
– Двое. Не обращай внимания.
– Я провожу, – с дальнего кресла, захлопнув и отложив книгу, поднялась рыжеволосая помощница доктора. А Накамура её и не заметила.
Лайза кинула на Тэн недружелюбный взгляд, подошла к Файрвуду и взяла его под руку.
– Спасибо, Лайза.
Джим слабо кивнул. Он очень старался идти прямо и не опираться на плечо помощницы.
Тэн проводила их взглядом, пока не скрылись за дверью. После того, как три дня назад один из подпольщиков случайно активировал ловушку – из паза на стене на лестничном пролёте вылетел кинжал – а Файрвуд, держащий на плаву брата, оказался не в состоянии помочь, ему объявило бойкот почти всё Подполье и часть своих же. Но эти уже по наущению Алисы. А тот парень был и так не жилец – кинжал насквозь прошил горло, повредив артерию, кровь залила всю лестницу. Но остальным этого не докажешь, они видели только, как единственный доктор особняка целыми днями бесполезно сидит у тела полумёртвого брата и дремлет. Леонард им не являлся, наверное, не считал нужным.
Тэн устроилась на подушке поудобнее, взяла ледяную руку Джека в свои пальцы и закрыла глаза. Ей не надо было особенных усилий, чтобы отдать призраку свои эмоции. Оставшись в темноте закрытых век, Перо просто вспоминала Первый акт.
А больше заменить Джима было некому. Просились ещё Лайза и Дженни, но обе выдержали только по нескольку минут.
Она могла дольше.
Леонард, я готова, – позвала мысленно, когда картинка тёмного кровавого ужаса прочно встала перед закрытыми глазами. – Можете брать.
Её шеи коснулись ледяные пальцы призрака. Сердце предупреждающе вздрогнуло – не хотело отдавать частичку жизни из тела, в котором так старательно билось. Но его словно поддели ледяными крюками и дёрнули вверх, к горлу. Тэн на секунду показалось, что она сейчас задохнётся, но Леонард неожиданно ослабил хватку. Страшный комок в горле растаял. Тэн вздохнула и позволила себе опереться спиной о гладкий подлокотник дивана.
– Простите, леди, – прошелестел Леонард рядом. – Но вы сами согласились…
– Я согласилась сама, – оборвала его Тэн. – Вы так и будете бездействовать?
– Когда вернётся Перо, у нас всех появится надежда, – тихо сказал призрак, протягивая к ней руки. – Надо потерпеть.
На горле снова сжимаются ледяные пальцы, и женщина с трудом подавляет тяжёлую дрожь. Она не хочет думать, что чувствует Джим, отдавая призраку в десятки раз больше.
Отдавая всего себя.
========== Живые ==========
Дева загадывала загадки, шифруя каждый элемент зелья, но Друид щёлкал их легко, и Арсений перестал об этом думать вовсе. Он только выслушивал сначала знахарку, потом Друида, после чего шёл искать то непонятный цветок Эриу, то кровавую траву, то выкапывать призрачные корни из призрачной же земли. Таскал призрачные дрова – пришлось тянуть «слепки» от реальных дров, хранящихся в кладовой, добыл котёл. Для зелья ступка не годилась.
Находки он по-прежнему стаскивал к камину, сваливая их там. В двух шагах от огня, где вытертый ковёр гостиной переходил в сухую траву, покрывающую склон холма, было его место. Там он сидел или лежал, когда нечего было делать.
Друид наказал ему не тратить рьяно горячую кровь. Наверно, в мире живых это было бы эквивалентно пожеланию чаще отдыхать.
Арсений бродил по дому. Проходил сквозь стены и двери, трогал тени, замещающие здесь предметы. Много комнат он не знал и иногда начинал думать, что заблудился – пройдя сквозь одну и ту же стену, можно было оказаться в разных местах, туман менял направления, путал, выстраивал рядом с реальными комнатами фантомные, удлинял коридоры.
Арсений бродил по дому бездумно, надеясь увидеть хоть кого-то из живых, но такие проблески случались всё реже.
Один раз – на лестнице в прихожей, он увидел тихую ссору Тэн и хвостатого. Райан бесился и говорил, что не станет помогать, потому что «мальчишка» – очевидно, Джек, – и так наворотил дел. Хвостатый от ярости вцепился в перила. А Тэн стояла напротив него – тонкая, спокойная, только тёмные глаза мерцали.
– Именно поэтому, Дракон, – сказала она тихо, и голос дрогнул. – Именно потому, что он ещё мальчишка. Ему рано умирать…
– Или потому, что он дорог Перу? – осведомился хвостатый саркастически.
Картинку заволок туман.
Второй раз Арсений переступил порог своей чердачной комнатки и тут же увидел Дженни, сидящую на кровати. Она склонялась над чем-то… ну да, над его бездыханном трупиком, и умоляла вернуться. Арсений-призрак подошёл ближе, присел у её ног, заглянул в лицо. Дженни тоже похудела, хотя и не так страшно, как док. Тоненькие ручки сжимали его вялые пальцы, но смотрела она не на него, а в стенку. Глаза широко раскрыты, взгляд невидящий, в себя. Сорвавшись со светлых ресниц, по щеке скользнула прозрачная капля.
– Нам тут так тебя не хватает… Джиму, мне, ребятам…
Позади, в реальности, открылась дверь. Обернувшемуся Перу сначала показалось, что вошёл ещё один призрак. Дженни вскочила, торопливо вытирая глаза.
– Дженни, ты что здесь так поздно делаешь? – спросил недопризрак хриплым голосом Джима.
– Я…
И снова туман. Но на этот раз Арсений ему обрадовался – сил его не было смотреть на доктора. Он только надеялся, что Джен не начнёт обращаться в тень так же стремительно.
А потом он варил зелье в призрачном котле. Пил его, умывался, лил на себя сверху черпаком. Ёжился от холода по привычке.
– Теперь твой взгляд проницает туман, – Друид, конечно, был тут как тут. – Ты видишь глубже, ты видишь самую грань…
– А если тебя окунуть в этот котёл, ты не провалишься дальше в Сид? – с отстранённым интересом спросил Арсений, отряхивая руки от прозрачных капель. – Вроде как методом накопления признака.
– Обернись, мудрый, – не обращая на него внимания, старик махнул рукой в сторону холма.
Арсений послушно повернул голову к дубу. Под его ветвями, с которых вечно опадали сухие листья, стояла молоденькая девушка. Ветер, который Перо никогда не ощущал, тот самый, что срывал листву, теперь трепал её легкое светлое платье и волнистые волосы. Тонкие руки держали у губ флейту, а остывший взгляд был такой печальный, что хотелось тут же пойти и повеситься на ближайшей дубовой ветке. Арсений даже заприметил подходящую, с милым кустиком омелы.
Девушка тем временем, чуть прикрыв глаза, поднесла флейту к губам и принялась играть. Но звука не было слышно, вообще ничего.
– Кто она? – Перо перевёл взгляд на Друида. Тот мягко замерцал в полумраке.
– Филида, отними же немую флейту от губ! – старец подплыл к ней поближе. – Дай нам услышать твой голос, пробуждающий сердца…
Она на миг опустила инструмент, взглянула на них и исчезла, оставив после себя неслышимое шуршание палой листвы.
Друид покачал головой и потащил Арсения в прихожую. Там среди поставленных вертикально булыжников в стиле «а-ля Стоунхендж» обретался крепкий мужик, одетый как древний воин. На боку у него висели пустые ножны. Меч где-то отсутствовал. Он посмотрел на Друида, чуть прищурившись, затем прямо взглянул на Арсения.
– Кройсо, Воин, – Друид остановился шагах в трёх от него. – Теперь я пришёл не один, видящий со мной. Он прозрел и сможет вернуть твою память, помочь вспомнить твой гейс…
– Мне не нужна помощь, мудрый старик. Я заслужил эти цепи и хочу нести свою ношу вечно…
Они ещё перепирались друг с другом. Друид сказал суровому мужику, что тот лжёт, его груз на самом деле не на нём, а на плечах Старшего. Воин говорил, что желает вечно бродить среди камней. Арсений стоял рядом, подпирал один из камней Стоунхенджа и без всяких мыслей изо всей силы хотел, чтобы всё это закончилось.
И туман опять разошёлся. Он увидел хвостатого, спускающегося по лестнице. Оставив призраков выяснять отношения, Арсений пошёл за ним. Они миновали прихожую, коридор, вошли в гостиную – Перо не удержался и таки попытался дёрнуть хвостатого за хвост. Пальцы, конечно, прошли сквозь. Райан передёрнул плечами, как от холода, помедлил, затем решительным шагом прошёл к дивану. Из тумана соткался сам этот диван, страшное смертное ложе для младшего Файрвуда, и сидящий возле него Джим. Он скорчился, вцепившись пальцами в волосы.
Но что-то было не так. Арсений скользнул ближе – почти как призрак, настоящий – коснулся волос Джима. Он слегка вздрогнул и чуть приподнял голову с закрытыми глазами. Это было странно… и страшно. Арсений уже хотел позвать Джима, не сомневаясь, что его услышат, но хвостатый его опередил.
– Очнись, доктор. – Райан, приняв, видимо, окончательное решение, опустился рядом с доком на стул. – Я пришёл помочь.
Джим пошевелился, просыпаясь или приходя в себя, убрал руки от головы, даже слегка выпрямился.
Будь у Арсения нормальные лёгкие, он выдохнул бы с облегчением.
Это была последняя весточка из мира живых. Больше Перо реальности не видел.
========== Озеро ==========
Кудрявый появился из ниоткуда, вырвав Арсения из оцепенения. А он как раз смотрел на стоящую под дубом Филиду и ни о чём не думал.
– Как ты, горячий? – спросил призрак, остановившись рядом. Краем глаза Перо заметил, что девушка исчезла.
– С точки зрения Сида я выгляжу вполне неплохо – синенький и полупрозрачный, – Арсений сел у камина. – А тебе что?
– Пришёл вернуть долг. – Кудрявый махнул рукой в сторону стенки, по которой теперь вился тёмный плющ. – Я обещал показать тебе, где твой спутник, если ты станешь помогать Друиду.
– И ты покажешь, где Джек? Серьёзно?
Старший кивнул.
– Идём. Нам снова к дубу.
Арсений покорно поплёлся за ним. Он не верил, что призрак сдержит обещание. Когда они поднялись на холм, трава внизу исчезла. На её месте появилось тёмное озеро. Арсений даже отсюда видел, насколько прозрачна в нём вода, но дна всё равно видно не было.
– Ты интересно видишь глубину мира мёртвых…
– А это… моё? – Арсений, чуть поморщившись, кинул на кудрявого недоумённый взгляд.
– Ты так предпочёл его увидеть. Здесь, на границе, тени принимают облик наших мыслей и нашей памяти. У них нет своей формы. Ты этого ещё не понял? Ну да ладно. Смотри же, второй там.
Перо снова недоумённо уставился на озеро. Прозрачная вода, в ней ничего… Хотя нет. В самой середине вроде темнеет что-то, смутно… Листья водяных растений, топляк? От мутного пятна к берегам тянутся неровные нити.
Он сделал несколько шагов вниз по склону холма. В ушах шуршала память о мёртвой траве. Чем ближе он подходил, тем яснее различал очертания в тёмной воде…
Обвитые цепями бледные руки, вскинутые над головой, вздувшаяся парусом ткань расстёгнутой рубашки. Запрокинутая голова – на шее слабый след, как от старого шрама, ещё одна цепь. Приоткрытые губы. Крепко сомкнутые веки, под ними – густая темнота, провалами. Волосы чуть колышутся, словно светлые водоросли. Множество цепей прошивает тело, удерживает его от погружения на тёмное дно. Они натянуты до предела, некоторые исчезают, но на их месте тут же появляются новые.
– Стой! – резкий окрик позади.
Арсений, не слушая, решительно шагнул прямиком в озеро. Прозрачная вода холодом обожгла ноги. Он по привычке символически обозначил глубокий вдох, прикинул расстояние и вытянулся, приготовившись нырнуть. В следующий миг его дёрнуло прочь. Арсений упал в сухую траву, прокатившись по ней, наконец, замер на спине, нелепо раскинув руки. Над ним нависла старая люстра из гостиной. Точнее, конечно, её тень.
– Хороший ракурс… – Арсений растянул губы в усмешке. – Паутинка красиво повисла.
– От падения в смерть его удерживаем только я и его брат, – Старший навис над ним, перекрыв вид на люстру, гневно встряхнул кудрями. – Но у Джеймса Файрвуда не хватит сил удержать ещё и тебя. Если ты по собственной глупости упадёшь в воды смерти, утянешь за собой и Джека, и его брата.
– Ну извиняй… Что я подыхаю тут с тоски, – беззвучно сказал Арсений, закрывая глаза. Он хотел в озеро, к Джеку. Более того, он знал, что если бы прыгнул туда, ему хватило бы веса оборвать цепи, и эта бессмысленная фигня закончилась бы. И тогда они вместе рухнули бы в тот самый Сид, куда так стремится Друид. А Джим пришёл бы следом, они бы дождались…
– В этом не твоя вина, – резко сказал невидимый Старший. – Ты слишком долго находишься среди мёртвых, оставаясь живым и не в силах вернуться в реальность – такое никто бы не сумел долго вынести. Логично желать смерти, чтобы качнуть колеблющиеся весы и стать уже кем-то определённым – хотя бы мертвецом. Но помни, Перо, здесь всем поначалу кажется, что они смогут уйти. Это обман. Вы просто остались бы ниже, без памяти, без возможности вернуться… как другие. Ты теперь увидишь их, раз увидел своего друга. А пока ты живой, ты ещё можешь спастись сам и спасти дорогих тебе людей. Помни об этом…
– Мне нельзя помнить, – возразил Перо. – Там… у холма… видишь, весь склон пеплом засыпан? Это я так помнил. Теперь я больше не помню.
Кудрявый не ответил. Когда Арсений всё-таки открыл глаза, его уже не было.
========== Руки ==========
Лежа у камина на спине, среди слепков и предметов, стащенных сюда со всего призрачного дома, под треск несуществующего пламени в чёрном кирпичном жерле, Арсений разглядывает свои вытянутые руки. Они бледные, почти полупрозрачные. Чем больше он тут, тем прозрачнее руки. Он подносит ладони к самому носу, отводит, снова подносит. На границе Сида предмет, даже если близко поднести его к глазам, остаётся чётким. Если ты хочешь.
А если нет, то не увидишь вообще. Образ испарится, как пар, поднявшийся над кастрюлей.
Арсений долго смотрит на свои руки, потом закладывает их за голову и закрывает глаза.
У него давно уже не осталось мыслей, ни одной. Он не произносит вслух слова. Он научился говорить с мёртвыми на их языке – одни боги знают, что это за язык, но для него не надо размыкать губы или напрягать связки. Для него не надо проговаривать мысли.
У него остались образы памяти. Когда тоска берёт за призрачное горло, Перо вспоминает.
Но помнить тоже можно не всё. Если представлять себе людей… Кота, предметы, рисунки… да даже еду, всё это тут же рисует туман. Так живо, что тоска становится только сильнее. А так нельзя. Значит, нельзя вспоминать, как выглядел реальный мир.
Нельзя вспоминать слова, когда-то сказанные – они осядут пеплом. По этой же причине не стоит вспоминать голоса и имена. Они протянут с собой от мира живых бесполезную память.
И Арсений вспоминает то, что безопасно – запахи. Их туман не сможет явить, пусть даже не пыжится.
Тёплый – выпечки, яблок, варёной гречки, разогретого парафина от горящей свечки, цветочного мыла, стирального порошка.
Резкий – жжёных спичек, жжёной проводки, вина, машинного масла, древесных опилок, мандаринов, железа, пороха.
И до спазма в прозрачном горле – только не думать, что так пахли или могли бы пахнуть его руки – не думать! – едва уловимый медицинского спирта, перекиси, улетучивающегося эфира, типографской краски от книжных страниц, старых газет и почему-то мяты.
Мяты перечной.
Арсений дотягивает последнюю ноту – этот прохладный, испаряющийся запах, убеждается, что ещё не умер – мёртвые не могут помнить, как пахнет мир живых, – и открывает глаза.
Поодаль в сухой траве сидит Филида и играет на беззвучной флейте. В камине потрескивает холодный огонь.
Перо вытягивает руки, и смотрит, смотрит в потолок сквозь собственные полупрозрачные пальцы.
========== Память ==========
Друид продолжал увещевать Филиду и Воина, убеждать их, что гейс надо вспомнить. Дева, вспомнившая своё имя и свою нарушенную клятву, рвала и метала, не пуская никого на кухню. Арсений подозревал, что она страдает. Что-то назвавшая себя Аластрионой сотворила в прошлом, о чём сейчас ей вспоминать тошно. Но она вспомнила.
Арсений всё равно ходил на кухню, шарить в призрачном холодильнике. Вытаскивал призрачные продукты и долго рассматривал их – пожевать при всём желании бы не получилось. Бессмысленное занятие, но так проще было убивать время. Аластриона скрывалась от него в туман и язвила оттуда, говоря, что доверчивостью глупого горячего пользуется «холодный человек», и что он сам чужой, пришелец, и погибнет как прочие до него. Расспрашивать её было бессмысленно, поэтому Арсений долго рассматривал призрачный сыр или призрачный кусок пирога и уходил обратно в гостиную. Лежать у камина. Вот и в этот раз, выскользнув за дверь под отчаянно-злые реплики Девы, он направился в гостиную, сжимая в руке кусок булочки. Через прихожую, как человек, а не через стенки, как это делали призраки.
