Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 224 (всего у книги 329 страниц)
Внутри слегка трясло, но руками Джим орудовал крепко и уверено. Не хватало ещё от тремора кольцо выронить. Нет уж, теперь он с ним расстанется только два раза – у ювелира (тут нутро жадно закоробилось), и у алтаря. Ну, не считая, конечно, операций, где тяжёлый выпуклый перстень всё равно придётся оставлять вместе с прочими «штатскими» вещами за пределами операционной.
Джейк Стивенсон сидел рядом с кроватью понурого Арсения и сверлил непутёвого ученика тяжёлым взглядом. Было ему, на взгляд Джима, не больше пятидесяти, но сам Арсений упорно звал его стариком. Может, подразумевая опыт в фотографии? Седые волосы, собранные на затылке в небольшой пучок, пронзительные светло-серые глаза. Прямоугольные очки. Одет неброско – джинсы, свитер, ботинки. Черты лица резкие, резкость только усугубляется морщинами. Особенно у рта отчётливые складки и между бровей – как пером с тушью отчеркнули.
Телосложения крепкого, но не толст. Однако места занимал – будь здоров. Просто по ощущению. Сейчас он сидел, закинув ногу на ногу, скрестив на груди руки, и пристально сканировал Арсения – тот только что закончил исповедоваться, объясняя разницу между тем, как он фотографировал раньше и как будет – сейчас.
– И что это? – поинтересовался строго. – В глаза мне смотри, прохалыга. Из-за бабы?
Арсений поднял голову и с некоторым вызовом уставился на него.
– Нет.
– Из-за бабы, – кивком утвердил Джейк, не слушая его. Грузно откинулся на спинку стула, тяжело вздохнул. – У тебя, как у последней бляди, то мужики, то бабы, а работать-то когда, а? Работать когда, Самойлов? – он постучал пальцем по голове. – Что ты на меня смотришь глазами недотраханной лани? Тебе, падле, двадцать один год. Сечёшь? Двадцать один. Тебя контрактами разорвать готовы на части. У тебя такое чутьё света, за которое большинство фотографов от слова «недо» душу продадут. Да ты, блять, ёбаный хренов гений, понимаешь?! Я это увидел сразу, как твои фотографии в руки взял, ещё те, первые, где ни композиции как следует, ни техники! О тебе говорят по всему миру. Ты как последняя сука разжился за счёт простого везения. Покупай лучшую технику, летай в какие угодно страны, трахай там хоть кенгуру, кого хочешь, дуркуй, бормоглотище, дуркуй как вздумается, только фотографию – слышишь ты, – к носу Арсения поднесли грозящий палец, – бросать не смей. Я тебя своими руками урою, если хоть раз ещё про это пискнешь. Понял? – Джейк поднял голос и недобро сощурился.
Арсений смотрел на него прямо, сложив руки на одеяле.
– А я говорю – Софи тут ни при чём. Я не могу больше…
– Заткнись, – оборвал его учитель. – Просто замолчи. Мать вашу в тепловоз, даже не закуришь тут… – пробормотал, машинально шаря по карманам. Удостоверился, что сигарет нет, хлопнул жёсткими ладонями по коленкам. Вздохнул и заговорил уже мягче: – Ладно, слушай сюда. Понимаю, тебе такое на долю выпало, что хоть вой. Места вон живого нет. Но ты, блядина, рождён был, чтоб фотоаппарат в руках держать. Хандра пройдёт – ручонки обратно потянутся. Джеймс, – кивок в сторону пристроившегося в углу Джима, – сказал, на пару месяцев тебя на реабилитацию отправляет, подальше от Лондона. Не спорю – надо. Только вот захвати, – он поднял с пола и продемонстрировал Арсению тёмный плотный рюкзак.
Арсений чуть нахмурился, но рюкзак взял и тут же расстегнул, заглянув внутрь.
– Раз ты старого потерял, – продолжил Джейк. Джим вдруг прямо ощутил, как ему не хватает сигареты, безумно не хватает. Этого требовал весь его образ. – Никон, семисоточка. Проверенный репортажник, будешь белок вокруг своего санатория снимать. Ну или кто там ещё водится… Поиграешься, в общем, я тебе объективов разных подобрал. На двадцать интересный, широкоуголка. Посмотришь. Парочку фильтров. Вспышка есть, если что. Говорят, «Никон» в начале следующего года новый анонсируют, вот как раз оклемаешься. Вдруг модель стоящая будет?
Арсений кивнул ему. Вроде как с благодарностью.
– Вот и хорошо, – старик успокоился. Посмотрел на часы. – Пора мне. А ты не дури, Самойлов, ох не дури. Узнаю.
Джейк кивнул пристроившемуся в углу Джиму, кинул ещё один взгляд на ученика и ушёл.
Арсений остался сидеть с рюкзаком и растерянным видом.
– Люблю этого мужика, – Джим довольно сложил руки на груди. – Уже где-то год уговариваю его курить бросить.
Арсений с тяжким вздохом сполз по подушке вниз. Теперь его загораживал рюкзак.
– Кажется, все вокруг считают меня больной истеричкой, – пробормотал из-за своей баррикады. – А как там твоё кольцо, кстати? Ещё не уменьшилось под силой твоего взгляда?
– Я отдал его ювелиру, которого посоветовал Фолл, – Джим поморщился, вспоминая тягостный момент расставания с серебряной громадой. – Я, кстати, тебе тоже купил.
Вытащил коробочку из кармана. Теперь не только кольца на пальце не было, но и второе его покидало. Хотелось рычать от недовольства, но пришлось сесть на кровать к ненаглядному и монументально поставить футляр на тумбочку, буквально впечатывая.
– Вот, – поджал губы, – наденешь, как бинты снимем.
– Так может, пока у себя подержишь? – Арсений из-за рюкзака переводил взгляд с него на кольцо и обратно. – А то мне как-то вот не по себе.
– Чего тебе не по себе? – Джим прищурился, глядя на него.
– От того как ты на меня смотришь! – Арсений на подушке отодвинулся подальше, косясь недоверчиво. – Ощущение, что ты меня готов зажарить и сожрать. И что-то мне подсказывает, с побрякушкой ты расставаться не очень-то хочешь.
– Если я тебя зажарю, мне некого будет в мужья брать, – Джим покосился на коробочку. Да, хотелось цапнуть её с тумбочки, сунуть в карман и не расставаться, пока своё не будет готово. Но он себя пересилил.
– Нет… – со вздохом, пододвинул её ближе к Арсению. – Оно уже твоё. Надеть – это формальность. А моё будет готово сегодня вечером, либо завтра утром. Мне позвонят.
– Ну да, да,– Арсений, подумав, спрятал коробку в рюкзак, к фотоаппарату. – Кто там у нас по списку следующий?..
Их было много. Друзья по универу (нашёлся даже один преподаватель, с которым в своё время у Арсения сложились неплохие отношения – за пределами кафедры, разумеется), друзья по танцевальной команде (эти скинулись и купили ему клёвый плеер, который сами же до отказа забили хорошей музыкой), коллеги из журнала(ов), где он работал когда-либо (дарили кто что, от еды до нового штатива, в зависимости от степени дружбы), явилась даже парочка из криминальной газетёнки, просто друзья, несколько знакомых… Эми принесла скрипку и сыграла композицию собственного сочинения. Кто-то притащил торт (почти тут же втихую унесённый Джимом подальше).
К четырём пришёл Кирилл. Арсений его и не узнал бы – длинные волосы тот обстриг коротко, одевался теперь скромно, пирсинга в ушах не было. Где тот задира-панк, которого он помнил?
– Подрабатываю на одну строительную компанию, – кивнул в ответ на вопрос «как жизнь». – Так себе, но не жалуюсь. Квартиру снимаю, по мелочи… Сам понимаешь, работа почти всё время жрёт. Гражданство получить пытаюсь.
Он слегка смущённо улыбнулся, и Арсений почти выпал в осадок. Это определённо был не тот Кирюха-Гром, которого он помнил.
Кратко обменялись новостями, после долгого расставания не особо зная, о чём друг с другом говорить. Кирилл рассказал, что встречался с однокурсницей три года, потом расстались. Сейчас вроде нашёл какую-то, на перебиться, ничего особенного. Ещё извинился, что тогда пропал – начались проблемы с деньгами, работал чуть ли не круглосуточно. У Арсения на этих словах что-то в голове подозрительно шевельнулось. Через секунду он, соскочив с кровати, под непередаваемым взглядом Джима уже махал другу, чтоб шёл за ним.
Потребовалось пять минут, чтобы познакомить Кирилла и соседа по палате со строительным бизнесом. Тот русским доверял явно больше, чем «английским мордам», как он звал за глаза своих здешних партнёров (или до кучи всех англичан).
Минут через пятнадцать Кирилл вернулся в палату к Арсению и молча (хотя и осторожно) пожал протянутую забинтованную руку друга.
– Не, Самойлов, я твой должник, – фыркнул, снова падая на стул у его кровати. – Со своим работать тут! Да ещё и с продлением визы на первое время обещал помочь…
– А если должник, не пропадай больше, – Арсений ухмыльнулся в ответ.
В конце визита они обменялись номерами, Кирилл обещал ещё зайти перед выпиской.
Стоило ему выйти, как в палату проскользнула невысокая светловолосая девушка.
Арсений, уже приготовившийся растягивать губы в дежурную улыбку, вместо этого улыбнулся искренне.
– Лора, – протянул к ней руки. Тоненькая блондинка подошла к нему, обняла в ответ, осторожно, почти бережно. Она тоже улыбалась, но как-то слабо. – Джим, вот, познакомься, если ещё не знаешь – Леонора Вайолет, дарительница моего замечательного бегемота.
– Я знаю, – Джим вежливо кивнул. Арсений отмахнулся от него и переключил всё своё внимание на Лору. Когда-то они зажигали вместе, а бесшабашный характер этой девчонки кружил ему голову. Кристиан как-то сказал о ней – «это как прыжок с парашютом: опасно, раз попробовал – тянет снова и снова, а ещё рискуешь разбиться насмерть». Других слов и не требовалось. Они как-то втроём попробовали прыгнуть.
Теперешняя Лора удивила его не меньше Кирилла: они не виделись полгода, а такие перемены. В белых как лён волосах – от природы такие – осталась только пара выкрашенных в фиолетовый прядок. Ну вот разве что ещё блёстки на джинсах – по-любому вышивала сама. А рубашка самая обычная, в клетку. Ни кислотных цветов, ни бешеных экспериментов с имиджем.
– А Кристиан где? Где этот белобрысый гоблин, ты его что, за пивом послала? – поинтересовался Арсений, пока девушка устраивалась на стуле.
– Нет. – Она как-то неуверенно улыбнулась. – Мы уже три месяца как не вместе.
Арсений чуть не выронил стакан с минералкой, который успел взять с тумбочки.
– Вы – с ним?
Лора кивнула. Слегка кусая губы – через тонкий слой бледно-розовый помады становились заметны алые следы – она смотрела куда-то в сторону.
– Не обращай внимания. А бегемота я тебе сама сшила. Месяц скупала все газеты, где хоть что-то о тебе было, смотрела каждый выпуск новостей… Ждала. И шила его после работы. Знаешь, чтобы… Вот как ты вернёшься, сразу и подарить.
– Джим, ты нас не оставишь? – тихо попросил Арсений.
Файрвуд вышел, он не смотрел, как.
Девушка не плакала. Промокнула глаза предложенной салфеткой, шмыгнула носом. Сдержалась.
Они говорили ещё о чём-то. Об учёбе, её работе – пока она проектировала модели штор и мечтала когда-нибудь, по давней мечте, устроиться дизайнером игрушек, – немного о маньяке. Правда, Арсений окончательно запутался. Он не понимал, как двойняшки могли расстаться – они даже в больницу умудрялись попадать вместе с одинаковыми диагнозами (удивляя этим врачей и привлекая внимание отдельных помешанных на взаимосвязях тонких энергетик личностей).
– А ты расстался со своей… С Мейфера? – спросила между делом, когда Арсений уже не знал, о чём вообще говорить, чтобы она хоть немного повеселела.
– Она меня бросила и выходит замуж по расчёту, – оставалось только развести руками. Не объяснять же, в самом деле, всю ситуацию.
– Ну и хорошо. Что? – возмутилась девушка сквозь шмыгание в ответ на его взгляд. – Она мне никогда не нравилась. Ясно же, что завела тебя в своей шикарной квартире как чихуахуа. А теперь ты ей надоел, вот и выкинула.
– Лора, я…
– Только такой романтик как ты мог думать, что в тебя влюбилась девушка из «высшего общества», – Лора недовольно скомкала салфетку и кинула её мимо мусорной корзины. Точнее, просто не докинула, но даже не заметила этого. Дёрнула из пачки ещё одну.
Арсений никак не мог понять, почему у неё вдруг резко настроение испортилось ещё сильней.
На новой салфетке Лора написала несколько цифр, что-то черкнула рядом.
– Вот, – протянула, дёрнув уголками губ в фальшивой попытке улыбнуться сквозь слёзы. – Мой номер.
Рядом с перечнем цифр красовалась непонятная зверушка, может, покемон. Ей в своё время нравился этот мультик. Мастерство, с которым зверюха была за несколько секунд набросана на салфетке, вызывало уважение.
– Прикольно, слушай…
– Я тебе такого следующим сошью, если нравится.
Пока Арсений разглядывал рисунок, девушка поднялась, закинула ремень сумочки на плечо.
– Уже уходишь? – он отложил салфетку.
– Мне пора, Арси, – Она протянула ему ладонь, хмурая, как октябрьский вечер за окнами больницы. – Запиши тут свой номер. Я мобильник дома забыла, растяпа этакая. А так перчатку надену, номер со мной до дома доедет.
Арсений послушно взял ручку и написал на светлой, в голубоватых прожилках, ладошке десяток цифр.
– Звонить не смогу часто, извини.
– Я уже поняла.
Лора вышла, тихо прикрыв за собой дверь. У кровати остался лёгкий аромат её духов, цветочное что-то, светлое. На нарциссы похоже.
Минуты через две вернулся Джим.
– Джон приехал, Арсений. Ждёт в коридоре. А… у тебя что-то случилось?
– Ничего, – Арсений прислонился спиной к подушкам. – Давай уже Фолла, и на сегодня покончим со всеми хреновыми визитами.
Арсений смотрел на Фолла. Фолл сидел на стуле, рассеянно глядя в окно. До этого он попросил всех выйти из палаты. За окном мок дождливый октябрьский вечер, над сумерками в комнате тянулся запах свежих цветов.
– Я должен, – заговорил медленно, – попросить прощения…
– Давай не будем, а? – Арсений поморщился. Этого, он, собственно, и боялся. – Я Перо, я делаю свою работу. Ты её защищаешь. Все довольны, проехали.
– Не думаю, что Софи так уж рвётся стать леди Фолл, – отозвался Джон, так же глядя в окно.
Арсению подумалось, что в окне для его взгляда какой-то магнит, не иначе.
– Лучше придумай, как побыстрей меня отсюда вытащить. Мне эта палата осточертела.
– Ещё не появилось желания взорвать двери? – Фолл едва заметно улыбнулся и наконец-то отлип взглядом от окна. – У тебя, думается, богатый опыт по разработке способов побега из закрытых помещений.
– Судя по тому, что ни один из них не сработал… – Арсений развёл руками. – Ну хоть ты-то мне скажешь, кто из наших жив, а кто нет? Джим под угрозой пытки на это не соглашается.
– А ты умеешь пытать? Я тоже не скажу, Арсень. Не имею права. С проклятием работает Райан, а он считает, что любое твоё знание о своём… будущем… прошлом… Том, что тебя ждёт, может негативно повлиять на течение событий. – Он поднял ладонь, – умоляю, за подробностями к нему.
Арсений откинулся на подушках и вздохнул.
– Слушай, а что ты делал эти десять лет? – поинтересовался зачем-то.
Джон, уже вставший, чтобы пригласить ждущего за дверью Форса, остановился.
– Ждал тебя и охранял свой разрушенный особняк, – последовал ответ. – Ты просто не представляешь, сколько подобных тебе любителей приключений с теми или иными целями подбиралось за эти годы к его стенам. Это не считая спецслужб и тех, кто называет себя «экстрасенсами».
Райан был злей, чем обычно, и на широкую ухмылочку Арсения ответил полным ненависти взглядом. Уселся на стул подальше от кровати. Фолл занял прежний, Джим устроился в своём углу.
– Объясняю один раз, – заговорил Форс, когда шуршание смолкло. – Проклятие находится вне времени. И растёт. Жрёт всю подряд дрянь – смерти, отрицательные эмоции. Пьёт жизнь из людей, которые оказываются поблизости. Животными не брезгует. И давно бы уже вышло за пределы дома, в Вичбридж, но в начале второго акта, в двухтысячном году, его что-то запечатало.
– Чего? – Арсений, приготовившийся мысленно к любому бреду, всё-таки не удержался. – В смысле – запечатало?
– Запечатало в августе двухтысячного года, – раздражённо повторил Райан. – С той минуты проклятия как бы нет в нашей реальности. Оно осталось ровно там, четырнадцатого августа. Понял?
Арсений смотрел на недовольного хвостатого. Потом открыл рот и медленно спросил:
– Зачем?
На него посмотрели, как на конченного идиота.
– Затем чтобы оно не могло жрать в другом времени. Нужен был кто-то, кто потенциально сможет бороться с проклятием, а пока время, когда оно достигло опасного максимума, превратили в консерву. Нужно было Перо. Достаточно сильное, чтобы не сдохнуть. Выносливое, способное стать для кучи придурков второго акта символом свободы. Я искал с самого первого дня, как меня выкинуло из того времени.
– Не перегружай его, – в полголоса попросил Джон, кинув на Райана предупреждающий взгляд. – Тебе самому сколько времени потребовалось, чтобы понять?
