Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 274 (всего у книги 329 страниц)
– Значит, придётся тебе его… отвлекать… – Джим утыкается лбом в его плечо. И, помолчав, – мне это всё не нравится. Катастрофически. Понимаю, что выбор верный, что выхода другого нет, помогать буду по мере сил. Но не нравится. Сам понимаешь.
– Зато теперь нашей маньячине меня насиловать будет не интересно. Я тощий и не сопротивляюсь. – Арсений хмыкает, представив картинку. – Да я под ним задрыхну, и на этом вся любовь закончилась. Кстати, Аластриона взяла с меня обещание защитить в случае чего Алису.
– Этим мы займёмся, на тебе Кукловод… надеюсь, это не закончится очередным выбросом тебя в будущее. Я пока не готов с тобой расстаться.
– Угу. Всё равно придётся. Хвостатый сказал, мне даже дом в этом времени покидать нельзя. Я же уже есть в этой реальности, моя версия двенадцати лет отроду. Дом делает меня «невидимым» для этого времени, но окажись я снаружи, возникнет временной парадокс. Короче, чёрт знает что произойдёт, так что съездить полюбоваться белыми скалами Дувра, держась за ручки под романтичный шум моря, мы с тобой точно не сможем.
Джим молчит, всё так же обнимая его.
Арсений вздыхает, тыкается носом ему в волосы повыше уха. По пищеводу скребётся голодная тошнота. Сейчас бы хоть кусок хлеба, да даже сухарь бы сгодился. Или чай, на обмануть желудок.
– Что будет после того, как ты закончишь с Кукловодом? – Голос, вроде, спокойный. – Это ведь не конец.
– Проблемы – по мере поступления. Щас мозг ломать не буду, даже не уговаривай.
Арсений слегка согревается и обхватывает Файрвуда за поясницу. Правда, одной рукой только, неудобно. Тот, утыкаясь в плечо, чему-то кивает.
– Хочешь поспать?
– А хорошая идея. – Перо ёрзает, устраиваясь на жёстком стуле. – Как кислота твоя там сварится, толкай.
Джим растолкал его в третьем часу ночи. Арсений обнаружил, что нижнюю часть лица закрывает тряпка, и дышать получается с трудом. Джим тоже ходил в косыночке, натянутой на нос. На данный момент он прикрыл вазу с бесцветной жидкостью внутри, после чего натянул кухонные рукавицы. В лучшие времена Дженни вытаскивала ими из духовки листы с ароматными пирогами.
Так, прекращай про еду. Не то будешь грызть ножку стола.
– Серная кислота малолетуча, но перестраховаться не мешает. – Голос Джима из-за повязки прозвучал невнятно. Он обматывал вазу с кислотой полотенцем. – Кроме того, пока неясно, как именно мы будем лить её на клетку. Тут мало, а результат нужен быстрый.
– Джек придумает что-нибудь.
Арсений поправил тряпку на своём носу. Надо же, не проснулся, когда Джим её завязывал.
– Тебе фартучка не хватает, – поддел Файрвуда, когда тот, словно коронное блюдо, нёс в варежках кислоту по коридору. – Может, сгонять, пока от кухни далеко не ушли?
– Сгоняй, – слова с трудом различимы, но, кажется, тому тоже весело. – И когда младший меня в фартучке увидит, то станет бесконечно счастлив, мда.
– Стой здесь, – Арсений сунул ему фонарик, сам с запасным метнулся на кухню. Фартуки и у Дженни всегда висели на одном месте. Потому через минуту на Джиме оказался милый зелёненький с красными ягодками. Перо сзади старательно завязал его на бантик.
– Ужасно неудобно, – док приподнял руки с банкой кислоты, чтобы Арсению было удобнее оправлять фартук на нём. – Кто вообще придумал…
– А ты поди ожидал, что я розовенький притащу. Ну, ну, не прав я?
– Розовенький, шёлковенький, да-да…
Джим тяжело вздыхает. Качает головой.
– Всё, я достаточно прекрасен? Можем идти?
– Угу. Но ты, точно тебе говорю, ожидал розовенький, – заявляет Арсений уже на лестнице.
В библиотеке им предстаёт фантасмагоричная картина: Вверху, уже изрядно выше, чем они помнили, клетка, а внизу притащенная стремянка. У подножия её Джон, держит лестницу за две задних ножки для устойчивости, а Рой взгромоздился на четвёртую ступеньку и крепким обхватом удерживает за ноги Джека. Без этой поддержки крыс давно бы грохнулся: он стоял на краешке самой верхней площадки на цыпочках и тянул вверх руку со стаканом, в котором торчала соломинка. Лайза как раз захватила её губами сквозь прутья решётки и жадно зашвыркала водой.
Но по всему было видно, что если Трикстер ещё раз поднимет клетку, то никакие псевдоакробатические поддержки дотянуться до рыжей Джеку уже не помогут.
– Я увёл Кэт к Дженни, – пояснил Джон вошедшим. – Посчитал, ей незачем на это смотреть.
Лайза выпрямилась внутри клетки. Насколько позволял видеть тусклый свет, платье спереди всё было в тёмных кровавых пятнах. Она молчала, просто прижималась изо всех сил к задней стенке и дышала, раскрыв рот.
– Пой, птичка, не умолкай. Разве песня не должна стать прекраснее к рассвету? – прокомментировал Трикстер.
И Лайза запела – хрипло, срываясь. Некоторые слова и вовсе пропадали, но Арсений узнал старенькую песню.
– It must have been love,
But it's over now…
– Давай там без упаднических настроений и намекающих отсылок! – рявкнул Джек. Спустился со стремянки, шумно выдохнув, обернулся к вошедшим. – Я думал, вы надышались кислотными парами и померли, – сказал, наблюдая, как осторожно его брат ставит на пол. – И мне вечно тут изображать каждые пятнадцать минут пизанскую башню.
– А ничё, что ты нас в свой фундамент записал? – осведомился Рой негромко, но Джек от него только отмахнулся.
– Выпаривание концентрированной кислоты – дело небыстрое, – пояснил Джим. – И я не могу поручиться, что здесь хотя бы восемьдесят процентов.
Младший отмахнулся и от него и принялся перетаскивать стремянку чуть в сторону, чтобы было удобнее.
– Лайза, слышишь? Кислоту уже принесли. Щас мы тебя спустим. – И, тише, – а мне нужна пара книжек потолще, встать на них. И не косись на меня так, Джимми, вандализм во благо.
Лайза не обратила на него внимание. Она вообще ни на что не обращала внимания. Зажмурившись, продолжала петь. Арсений заметил, что грудью девушка навалилась на шипы – мышцы уже не выдерживали держать тело у задней стенки клетки при наклонном поле.
Lay a whisper on my pillow
leave the winter on the ground
I wake up lonely there's air of silence
in the bedroom and all around
touch me now…
I close my eyes and dream away…
Расставили на полу несколько колб, в каждую из которых Джим с величайшей осторожностью перелил немного кислоты.
– Резиновые перчатки… Ага, вот, – вытащил из сумки пару. – Какая-никакая, защита.
Позади скрежетнула цепь, заставив всех разом обернуться. Джек выругался. Клетка, качаясь, поднялась на пару дюймов выше, заставив девушку навалиться на шипы. Самое страшное – она уже не старалась держаться подальше от них.
– А шипы, к слову, ржавые железные гвозди, – пояснил мимоходом Джон, направляясь к полкам за книгами, которые вовсю требовал Джек.
Собрал штук восемь самых толстых и тяжеленных томов, вернулся и изящным жестом вручил их крысу в руки. Под тяжестью книжек Джека слегка пригнуло к земле.
– Так не интересно, куклы, – объявил Трикстер. – Чуточку повыше?
Клетку дёрнуло ещё раз.
It must have been love
but it's over now…**
Лайза продолжала петь. Тихо, хрипло, навалившись грудью на шипы.
– Теперь тебе надо четыре книжки вместо двух, – меланхолично хмыкнул Рой. – Но у тебя их восемь, так что всё в порядке.
Джек кое-как допёр книги до лестницы и плюхнул их на верхнюю площадку с явным облегчением.
– Стопка нифига не устойчивая, обложки корявые от старости, – выдал озадаченно. – Только если кому-то придерживать ещё и её…
– Да давайте я слажу, и всё, – Арсений опустил фотоаппарат. – По крайней мере, обойдёмся на сегодня без переломов шеи.
– Птичка, – перебил голос из динамиков, – у тебя рядышком, чуть повыше шипов, кнопка, включающая микрофон. А то за галдежом этих неблагодарных слушателей я тебя не слышу. Вытяни шейку, нажми-ка носом, ну…
Шуршание, громкий треск. Впрочем, он быстро смолк, и голос Лайзы стал куда громче. Точнее, полухрипящий шелест. Теперь он разносился по библиотеке и даже, казалось, сопровождался лёгким эхом.
Арсений полез на стремянку. Меньше всего сейчас хотелось что-то делать, а больше всего – приткнуться к Файрвуду под тёплый бок и продолжать смотреть свои кошмары. Во время них хотя бы есть не хочется.
Фолл опять держал стремянку, а остальные, кое-как уместившись вокруг лестницы, держали его самого. Джим подал наверх колбу с кислотой.
– Лей на замок у стыка, – подсказал Фолл.
Арсений дотянулся до клетки и перехватился за прутья левой рукой. Хотел уже плеснуть кислотой на коробку замка, но Лайза внутри неожиданно дёрнулась сама, с силой покачнув клетку. Перо едва не упал на неустойчивых книжках, вовремя успел отцепиться и присесть и только чудом не выронил колбу на свою «группу поддержки».
Девушку инерцией опять бросило на шипы, но петь она перестала разве что на несколько секунд.
Арсений перевёл дух, глядя на раскачивающееся вверху днище клетки. Сердце колотилось.
А будь на моём месте Джек точно перелом шеи
– Лайза, не верь этому удодку, – громко, но не переходя на крик (хотя хотелось покрыть её нехилым русским трёхэтажным, и пофиг, что не поймёт). – Ничего он тебе не даст, даже если ты свои связки наружу через горло вытащишь. Это игрушка его очередная, слышишь ты?
Лайза хрипела.
Джек и Рой внизу ругались, и сквозь маты Арсению показалось, что он услышал тихое фолловское «марионетка». Но это мог быть глюк.
– Это наша модифицированная мартышка её так запугала? – Обратился Арсений к «нижним», взглядом тем временем примеряясь к клетке. Лайза продолжала её раскачивать.
– Ну, решила, что таблетки не отдадут, если она оперу свою недотянет. Дурная девка, – отозвался Рой. Судя по голосу, он был нехило зол.
Арсений обернулся.
Внизу – сосредоточенный Джим, скрестив руки на груди, наблюдает за его движениями. Разве что взглядом не поддерживает. Хотя, кажется, хотел бы – вон как впивается.
– Мэтт, а птичка обязательно должна петь в клетке? – интересуется Файрвуд.
Трикстер отзывается сразу, в голосе – неприкрытое веселье.
– Птичка, клетка… я разрыва в логике не вижу. Не мешай человеку петь во имя любви, кукла. А если нечем заняться… – По ту сторону динамиков явственно что-то зашуршало, послышался стук. Будто что-то приземлилось на пульт перед носом маньяка. – Если нечем, Файрвуд, можешь пока представлять во всей красе, чем я мог смазать эти старые ржавые гвозди. Так много вариантов, влияющих на скорость заражения крови… К примеру, грязь со двора, или та же грязь, но с птичьим помётом. Но подсказок давать не буду, а то твоё воображение во всей красе не развернётся.
Во время этого монолога Лайза продолжала раскачивать клетку, не давая никакой возможности для действий с кислотой.
– А может, ну её, а? – предложил Рой. – Сама выбрала тут болтаться.
– Поддерживаю, блин. – Джек кинул сердитый взгляд на клетку и заорал: – Лайза, дура рыжая, только дебил полный поверит, что маньяк выполнит сделку!
– Ты бы с ней помягче. Травма психики, всё-таки, – негромко и задумчиво сказал подпольщик. – От рёва она только сильней раскачиваться начнёт, из вредности. А если ПМС, то вообще финиш.
Джек помотал и без того лохматой головой.
– Сложно, знаешь ли, быть добрым и толерантным, когда на тебя чуть колба серной кислоты не вылилась!
– Не получится послать всё. – Арсений жестом показал, что можно его не держать, и крысы с явным облегчением опустили стопку книжек и его ноги. – Она одна из одиннадцати человек в этом особняке, кто не должен сдохнуть ни при каких обстоятельствах.
– Влипли.
– Я предлагаю верёвку. – Перо уселся на гору книжек, пристроив ступни на ступеньке ниже. – Зацеплю за один из прутьев, и кто-то один снизу будет удерживать. Да вот хоть Джон, точно справится. Она клетку раскачивать не сможет, тогда уже кислотой.
– Файрвуд, – заскрипели динамики, – ну, надумал насчёт гвоздей? Подскажу, это связано с недавними событиями.
– Не думал и не собираюсь, – Джим качает головой. – В данный момент это ничего не даст. Сейчас я думаю, как не дать ей раскачивать клетку.
– За верёвкой, – скомандовал Арсений, спрыгивая с лестницы. – А то комедия уже несмешная какая-то.
Трикстер покачивал перед собой карандаш, уравновесив его на подушечке пальца. В остальном он был неподвижен. На боковом мониторе марионетки в зимнем саду искали верёвку, в библиотеке Файрвуд о чём-то тихо разговаривал с Фоллом.
Временно звук отключен – и так ясно, что никуда Сазерленд не денется, будет петь.
Алиса-Элис всю ночь неспокойна. Тянет к монитору девочку, интересно посмотреть на представление. Это же для неё придумано, Трикстер постарался. А она всё держится, сдерживается. Иногда перегибается через его плечо, заглядывает, но – ненадолго. Чаще всего, едва перегнувшись, отшатывается и отходит в угол комнаты. Забирается на кровать. Но и долго высидеть не может: подходит к окну, смотрит наружу. Шуршит бумагами, шкрябает в импровизированном дневнике.
Трикстер наблюдает за ней исподволь, незаметно. Выжидает. Когда уже придёт его Элис?
Сейчас женщина снова стоит спиной к мониторам, сверлит взглядом небо за окном. Отстукивает тонкими бледными пальцами по подоконнику. И прислушивается – не включится ли звук из динамиков.
– Девочка, чаю хочешь? – обращается к ней Трикстер голосом Мэтта. Элис таким не проведешь, к слову. Только не её. – Я заварю.
– Чай, да? – Голос ласковый. Вкрадчивый. – К чёрту. Есть что покрепче?
Он шарит рукой под столом, где припрятана бутылка виски. Подтягивает к себе стакан, бегло осматривает: чистый. Плескает янтарную жидкость в посудину, подаёт ей.
– Льда нет, – щурится. Краем глаза – на мониторе, отображающем зимний сад, куклы выудили верёвку из-под тумбы с бывшим аквариумом и направились обратно в библиотеку.
Алиса и Элис различаются дыханием. Поверхностное, быстрое – у первой, глубокое и спокойное у второй. Сейчас она дышит неритмично. Это не сменяющие друг друга состояния, это – граница, на которой она еле держится.
– Лёд не помешал бы… – опрокидывает в себя половину стакана. Вдыхает глубоко, тут же закашливается. Шарит по столу в поисках закуски.
Трикстер подсовывает надкусанный ей же бутерброд с обеда, потом возвращает внимание мониторам.
– Я подниму клетку чуть выше, – размышляет в полголоса, набивая нужные комбинации. – Хочу, чтобы Перо поплясал на этой лесенке. До рассвета два часа, прекращать игру сейчас неинтересно.
– Мне плевать, – хрипит она, жадно вгрызаясь в бутерброд. Старается на мониторы не смотреть. Отходит к кровати, и уже оттуда:
– А звук ты зачем выключил, милый?
– Так пока ничего интересного не происходит. Но если ты хочешь – включу.
Палец бьёт по кнопке, и колонки наполняет безумным хрипением его «птички». Клетка уже поднята на тринадцать футов, а это значит – Перу и впрямь придётся поплясать. Даже при его росте.
Трикстер спиной чувствует, как Алиса (Элис?) жадно всматривается в происходящее на экране.
– Какая старательная птичка, – воркует она, жуя, – ты смотри… неужели ей правда так нужна эта беременная девка?
– Мне всё равно, нужна или не нужна. Главное, что это даёт шанс поиграть.
На мониторе Перо вновь взгромоздился на лестницу, и на этой раз зачем-то со шваброй. Её закрепил за спиной с помощью ремня. На швабре, посередине ровно, была привязана смотанная петлями верёвка.
Птичка, увидев гостя, затрепыхалась, забила пёрышками. Он попытался ухватиться за прутья, но клетка раскачивалась чересчур сильно и высоко. Тогда Перо что-то попросил у стоящего внизу Джека. Тот вынесся из комнаты на пару с несостоявшимся шпионом, а минут через семь они вернулись.
С туфлями на высоченном каблуке.
Перо прямо на стремянке закатал джинсы, скинул кроссовки и впялил ноги в эти туфли.
Трикстер расхохотался. Нет, положительно, зря он недооценивал эту марионетку.
– Давай лассо! – орал ржущий Файрвуд-младший, заглушая даже микрофонное хрипение птички. Ричардсон засвистел в два пальца, даже Джон ухмыльнулся.
– Будет кое-что покруче, детка, – Арсень подмигнул ему, встав в позу развратной девицы, и сделал какой-то жест пальцами. Хотя и видно было, что стоять ему тяжело.
Файрвуд-старший прикрыл лицо ладонью. Улыбается, хотя взгляд всё равно обеспокоенный и то и дело смещается к склянке с кислотой.
Шуршание сзади показало, что Элис-Алиса выпуталась из-под одеяла.
