Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 95 (всего у книги 329 страниц)
Последователь не может вымолвить ни слова. Арсень, довольно улыбнувшись, прячет ленту в карман. Спокойно застегивается и, одёрнув складки одежды, скрывается в полосе света за дверью, даже не обернувшись. А Джим с тихим неудовлетворённым стоном падает на кровать и заново обхватывает всё ещё напряжённый член.
Клятая же ты простуда…
Арсений, понимая, что уснуть после такого не выйдет, направился обратно в гостиную. Голова кружилась, редкие светлые освещённые участки коридоров, чередующиеся провалами тьмы, казались чем-то нереальным, из другого мира.
Коридор качнулся, и Арсений торопливо опёрся рукой о стену в двух метрах от двери гостиной. Пришлось закрыть глаза, стены начали гнуться уж совсем неприлично.
Буду сидеть у камина и бухать. Один.
Когда ты успел сдаться, Арсень? Не Арсений, нет, к чертям… Софи меня звала так же, иногда, только на французский манер, как-то так «Арсени», ещё картавила, её это забавляло, а я тоже сходил с ума… Я… Когда расписаться успел, а? Джеймс Файрвуд, когда я успел в тебя вляпаться по самое…
– Я пьян, – Арсений душевно выругался и отлепился от стены. Хотелось надраться так, чтобы света белого не видеть. Ну или не белого, а жёлтого, от свечей в гостиной. Он всё-таки сделал три последних шага, кое-как открыл дверь. Завалился внутрь, в пропахшее едой, вином, свечным нагаром, ёлкой и мандаринами тепло гостиной. В ноги ему бросился Табурет, завертелся вокруг. Арсений наклонился, сгрёб его за шкирку и усадил себе на руки. Кот был не против.
– О, я думал, буду тут в гордом одиночестве… – от ёлки ему махнул рукой пьяный лидер. Он лежал там, среди стащенных с дивана подушек, странно, как-то кусками освещённый разрозненными гирляндовыми огоньками, и грустно, вдумчиво, по дольке, сокращал жизнь чищеного мандарина.
Арсений вместе с Котом прошёл к нему, плюхнулся рядом на ковёр и мрачно выдал:
– Блять.
– Чё так? – поинтересовался Джек.
– Хочу надраться. Есть ещё?
– Обижаешь… – Крыс, запустив руку себе за спину, долго шарил под мохнатыми ветками ели, после чего извлёк на свет едва початую бутылку. – Если душа требует – вперёд.
– Требует, ох как…
Арсений щедро глотнул и, прижав к себе бутыль, занюхал рукавом. Заедать не хотелось, хотя со стола и не убирали, наверняка что-то осталось.
Джек сидел рядом и отработанными движениями чистил мандарин. Дочистил, подумал, разделил оранжевый шарик на две половинки и протянул Арсению ту, что поменьше.
– А я вот, – глубокомысленно произнёс крыс, – сижу тут…
– Угу. И спать тут?
– Ну… да. Влетит наутро… от Дженни, от брата влетит.
– Замёрзнешь ещё.
– Замёрзну…
Вот так, в философском молчании они свели в небытие ещё по паре мандаринов – Джек умудрился подгрести целую кучу под ёлку, вроде заначки, со стороны не видно, только если с пола смотреть.
– Ну а если… не тут если… – крыс снова подал голос, – к тебе? Так там лестница.
Табурет, громогласно урча, принюхался к мандариновым шкуркам. Чихнул.
Гостиная закружилась по своей оси, и, чтобы не свалиться, Арсений закрыл глаза и потряс головой.
– Лестница… – Комната неохотно, но кружиться перестала. – Зато кровать двуспальная.
– И чё?
– Ну, удобно. Двое… типа… поместятся.
Арсений снова приложился к вину. Джек, терпеливо дождавшись своей очереди, сделал то же самое.
И тишина. Мерно тикают часы на камине – Арсений перевёл на них взгляд. Моргнул, чтоб не двоились. Испытанная тактика сработала, часы двоиться перестали, зато начал двоиться сам камин. Поняв, что против законов мироздания не попрёшь, Арсений смирился.
– А я женщин не понимаю, – вдруг признался Джек.
– Угу… – Арсений, вроде, понимал. Но признаваться желания не было. – А чего эт ты вдруг?
– Да… – крыс отмахнулся, – тут ко мне вечером одна… Ну ладно. И-и-и не понимаю, в общем.
– А кого ещё не понимаешь?
– Кукл… ку-кло-во-да.
– Так может он… того?
– Чего?
– Ну…
– Да не-е-е… – Джек так отмахнул бутылкой, что чуть не облил всё ещё подозрительно принюхивающегося к шкуркам Табурета. Табурет не обиделся. Его сегодня хорошо кормили.
– А чё?
Ноги, уставшие быть в согнутом положении, как-то резко, без участия самого Арсения, распрямились. Но ничего не задели, и на том спасибо.
– Ну ты ж его видел…
– А вдруг ошибся? – вяло подначил Арсений.
– Да не-е-е…
– Ну и ладно.
Огромным усилием воли подтянув к себе ноги, Арсений снова взял бутылку.
– А чё ты женщин не понимаешь?
– А я…
– Ну, сам сказал. Про что-то там вечером.
– Ну да. – Джек подобрался, сгруппировался, сел поудобнее.
– Как не понимаешь?
– Вообще не понимаю. Она же… Ну вот, короче, представь: вот нравится… ну, представь, ты – женщина. Представил?
– Ага…
– И вот тебе нравится мужчина.
– Ну, с этим вообще без проблем.
– И вот чё ты сделаешь?
– Скажу… наверно, – Арсений помотал головой, отгоняя мысли о тёмной комнате Джима в двух десятках метрах отсюда. Вот уж где завалиться на кровать, и к чёрту, что односпальная. Они б поместились. – Подойду и скажу… Но это если я. А если я не я, а такая вот… – он обвёл руками в воздухе что-то вроде фигуристого силуэта, – охмурять начну… ну там всякие улы-ыбочки, цветочечки, причёсочки, декольте, ну… всякая… ну, дребедень эта…
– Во-о-о! – Джек, будто доказав что-то архигениальное, гордо поднял вверх указательный палец. – Ты бы сказал, и я б… на месте сказал… сразу. И если заинтересовало – тогда нормально, всё в ажуре. Если нет, так сразу и прояснил, мол, извини, но у меня другая есть, всё такое, ты, конечно, красивая, но… короче, так. И всё мирно, все довольны. А она… вот как ты выразился же… Цветочечки-причёсочки… Это ж психологический террор! Натурально!
– Ну так ведёмся же… – Арсений, пожав плечами, попытался опереться спиной об угол дивана, но промахнулся и чуть не улетел на пол. Он старался припомнить, что за таинственная «она» так досадила Джеку, потом вдруг дошло, что к бывшему подпольщику пыталась пристроиться всё та же неугомонная Кэт. Выглядела она на празднике и впрямь… неплохо.
Джек как-то погрустнел. Голову опустил, плечи немного поникли.
– Прав ты, Арсий. Прав… – он попытался ударить себя в грудь бутылкой, но одумался и вместо этого щедро отхлебнул. – Вот… прав. Ведёмся. И я почти повёлся. К полуночи, чтоб её, чуть ли не на колени заскакивала, кое-как отделался… А разве это нам надо, а? Мне оно вот надо? Дыкольты всякие там?
Нет. Не дыкольты. Мне надо к Джиму и спать.
– Ну а что? – Арсений хмыкнул, – это ж и впрямь психологическая атака. Вот представь: декольте, а в нём такая… ну, между грудей… ложбинка. Нравится?
– Да блин, Эрсей, давай не будем… – Джек, кажется, смутившись, полез под ветки за мандаринкой.
– А чё?
– У меня… ну, сам понимаешь, ты с последовательницами…
И последователями
– …развлекался, а у меня почти год не было никого.
Арсений невнятно хмыкнул и принял из рук лидера половинку мандарина.
– Год – это дохрена много, – заключил он, – но ты и сам дурак. Нашёл бы кого. Ту же Кэт. Зря она, что ли, к тебе полвечера клеилась?
Джек упрямо помотал головой, из чего Арсений сделал вывод, что его лидер не только не нашёл, но и искать не собирается.
– Да не нравятся мне здешние девушки.
– Ну не девушку. – Плюнув на лень, Арсений отхлебнул из пустеющей бутылки и сам потянулся к кучке мандаринов. Судя по тому, что его действие не вызвало возмущённого бухтения, лидер был несколько выбит из колеи.
Не девушку, да.
С каждым глотком вина желание забраться, как до похищения забирался, к Джиму в кровать и заснуть в обнимку становилось всё сильнее. Арсений досадливо шикнул на себя и закинул в рот сразу полмандарина. Другую половину, по-честному, отдал Джеку.
– Не, парни это как-то…
– А что не так? Нормально всё – парни.
– А у тебя, что, были?
В голосе Джека прозвучал искренний интерес. Обернувшись, Арсений увидел, что тот смотрит на него во все глаза, как дети на большую игрушечную пожарную машину в магазине, разве что рот не разинул. Правой рукой крыс машинально почёсывал урчащего Табурета.
Арсений решил не врать. На враньё сил уже точно не было.
– Были. И девушки, и парни... Кого только не было.
– И как?..
Арсений неопределённо пожал плечами. Он и в трезвом состоянии на этот вопрос достойно не ответил бы.
– Мне нравится.
– А я… – Джек задумался, потом помотал лохматой башкой, – не, не привлекают. Фигня какая-то.
– Ну, это дело ваше, – Арсений, думая о своём, дотянулся до новой мандаринки. – Но если так… напряжение сбросить… почему б нет?
– Да блин, Эрсей!
– Ну, думать-то можно и о женщинах.
Очередная мандаринка была вынута из кожуры и, распополамившись, сгинула.
Поиграть? До выхода из особняка считанные дни. А я в своё время так много думал, что чуть мозги через уши не выкипели
А поиграем
Хотя нет, играть у меня уже не получится. Тогда просто…
Будь что будет.
– О женщинах, – продолжил Арсений уже уверенней, приняв решение, – о… что там… высокая грудь, тонкая талия, длинные волосы, задница… такая, чтоб за что потрогать было, а не одно название... Ну, я не знаю, что тебе там именно нравится.
– Эрсей… скотина…
Джек уже не знал, куда себя деть. Сидел, ёрзал, чувствовал себя явно неудобно.
– Вот если минет… Да и поцелуй даже – какая разница, чьи губы?
Если бы Арсения в подобную ситуацию да года три назад – ох он бы развлёкся. Три месяца назад – считал бы, что сбылся верх его мечтаний, живо воспользовался шансом и не выпустил бы бедолагу весь остаток ночи. А сейчас сидел, устало смотрел на пытающегося неловко скрыть стояк парня и просто по-человечески хотел ему помочь.
– Можешь закрыть глаза, представить… – продолжил негромко, – да что угодно, что тебе понравится. Вот закрой.
– Эрсей, блин…
– Закрой.
Глаза-то Джек закрыл, но, кажется, покраснел. И ёрзать не перестал.
Арсений взял ещё одну мандаринку. Взрезал отросшим ногтем нежную кожуру и продолжил:
– Какие тебе девушки нравятся?
– Ну… добрые, милые…
– Внешность.
– Чтобы… грудь такая, не большая и не маленькая, чтобы сама стройная…
– Ну и представь, гуляешь ты с такой девушкой.
– Э… гуляю?
Джек от удивления чуть глаза не открыл. Их предыдущий разговор не предусматривал невинных прогулок.
– Да, гуляешь. – Мандаринка очистилась, и Арсений чуть машинально не сунул в руку лидера половинку. А сейчас его подобное только отвлекло бы. – На ней лёгкое платьице, на тебе… да хоть то же, что щас, только чистое. Лето, тепло, вечер. Парк. Париж твой. Представил?
– Представил, ага.
– Вы садитесь на лавочку, и она намекает, что под её лёгким платьишком нет ничего. Вообще.
– Э… э?
– Ну да. А чтобы ты поверил, поднимет подол… ну так, по боку, до начала бедра.
– Блин, Арсень, я с такими не…
Джек предпринял попытку встать, но Арсений, быстро заглотив последние дольки, усадил его обратно.
– Ты погоди, я тебе не предлагаю с ней встречаться. Ты представляй. Поднимает подол, представил?
– А… ага…
– И кладёт руку на твоё колено… – Арсений обтёр руки о толстовку и продублировал действие.
Джек распахнул глаза, заелозил задом куда-то назад – чуть кресло, о которое опирался, не передвинул. Хорошо драться не полез – а то Арсений уже вполне приготовился к такому развитию событий.
– Ар… Арсень… я это… я же не из таких… – Крыс в ужасе попытался Арсения оттолкнуть, но тот перехватил его руку и начал говорить по возможности самым спокойным и доверительным тоном:
– Джек, я не маньяк. Не насильник. Ты меня знаешь уже, как облупленного. Я не сделаю с тобой ничего противоестественного, только помогу.
Поняв, что его слова действие возымели – Джек перестал вырываться – но слабое, Арсений добавил последний аргумент:
– А утром мы всё забудем. О'кей?
Отпустив всё ещё напряжённую руку подпольщика, Арсений осторожно отстранился и попросил:
– А теперь закрой глаза. Обещаю, если тебе не понравится, я прервусь. Сразу.
Джек медленно закрыл глаза.
Арсений мысленно посочувствовал подпольщику, в котором сейчас годовое воздержание боролось с врождённой ориентацией. Посочувствовал и положил руку обратно, только не на колено.
Очень твёрдо. Напряжено сильно, болезненно. И болело, наверное…
Ох, Джек…
Что ж ты такой… натуральный?
– Она кладёт руку на пах, – по опыту зная, что голос сейчас будет Джека успокаивать, Арсений продолжал говорить. – Кладёт, и начинает поглаживать…
– Эрсей, я…
– Просто расслабься. Она гладит, а ты видишь, что под её платьем и правда ничего нет. Потом она расстёгивает пуговицу…
– Эрсей… – Джек впился пальцами в ковёр. – З-заткнись…
Арсений, кивнув, заткнулся. Приспустил уже расстёгнутые джинсы, оттянул трусы…
Член был почти красный от прилившей крови. Багровела раздутая головка с белёсой капелькой наверху, вздулись вены.
До чего довёл
Не решаясь трогать руками – чувствительность при таком раскладе должна быть ужасающей – Арсений сразу обхватил головку губами.
Джек, тихо всхлипнув, вцепился в его плечи. Очень сильно, судорожно, до побеления кончиков пальцев. Как будто хотел ему ключицы сломать.
Арсений проскользил колечком губ вниз.
Тонкая, горячая кожа, лёгкая пульсация, ощущаемая языком, упирающаяся в нёбо головка.
Охренительное ощущение.
– Эр… – задыхаясь, – Эр… сей…
– Ммм? – Арсений пока не был способен на более развёрнутый ответ.
– Эр… го… гостиная…
Гостиная. Был праздник, проходильщики вряд ли будут, но – мало ли? Вдруг кого жрать припрёт посреди ночи.
Сознание Арсения прокручивало варианты. Ситуация осложнялась тем, что он и сам теперь был нехило так взволнован: сказывалось и действие алкоголя, и десять минут непотребщины в комнате Джима, и близость разгорячённого тела.
У Джека больше времени на разбор кровати потратят. У Джима…
Да о чём же я думаю?
В свою комнату – долго.
Выпустив член изо рта, Арсений предложил:
– Ванная. Под лестницей. Дойдёшь?
Джек, зажмурившись, кивнул.
В ванной уже никто не стал садиться, тратить время на разговоры – Арсений сразу припёр Джека к стене, между бортиком ванной и какой-то невнятной никогда не понимал зачем она полкой рядом. Тот уже не сопротивлялся. Дышал загнанно, цеплялся за зама как утопающий за соломинку, и надрывно стонал при любом прикосновении к члену.
Стянуть джинсы – до щиколоток.
Трусы туда же.
Самому – на колени.
И обхватить подрагивающий ствол губами.
Джек тихо взвыл. Вцепился одной рукой в его волосы, сильно, больно, второй неловко шарил по стене. Зацепил полку.
Спустя секунду с неё что-то полетело на пол. Шлёпнулось, следом улетел бутылёк с отбеливателем.
Буянишь? Ничего, потом легче будет... не сразу, правда
Пока легче лидеру явно не было. Он реагировал на малейшее касание языка, губ, на мельчайшую смену ритма. С полки, схваченные скрюченными пальцами, грохнулась ещё парочка бутылей с чистяще-моющим, потом затряслась сама полка, в которую Джек вцепился просто намертво. А Арсений – не камень же – начинал входить в раж. Собственный член уже стоял колом, даром что не так давно неплохо разрядился, и требовал внимания. Но стоило слегка замедлиться, чтобы расстегнуть собственные джинсы, как Джек с жалобным стоном снова сжимал его волосы свободной от полки рукой и заставлял вернуться к исходному темпу.
Бедолага стукался затылком о стену.
Даже не стонал – хрипел надрывно, надтреснуто.
Сжимал зубы, запрокидывал голову вверх и зажмуривался. Было заметно, что лидера несёт, что его мозги постепенно отказываются принимать участие в творимом непотребстве, но и оттолкнуть Арсения было выше его сил.
Правильно счастье не отпихивают – то ли насмешливо, то ли со злости.
Годовое, черти возьми, годовое воздержание!
Арсений – не физиолог, но понимал, что после такого первый половой акт будет, мягко говоря, болезненным. Будут болеть яйца, будет ломить перекачанный кровью член, будет как судорогой сводить нутро, раз за разом, только кончить просто так фиг получится.
Да и просто – будет психологически тяжело.
Неудивительно, что ты такой псих. Год кого угодно с ума сведёт...
Или последний месяц
Работал, носился и спать заваливался, нервное напряжение
Даже на самообслуживание времени не было
Арсений добавил к губам, скользящим по стволу, лёгкие, неритмичные толчки языка. С трясущейся полки ещё что-то упало, после чего пальцы снова впились в его плечо.
Не могу больше
Рука, свободная от поддерживания джековского фаллоса, кое-как расстегнула заклёпку на собственных джинсах и скользнула в трусы.
Да, вот так лучше
Хотя и долго
Долго, конечно. Болят колени, замёрзли – кафель твёрдый и не обогревается. На плечах от периодически перехватывающих пальцев Джека точно остались синяки, за сохранность своих волос Арсений и вовсе бы не поручился. Устали губы и коленки, а член лидера как будто только больше раздулся. Как и вены на нём.
И трахаться охота.
Вот что мне с тобой делать, ромашка?
С силой оторвав вцепившиеся в свои плечи руки, Арсений встал. Джек, хрипящий, как загнанная лошадь, проводил его движение безумным взглядом и сделал попытку снова вцепиться.
– Э...рсей...
– Погоди.
Арсений быстро расстегнул джинсы полностью, стянул их вместе с трусами, и встал лицом к ванной, опираясь на её бортик.
Ох больно будет
– Давай.
