Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 225 (всего у книги 329 страниц)
– Мне никто не подносил информацию разжёванной на блюдечке, – огрызнулся Форс. – Ладно, Перо, предвосхищая возможные тупые вопросы. Не знаю, почему меня выкинуло. Понятия не имею. Твой вопрос номер два: вернуться в то время можно. Проклятие запечатано на четырнадцатом августа, но не непроницаемо. Если в доме случается смерть или какая-то прочая гадость, оно отдельными щупальцами дотягивается и до нашего времени. Жрёт и на некоторое время погружает дом… в тьму. Прямой коридор в прошлое. Третий вопрос. Ты – не первое Перо. За десять лет я притаскивал в дом восемь кандидатов на Перья и уходил с ними в прошлое…
– Судя по всему, каждый раз подкидывая их мне, – вставил Фолл, – и ненавязчиво убеждая, что надо попробовать.
Райан дёрнул уголком губ, но вступать в полемику с Джоном не стал.
– С каждым из Перьев был связан свой сценарий развития реальности, – продолжил резко, – о четвёртом измерении слышал? Хорошо. В случае, если бы одно из этих Перьев выжило и сумело бы снять проклятие, эта, – Райан кивнул на окно, в которое опять смотрел Джон, – реальность просто перестала бы существовать.
– Ни я, ни Джим об этих прожитых реальностях не помним, – так же негромко уточнил Фолл. – Все они начинали развиваться с четырнадцатого августа, обрывались со смертью очередного Пера и переставали существовать, возвращая нас обратно….
– В четырнадцатое августа, – тихо завершил за него Арсений.
– Призраки их, кстати, помнят, потому что они вне времени. Как и проклятие.
– Разве… – Арсений почесал взлохмаченные волосы, – носители проклятия не ты и Алиса?
Джон вздохнул и развёл руками:
– В какой-то мере…
– «Не перегружай его», – передразнил Форс ядовито. – Перо, разберёшься на месте. Насколько я понял по молчанию этих двух.
– Разберётся, – тихо и отчётливо сказал Джим из своего угла.
– Ладно, я разберусь, – согласился Арсений, потирая лоб. – И что мне делать, когда окажусь в прошлом?
– Выживать. Это твоя первостепенная задача. Судя по тому, что состоялась именно эта реальность, ты с ней справился.
– Всё любопытственнее и любопытсвеннее… – протянул Арсений со вздохом.
В палате успело потемнеть. За окном ярился ветер. Установилась непродолжительная тишина.
– Джон, – Арсений встрепенулся. – Я не знаю, не галлюцинации ли это, но пока я валялся в больнице в Вичбридже, видел призрак твоей матери.
Фолл разве что чуть плотнее сжал губы. Шевельнулись пальцы на колене – и всё.
– Кэт умерла в той больнице, – ответил бесстрастным тоном. – Очень может быть, что зона действия проклятия удерживает и её призрак.
– Она не понимает, что мертва, – продолжил Арсений. – Не помнит лет, проведённых в призрачном состоянии. Уверена, что её заперли в психушке. Я имел удовольствие… довольно долго с ней общаться, пока не пришёл в себя.
– Если сможешь – отпусти её. Но перед этим, если тебе не сложно, у меня будет просьба.
Арсений встретился с ним взглядом. Кивнул.
– Понял. Попробую. Я ж хренов медиум… до сих пор.
На секунду Арсению почудилось, что между ними установилось взаимопонимание. Не как между Пером и Фоллом, но как между Художником и Кукловодом.
– У тебя и так работа найдётся, – отрезал Райан, разом разрушая и без того хрупкую тень. – Если это всё, я пойду. Перо, готовься через восемь дней вернуться в особняк.
Комментарий к Тонкий лёд
*должностное лицо, специально расследующее смерти, имеющие необычные обстоятельства или произошедшие внезапно, и непосредственно определяющее причину смерти (материал из "Википедии")
**"Мы принимаем рогипнол,
Чтоб просто забыть все".
The Prodigy - "Baby's got a temper". Песня 2002-го года.
***"Последний раз я буду твоим узником,
Без имени, без номера"
"Стреляю в дверь ловушки,
То, о чем я думаю, уже не важно".
Там же. Перевод взят с сайта http://www.megalyrics.ru/lyric/the-prodigy/babys-got-a-temper.htm#ixzz44J6cNslI
****В.Маяковский "Облако в штанах"
*****Attacus atlas, бабочка с размахом крыльев до 26 см. Её гусеницы производят самый дорогой в мире шёлк. То, что Арсень её вспомнил - ещё один показатель раздрая и хаоса, творящегося в этой лохматой голове.
******Автор не удержался:) Пусть в мире фика игра будет по реальным событиям.
*******"Фантом" Питера Лика - самая дорогая фотография в мире. Оценивается в $6,5млн.
========== Ступени в темноте ==========
Арсений одёрнул кожаную куртку. Отвык от нормальной одежды за месяц с лишним валяния по больницам. Вот и джинсы – с кучей карманов, вроде как он любит, и футболка, и куртка эта… Да даже кроссовки – всё какое-то непривычное. Непривычны собственные собранные в хвост отросшие волосы. Непривычны Джим и Фолл, стоящие по обе стороны от него, оба в чёрных длинных пальто.
Позади (почти бесшумно, надо отдать должное) толпился любопытствующий персонал больницы, впереди, отделённая только дверью – толпа папарацци. Впервые в жизни Самойлова слегка затошнило от мыслей о фотоаппаратных вспышках.
Через всё это надо было пробраться к машине.
Джон протянул ему чёрные очки.
– Готов? – поинтересовался, снова поворачиваясь к двери.
Арсений напялил очки, поправил на плече широкую лямку рюкзака.
– Я крут, – выдал, иронически-пародийным жестом двух пальцев поправляя очки на переносице. – Джим, зацени, я как хренов спецагент.
– Я тоже, – Джим с каменной физиономией картинно поднял воротник. – Джон только выбивается.
– Выбиваюсь? – Джон приподнял брови, и тот кивнул:
– Да. Ростом не вышел.
– Хм… Не ожидал от тебя, Файрвуд. Идёмте.
Он толкнул дверь ладонью. Арсений поднял воротник повыше. Шумящая толпа хлынула на них со всех сторон. Джон поймал его руку и буксировал за собой, заслоняясь ладонью от вспышек.
– Что вы намерены…
– Прокомментируйте…
Арсений почувствовал, что Джон толкает его вперёд, и увидел за краем толпы оцепление охранников. Они стояли вокруг джипа Фолла, и за пределы кольца соваться никто не решался. Закрываясь воротником и пригибаясь, как от ветра, Арсений кое-как проложил дорогу в толпе. Охранники молча пропустили его к автомобилю, даже дверь открыли. Самойлов с облегчением нырнул внутрь, на переднее залез Джим. Дверца захлопнулось, тонированное стекло отрезало уличный шум и ослепительные вспышки фотокамер.
– Добрый день, – поприветствовала их Софи. Сегодня она была в тёмно-синем пальто и с высокой причёской, которая так ей шла. В ушах поблёскивали синими камнями маленькие серьги. Арсений улыбнулся, снимая очки, перевёл дух.
– Прорвались.
– Джон намерен сразу сказать прессе, что собирается вернуться в особняк на холме, дабы предотвратить дальнейшие преступления на территории своих владений, – поведала Софи, слегка пожав его руку. – Так что наши визиты туда не будут выглядеть чем-то странным – мы осматриваем дом, в котором после ремонта будем жить.
– Они не знают?.. – Арсений кивнул на окно.
– Что я здесь? – она усмехнулась, опустив ресницы. – Нет. Об этом никто не знает. Я захотела проводить тебя вместе со всеми.
Рука в тонкой чёрной перчатке покинула его руку, и Арсений стоически шмыгнул носом.
Дверь со стороны водительского сидения распахнулась, в машину торопливо забрался Фолл. Выглядел он слегка встрёпанным.
– Гиены, – вышипел сквозь зубы, захлопывая дверь и поворачивая ключ зажигания. – Арсень, я сказал, что ты уезжаешь из города. Искать некоторое время точно не будут.
– Будут, – уверенно возразил Самойлов, стянув со спины рюкзак. – Ты их недооцениваешь.
– Дооценивает, – Джим слегка обернулся. Спокойный, слегка прищуренный. – Джон по твоему предполагаемому маршруту пустит твоего двойника.
– Я, вообще-то, уже знаю, – Арсений со вздохом откинулся на спинку сидения. – Чувак два месяца проживёт в санатории на халяву. И нихрена он не мой двойник. От меня у него только имя в документах.
– Ну, рост, телосложение, волосы похожи… – Джим на мгновение сильно зажмурился, поморгал. – Вспышки совсем ослепили, чтоб их.
– Какая разница, – холодно заметила Софи, глядя в окно. – Главное, чтобы твоё отсутствие не бросалось в глаза.
Арсений приготовился дремать – дорога неблизкая; из города, потом пересадка в другую машину, крюк, а там – до Вичбриджа…
Джип мягко выехал с больничной парковки, потянулась серая улица. О стекло наискось чиркали капли дождя. Ладонь Софи как бы невзначай снова накрыла его руку.
– Я достану любого, кто посмеет причинить тебе вред, – сказала, по-прежнему не оборачиваясь. – Саймил, как ты сейчас?
Арсений скосил глаза на длинный волнистый джимов хвост, виднеющийся из-за спинки переднего сидения.
– Как-как, – выдохнул тихо. – Спать хочу.
К особняку подъехали в сумерках. Дождь продолжал сыпаться на землю, низкие тучи бороздили высокую крышу. Чернели зевы покинутых окон, в тёмно-сизых сумерках, сгустившихся под деревьями, притаились комки тумана. Деревья разрослись, их было больше, чем он помнил. Ветки дотягивались до третьего этажа, а кое-где и вовсе скрывали особняк из виду.
Но почему-то при виде резного флюгера, нанизанного на острый, распарывающий тучи шпиль, стало легче.
Арсений опустил стекло и высунулся наружу, в дождь. Рядом недовольно пошевелилась Софи – задремала, навалившись на его плечо.
– Подъезжаем, – тихо сказал ей Арсений, засунувшись обратно. Встряхнул головой.
Фолл взял в объезд, и Арсений впервые – не мог не оценить эпохальность момента, – увидел серую рощу позади дома, каменную арку в высоченной ограде, окружающей Вичбридж-хилл, а на территорию особняка они въехали через те самые ворота, которое в своё время тряс Джек. Машина миновала короткий тоннель под башней – едва-едва протиснуться среднему автомобилю – и очутилась во внутреннем дворе. Джон заглушил мотор возле неработающего фонтана. В каменной чаше уныло мокли завалы опавшей листвы. Да они вообще повсюду здесь были.
– А со стороны парадного сейчас не подъедешь, – пояснил бывший Кукловод, вытаскивая ключи. – Заросло всё.
Все четверо выбрались из машины в холодные сумерки. Джим наступил в лужу и чертыхнулся. У входа мелькнуло пятно света, скрылось, а через секунду выплыло во двор. Арсений не очень удивился, увидев Райана. Хвостатый был в резиновых сапогах (оставалось только подивиться его благоразумности), брезентовой куртке, и нёс тяжёлый старинный стеклянный фонарь со свечой.
Спустившись с крыльца, зловеще ухмыльнулся. До Арсения дошло, в чём дело: все они были в явно неподходящей обуви, Софи так и вовсе на каблуках. Недолго думая, Арсений подхватил её на руки и пошлёпал по грязи к крыльцу.
– Швы, – угрожающим раскатом прозвучало за спиной Джимово.
– Сняли дофига дней назад, – отпарировал Арсений, донося Софи до крыльца и там опуская на третью ступеньку.
– Благодарю, Саймил, – она одёрнула пальто. – Здесь придётся многое переделать, иначе каждый дождь мы рискуем плавать в грязи.
– В багажнике всё что нужно, – Джон кивнул Райану, и хвостатый, кивнув, пошёл к джипу, высоко держа перед собой фонарь. Резиновые сапоги громко чвакали о густую грязь. Джим уже чистил ботинки о железную решётку крыльца – Арсений её не помнил. Файрвуд, оказавшись здесь, будто ушёл в себя. Что странно – не хмурый.
– Прошу в дом, – Фолл невозмутимо повёл рукой в сторону зева распахнутой двери и включил фонарик.
Арсений пропустил всех вперёд себя. Хотелось заново ощутить этот дом, медленно, не спеша. Позволить ему проникнуть в собственные жилы вместе с запахом сырости и старых кирпичей, почувствовать знакомый холод, пробирающийся вдоль позвоночника. Услышать, как завывают в коридорах сквозняки и шуршит нечто под плинтусами.
Всё это было частью места, в котором прошли девять месяцев его жизни.
Фолл, однако, рассентиментальничаться ему не позволил. Быстро провёл своих спутников на ту половину – хотя распахнутая настежь тяжёлая железная дверь стирала границы всех и всяческих половин.
Нужная им комнатка освещалась только стоящей на полу настольной лампой. В уголке топилась маленькая печка, упираясь трубой в потолок – сложена была косо, но явно на совесть. У окна на столе громоздился старый, тяжело шумящий компьютер. Ещё имелась ровно застеленная кровать и у печки – шаткая табуретка. У стены – ящики с инструментами и консервами, на одном небольшая двухконфорочная плитка. На гвозде у входа висела длинная тёплая куртка и за ремень – холщовая, явно самошитая сумка. Возле – небольшое зеркало с заткнутой за край рамы деревянной расчёской, чуть дальше – угловая полка с несколькими книгами. Все фолианты в тёмных обложках без надписей.
Джим сразу же прошёл к столу и принялся выкладывать из притащенной с собой сумки нужные Арсению лекарства. Теперь по большей части – витамины. Несмотря на то, что лекарств сейчас требовалось не очень много, его сумка была не просто полной – распухшей от содержимого.
– Арсений, я сюда прикреплю список, – сказал, ткнув пальцем в деревянную доску на стене (к ней крепились какие-то бумажки с непонятными графиками). – Будешь принимать. Не пропускать время очень важно.
– Да, да, – Арсений снял рюкзак, поставив у порога, обошёл комнатку по периметру, оглядываясь. Взгляд против воли искал ярко-жёлтое пятно резиновой уточки. – Его логово?
– Официально Райан Форс является приходящим смотрителем особняка, – пояснил Фолл, жестом предлагая Софи устроиться на единственной табуретке. – Я ему даже зарплату плачу, всё легально. Так что да, его комната. У него есть квартирка в городе под холмом, но там он вообще бывает от силы раз в месяц. Привыкай.
– А…
Арсений не успел ничего сказать, вернулся Райан. Он втолкнул в комнату сложенную раскладушку.
– Ваше ложе, сэр, – пропыхтел ядовито, разворачивая раскладушку у печки. – Топить печку – твоя обязанность, иначе окочуришься. Ночью здесь ещё холоднее, чем сейчас. Дрова найдёшь там же, где и раньше.
– Вас понял, – Арсений выглянул за дверь. Так и есть, за дверью стояло несколько здоровенных сумок, однако Джим ему их перетаскивать не позволил, сунул самую лёгкую.
– Тёплое одеяло, сменная одежда, еда… – Джим устраивал сумки у раскладушки, – разберёшься. Ванная на первом этаже рабочая, но там холодно. Только воду набирать.
– Да уж, – фыркнул Перо. Не хотелось сейчас слушать никаких занудствований, ему просто было хорошо. Да вообще от мысли, что вернулся в особняк, его то и дело пробирал лёгкий и приятный озноб предвкушения. Наконец-то не лежать пластом, а действовать.
Софи с некоторой смесью отвращения и недовольства смотрела на раскладушку.
– Саймил, ты уверен, что на этом вообще можно спать? – Она слегка отодвинулась вместе с табуреткой, чтобы Райан мог пройти к печке с чайником.
– Я уверен, что на этом буду спать лучше, чем на больничной койке, – Арсений, не сдерживая улыбки, плюхнулся на шаткую конструкцию.
– Подумай, тебе ничего больше не нужно? – поинтересовался Джон от двери. Глянул на часы. – Если нет, то мы поедем. Поздно, а пока доберёмся до Лондона…
– Я позвоню, если что, – Арсений махнул ему рукой.
– Я останусь сегодня тут, – негромко сказал Джим. – Завтра к обеду вы всё равно вернётесь.
– Спать будешь на полу, Файрвуд, – ввернул Форс, пристроивший чайник на печурке. – Или Перо на полу, сами разбирайтесь.
– Уверен? – Фолл посмотрел на Джима только мельком. – Ладно, можешь пока составить список медикаментов. Софи, идём.
Она кивнула, с некоторым даже облегчением покинув старый табурет.
На прощание слегка обняла Арсения.
– Я привезу тебе ещё один альбом, – пообещала, коснувшись ладонью его щеки.
Арсений вызвался их проводить, для чего внаглую тиснул у Форса фонарь. Стоял на крыльце под навесом, где не моросил дождь, смотрел, как Джон несёт Софи до джипа. Худой, мелкий – ниже будущей жены на полдюйма (каблуков не считая) – но жилистый и сильный. Ну, хоть не дохляк, и на том спасибо. Софи не любила слабых.
Хлопнули дверцы машины, мягко зашумел двигатель. Фары вспороли темноту, и стало видно, как воздух пронзают острые серебристые иглы дождя. Автомобиль тяжко заворочался, разворачиваясь на узкой бетонной полосе, и канул в тоннель, унеся за собой свет.
Арсений ещё некоторое время стоял на крыльце, вдыхая сырой осенний воздух. Дурацкая улыбка всё не сходила с губ. Здесь, в этом особняке, по-прежнему было всё прошлое. Сколько-то там временных слоёв, проклятие, несколько тысяч дней, отделявших две тысячи одиннадцатый от первого… Зыбкая грань как полотно, занавеска – протяни руку, отдёрни…
Темноту заволакивало призрачным туманом. Смутный контур проявился на миг во мраке, не разглядишь.
Они всё ещё здесь, в этом особняке.
На смену эйфории пришла жуть. Арсений опомнился, понимая, что стоит, вытянув руку вперёд. Скрюченные пальцы приготовились схватить несуществующую занавесь и сорвать прочь.
Дыхание перехватило. В тихом шелесте дождя чудился и какой-то другой шорох – неясный, тревожный.
Зыбкая полугрань, – пришло на ум странное, не могущее существовать выражение.
Он поспешил вернуться в комнатку на той стороне дома, высоко держа перед собой фонарь. По стенам с облупившейся штукатуркой бежали неровные тени. Внезапно одна из теней вырвалась из-под его ног, темней и гуще остальных, метнулась прочь, в заугловую темноту коридора.
Сердце подпрыгнуло к горлу, забилось чаще.
Подняв фонарь, Арсений свернул за ней, но коридор был пуст. Эхо собственных шагов глухо разлеталось в пустоте. Он толкнул прикрытую дверь с падающей полоской света.
