Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 185 (всего у книги 329 страниц)
Арсений запрокинул голову, увидев над собой в далёкой выси силуэт хвостатого. В рёбра с правого бока ткнулась мощная рифлёная подошва ботинка. Подпольщик завалился набок. Подняться второй раз никакой возможности не было. Он лежал на ковре, скорчившись, и смотрел, как Райан на последнем издыхании проходит испытание. Перед глазами удивительно прояснилось, картинка стала чёткой. Вот хвостатый поднял с пола последний предмет – статуэтку Будды. Точнее, присел за ней, да так и остался сидеть, сомкнув длинные пальцы на бронзовых боках улыбающегося бога. Будда был спокоен. Он видел уже много умерших марионеток в этой комнате.
Щёлкнул блокатор. Будда улыбался. Он улыбался жёлтой бронзовой улыбкой.
Подамся в буддисты если выживу
– Хватит с вас, – мягким эхом прокатилось с потолка. Арсению почудился Фолл, сидящий в своём кресле и улыбающийся жёлтой улыбкой Будды. Только он не соединял перед собой ладоней, одна покоилась на подлокотнике кресла, во второй был бокал с вином.
Его заволакивал знакомый синий туман. Заползал на колени, обвивал руки, просачивался тонким змейками в приподнятые уголки губ.
– Хреновый из тебя Будда, – прошептал ему Арсений, с облегчением закрывая глаза.
Джим зашивал ладони Арсеня первыми – они пострадали больше всех, к тому же разошлись старые, не успевшие как следует зарубцеваться швы. Джим при помощи перекиси вымыл оттуда чуть ли не с полстакана крови, а потом долго зашивал, с трудом находя непострадавшие участочки кожи для стягивания шёлковой нитью. С руками Исами и Райана было проще хотя бы оттого, что они испытаний не проходили уже очень давно.
Джек наблюдал за его работой, хмуро и сосредоточенно прищурившись. Джим настоял, чтобы все трое обосновались на одной кровати, в комнате Арсеня, а это значило, что младшему придётся какое-то время ночевать на раскладушке.
– А зато он показал маньяку… – пробубнил тихонько Джек. – Настоящий подпольщик.
Джим предпочёл не отвечать. Комментарии по поводу неосторожности, бесполезности и чреватости спора Арсеня и Джона вряд ли обрадовали бы брата. И без того нагорело ему, когда попытался рассказать старшему о подвигах Пера в развёрнутой форме.
Руки Тэн были в чуть менее удручающем состоянии, нежели у подпольщика. Только рубцы старых шрамов смотрелись страшно.
Джим приподнял её узкую ладошку ближе к свету, принимаясь за обработку.
Пять дней…
Какие пять дней?
Пробудут четыре – и буду будить.
Слишком не вовремя его благоверного потянуло на геройство. Когда Джим его увидел – распластанного по кровати, безжизненного, грудь опять сдавило.
Сколько я протяну?
Жить, жить надо…
Дотянуть до конца. Выйти отсюда, а там – хоть трава не расти.
Нитроглицерина нет. Аспирин есть.
Нужен пустырник.
Ладони женщины, изрытые проколами, в бурых пятнах, создавали непередаваемый контраст с тонкими и изящными запястьями.
В дверь нерешительно просунулась растрёпанная головка Дженни. Девушка обвела происходящее взглядом. Зашла, неловко перебирая в руках кухонное полотенце.
Джек на своей раскладушке тут же завозился.
– Я… – тихо начала она, – если чем-то могу, Джим…
– Я не отказался бы от чая с мятой, – очень хотелось уделить девушке больше внимания, но сейчас он как раз зашивал ладони Тэн.
Дженни ещё немного помялась. Джим тихо корил себя за то, что не пришёл на обед, но аппетита не было совершенно. Более того, от мыслей о еде сейчас мутило.
– Тебе надо поесть, – сказала тихо, но твёрдо.
– Дженни, не могу я сейчас спуститься на кухню…
– Зато Джек может, – краем глаза док заметил, как она тряхнула полурасплётшейся косой. – Он и принесёт. И чай тоже.
– Не официантка я ему, – бурчание со стороны раскладушки.
Лёгкие шаги Дженни, шлепок полотенцем по голове младшего, негромкое негодование Джека.
– Доктор у нас один, его надо беречь! – снова шлепок полотенцем. По скрипу раскладушки Джим понял, что братец соизволил подняться. – Принесёшь, не переломишься.
– Я тоже больной!
– И бессовестный!
Так они и ушли – впереди бурчащий брат, и Дженни, погоняющая его полотенцем.
И стало очень тихо.
Шипела перекись, стекая уже с рук Райана – странно было после изрешеченной руки Тэн наблюдать эту исколотую лапищу, – влажно чавкали кусочки мяса, которые Джим вырезал из ладони и кидал в специализированную посудину.
Привычная работа не то что бы успокаивала, но не будь её, сидеть в тишине было бы куда сложнее.
И когда заскрипели включающиеся динамики, Джим даже вздрогнул – слегка, нельзя было сильнее при иссечении колотых ран.
– Что с ними? – голос определённо Джона. На него, кстати, злости практически не было – Арсень сам виноват, что нарвался. Но неприятный осадок присутствовал.
– Долго объяснять. – Джим оставил скальпель, принялся за обеззараживание. – Они должны прийти в себя через четыре дня.
Несколько секунд молчания, во время которых док медленно водил смоченным в перекиси тампоном по ранам Форса.
– Я хочу помочь. Что тебе нужно?
– Парентеральное питание на троих, витамины в ампулах, заживляющие и антисептики. – Джим ни на секунду не задумался. Уже несколько раз прокручивал в голове недостающее. – И я хочу попросить кое-что для себя.
Снова секунда молчания.
– Проси.
– Нитроглицерин в таблетках, много пустырника – неважно, в какой форме – и тонометр. Старый на ладан дышит.
Этого, конечно, было мало. Необходимый минимум.
– Я обещаю, что это у тебя будет, Джеймс Файрвуд.
Отключился.
Четыре дня. Потом, Арсень, я тебя с того света за шкирку вытащу.
Вечером заглядывали любопытствующие, но немного. Забежала Лайза – вот уж кому Джим был сердечно рад. Умная девушка не стала интересоваться состоянием «коматозного трио», как она их окрестила, зато здорово отвлекла самого Джима. Джек во время её визита сидел в своём углу, взъерошенный, как драчливый воробей, но помалкивал.
Примерно около полуночи пришёл в себя Райан, а Джим уже начал беспокоиться, что тот тоже решил прогуляться по Сиду.
На ночь пришлось вернуться к себе. Почти не спал, а освещение было слишком плохим, чтобы проводить опыты или работать с книгами. Так и пролежал почти до трёх, просветы между досок на заколоченных окнах заливал странный холодный свет. Луна, или…
Джим пытался разглядеть хоть что-нибудь между ними, и думал, думал: о своих исследованиях психологии, о запущенной колонии пеницилла, об Арсене и Тэн, скитающихся на холодной стороне дома.
========== Слова ==========
Темнота. Синяя, с колышущимися поверх занавесками. Тёмная гладь воды. Он лежит в воде. Под ним глубина в тысячи миль. Неизмеримая, бездонная, чёрная глубина. Над ним потолок дома, затянутый чёрной паутиной. Нити протянулись, впились вглубь голубого плотного тумана. Они пульсировали и явно жили своей странной жизнью.
– Вот оно, мы не выйдем из-за этих нитей. И сюда не могли попасть из-за них же.
Арсений повернул голову (по лаково-чёрной водяной поверхности пошли едва заметные круги), ожидая увидеть Исами, но её не было.
Меня одного протолкнуло
Мысль рефлекторно, не на языке мёртвых. Но вспышки пепла нет. Вместо этого одно из чёрных щупалец выныривает из тумана и тянется к нему. Арсений перекатывается и мгновенно вскакивает. Щупальце замирает в воздухе. Слегка сокращается. Оно чёрное, как чтоб его пресловутая ночь или шерсть Табурета.
Щупальце резко рванулось вперёд. Арсений понёсся от него по воде, изредка зигзагами отпрыгивая в стороны, петлял, как заяц.
Выход
Выход там
Ещё одно щупальце сорвалось с потолка, атаковав с боку.
Это подло, – на бегу, кидаясь вправо. Мелкие брызги поднялись с места прыжка, щупальце хлестнуло туда, где он только что стоял. Перо дёрнулся назад, поскользнулся и грохнулся на спину. Вода мягко чвакнула и больно ударила в спину.
– Ох ты ёбаный тентакль!..
Арсений снова ушёл перекатом, поблагодарив навыки уличных танцев, вскочил на ноги и бросился бежать к выходу. Щупальца в составе уже восьми штук лениво заскользили следом.
Сид
Здесь всё как я хочу
Леонард говорил сила мысли
Он изо всех сил представил, что поверхность воды не ровная, а с наклоном к выходу.
– Мать твою!.. – вякнул сипло, когда подошвы кроссовок внезапно проскользили по наклону и с бешеной скоростью понесли его вниз. Оставалось только растопырить руки и попытаться удержать равновесие – как при езде на сноуборде.
Его со свистом свист по-любому сам придумал несло на дверь. Дверь была реальной. Тяжёлая, массивная деревянная дверь. За семь метров до проёма он резко присел, сжался…
И кубарем влетел прямо сквозь плотную дверь в коридор третьего этажа. Прокатился по полу, упал. Раскинул руки. Уставился в потолок. Здесь щупалец не было.
Перевернувшись на живот, приподнялся на локтях и посмотрел на дверь. Она исчезла. Щупалец никаких тоже не было, вместо этого сквозь клубящийся туман проступали контуры библиотечного дивана и окна.
– Что за…
Слова привычно осыпались пеплом. Пора было переходить на язык мёртвых и переставать думать.
Исами по-прежнему нигде не было. Её могли утащить щупальца, но об этом Арсений старался не представлять.
– Леонард! – позвал наугад на языке мёртвых. – Леонард, ты где, падла? Призрачный сидр глушишь и мёртвых баб кадришь? Леона-а-ард!
Призрак не отзывался. По Сиду проходили вибрации слов – по сути, Арсений выполнял типичный призыв призрака, только слова подбирал на свой вкус. Но ответа не было.
Он медленно побрёл сквозь стены к лестнице. Хлопнул себя по лбу, расслабился и провалился через потолок прямиком на первый этаж, в прихожую.
Сурового Воина среди камней не наблюдалось. Зато по углам росла та же паутинка, состоящая из чёрных щупалец. Здесь они были намного, намного меньше. Арсений прошёл мимо, стараясь не думать. Помогло, паутина на него не среагировала.
– Леонард, – уже тихо, просто чтоб что-то делать. – Исами…
– Здесь.
Из стены прямо перед ним высунулась прозрачная рука, ухватила за его запястье с расплывшимися, как у Дали, часами на нём, и втянула внутрь стены.
Они стояли на кухне.
– Я потерялся, – сообщил Арсений Исами. Она уже была в белых одеждах, волосы распущены. Не обращая на него внимания, ходила по комнате. В изморози, покрывающей пол, оставались её следы. У колодца, где кухонный пол переходил в густую траву, следы хрустели сломанными стебельками замёрзшей травы.
Женщина держала в руках чашу, что-то шепча на воду в ней.
Твою мать прекрасна
Исами ты прекрасна
Хорошо что я призрак
Под ноги осыпалось густое облако пепла.
– Арсений, надо её позвать!
– Деву?
Исами нетерпеливо мотнула головой.
Арсений пристроился за её спиной и стал туда-сюда ходить за японкой, мысленно сосредоточившись на образе Девы.
Постепенно в кухне сгущался туман.
Исами на очередном проходе вдруг резко обернулась, метнулась назад, ухватила Арсения за волосы. Перо не успел помниться, как уже оказался головой в колодце. Его курнули в ледяную воду, туман хлынул внутрь лёгких…
– Я могу говорить. Незачем понапрасну тревожить Сид своей беготнёй, горячий.
Арсений резко остановился. Колодец рядом, никто его не курял…
Показалось.
Но и Исами тут не было.
– Да что…
– Обернись, Перо, – насмешливо сказали за спиной.
Арсений резко крутанулся на месте. Дева парила над полом, запрокинув голову к потолку.
– Зачем? – спросила она тягучим голосом. – Зачем ты опять здесь? Разве вы не узнали всё, что нужно?
– Мы не знаем, куда подевался Старший.
– Старший… Он начал вспоминать своё прошлое. Прошлое – тропа к гейсу. Гейс – боль, память – цепь, приковавшая к нему…
– Всё можно изменить. Я снимал гейсы…
– Мой смог ли снять? – Дева подплыла ближе. Протянула ледяную руку, коснулась подбородка, приподнимая его голову вверх. Заглянула в глаза. – Смог ли? – повторила едва слышно.
– Тётя, ведите себя прилично… – пробормотал Арсений на человеческом, отступая на шаг. Пальцы Аластрионы жгли холодом, и ощущать их на себе было неприятно. – Ты вообще прокляла своих врагов. Вообще-то, Исами хотела вернуться в Сид ещё и за этим – она думала, твоё проклятие держит здесь всех призраков.
– Живая знахарка умна… – Дева слегка расплылась туманом, сделавшись нечёткой.
– Так она права?
– Старший забыл свой долг… – Аластриону всё сильнее скрывал туман. – Он должен беречь жизни, а он лелеет свою память и боль… Он не стал держать новые души за гранью Сида. Теперь они здесь. Они все здесь, сотни, сотни…
– Да погоди ты, при чём тут проклятие? – Арсений нырнул за ней в туман, надеясь опять увидеть фрагмент памяти, как в прошлый раз. Но туман остался туманом.
Щас ты удерёшь от меня
Как Леонард
Он помнил, как это было в прошлый раз: вспышка злости и призыв.
Сработало. Туман разошёлся. Дева по-прежнему парила над полом, но теперь ей несколько мешались протянувшиеся из пустоты цепи.
Внутри, у сердца, что-то вздрогнуло. Кто-то говорил за него, за него произносил слова призрачного языка.
– Не скрывайся, Аластриона, защитница людей. Ты прокляла, обрушив на завоевателей орды римлян. Виллем, сын Бриана, проклял в ответ. Он сказал, боги услышали. Ваши проклятия стали единым, двумя высшими точками, в которых застывает маятник…
– Да! – вырвалось у Девы. – И с каждым взмахом… Стой! Она говорит через тебя?..
Арсений слегка поморщился. Чудилось, будто его внутри пытаются пропылесосить. Он ощущал совсем рядом сознание Тэн… в себе.
– Откуда взмахи, Защитница? – спросил холодным тоном Исами и против своей воли впился взглядом в глаза Девы. – Твое слово убило короля, Виллем ответил, ты умерла. Как проклятие могло продлиться? Как?
Дева молчит. Опускает голову. Цепи натягиваются.
– Нет… – вздох в собственных ушах. Хочется сунуть два пальца в рот и выблевать на пол – так тошно от присутствия чужой воли внутри своего осознания. Только пальцы тут не помогут. – Нет, ты не могла. Скажи, что я ошиблась. Прошу, скажи, что…
– Да, – тихо ответила Аластриона, поднимая голову. Взгляд обжигал тёмным ледяным огнём. И, уже громче, – да! Я прокляла весь его род! Они вырезали всех, всех, кто жил рядом со мной! Я имела право!
Она рванулась, и цепи разлетелись в стороны, обращаясь в клочья тумана…
Арсения отпустило, он с судорожным вдохом вытащил голову из колодца. Ледяная вода стекала по волосам, по лицу, не давала раскрыть глаза, слепив ресницы.
– О боги… – услышал тихий шелест рядом.
Кое-как разлепил веки. Исами сидела у стола, в заиндевевшей траве. Перевёрнутая чаша валялась рядом, воды в ней уже не было.
Женщина подняла на него взгляд.
– Бриан, Аластриона, Виллем и все их потомки… Как вообще еще стоит этот мир, обремененный таким проклятием? Чем она думала, мудрая, слышавшая голос своих предков?!
– Точно не тем, чем ты меня в колодец окунула, – Арсений поболтал пальцем в ухе. – Это что было?
– Прости. – Исами поднялась с пола. – Сама я не смогла бы связаться с тем слоем. Пришлось заслать тебя туда и говорить, как через передатчик…
– Ну спасибо, блин, – Арсений откинул с лица мокрые волосы.
– Леонард говорил о тяжести, – продолжила Исами, не слушая его, – но я не представляла, о какой. Двойное проклятие рода корежит судьбы не одного, не двух — десятков и сотен людей… Понимаешь?
– Ну, она прокляла его род, он проклял её потомков, поэтому проклятие работает до сих пор…
Исами покачала головой, глядя на него.
– Не только их потомков. Двойное проклятие цепляет всех, кто оказывается поблизости… В том числе нас всех. Всех, кто в этом доме.
Арсений вглядывался в её испуганное лицо, пытаясь осознать, каких именно масштабов достигла катастрофа в её воображении.
– Надо найти Леонарда, – прошептала, наконец, Исами, отворачиваясь. – Если распутывать этот клубок, то надо начинать с конца… Теперь я понимаю.
Арсений прошёл за ней сквозь стену.
– Стой, ты говоришь, оно срабатывало каждое поколение где-то тысячу лет? Но тогда тут как-то маловато призраков…
– Я не знаю, брат. – Исами молча коснулась его руки. Убрала пальцы… вернула, обвила ими его ладонь. Сжала. Арсений в ответ сомкнул пальцы на её руке.
Леонарда они нашли в спальне. Старший сидел в углу, на полу, и за клубящимся туманом был почти невиден. Только когда туман расступался, заметно было, что он что-то бормочет.
Держать сознание сделалось сложно, то и дело его захлёстывал туман и стремился утянуть вглубь себя, в беспамятство.
– Ты оставил нас, Старший, – почтительно обратилась Исами к призраку. – Будучи здесь, ты мог откликнуться на наши призывы, но отчего-то промолчал.
Леонард на неё даже не посмотрел. Взгляд призрака блуждал по спальне: кое-где сквозь обычные предметы проступали другие, старинные. Тяжёлая мебель, сундук с ажурной ковкой, витые подпорки над кроватью, огромный, куда больше нынешнего, бархатный балдахин с кистями.
Зато вблизи стало слышно, что бормочет призрак.
– Я, я… я убил её… – шептал Леонард, вцепляясь пальцами в густой ворох волос на собственной голове. – Я вернулся, я убил…
