Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 329 страниц)
Арсений придвинул к себе кружку с чаем.
– Я не знаю, в последнее время… Ты думаешь, между ним и Лайзой что-то есть?
Дженни говорит тихо, но слышно всё равно, а уши не заткнёшь. Особенно на фоне начинающих горячиться подпольщиков.
– Нет. – Это уже Маргарет. Арсений сидел к ним спиной, но прямо почувствовал, как девушка медленно качает головой.
– Но Джим в последнее время просто светится. Точно влюбился… – задумчиво произносит Дженни. Обе умолкают.
Арсений, как раз зачерпнувший ложкой каши, выронил её обратно в тарелку.
– Да не стану я этого говорить! – взвилась Нэт в ответ на какую-то просьбу Рича. – Сам спроси!
– А чего я? Тебе-то точно ничего не сделают…
– Вот же…
– Кажется, ты права, – грустно говорит последовательница. – Влюбился.
– Не расстраивайся. Ты замечательная, ты ещё…
– Не надо, Джен.
– А… прости, я не…
– Всё в порядке. Давай подолью чая…
Больше он их диалога не слышит. Всё чувство голода как-то разом испаряется, как и хорошее настроение.
Влюбился
Джим
Чёрт, док, только не ты, только не та же история!
Я не замечал
– Перо, скажи этому придурку, что он – идиот! – Нэт ткнула в сторону возмущённого Ричарда ложкой. – Крыс на плесневелый хлеб не приманишь!
– Приманишь! – возразил Рич решительно. – Какая им разница, что лопать?!
– Так это ж плесень!!!
– Крысы ловятся в мышеловки… – пробормотал Закери сонно.
Натали выжидательно уставилась на Арсения.
– Не знаю, но на месте крыс я бы хлеб с плесенью есть не стал, – пробормотал подпольщик.
– Вот! – обрадовалась Нэт. – Я же говорила тебе…
Перепалка возникла по новой.
Твою ж…
В меня…
Ну да, единственная кандидатура для едва-едва осознавшего свою ориентацию человека
И я ещё со своим рисованием
Я что, надеялся на его благоразумие?
Губы сами собой растянулись в тоскливой усмешке.
О бог, в которого я не верю… пусть это не будет правдой.
Арсений тряхнул головой, отгоняя мысли, и снова взялся за ложку. Надо было заставить себя есть и выметаться на задания – список жёг карман.
В гостиной… как будто владелец посудной лавки своих слонов сюда на каникулы отправил. Джиму оставалось только за голову хвататься – несколько колб разбито, спиртовая горелка – последняя, между прочим, лежит на полу в лужице своего же содержимого. Три мензурки из пяти опрокинуты, высыпавшиеся из них порошки перемешались. Джиму, несмотря на замечательно начавшееся утро, захотелось найти виновника безобразия подпольщики кто ещё и подсыпать ему слабительное. Ну и что, что единственный пакетик, всё равно никому не нужно. Останавливало только то, что в случае удачной реализации мести страдать будут все обитатели – туалет-то общий, а слабительное качественное.
И клятва Гиппократа. Моя.
И, как ни крути, хорошее утро.
И снова замлидера Подполья невольно выручает своих идиотов-товарищей, – язвительно подумал Файрвуд, принимаясь наводить порядок на столе. Остальная комната тоже вверх дном, но это дело обычное. Да и беспорядок в комнате работе не мешал, а вот реактивы…
Ну кто, кроме подпольщиков, мог тут так… повеселиться?
Точно буду к себе в комнату на ночь стаскивать, – промелькнула беспомощная мысль, когда он узрел перевёрнутым плод своего недельного труда. Хорошо хоть вещества в нём не особенно редкие.
Из-под стола жалобно мяукнули. Джим, поражённый догадкой, опустился на корточки и заглянул под столешницу: из темноты на него таращились два огромных жёлтых глаза. И, кажется, виноватых, но кто этих кошачьих разберёт? Мгновенно остыв – смысл злиться на кота? – Джим протянул руку и почесал мохнатое недоразумение между ушами. Виноватость из жёлтых глаз тут же куда-то испарилась, кот с готовностью зажмурился и довольно заурчал.
– Ну не наглец? – Джим искренне восхитился. – Реактивы мои перепортил, и урчит!
Табурет себя наглецом определённо не считал: вылез из-под стола и принялся бодать коленку Джима. Махнув рукой на реактивы – пролежали ночь, пролежат и ещё минут несколько, док сгрёб кота, плюхнулся на кресло и устроил тарахтящий меховой комок у себя на коленях.
– И чем же ты тут ночью занимался? У нас кошек нет, – Джим, усмехнувшись, вспомнил, какой беспорядок обычно оставляли их с Арсенем «провода», – да и котов. Кхм, не подумай плохого, я имею в виду, чтобы драться.
Кот не обиделся. Судя по сытому урчанию, он уже успел забежать к Дженни и изрядно позавтракать. Зачем только на место преступления вернулся?
Когда Кот совсем уж пригрелся и, кажется, собрался задремать, Джим не без сожаления спихнул его с колен. Получил презрительный взгляд, но только пожал плечами, дескать, что я тебе сделаю? Работать надо.
Собрал реактивы – при ближайшем рассмотрении оказалось, что треснула одна колба. Ещё один минус к перспективам – нужно искать замену. И так в обрез было. На дверь с внешней её стороны кнопкой прилепил объявление о неприёмном дне. Попросил забежавшую за заданиями Лайзу оповестить фракцию о вечернем сборе. Девушка накрутила на палец кудрявую прядь и, подняв бровь, поинтересовалась:
– Джим, ты, наконец, решил вернуться к делам фракции? – Интонации при этом были насмешливые.
Джим вернул ей улыбку.
– Нынешние дела фракции мне не особенно нравятся, чтоб к ним возвращаться. Но, думаю, фракции понравятся мои дела.
– Было бы неплохо. – Лайза хмыкнула. – Алиса, если честно, уже поперёк горла. И не у меня одной. Признайся, ты ушёл в тень, чтоб мы вспомнили плохие деньки? Ладно, не отвечай, – она с довольным видом замахала на него рукой. – Я рада, что твоя личная жизнь не мешает общественной. Нашим скажу о собрании.
И убежала, оставив Джима в недоумении.
Ну что ты, что ты… – док вернулся к недособранным реактивам, – какая личная жизнь? Только работа.
В библиотеке после завтрака обычно было пусто. Оглядевшись, Арсений уже хотел захлопнуть дверь для испытания, но тут увидел перила второго яруса; не то чтобы он раньше их не видел, но, в свете вчерашней ловушки, наличие именно этих перил наполнилось глубоким и чудесным смыслом. Уже через полминуты подпольщик висел вниз головой, держась за эти самые перила согнутыми в коленях ногами.
– Да здравствует физкультура по утрам, – пробормотал довольно, закладывая руки за голову.
Подъёме на двадцатом в библиотеку кто-то зашёл. Арсений, только-только разошёдшийся, недовольно выдохнул и повис вниз головой. Второй ярус был не так высоко, так что подпольщик оказался к визитёру прямо нос к носу. Низенький очкастый последователь, тот самый, что втирал ему про искусственно созданную личину Кукловода, кажется, Энди надо у Джима спросить уставился на него с некоторым любопытством.
– Очевидно, что висение вниз головой как-то стимулирует ваши умственные способности, молодой человек, – проговорил он слегка гнусаво. – Но из-за вас я не могу достать с вон той полки нужный мне том о природе математических абстракций.
Арсений, слегка извернувшись, подцепил ногтями корешок книги.
– Ну что вы! Это же «Геометрия» Гиппократа Хиосского!
– А. Простите, – хмыкнул Арсений, вытащил толстенный том, стоящий рядом, и передал очкастому. Тот довольно прохладно поблагодарил и отошёл с книгой к дивану, прижимая её к груди, как сокровище.
Кажись, он преподавал в университете… – Арсений снова заложил руки за голову, рывком сгибаясь к коленям. – Ну… точно… Кто ещё будет спокойно реагировать на висящего вниз башкой оболтуса… кроме человека, полжизни смотревшего на студентов
Больше они друг другу не мешали. Последователь читал, устроившись на диванчике и потерявшись среди подушек, Арсений, отработав подъемы корпуса, немного посидел на перилах, потом, перехватившись за нижнюю перекладину, принялся подтягиваться. Перила жалобно поскрипывали, но в целом выдерживали.
– Ну что вам надо? – устало прогнусавил математик с дивана. – Вот же назойливый…
Арсений легко забрался на перила, усевшись там, обернулся и едва не свалился обратно. Последователь раздражённо махал на… туман. Тот самый, из прихожей. Белое облачко колыхалось перед ним, от каждого взмаха рукой слегка отступая.
Наконец, словно не выдержав, туман скользнул к приоткрытой двери, просочился в крошечную щелку и исчез.
– Никакой культуры, – фыркнул последователь, возвращаясь к книге. – Даже если ты умер, это не значит, что можно всем и каждому навязываться со своими проблемами…
– Что? – Арсений одним движением перемахнул через перила, мягко приземлившись между диваном и креслом. – Вы сейчас что сказали?
Энди обернулся, слегка хмурясь.
– Если вы о том призраке, который только что покинул эту комнату, – прогнусавил недовольно, – то я сказал, что он напрочь лишён чувства такта. Каждый день одно и то же: ему надо, чтобы я зачем-то носился с ним по комнатам этого дома. Я решительно отвечаю, что…
– Погодите… Призрак? – Арсений сел на стол перед последователем, слегка наклонившись вперёд, чтобы поймать блуждающий взгляд Энди.
– Ну конечно. – Очкастый неожиданно уставился прямо на него. Бледно-голубые глаза за стёклами очков казались неправдоподобно огромными. – Или, если угодно, иная форма существования энергии, в которую трансформируется ментальная субстанция под названием «я» после физической смерти.
– А они… существуют? – задавая вопрос, Арсений ощутил себя несколько глупо. Последователь говорил о призраках, как о чём-то донельзя будничном, например, о завтраке.
– Ну а куда, по-вашему, делась бы единица энергии, равная одной личности? Растворилась?.. Ещё Эйнштейн доказал, что энергии во вселенной всегда одинаковое количество. Не остаётся же то, что в оккультной традиции принято называть «душой», в разлагающемся теле, как вы думаете? – Сказано это было истинно тоном преподавателя, принимающего экзамен у безнадёжно тупого студента. Энди на секундочку снял очки, потёр переносицу толстыми пальцами, после чего водрузил окуляры обратно. – Призраков множество. В этом доме они на каждом шагу, но я ещё не видел ни одного настолько назойливого. У вас есть ещё вопросы?
– Нет, – честно ответил Арсений, вставая. И уже тише буркнул: – На днях приду на пересдачу.
Джим только реактивы собрать и успел, как в комнате организовалась Дженни, недовольная и крайне решительно настроенная.
– Джим, я не знаю… – милая кухонная фея окинула взглядом прибираемый им бардак. Кивнула. – Вижу. Но это не повод пропускать завтрак.
Дженни была права, но от этого бардак на лабораторном столе сам бы не ликвидировался. Никаких отговорок девушка не пожелала слушать: вклинилась между ним и столом, упёрла руки в боки. Золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам.
– Дженни, ты не думала собирать косу? – вырвалось как-то само. Неожиданный вопрос немного остудил пыл девушки: она опустила руки и задумалась.
– Нужно, – наконец решила она со вздохом. – Да и подстричься не мешает. Тебе с братом тоже. И Закери… Так, не отвлекай меня, – цепкие пальчики обхватили его запястье и потянули за собой. – Идея хорошая, Джеймс Файрвуд, но ты не завтракал. Что мне, как за Джеком за тобой бегать?
Джеймс…
Ну да, ну да. Скоро будет неприличная физиологическая реакция на своё же имя.
На кухне перед ним сама собой образовалась тарелка каши с подливом, хлеб, чай, и по сложившейся традиции – тарелочка печенья. Видимо, Дженни считала, что ему оно особенно необходимо. А он не спорил – печенье у девушки получалось божественно.
– Сегодня с цукатами, – донёсся до него отстранённый голос от подоконника. Джим мысленно отругал себя за инерциальность мышления – печеньем теперь занимался Джим-подпольщик, примерно со времён Хэллоуина.
И всё равно вкусно. Парень знал толк в готовке. Умел бы ориентироваться на поставки, а не на своё кулинарное вдохновение, цены бы ему не было. А так – печенье и чай, и всё под строгим надзором Дженни.
– Цукаты и… гвоздика, верно? – Джим решил подбодрить приунывшего подпольщика. Тот, предсказуемо, ожил и тут же подсел к нему. Глаза заблестели.
Ой не к добру… Называл же его Арсень маньяком кулинарным.
– Я рад, что ты оценил, – вдохновенно начал второй маньяк особняка, – но раз уж об этом, то тут не только гвоздика. Видишь ли, у нас мускатный орех оставался, совсем немного, но если его растереть и перемешать с сахарной пудрой…
Джим слушал его, слегка улыбался и кивал.
Ну зачем заговорил? Вот пойдёт кто-нибудь в гостиной испытание проходить, а там реактивы…
Дженни наблюдала за ними от мойки – вытирала посуду. Кажется, они представлялись ей довольно забавным комедийным дуэтом.
– Мускатный орех – это не совсем то, что стоит смешивать с гвоздикой. Но гвоздика так хорошо идёт к цукатам, что я не удержался. А конфликт между продуктами я разрешил так…
Сублимирует. Точно сублимирует, готовить-то ему не дают. Вот и разговаривает…
Джим перестал слушать эту презанятнейшую лекцию предложении этак на третьем и принялся думать о беспорядке в лаборатории. Потом о Коте, но этих мыслей было совсем мало – стоило вспомнить, как приятно мурлыкал Табурет на его коленях, как мысли сами собой переключились на Арсеня. Возмущаться по этому поводу не хотелось, поэтому Джим просто отдался своим мыслям. Кулинару-подпольщику, кажется, нравилось, с каким выражением лица его «слушают». Все довольны, всё прекрасно.
Джим-подпольщик принялся за расписывание кулинарного применения цукатов, когда Дженни тихонько подсела к Файрвуду с другой стороны, придвинула поближе стул и шепнула ему на ухо:
– Тебе не надоело?
– Нет, – док мягко качнул головой, не отрывая взгляда от разглагольствующего Джима-подпольщика, – не особенно. Что такое?
– Нет, ничего. Ты такой радостный в последнее время.
Интересный переход
– Тебе не показалось?
– Ну, может… – Судя по тону, она всё равно так не считала. – Но если у тебя случилось что-то хорошее…
– Вот если добавлять цукаты не в выпечку, то их зачастую размачивают в холодном сиропе. А вот если делать из них…
– Я обязательно скажу тебе, Дженни, – Джим деликатно высвободил свою ладонь из её цепких лапок. – Позволишь?
– Да-да, иди…
Повисла тишина, нарушаемая только отодвигаемыми стульями Дженни и Джима. Джим-подпольщик ушёл далеко в свои мысли, и теперь водил в воздухе пальцем, то ли прикидывая дозировку продуктов, то ли припоминая рецепт. У них, гениев, свои проблемы.
Свести его с Энди, что ли?
На всякие там транзисторы-конденсаторы не везло. Арсений наугад проходил комнату за комнатой, обыскивая углы, разбирая (по такому случаю даже пригодилась давно валявшаяся в сумке отвёртка) старые электроприборы и копаясь в грудах хлама и попутно набивая сумку полезной мелочёвкой.
Размышлял об услышанном утром. Первый шок прошёл, и теперь ситуация не казалась такой уж катастрофической. На крайний случай существовала вероятность, что Дженни ошиблась, хотя эта вероятность, кажется, была на последнем издыхании.
Да какая разница? Он мне нравится. Я ему. Нам друг с другом не просто хорошо, а…
И чего я
Осталось не так много и мы отсюда выйдем. Вся история будет в прошлом, он поймёт, что вокруг целый мир, в нём всегда есть куда идти и что искать. Даже если сейчас я для него и значу что-то, потом…
Док, ты же красив. Ты чертовски красив. Найдёшь себе классную пару, будем даже видеться периодически
А я б с удовольствием познакомил тебя с Софи.
Ну, если она ещё меня не забыла.
Арсений подумал, что и сама Софи, эта темноокая богиня, словно пришедшая из сна очарованного поэта-декадента, была бы не прочь завести знакомство с Джимом. Она любила необычных и страстных людей.
Дышать стало как-то легче, даже испытания проходились быстрее.
На чердаке он заметил, что кто-то снял с манекена шляпу. Бутылки тоже не наблюдалось. Кукла была выпрямлена в кресле, слепо глядела в мониторы. Большая часть комнат на обозревателях пустовала.
– Обделили тебя, сиротинушку, – подпольщик погладил куклу по гладкой пластмассовой голове. – И бутыли нет, и наблюдать не за кем.
Манекен отнёсся к проявлениям дружеского участия с истинно аристократическим равнодушием. Арсений огляделся. На чердаке чего только ни было – старые шмотки, коробки, связанные бечёвкой стопки бумаг, железки, неработающие электроприборы, ящики со сломанными игрушками и много чего ещё; повозившись, подпольщик откопал пыльный парик – с длинными каштановыми локонами, потом нашёл брюки и рубашку.
Чтобы одеть куклу, понадобилось некоторое время, зато результат «художнику» более чем понравился. Манекен сидел в кресле перед мониторами, широко раскинув ноги. Голова чуть запрокинута, длинные волосы растрёпаны. Рубашка застёгнута наполовину и косо, с пропущенной пуговицей, одна рука вцепилась в подлокотник, другая пальцами проскользнула под ткань брюк с расстёгнутым ремнём. Арсений ещё, ухмыляясь, поправил один из длинных локонов парика, чтобы прядь лежала на шее. Оценил своё творение, довольно кивнул и принялся за испытание.
