Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 329 страниц)
– Ну что, для тех, кто прохлопал ушами, ещё раз, – решительно заговорил длинноволосый подпольщик, – главный сказал, Арсень с нами! Так что пьём за победу фракции!
Грянул дружный радостный вопль, взметнулись руки со стаканами, звоном встречавшими друг друга в воздухе стеклянными боками…
Щёлкнула ещё одна кнопка на пульте. Установилась тишина.
– Значит, Арсень выбрал фракцию…
Кукловоду, жадно наблюдавшему за новичком, это не понравится. Ох как не понравится. Сознание накроет той самой тёмной волной, ни одного просвета... Он так злится. Тяжело, долго. Страшно.
Джон торопливо мотнул головой, отгоняя наваждение.
Устроившись перед изображением гостиной, где мирно дремала Алиса, вели неторопливую беседу Джим и Лайза, а Дженни устраивала небольшие конкурсы для оставшихся, налил себе ещё половину бокала.
Нечего напиваться – ещё половину бутылки он прибережёт для дальнейших радостей.
– Я сегодня немного выпил и добрый, – негромко поведал он растянувшемуся на его коленях мохнатому собеседнику, – а завтра буду с последствиями и злой. Могу тебя пнуть. Ты точно собираешься идти на такой риск?
Кот поднял уши. Вслед за ушами поднялась голова. И вот это мохнатое недоразумение уже топчет его колени мягкими лапками и требовательно заглядывает в глаза.
Повертев головой, Джон понял, в чём дело: Кот учуял, что он взял бутерброд, и теперь желает свою порцию.
– Сэр, вам не кажется, что это уже выходит за рамки приличий? – вздохнул Джон. Кот получил причитающийся ему кружок, но, соскочив на пол, есть не стал и взялся бодать ножку стула.
– Вина хочешь?
В жёлтых глазах не отразилось ничего нового, кроме настойчивого ожидания.
Джон нашёл относительно чистое блюдце, плеснул туда вина и слегка разбавил водой. Кот на предложенное ему блюдце отреагировал без особенного энтузиазма: с подозрением зыркнул на подавшую руку, несколько раз понюхал. Скорее всего, при лучших условиях он даже не стал бы пробовать, но колбасы было съедено много, а воды выпито мало. Джон не хотел отдавать в распоряжение Кота посуду – её и так был дефицит. Это сейчас он… раздобрился.
– Ну вот, теперь мы оба попадаем под осуждение Лайзы, – Фоллу стало смешно.
Кот на остроту не отреагировал: напившись, он, путаясь в собственных лапах, подвалился, кое-как прыгнул и снова устроился на коленях Джона. Кажется, даже такая небольшая порция вина на него подействовала. И, кажется, животное решило, что это место причитается ему по закону.
Пока что хозяин комнаты и, по совместительству, вышеупомянутых коленей, против не был. Вот когда он захочет спать – это где-то через час-полтора – нужно будет согнать временного квартиранта. Не хватало ещё ночевать в одной комнате с хмельным животным. А в комнате, на минуточку, ни кошачьего туалета, ни лазейки в другие места. Пусть идёт в коридор и там творит, что хочет.
Джон отпил ещё немного вина. И что не понравилось Коту? Никакого вкуса.
– Ну… и вот, – Арсений кое-как нашёл в комнате шкатулку – она оказалась запихана им же самим в наволочку второй неиспользуемой подушки. Раскрыл и продемонстрировал другу. – Второй… ключ. Как обещал.
Джек снова отпил из бутылки (заканчивалась третья), с грохотом водрузил её на тумбочку. Едва не уронил, подумал пару секунд и заткнул её в карман толстовки нового подпольщика.
– Ну так… пошли давай… – кое-как сгрёб присевшего у кровати Арсения за шкирку и попытался поднять. Арсений упорно не поднимался, ронял ключ и хватался за край кровати.
– Чё ж ты… Подож-жди… Да встану ща, ну!.. О, о, кажется…
– Ну давай… блин… уже…
Кое-как, поддерживая друг друга, поплелись в прихожую.
Когда после ликвидации первой бутылки спирта в подвале они пришли на праздник и поздравили Джима, это было ещё так, начало. Потом было праздничное вино. Потом – конкурсы, где удалось чуток протрезветь, потом к Арсению подсела Кэт, полезла чего-то с обниманиями… Пришлось утащить её в ванную, на второй этаж. Правда, до ванной они не дошли, только до комнаты последовательницы. После Алисы девушка казалась приятно тёплой и даже милой. А ещё у неё было припрятано полбутылки вина... В общем, когда они вернулись минут через сорок в гостиную, Арсению было уже совсем весело. Как раз ажиотаж с конкурсами поутих, и поймавший его на входе Джек сказал, что в подвале были далеко не все запасы спирта.
Правда, эти самые запасы были в его комнате, а она почему-то оказалась закрыта изнутри. Пришлось ждать. Джек заметил, что это прямо как университетская вечеринка – там тоже ближе к ночи комнаты свободной не найдёшь.
Пять минут. Десять… Через пятнадцать ждать обоим надоело. Арсений жестом показал, что сейчас всё будет как надо, подошёл вплотную к двери и во всю мощь лёгких рявкнул «ванной вам что ли мало, нелюди?!». Уже через полминуты из комнаты вылетела изрядно помятая перепуганная парочка. Дверь оставили нараспашку.
– Вот тебе и не ночуй в комнате полмесяца, – фыркнул подпольщик, проходя внутрь.
– Думаю, дело всё-таки не в этом. – Арсений остановился на пороге, созерцая вселенский хаос маленького помещения. И как эта парочка умудрилась тут пристроиться… Когда места свободного среди проводов, молотков, паяльников и плоскогубцев вообще не наблюдалось.
Тайник был в тумбочке, за хитро устроенной двойной стенкой. Ещё две бутылки разбавленного спирта и почему-то одинокий сухарь. Пили за свободу, за фракцию, за присоединение Арсеня, за «смерть маньяку!» и за будущую успешную борьбу.
А когда последняя бутылка показала дно, подпольщик вспомнил про ключ. И вот теперь оба, прилагая героические усилия, тащились к заветной цели – замкам в прихожей.
– Так… зна-щ-щит… щас свети мне, – Арсений, привалившись плечом к старинной двери, пошарил в кармане ключ. Кое-как нащупал, вытащил. Уставился на ряд двоящихся замков. – Ох ты ж… а если б реально… шест… ой… надцать…
– Чё? – Джек направил фонарик на самого Арсения, заставив того прикрыться рукой.
– Да, блин, не на меня… свети… Вот…
В первые три замка ключ не подошёл. В четвёртый дошёл до середины и застрял. Некоторое время оба пытались его там повернуть или вытащить, тянули со всех сил, Джек придумал сходить за машинным маслом, но далеко не ушёл – только до двери. Там он забыл, за чем шёл, привалился к косяку и стал с грустным видом наблюдать, как Арсений пыхтит над замком, периодически что-то такое говоря… не на английском. Кажется, ругался. То ли он, наконец, подтолкнул ключ в нужное положение, то ли замок просто устал сопротивляться – механизм щёлкнул, и замок печально закачался в петле.
Арсений издал победный вопль и тут же обнаружил в кармане бутылку.
– За это… надо… отметить, короче…
В три глотка почти допил содержимое и указал пальцем на Джека: – Па-аздравляю. Сва… блин… пррррр… свабода стала ищ-щё ближе!..
– Ты… чего?..
– Та-ак! – Арсений возвёл взгляд и палец к укрытому темнотой потолку, – Хкукловод… говорит… когда… в общем… Э-э-эй. Манья-а-а-ак! Я тут… дверь твою… Молчишь? Ну и… – снова обернулся к собутыльнику, – ма-алчит, штоб его…
Джек о чём-то мучительно задумался, а может, просто старался не отключиться. Арсений потянул его за рукав к лестнице.
– Пошли… чё ищё покажу…
В комнате он кое-как достал куски припрятанного паззла подвала. Подпольщик, которому подъём по лестнице стоил невероятных усилий, сел на его кровати, чтобы через секунду уже упасть набок с явным намерением уснуть.
– А ну!.. – Арсений потряс его за плечо. – Х-х-ракционное… знащ-щит, дело… такое тут… Двенадцать че-э-этвёртый паззл, как есть, подвала.
На словах «двенадцать четвёртый» Джек даже открыл глаза и попытался сесть. Арсений помог, устроился рядом.
– Вот. – Сунул ему под нос обратную сторону найденного в тайнике гостиной кусочка. – И остальные… есть.
– Пойдём тайник?..
– А ну и… пойдём! Так пойдём…
Чтобы собрать паззл, пришлось сползти на пол. Зато здесь было прохладно. Путаясь (Джек ещё что-то бухтел про подвал, скрытые ловушки и тайные ходы, правда, крайне невнятно), вроде собрали что-то, причём один кусок ну никак никуда не подходил. Тыкали его, тыкали, но то тут вырост с впадиной не состыковывается, то там на три впадины почему-то только два выроста… Подпольщик заявил, что это происки маньяка. Опять он прикалывается, дескать, но что ему, суке такому, недолго осталось, потому что… А что «потому что», миру уже не суждено было услышать. Кое-как впихнув кусок в самую середину, Джек вспомнил про праздник.
– И я… спать, – выдал, всё-таки вставая с пола. – Но сначала надо… брата… поздравить…
– Надо, – согласно кивнул Арсений, решительно нахмурившись. – Не каждый день щщ-еловеку… тридцать… И-и-и! – рывком поднялся, тут же, впрочем, схватившись за подпольщика. – Курс на га-а-астиную!..
– Па-а-аздравляю, братишка!
Джим проснулся. Отвык от алкоголя – почти не выпивал со студенческих лет. Ну, не считая периода во время его работы врачом, когда…
– А-х-р-р… – на него навалилось нечто, дышащее алкогольными парами. Судя по неловким движениям конечностей, нечто пыталось его обнять. – Тр-р-рсать… те… ик… бе… трсать…
– Да, именно столько… – осторожно сняв с себя захрапевшего брата, Джим уложил его на диван и прикрыл забытой на спинке кем-то шалью.
Арсень, старательно покачивающийся рядом, пожал плечами.
– Наплся… – он махнул рукой на бесчувственное тело на диване, – ишь как…
– Ты тоже.
Скорее всего, Файрвуд-младший нуждался в принудительной транспортировке по месту жительства, но сам док его вряд ли дотащил бы. Физподготовка не та, да и алкоголь не совсем выветрился.
– Не-э-э… – Арсень с ухмылкой помотал пальцем перед носом Джима. Как он умудрился при этом не сверзиться – оставалось загадкой. – Я не-э-э… того.
– Да ну?
– Я… – кажется, в голову Арсеня не приходило ни одного достойного аргумента в пользу своей позиции. – Я стою.
– Убедительно.
На помощь сего находящегося в сумрачном состоянии сознания субъекта рассчитывать тоже не приходилось. Более того – попроси Джим его помочь в переноске брата, тот не отказал бы. Но на полпути к цели Джек обзавёлся бы храпящим товарищем по несчастью. А дотащить двоих Джим не смог бы, скорее к этому моменту ему захотелось бы присоединиться.
Арсень, покачавшись пару секунд на месте, принял важное стратегическое решение сесть. Умостился на краешке дивана рядом с Джеком.
– Мы вместе… двенадцать… четыре… – доверительно сообщил он доку, неловко похлопав спящего товарища по плечу, – мы… всё… – тяжело выдохнул, – blyat’…
– Вижу. Согласен.
Один храпящий субъектус на диване – не страшно. Но два храпящих и еле помещающихся на диване дылды – перебор.
– Пошли по домам.
Арсень почти не прореагировал на фразу, но на попытку стащить его с дивана не прореагировать не получилось. К чести сказать, сопротивляться он не стал, а только попытался принять вертикальное положение.
– Дооом… дома хорошо, Джимми, – рассудил он, пока Джим старался закинуть его руку себе на плечо, – дома… ябл… ябл… я… blyat’…
– Хорошо дома, хорошо…
Путь до комнаты Арсеня, и так не особенно короткий, в сложившихся условиях приобрёл статус полосы препятствий: непослушная дверь гостиной, коридор, дверь в прихожую, лестница, ставшая вдруг шаткой и до безобразия длинной, ходуном идущий коридор – до этого ведший себя исключительно прилично.
Кажется, последний выпитый Джимом бокал был лишним. Но Дженни так просила допить с ней остатки вина, что отказать было попросту грубо по отношению к устроительнице вечеринки.
– А я-а-а… иду-у-у… шагаю по… чему?
– По коридору.
Несмотря на то, что Арсень пытался помогать Джиму в перетаскивании себя любимого, дело шло туго.
– Нет. По Ма-а… Ма-а-а… этой…
– Скве. По Москве, если я правильно тебя понял, – Джим поправил перекинутую через его плечо руку. Судя по движению шеи, Арсень кивнул.
– Да. Я иду… по ней.
Отвечать Джим не стал. Долгожданная дверь была уже близко, но потрать он силы на душевный разговор, опасность не дойти стала бы угрожающей. Ещё эта маленькая чердачная лесенка…
Шаг…
Шаг…
Ещё шаг, и Арсень снова пытается спеть что-то из неизвестного англичанину репертуара. Забыл слова после второй же строчки.
Ещё шаг.
Выспрашивает продолжение песни у Джима, но силы на ответ тратить всё так же не хочется.
Ещё шаг.
Ещё.
– Ф-ф-ух…
Привалив Арсеня к двери его комнаты, Джим мысленно возблагодарил все двери мира. Сам дотащенный уже не пел – он оглядывал дока с каким-то странным выражением. Слегка прикрыл глаза, склонил набок голову. Док даже начал опасаться, что Арсень заснёт уже прямо тут. А если придётся его дотаскивать до кровати, к себе Джим уже не пойдёт: свалит Арсеня на мягкую горизонтальную поверхность, а сам упадёт рядом.
– Сам дойдёшь дальше?
Скажи да, скажи да, скажи…
То ли подействовал умоляющий взгляд, то ли мысль транслировалась прямиком в череп Арсеня, но тот кивнул.
Джим надеялся, что облегчение вырисовалось на его лице не слишком явно, но улыбку сдержать не мог.
– Хорошо, тогда…
Чуть выше локтя дока легли горячие – он через ткань чувствовал насколько – пальцы.
– Э… что…
Джим не понимал, в чём дело. Драться им, вроде, не с чего.
Пальцы сжали его руку ещё сильнее и дёрнули на себя. На секунду потеряв равновесие, Джим оказался прижат спиной к тому месту, где раньше стоял Арсень, а сам виновник произошедшего сейчас стоял близко-близко к нему. Так близко, что можно было разглядеть своё отражение в его полуприкрытых глазах.
Джим вырвал руку из всё ещё крепкого захвата.
– Слушай, это уже…
Его верхнюю губу огладила подушечка пальца. Потом нижнюю.
Джим одеревенел. Происходящее никак не могло быть взаправду, потому что Арсень не… он же встречался с Кэт, та сама рассказывала, на вечеринке они были вместе…
– Арсень, слушай, – речь стала торопливой и сбивчивой, руки сами собой упёрлись в грудь напротив, – я не… то есть ты понимаешь, я не против такого, но…
Палец, скользящий по губам до этого, прижался где-то в самом уголке губ. Как бы соглашаясь сам с собой, Арсень кивнул и резко прижался к ещё пытающимся разговаривать губам Джима.
Файрвуд слышал его дыхание – шумное, сбитое, как у пытающегося обнять его полчаса назад брата, чувствовал отчётливый запах спирта и дуновение воздуха на своей щеке.
Как же давно у него никого не было. Год? Два? Вечность, чёрт возьми.
По обе стороны его головы упёрлись в дверь ладони.
Глаза сами собой закрылись.
Губы, целующие его, двигались резко и требовательно, прихватывали, прикусывали, иногда Джим чувствовал язык, оставляющий на губах – и дальше – мокрые дорожки. Арсень навалился на него всем телом, буквально вжимая в шершавую поверхность двери, и, стоило слегка приоткрыть рот, как в него скользнул горячий и влажный язык.
я не...
Уже не осознавая, что сам целует не менее жадно, не менее грубо и требовательно, Джим провёл ладонями по его горячей груди, собирая в складки ткань рубашки. Арсень, не отрываясь от поцелуя, перехватил одну из его рук и прижал её к своему паху.
Док едва не застонал от ощущения горячего и пульсирующего бугорка в своей ладони. Его вторая рука медленными рывками поползла вниз, к краю проклятой, отделяющей его от горячей кожи ткани.
Горячий…
Сознание отключалось с потрясающей готовностью, алкогольный шум в голове усилился…
Заполнил собой всё окружающее…
Тихо рыкнув в губы, Арсень прикусил нижнюю. Отпустил. Снова впился, больно, почти голодно.
Кожа… Горячая чуть влажная кожа под ладонью… Джим собирал её в складки, мял пальцами, водил по ней подушечками, вминая их в мягкую поверхность…
Бугорок требовательно толкнулся глубже в его ладонь.
О боже…
Джим, оторвавшись от губ Арсеня, откинул голову назад и шумно втянул в себя воздух – между ними воздуха как будто бы не было – но ладонь, легшая на затылок, резко вернула его в прежнее положение.
Рука Джима сжала возбужденно пульсирующую плоть в пальцах, вторая, под рубашкой, поползла вниз, к первой.
Нитка!
Под его пальцами проскользнуло что-то чужеродное. Чтобы удостовериться, док вернулся к ней и огладил ещё раз.
В его губы требовательно зарычали – от промелькнувшего осознания он остановился, и Арсеню это явно не понравилось.
Нитка!
Шов!
Ведро ледяной воды не подействовало бы более отрезвляюще.
Да – это нитка, это шов, наложенный им самим на рану, и это – Арсень.
Джим отчаянно упёрся ладонями в грудь подпольщика.
На него вскинулись внимательные серые… удивительно трезвые глаза.
Джим покачал головой.
Взгляд глаз стал прищурено-вопросительным.
– Иди… – протолкать слова сквозь охрипшее горло было непросто, – иди… спать.
Отстранив Арсеня от себя, Джим кое-как протиснулся мимо него в узком лестничном пространстве.
Арсень до кровати дойдёт. Он обещал.
А вот у Джима маршрут изменился – теперь ему просто необходимо в ванную.
В голове всё ещё шумело.
