Текст книги "Портреты Пером (СИ)"

Автор книги: Лена Полярная

Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 231 (всего у книги 329 страниц)

Джим присел рядом с ним, прижал два пальца к шее – простая формальность, и так понятно, что мёртв, холодный, глаза остекленели. – Окоченение ещё не началось, – негромко. – Мёртв не более трёх часов. – До четырёх может быть, – рядом уже нарисовался Билл, – у нас воздух влажный. А…, – махнул рукой, – какая теперь… завтра похороним. – И спать в одной комнате с мертвецом?! – взвизгнула какая-то из обделённых интеллектом последовательниц. – Ну не спи, – Лайза, злобно сверкая на паникёршу глазами, прижала к себе дрожащую Кэт. Для бедолаги такие потрясения были опасны, у неё уже слегка наметился животик – Джим регулярно её осматривал. Но при нынешнем режиме уберечь девушку от стрессов было невозможно. Лайза старалась, как могла. Вот и сейчас рыжая трогательно гладила Кэт по спутанным волосам, успокаивая. В углу кто-то продолжал тихо плакать. – Спим. – Джим поднялся, чтоб пройти на место. – Наше бдение никого не оживит. Постепенно всё затихло. Джим забрался под плед в тёплые объятия Арсеня, у стеллажа всё так же переговаривалась троица Райан-Исами-Джон, пыхтели и копали рабочие Билла. И только если хорошо прислушаться, можно было разобрать, как Дженни, завернувшись в одеяло, тихонько читает молитву по Чарли. Комментарий к Последнее солнце (19 - 20 мая) *речь идёт о композиции Max Richter "De Profundis" ========== 20 - 21 мая ========== Арсению не спалось. Давно затих Джим, утихомирился Джек (как-то незаметно откатившись от Лайзы обратно ближе к ним). Теперь в спину упирался его локоть, но не будить же уставшего человека из-за такой ерунды. Перо продолжал обнимать Джима. Тот тепло и сонно сопел в промежуток между его плечом и шеей. В тусклом свете изредка бликующего фонаря Арсений видел то, на что не обратил внимания сразу: как кожа натянулась, особенно на скулах, темнота под веками. Седые пряди эти, будь неладны. Джек, если обернуться, наверняка в таком же состоянии. Ну, может, без седины. А если у Лайзы?.. Серебристое на ярко-рыжем Можно было бы сделать очень хорошее фото Рядом зашуршали. Арсений скосил глаза и увидел ползущего к нему Фолла. – Арсень, лежи, – зашептал тот, махнув на него рукой. – Я по делу. Ты слышал, о чём мы говорили? – Слышал, – Арсений всё-таки немного приподнял голову на свёрнутой куртке, упершись затылком в стену. – Согласен. Джон кивнул. Задумался о чём-то. – Всё иначе, – зашептал спустя минуту. – Зря ты меня вытаскивал, Арсень. Этого бы всего не было при Кукловоде. – Откуда тебе знать? – Перо посмотрел в потолок. – Могло быть хуже. А могло не быть. Мы этого знать не можем. – Тогда забудем. Работы будет много. Арсений кивнул. Такая позиция его устраивала. – А вы… мы. Мы как-то будем координировать свои действия с Биллом? А то, боюсь, ему такие игрушечки в тайны не понравятся. – Да уж, мало вашего с Тэн… – Джон даже чуть поморщился, подбирая слово, – спиритизма. Решим. Ладно, Перо, спи. Подъём в семь, а сейчас уже к трём подходит. – А как… а, часы, – Арсений только сейчас понял, что тикает в темноте: на одном из стеллажей стояли каминные часы. – Спокойной ночи. Джон уполз, шурша курткой. И снова тишина. Перо сполз обратно на «подушку» и закрыл глаза. Тень пришла перед утром. Арсений лежал в серой неподвижности, рядом с хаосом не тел даже, не трупов – кукол. Серые пластиковые манекены и пустота. Тень пробиралась между ними, озираясь. То есть, поворачивала туда-сюда голову. Учуяла ты меня ещё в прошлый раз. Что, пришла жрать? – обратился к ней на языке мёртвых. Тень слегка покачнулась в его сторону. Пробралась между рядами марионеток и присела рядом на корточки. Поднесла ладонь к уху пародийным жестом. – Не слышу, – раскатилось в тишине. Голос чем-то отдавал в голос Мэтта. – Я к этим прозрачным отношений не имею. Ты же на их языке? Арсений уставился на тень. Говорила она… или он, по голосу, совершенно точно не на мёртвом языке. – А я-то думал, это тут универсальный код. – О, да щас, – тень отпрянула назад. – Но я к тебе не просто так. Тяжело было найти, вынюхать…. Тебя защищали, как в своё время её. Она тоже была неприкосновенной. Приходилось ходить кругами около. Скоро придут – Старший и ещё тот, второй. Девушку увидишь. Они меня недолюбливают. Не отдавай им… С этими словами Тень протянул какую-то книжицу в серой обложке. – Я искал специально для тебя, видишь, – прохрипел с безумной радостью. – Нашёл. Они спрятали, а я нашёл. Это дневник. Пришлось толкать его и заставлять отодвигать диван. Зачем туда было прятать? Ты возьми, вот. Там найдёшь… Ты знаешь, как растворять засохшие краски? – Чего? – Арсений даже приподнялся. Но тень всколыхнуло, как от сильного сквозняка, и растворило. Тетрадка с серой обложкой упала на пол, рассыпавшись горстью праха. Перо резко распахнул глаза. Темнота подвала. Слабо пошевелился рядом Джим, пробормотав что-то ему в плечо. Арсений понял, что братья за те краткие часы, пока удалось поспать, зажали его между собой. Снаружи, из-за запертой двери, послышался громкий шорох динамика, а потом заиграла радостная до безобразия песенка. – С добрым утром, марионетки! – радостно пропел Стабле (почти что под музычку). – Успели соскучиться? Джим с трудом выловил Арсеня – тот как раз выцыганил у Роя дефицитное полотенце и собирался идти в ванную. Может, получилось бы встретиться и раньше, но Джим стал очень долго спать и с трудом просыпаться. Будто силы высасывало что. Когда док его окликнул, тот уже намотал полотенце на голову, стащил с себя футболку, и, посвистывая, направлялся мыться. – Арсень, – положить руку на его плечо. Подойти ближе. – У тебя сейчас минуты свободной не будет, а нам нужно поговорить. – Добро пожаловать со мной в ванную, – тот приглашающе махнул рукой. – Мыться не предлагаю, но поговорить можно. – Да? – Джим слегка наклонил голову, рассматривая подпольщика. Грязный, весь в шрамах, но… – Хорошо. Но я решительно против того, чтобы ограничиваться только разговором. – Вот блин… Ну ладно, только быстро, о’кей? Пойдём. – У тебя много шрамов, – Джим, сидя на бортике ванны, провёл рукой по груди Арсеня. – Это Кукловод? – Ножевые раны за авторством Кукловода. Зашивал – ты. Я весь такой зашитый… на спине есть парочка. – Да? Это было интересно. Спрыгнув с бортика, док пошлёпал босыми ногами по кафелю, обошёл. Провёл пальцами. Зашито было хорошо. Замечательно зашито. Но, несмотря на прилив гордости, где-то на задворках сознания зашевелилась ревность. – Да я стал мастером… – Тихо. – Лекарства тоже я собирал? Белёсые выпуклые нитки шрамов пружинили под подушечками пальцев. Хорошо пристыкованная кожа, следов нити практически нет. Вот точно переспали, – в мыслях, – не мог я такой шанс упустить… – Ты… Да. Всё сам. Там, если видел, рецепт есть. Ты сам себе выписал. Ты сказал, что некоторые препараты… тьфу, блин, – Арсень досадливо поморщился, – шизом себя ощущаю… Короче, ты их ещё не знаешь. Для укрепления сердца есть парочка новых. Дозировки прописаны. Вы же не потеряли листочек? – он уставился с подозрением. – В третьем кармане справа был, на джинсах. – Арсень, не переживай, – уже не пальцами – ладонью накрыть белёсые нитки. Прижаться губами к одной из лопаток. – Не потеряли. К тому же, в любой упаковке лекарства всегда есть показания к применению. Подпольщик (или уже нет?) был чистый, мокрый и горячий. Несмотря на холодную воду – горячий. – Джим, ты стал такой чёртовой… английской задницей! – выдал с досадой. – Я по тебе здешнему скучал. Иногда посреди ночи проснусь, особенно в первые дни после операции – хоть вой. Мне ещё приходили тыкать обезболивающее. Понятия не имею, из-за чего мне было хреновей – из-за того, что половина внутренних органов истыкана и зашита, или из-за тоски по тебе. Пиздец, скажу я честно. Я лежал и напоминал себе коврик. – А я сначала был уверен, что ты мёртв… – Джим, поцеловав выпирающую лопатку, принялся медленно выцеловывать кожу у позвоночника. – Потом Тэн сказала, что тебя среди мёртвых нет. – Ещё поцелуи. – Потом с той стороны… кто-то, женщина. Джон пытался себя убить, но я выходил. Решил, что раз ты отдал за него жизнь, позволить ему самоубиться будет глупо… Губы мягко касались шрамов, чувствовали их чуть пружинящую выпуклость. Джим прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. – Мне нельзя рассказывать тебе о будущем. Мне там, в будущем, никто не рассказывал, что произойдёт в этот период. Всё это мне надоело. – Перечислительным тоном. Потом сменил его на умоляющий. – Чёрт… прекращай. Мне ещё работать. – Мне тоже… Как ни печально было это признавать, но Арсень был прав. Пришлось оторваться от его спины – не хотелось до ужаса – и пошлёпать к оставленной на полу одежде. – К чёрту будущее, что будет, то будет. – Здесь Джим лукавил. В отношении того, выжил ли Джек – точно. – Хотя бы расскажи, что было у Кукловода, – уже одеваясь. – Это-то мне можно знать? – О, это история долгая. – Арсень пустил воду через душевой шланг. Вода мягко зашуршала по днищу ванны. – Сначала меня напугало то, что портрет начинает затягивать. Но работать было надо, а какая-то часть меня об этом просто выла. Потом меня навёл на мысль сам Кукловод. Его тандем с Джоном, точнее. Если брать теорию диссоциации в её стандартном варианте, помнишь? Вторая личность – это продукт защитной реакции первой. Вот я и подумал… Желание писать портрет было настолько сильным, что нельзя было воспринимать его закономерной частью себя. Я обозвал эту часть Художником и решил дать ей зелёный свет. Не сдерживать. Но вместе с тем я понимал, что Художник, дай ему волю, меня сожрёт. Он деструктивен по своей природе, постигает окружающее через разрушение. Полная противоположность моей жизни как фотографа. В общем, если бы он выиграл – я бы сейчас был им. – Арсень поднял взгляд – до этого он смотрел на воду. – И я заставил его – себя – уничтожить написанное полотно. Это, Джим, было всё равно, что заживо вырывать из себя кость. После этого Художник хотел только одного – умереть. Я или он… мы облили картину кислотой. Я знал, что у Кукловода будет агония, что он попытается превратить меня в фарш. Я хотел отбиваться, но Художник обезумел и сам подставился под его нож. Падла. Нисколько не берёг нашу общую шкурку, – Перо с ухмылкой потянул себя за кожу на щеке. – Вот потому-то я весь зашитый на сто рядов. Короче, в конце мой план дал сбой. А так – всё получилось. И я безумно рад, что вытащил Джона, какая бы жопа вокруг ни происходила. Он должен жить. – Ну, теперь будет… – Джим слегка пожал плечами. На секунду задумался – нахлынули воспоминания об обещании убить Фолла через год. Тряхнул головой и натянул на себя свитер. – Значит, он тебя искромсал, исчез, а ты оказался в своём времени. И там тебя подлатал уже я… Хорошо. Теперь только избавиться от Мэтта, и станет совсем хорошо. – Судя по тому, какой ты в будущем, ничего не «хорошо», Джим. Мэтт нам дорого обойдётся. – Арсень, я говорил это раньше, и скажу сейчас, – одёрнув свитер, Джим посмотрел в его глаза. – Для меня главное – чтобы выжил ты и выжил Джек. И судя по тому, что я там – «английская задница», а не кто-то ещё, это произошло. Это… уже что-то, правда? – Ну да, да, все дела, всё такое, – Арсень перекинул одну ногу через бортик и пошлёпал ступнёй по льющейся воде. Смотрел при этом куда-то на дно ванны. – Мы выживем. Я противозаконно узнал. Об остальных – не знаю, а это сумел выяснить. Джим всунул ноги в ботинки, в пару шагов подошёл к Арсеню и пылко поцеловал. Скользнул рукой в его волосы, слегка сжал у корней. Отстранился. – Арсень, как же я тебя… А ещё я тебя дождался. Смог. – Чёрт с тобой, – Арсень резко обхватил его в районе поясницы, притягивая к себе. Запрокинул голову. Вид у него при этом был хитрющий, щурился сильно, и разглядеть выражение глаз не получалось. – Может, из-за того, что я это ляпнул, теперь будущее изменилось и мы умрём через час, м? И что ж мне, умирать с нереализованным желанием выдрать тебя на краю ванны? Ну уж нет, Джеймс Файрвуд. Я так не согласен. Арсений вывалился из ванной минут пятнадцать спустя после того, как ушёл Джим, с полотенцем на голове. Футболку пока натягивать не стал, чтобы потом сушить не пришлось, напялил только джинсы. В коридоре поодаль торчало несколько обитателей – пытались ковырять оконную раму. Вяло, надо признать. На него, мокрого и явно вымытого, уставились почти с ужасом. – Эй, эй, ребята, – Арсений в недоумении поднял ладонь, – вы чего это? – Воду горячую дали?! – выпалила Хлоя, подаваясь вперёд. – Нет, горячей нету, – Перо стянул полотенце с мокрых волос. – Тьфу, ну конечно… он же, как док, ледяной обливается… – пробормотал Ричард, откладывая отвёртку. – Так и вы начните, лето же на дворе. Тепло, – Арсений махнул им на прощание и пошлёпал во внутренний двор, сушиться. Туда же должны были прийти Лайза и Джек, рассказать последние новости. Но на полпути его догнала Исами. – Нам нужно поговорить, Арсений. – Ну да, – согласился кивком, и только тут заметил, что Исами разглядывает его шрамы. Джим в будущем зашил его хорошо, швы были аккуратными, но всё равно заметно, что зашивали что-то серьёзное. – Райан отказывается говорить, где вы были, – вполголоса. – Пойдём во двор, – Арсений со вздохом натянул футболку. Ладно уж, глазеть пусть глазеют, но с вопросами же полезут. В дверях стоял мрачный Рой – его поставили дежурным за дверью. На приветствие Арсения он только буркнул что-то невнятное и стал смотреть, как по косяку ползёт паук. Во дворе девушки развешивали сушить стиранные бинты и одежду, кто-то, Дженни, скорей всего, заставила натянуть между деревьев верёвку. Светило тёплое солнце, в траве виднелись пятна цветов. Только в дальнем конце была земляная проплешина. Кладбище. Арсений провёл Исами за дуб – там у стены высились густые заросли кустарника и пахло дождевой сыростью. Зато от любопытных глаз подальше. – Мы вывалились из будущего. Рухнули в прямом смысле. Вот и все ответы. – Ты – я понимаю, но Дракон… Почему? – Да не знаю я, – Перо развёл руками. – Проклятие. О, прикольно. Нашёл козла отпущения. – Хорошо… – Исами отвела глаза. Она опиралась бледной ладонью о кору дуба. И по ней было прекрасно видно, что никакое не «хорошо». – Я не вру, сестра. Его выкидывает из этого времени периодически. Меня вот тоже выкинуло. Она, кажется, хотела что-то спросить, но передумала и стала смотреть, как ветер легонько колыхает ветки кустов. – А у нас что по плану? – Арсений закинул полотенце на плечо, думая, что надо бы повесить его к стиранному, просушиться на солнце. – Я пыталась сама разобраться с гейсом Леонарда, но что-то не пускает. Словно чья-то чужая воля не даёт дойти до сути. – Исами посмотрела прямо на него. В тёмных глазах тонул свет. Она тоже была слегка растрёпана, как и все остальные, волосы, собранные в тугую шишку, давно не мыты, лицо осунулось, а запястья стали тонкими-тонкими. – Но он же показал нам что вспомнил. – Проблема в том, что это может быть не его память. Кто-то поверх написал свою историю. Пытался переправить или, может, стереть… Но вышло только хуже. Настоящая история осталась, она всё ещё тут. Переписанная не даёт её увидеть. – Думаешь, он не убивал ту девушку? – Мари? – Она отчего-то покачала головой. – Я как раз пытаюсь это выяснить. У неё самой. – А… вот оно что. Когда пойдём в Сид? – Как можно скорей. В чаше я видела что-то… не описать… Исами не договорила и принялась перематывать ленты на ладонях. – Да, насчёт неописуемого, – Арсений выглянул из-за куста. Лайза и Джек должны были уже подойти, но их где-то не было. – Мне сон сегодня приснился. Та сама тень, которую я рисовал тебе после галлюциногенного чая. Она пришла… Он. Нёс ересь какую-то, упоминал Старшего. Потом кинул мне дневник, сказал, что заставил кого-то из живых в доме его найти. В конце спросил, умею ли я разводить сухие краски. Потом я проснулся, но никакого дневника не было, конечно. Исами помолчала. – Думаешь, ты всё ещё можешь видеть галлюцинации? – Неа. – Арсений мотнул головой. – Это не глюки. По-моему, твой чай работал как надо, это я вспылил. А так действительно получалось видеть больше, чем в обычном состоянии. – Значит, нужно найти этот дневник. Ты его запомнил? – Ну да, серый такой, вытянутый… Вроде делового блокнота. – Поищи. Может, кто и впрямь находил. – Исами долго молчала, глядя на солнечные пятна, хаотично скользящие по коре дуба. Потом обернулась к нему. – Я запуталась, брат. В этом доме слишком много всего. – Обленились вы, марионетки, – динамик растягивал слова голосом Мэтта. – Как насчёт немного поиграть? Райана, Джона и Арсения шипение динамиков застало на пути к чердаку. Хвостатый, шедший первым, остановился, но голову к камере поднимать не стал. – Да, Дракон, к тебе это тоже относится. И к тебе, Пёрышко. Вы уже знакомы с новыми распорядками? Должно остаться двенадцать человек. Только они работают некачественно.