Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 97 (всего у книги 329 страниц)
– Да с радостью! – фыркнул Перо, берясь за оставленную кисть.
– То есть… – Файрвуд помотал лохматой головой, – надо работать и выбираться отсюда. Но ты всё равно…
Кисть снова оказалась на стуле. Арсень подался вперёд. Вздохнул.
– Давай проясним пару моментов. Первый: для меня в случившемся нет ничего необычного. Я чего только в жизни не навидался и не наделался. Так что нечего передо мной извиняться. Второй: ничего не изменится. Как было раньше, так и будет. Работаем – значит, работаем. Мне надо что делать?
Крыс отрицательно мотнул головой и вернулся к разбору деталей. Арсень ещё с полминуты смотрел на него, потом уселся обратно за картину.
Кукловод с лёгким презрением скривил губы.
Да что происходит?
Да и что бы ни происходило – неужели даже сейчас Арсень не поймёт, с каким недоумком связался?
Он же рисует. Даже сейчас в его неторопливых движениях видна энергия, сила… жизнь. Иногда Кукловоду начинало казаться, что он готов выпустить Арсеня даже сейчас. Невозможно научить свободе свободного априори.
Так что он теряет время с этим… Джеком?
Семь утра, двадцать седьмое декабря. Жарко, несмотря на ледяной ветер и мокрый снег. Во дворе ещё темно, только у крыльца ярко горит фонарь; снежные хлопья, попадая в его свет, мгновенно взблёскивают, тут же проваливаясь в темноту. Вдохи-выдохи ритмичными глубокими рывками, капли дождя по лицу, воздух бодряще-мокрый, резко пахнет снегом.
Пятьдесят второй круг по двору, наращивая скорость. Кроссовки хлюпают в снежно-грязевую кашу.
у камина надо
высушу
Оттолкнуться за два метра от скамейки, сгруппироваться, перемахнуть её; чуть вбок, подошвы кроссовок мазнули по скользкому стволу дерева, толчок правой, поворот, к земле, кроссовка врезается в снежную кашу, поднимая брызги; до другого конца двора, по пути допрыгнув до нависающей ветки другого дерева, с трудом зацепившись за скользкую кору, подтянуться, кувырок через ветку, вниз; по бортику фонтана, срезать прыжком, и бегом до статуи, ощущая всё нарастающее напряжение – взгляд на стену, прыжок резко вверх и чуть вперёд, сжавшись пружиной, правая опорная от плеча статуи, секунда – и вниз.
Перемахнув статую и избежав соприкосновения со стеной, Арсений снова развернулся и понёсся к крыльцу. С ходу запрыгнув на перила, перехватился за чугунные завитушки, резко подтягиваясь, закинул послушное тело на крышку навеса. Здесь он остановился и задрал голову вверх.
Ветка каштана, выступы подоконников на втором этаже, просто непонятные кирпичные выступы на стене… Забраться на крышу – раз плюнуть. Он уже и забирался, в один из первых дней, как открыли внутренний двор. Джек попробовал влезть по веткам дерева. Он карабкался по стенке. Итог печален – стоило Арсению достичь крыши, как неизвестно откуда взялся густой то ли туман, то ли газ, обволок черепицу холодным облаком. При первом же вдохе страшно закружилась голова, мир расплылся в ничто. Он тогда стоял на самом краю сколотой черепицы, наивно надеясь на отработанное чувство равновесия, и едва не упал с высоты трёх этажей.
Когда они слезли, Джек длинно и матерно высказался по поводу маньяка и его фантазии, сделал вывод, что без противогаза в данном случае не обойдёшься. Но расстроился не сильно – тогда Подполье как раз готовило план с разбиванием камер.
И верно. Перелезть через крышу любой дурак может. Правильно ж говорю, Кукловод?
Хмыкнув, Арсений взял расстояние от края навеса до стены, ещё прыжок – оттолкнуться от вертикальной поверхности с одновременным поворотом, снова к краю – и мягким прыжком с навеса на землю перед крыльцом. Последнее слегка не вышло, подошвы проскользили в грязи, и он едва не потерял равновесие.
На крыльце послышался тихий шорох.
Арсений выпрямился, развернулся, убирая с лица прилипшие мокрые пряди.
Темнота. Никого. В жёлтом свете фонаря мерцают дождевые искры.
Зайдя в особняк, Арсений плотно прикрыл за собой двери – не хватало ещё, чтобы по первому этажу гуляли дополнительные сквозняки.
– Я тебя ждал, – послышалось негромкое в полутьме. Арсений увидел Джима – тот стоял в проёме раскрытой двери своей комнаты. – Дженни сказала, ты с шести утра ломаешь во дворе деревья.
– Джен? – Арсений поболтал пальцем в ухе. – Ну да, она ж меня видела… А завтрак был?
– С минуты на минуту.
– Тогда я в душ, – констатировал подпольщик уже на бегу.
– Ты же не заявишься мокрым на завтрак?! – послышалось резкое вслед. – Если Дженни тебя без тёплых носков увидит – убьёт! И я тоже!..
Когда Арсений пришёл на завтрак – в тёплых носках от греха подальше и старых тапках – Джим уже был на своём месте. Взгляд, которым док смерил зашедшего на кухню подпольщика, не предвещал ничего хорошего.
– Дженни, этому любителю утренней зарядки – большую кружку чая, – попросил не терпящим возражений тоном. Говорил негромко, но разом перекрыл вялые утренние переговоры за столом. – И погорячее, иначе на одного простуженного тут станет больше.
– Да всё нормально, – попробовал возразить Арсений, садясь за стол. На него уже косились завтракающие, кто злорадно, кто – с сочувствием.
– Арсень, – Дженни поставила перед ним большую кружку исходящего паром чая и тарелку с приличной порцией омлета с сыром и сосисками, глянула с беспокойством, – ты опять умудрился что-то натворить?
Арсений только развёл руками и отрицательно помотал головой, всё больше недоумевая.
– Опять начал резать руки, – вполголоса пояснил Джим беспокоящейся Дженни, когда Арсений принялся за еду. – И я сомневаюсь, что это две-три комнаты в день. При большой кровопотере, сильных нагрузках и переохлаждении… И по сквознякам мокрый ходит.
Арсений молча работал вилкой, втайне недоумевая, за что док мстит ему на этот раз. Вроде бы никаких опасных вылазок, травм и проч. за последние несколько дней не было.
На кухню зашёл Джек. Ни на кого не глядя, пробурчал «доброго утра» и уселся рядом. Арсений покосился на него. Вроде как вчера вечером крыс уже привычно огрызался в ответ на подколы и вообще более-менее пришёл в норму. Правда, спать теперь уходил на диван в гостиную. Арсений ему туда ссудил свой толстый плед – чтоб не мёрз.
– Схему дочертил, – буркнул он тихо, когда Арсений потянулся за хлебом. – Теперь нужно олово и канифоль. Буду паять микросхему.
– Достану, – так же тихо ответил Арсений, поймав на себе взгляд Джозефа. Малолетка внимательно прищурился в их сторону, даже есть перестал. Пришлось удержаться от показывания через стол неприличных жестов – Дженни бы такого душевного порыва не оценила. – Паяльники?
– Пару штук на всякий. Я твой сундук выпотрошил, нашёл пять.
– Шесть. – Вилка звякнула об опустевшую тарелку. – Я ныкал шесть. Залезли-таки, гадёныши…
– Не, это я брал тогда, гирлянду паять. Хлеба передай.
Арсений плюхнул рядом с тарелкой лидера двойной кусок хлеба.
– Тогда пошёл я, – вздохнул, морально готовясь к долгому рабочему дню. Джек кивнул в ответ.
Арсений успел только подняться из-за стола, как его окликнул Джим:
– Арсень, на два слова.
Дженни вопросительно взглянула на него, но док махнул рукой и пообещал вернуться допить чай.
Арсению оставалось молча пожать плечами и идти следом.
Джим запустил его в гостиную, сам закрыл дверь и попросил пройти испытание.
– Поговорить хочешь? – Арсений принялся шнырять по комнате в поисках предметов.
– Да, разговор есть, и не для открытых дверей. Думаю, ты уже и сам догадался. – Последователь сел на свой «прилабораторный» стул, спиной к столу. Арсений быстро допроходил испытание и уселся на пуфик ближе к огню – последние два дня в ранний час, когда гостиная ещё утопала в темноте, Джим сам растапливал камин, а обитатели стаскивали к решётке обувь, сушить. Вот и сейчас помимо своих рвано-драных кроссовок Арсений насчитал у решётки девять пар разномастной обуви.
– Рассказывай, что там у вас произошло, – потребовал последователь спокойно.
Арсений, шумно вздохнув, кивнул, пытаясь подобрать слова.
– От Джека я ничего не добился, да и не особенно пытался, – Джим слегка прищурился. Он сидел, закинув ногу на ногу и сплетя пальцы на колене. – По нему заметно, что рассказывать о случившемся он мне не будет и под угрозой чайной диеты. А вот с тобой – другой разговор, из тебя, Арсень, я правду всё равно вытрясу.
Ну, приехали. Доплыли. Надо было самому
Явка с повинной
– Ладно. – Арсений, тяня время, с хрустом помял пальцы, потом кинул осторожный взгляд на Джима и стол за его спиной, оценивая, чем в него могли швырнуться при неблагоприятном исходе. Прилететь, судя по всему, могло многим – пробирки док пожалеет, а вот кусок сухого хлеба или лежащую рядом мокрую тряпку… – Ну, ты вроде как уже сидишь, так что хорошо. Короче, в ночь на рождество мы… – он вдохнул для храбрости поглубже и договорил раздельно, – трахнулись в ванной. Здесь, на первом этаже. Ну, то есть, началось-то всё в гостиной под ёлкой…
Док, в начале его фразы принявшийся барабанить пальцами по колену, сейчас замер. Прищурился. Явно пытается соображать.
– Этого я… не ожидал.
– Я сам не то чтобы ожидал. – Арсений, приготовившийся залегать за пуфик, слегка расслабился. – Но теперь из песни слов не выкинешь.
Джим молчал ещё несколько секунд. Потом вздохнул, потёр пальцами переносицу и снова уставился на Арсения.
– Я ничего не понимаю. Давай так – что ты сам об этом думаешь?
– Что думаю… в общей сложности четыре бутылки вина, мандарины, расшкваренные мозги и не вовремя подвернувшаяся тема для разговора. А дальше… сам понимаешь.
– Два идиота… – невнятно пробубнил док. И, уже громче: – сейчас, я надеюсь, всё налаживается?
– Вроде бы. По крайней мере, договорились забыть.
Джим первые несколько секунд внимательно сверлил его взглядом – настороженно, пристально. Потом слегка сполз на стуле, закрыл лицо ладонью. Арсений услышал его тихий смех.
– Ну дети, ну просто дети, – он качал головой и никак не мог остановиться. – Но ты – ладно, но как – Джек? Что ты делаешь с моим братом, чудовище?
– Я с ним – почти ничего, – заверил Арсений на всякий случай.
– О! – Джим резко перестал смеяться и посмотрел на Арсения с удивлением. – И как?
– Не самые безболезненные… сколько-то там минут моей жизни, – Арсений попытался принять невинный вид. Судя по ухмылке Джима, вышло плохо. – Но меня грела мысль, что хорошему человеку станет легче жить.
– Да, думаю, ему действительно стало, – задумчивый кивок. – Организм молодой, с девушками я его не видел. Хоть благодари тебя.
Голос иронии не выдавал, а вот взгляд…
– Твою благодарность, да мне б в ночь, когда я спал на стуле у твоей кровати… – Арсений, воспользовавшись моментом, принялся разыгрывать страдальца и делать вид, что на пуфике заваливается назад, к ёлке. – Холодно, неудобно, задница болит… воистину – добро не окупается…
– Тебе что-то мешало залезть в мою кровать? – док иронически изогнул бровь.
– Ты мешал, – ответил подпольщик со вздохом. Замер, выгнувшись назад и глядя в потолок. – Спал, а будить тебя не хотелось. Короче, – он резко выпрямился, уставившись на последователя, – сам я виноват. Джим, у тебя аскорбинки не будет? Очень охота.
– При себе – нет. Ещё бы я с собой не носил мелочь несрочного использования. – Док поднялся. – Если очень хочется – пойдём ко мне. Могу даже дать с запасом.
К девяти, когда более-менее рассвело, Арсений спустился в прихожую. Тэн уже ждала там – рассматривала красные искусственные цветы, стоящие на столике в чёрной вазе. На обычно бесстрастном лице читалась тень недовольства.
– Они пыльные, – заметил Арсений, останавливаясь на нижней ступеньке лестницы. – И на икебану совершенно точно не тянут. Могу принести сухие колосья – я на чердаке видел.
Тонкая рука коснулась лепестков, буро-серых от пыли.
– Их ничего не спасёт. – Тэн сказала это совершенно равнодушно, после чего развернулась к нему. – Я обещала, что мы будем искать вместе, Перо. Первую маску вы ведь уже отыскали?
Арсений пошарил в сумке и вытащил маску духа центра.
Тэн кивнула, протянув руки. Подпольщик переложил сувенир в её ладони. Она некоторое время рассматривала маску на месте духа центра я б застеснялся потом уложила её в свою сумку.
– Следуя кругу созидания, – женщина сделала несколько шагов к двери, коснувшись шипастой ручки, – нам нужно найти маску духа осени, металла и запада, Жу-шоу. Вероятно, это будет белая маска, с достаточно сложной конструкцией на голове. На востоке белый считается траурным цветом… Мы будем искать здесь, в прихожей.
Это такая ирония? – Арсений смотрел ей в спину. – Прихожая… вечный траур закрытой двери.
– Я так понимаю, право закрывать двери вы мне не уступите, – уточнил он на всякий случай.
Тэн взяла листок со списком предметов и обернулась.
– Если хотите – по очереди. Приступим?
Двадцать восьмого всё началось с найденной шныряющим в кинотеатре Заком записки. Подросток искал сачки-ловушки для игрушек, когда под диваном нашёл небольшой свёрнутый вчетверо листок бумаги. Внимательно осмотрел его, увидел, что адресат – Перо, и даже читать не стал, как было, в девять утра понёсся на третий этаж, в маленькою комнатку с покатой крышей. Занёсся, растолкал Арсения и сунул листок ему.
– Мастер, письмо тебе, – сообщил хмуро и замолчал, во все глаза разглядывая Перо. Арсений, потирая глаз кулаком, сел и встряхнул листок.
– «Привет… Я не знаю, кто ты, и не могу обратиться по имени, а тебе мое имя не нужно… Но у меня есть для тебя подарок. Он в детской, вместе со второй запиской. Тебе пригодится кое-что, чтобы прочитать ее. Ты все поймешь на месте»… Почерк не Кукловода, да и стиль… Что это?
– Не знаю. – Подросток заглянул в письмо через его руку. – Было в кинотеатре под диваном. Пойдёшь?
– А куда я денусь? – резонно заметил Арсений. – Ладно, марш вниз, предупреди Дженни, что я на завтрак не приду.
В детской в старом матрасе нашёлся зашитый складной нож со второй запиской. К этому времени Арсений уже изрядно исколол руки, а увязавшийся с ним Зак едва не угодил в мышеловку под кроватью. Когда они выходили из детской, их перехватила Дженни. Судя по блеску в глазах, настроена она была крайне решительно.
– Что у вас тут за таинственные записки? – поинтересовалась сразу же. – У меня есть полтора часа до готовки обеда, так что показывайте.
Арсений молча протянул ей записку и нож.
– «Поздравляю, – прочитала Дженни, слегка хмурясь, – я очень рад, если ты смог найти вторую записку. Этот нож однажды спас мне жизнь. Надеюсь, тебе он тоже послужит». – Она подняла взгляд на Перо. – Записка была тебе, говоришь? Но это…
– Не Кукловод, – кивнул Арсений, пытаясь унять скакавшего вокруг Закери – тот выпрашивал себе нож, потому что «у мастера уже один есть». Арсений мысленно плюнул и отдал пацану игрушку, тем более что лезвие у ножа было тупое, он сразу потрогал.
Дженни снова вчиталась в бисерный почерк.
– «Это только первая часть. Забавно, пишу, как он. Его испытания заражают — он так дает их, что кажется, что борешься уже не с ним, а… Прости, я устал переписывать набело, у меня не так много бумаги. Придется тебе продираться сквозь все это. Следующая часть в прихожей. Совсем недалеко от двери». – Она машинально сложила записку в четыре раза. – Он – Кукловод? Но кому понадобилось… Арсень, давай поищем. Мне кажется, это важно.
Они поискали. Сначала в прихожей, где обнаружился бинт. Потом записки отослали их в библиотеку, где после долгих поисков нашёлся бутылёк перекиси водорода. Автор записок прятал вещи хитро, так что многочисленные проходильщики, излазившие на сто рядов все комнаты, их не нашли и не потревожили.
– Что там? – спросила Дженни от камина, выпрямляясь.
– Перекись. Бутылка целая. И… – он встряхнул лист, – «Наше Перо просил чай, я рискнул попросить это. Только не лей ее на раны, рубец будет страшный, и заживать долго. Лучше обработай ту тряпку, которой будешь перевязывать». Да что у них там творилось? И что за…
Арсений умолк, поражаясь своей глупости.
Дневники Кукловода, бывшие ученики. Тэн и Райан, появившиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда, знающие больше других об этом доме… Чай. Она знала, что в доме есть чай. «Наше Перо просила чай…» Да-а, старик, ну ты и тормоз
– Арсень, ты чего умолк? – встревожено спросила Дженни. После найденных в коридоре бинтов, сделанных из старой простыни, она заметно приуныла. – Там опять что-то страшное?
– А… нет. Четвёртый предмет в гостиной.
Поиски существенно осложнил приёмный час – к Джиму выстроилась очередь болящих или считающих себя таковыми обитателей, и на носящуюся троицу многие косились с изрядным подозрением. Наконец, Зак отыскал за картинной рамой моток верёвки и молча, сопя, передал Арсению записку.
– Не читай вслух, – тихонько попросила Дженни, становясь так, чтобы закрыть от глаз любопытных находки в руках Пера.
Арсений кивнул, развернув очередную записку.
– Обратно в кинотеатр.
