Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 309 (всего у книги 329 страниц)
Дженни с ними не осталась – принесла компот и отправилась обратно на кухню. Все разбрелись по заданиям Райана. Не считая засевшего в засаде Нортона, они тут были втроём с Лайзой и Арсением. Бедолага, еле пришедший в себя, тяжело и рвано дышал. С Джимом не разговаривал.
Примерно через час добавилась пациентка – Оливия. Еле держащаяся на ногах. У девушки была разбита голова, все признаки лёгкого сотрясения: ступор, головокружение, тошнота. Несмотря на своё состояние, она не повисала безвольной куклой на руках, когда Джим перехватил её и оторвал от стенки. Пыталась говорить.
– Дж… Джим… – Цеплялась ослабшими руками за рукава. – Энн… Джим, Энн…
– Что-то случилось с Энн? – Лучше бы повисла. А теперь приходилось тащить её к кровати, преодолевая цепляние. Лайза пристроилась с другого бока, закинув безвольно болтающуюся руку девушки через шею.
– Энн… Майкл…
– С Энн и Майклом.
– Да. – Вот теперь Оливия обмякла. Уронила голову. – Трикстер…
– Запер?
Джим, дотащив её до кровати, постарался уложить максимально аккуратно – тряска ей была противопоказана. Разбитой головой на подушку, ноги – прямые. После последней фразы Оливия начала мотать головой, и Джим обхватил щёки ладонями.
Лайза, странно всхлипнув, подтащила тазик воды.
– Нет. – Взгляд расфокусирован.
– Поймал?
Она молчит, кусает губы. Глаза наполняются слезами.
– Утащил?
– Д… – Пытается кивнуть, Джим усиливает хватку ладоней. – Да. Меня – по голове. Утащил.
– Я понял, расскажу всем. Теперь спи.
Она пытается говорить ещё что-то, тратятся драгоценные минуты, прежде чем Джим заставляет её уснуть. Обмывает окровавленный лоб и висок, прикладывает к месту удара холодное дно котелка.
Посылает Лайзу передать полученную информацию Райану.
А потом – возвращается к Арсению. Скользит взглядом по его полуприкрытым глазам, бледным потрескавшимся губам, заострившемуся носу.
Арсений еле жив. И эта проблема куда серьёзнее, чем пропавшие Энн и Майкл. Джим спокойно понимает, что сейчас обменял бы обе эти жизни на пакет парентерального питания.
Кукловод кожей ощущает, как довольна Элис. Это царапает по сознанию, это стягивает нервы в один тугой комок. Мешает работать.
Сначала его отвлекла рыжая, передала, что Трикстер утащил новых жертв. Утащил так утащил, но по дому поднялась суматоха и захлопали двери.
Хорошо хоть недолго.
Ведро плюхает о воду на полу – часть воды они вылили на пол, имитируя прорыв трубы, заодно ясно, почему они таскают воду в вёдрах. А обратно придётся рискнуть и протянуть шланг.
Райан как раз ушёл за ним, но вернулся почему-то быстро и без шланга. Зато принялся плеваться ядом на тему, что сладкая парочка Трикстер-Элис вызывает всех на просмотр фильма. Ожидаемо.
Кукловод бросил ведро под звук стекающей из бачка последней воды.
– Ну пойдём, посмотрим.
Люди на чердак плетутся. Арсеня и вовсе приходится тащить. По идее это должна была быть помощь Файрвуду, но тот в переноске тяжестей – ноль. В итоге вес Пера (совсем не пёрышко) сейчас на Кукловоде, а док – на подхвате.
Арсень с трудом передвигается самостоятельно. От повязок на его руках исходит сладко-солёный, с металлическим привкусом запах крови.
Элис ликует. В воздухе разлито её ликование. Оно почти искрит.
Посланный за парой матрасов Райан шипит, но матрасы приносит. Джим устраивает Арсеня на них, сидя, сам садится рядом. Кукловод – с другой стороны, ощущая лихорадочный жар еле живого Пера.
Мониторы показывают почти что сцену старых немых фильмов. Из декораций – диван, кресло, посередине круглый столик с вазой цветов.
На диване – Энн в старом платье фолловской матери.
На кресле – Майкл. Поверх его драных джинсов и потной майки напялен явно малой камзол.
У обоих зашиты рты.
А сладкая парочка, включив камеры, явно добивается театрального эффекта, не начиная действие. В комнате жарко, душно, много людей.
Рассматривающая мониторы вблизи Дженни охает и прижимает ладони ко рту.
– У них… – оборачивается к рассевшимся. Голос дрожит. – У них… запястья пробиты…
Нитки на губах она пока не заметила.
В углу начинает причитать Соня. Остальные реагируют не так бурно – молчит старший Файрвуд и его рыжая сопровождающая, шипит сквозь сжатые зубы Джек, коротко матерится Рой.
Арсений наваливает тяжёлую голову на плечо Кукловода. Он горит. Файрвуду снова приходится его поить из шприца.
Только когда Майкл и Энн начинают подавать признаки жизни (где-то через двадцать минут) перед экраном появляется обряженная в пышное платье Элис.
– Видно меня? – улыбается почти впритык к монитору. Отходит. – Сегодня мы приготовили для вас особенное зрелище, куклы.
Даже сквозь скрипы динамиков слышно, как шуршат её юбки.
Кукловод привычно давит в себе злость, которую Элис вызывает одним своим видом. Тем временем женщина подходит к безвольно раскинувшейся на диване Энн, трогает пальцем воздух над её запястьем.
Кисть руки дёргается. Лицо девушки искажает гримаса боли, но женщина только смеётся.
Трикстер всё ещё боялся, что представление сорвётся. Такого он не простил бы сам себе. Но нет: марионетки перед экранами, он и Элис – в комнате с двумя сегодняшними игрушками. Через балку у самого потолка перекинуты верёвки, управляющие запястьями кукол.
Элис, мурлыкая, завершает последние приготовления – вкалывает обоим по шприцу смешанного самостоятельно коктейля.
– Милый, я готова. – Она машет рукой. На лице разрезом по бледной коже растекается алая улыбка. – Музыку.
Мониторы показывают, как гаснет общий свет в комнате. Остаётся два слабеньких прожектора под потолком, рельефно высвечивающие фигуры. Чёрное и белое, свет-тень.
Силуэты «кукловодов» тают в темноте. Виден только край платья Элис.
Кукловод морщится, слегка обнимая Арсеня. Идея неплоха, но исполнение уж очень претенциозно.
– Давным-давно в далёкой-далёкой стране… – Из динамиков ласковый голос Элис. Энн подтягивают вверх за окровавленные запястья, побуждая встать. Девушка повинуется очень медленно. Её голова опущена вниз. – Жила прекрасная леди. Подними голову, моя хорошая.
Из глаз Энн катятся слёзы. Набухают капли крови в проколах на губах. Кукловод не видит, но чует. Ощущает всё так, будто находится там же, будто нити в его руках.
– Прекрасно… – Подол платья чуть сползает в сторону. – И было у леди всё, что только можно пожелать. Богатство, – верёвка дёргает девичье запястье вправо. Тело, повинуясь болевому импульсу, дёргается туда же. – Знатное имя, – то же происходит со второй рукой. Теперь тоненькая фигурка Энн будто распята на воздухе. – Но всё равно она не была счастлива.
– И вот в её жизни появился прекрасный рыцарь, – вступает мягкий и низкий голос Трикстера.
Майкла дёргает с места ещё более резко, чем девушку. Он не успевает выпрямить ноги, на мгновения повисая пробитыми запястьями на верёвках.
Снова причитает Соня.
Арсений возит головой по плечу Кукловода. На какое-то мгновение шея ощущает на себе его дыхание.
– Надо… придумать… – Возле самого уха невнятный шёпот. Слова бьют сильные паузы. – Что делать… надо… я не могу найти…
Кукловод отстранённо проводит рукой по его волосам.
– Если хочешь найти, сначала пойми, что ищешь. – Это хороший совет. Только у человеческих существ постоянно какие-то проблемы с такой простой процедурой.
На экранах Энн за оба запястья потянуло к коленопреклоненному Майклу. Её волосы, до этого забранные в псевдоисторический пучок, повисли неряшливыми прядями.
На полу каплями крови наверняка вырисовывался маршрут их передвижений. Камера это не передаст, но Кукловод знает. Он почти там, почти прошёл сквозь экран. Пальцы ощущают натяжение нитей. Тяжесть марионеток. До сладкой боли.
Перо наваливается сильней.
– Ах, конечно, я люблю вас, рыцарь! – Элис патетично вскрикивает, заставляя девушку прижать безвольно обвисшие кисти рук к лицу. Пачкая кровью волосы. Измазывая ей лицо. Майкл пошатывается тут же, прижимая кисти к груди. Его голова безвольно болтается, будто он собирается её поднять, но не находит сил.
– Тогда мы будем вместе, – Трикстер за нити тянет Майкла к Энн, обвивает её его руками. – И я буду защищать вас, моя леди.
Фигуры застывают. Их не дёргают больше, скорее, сохраняют натяжение верёвок, чтобы они не упали. Но всё равно их объятие напоминает привалившихся друг к другу пьянчуг, только вместо блевоты их одежда перепачкана кровью.
– Рыцарь выполнил своё обещание, – вкрадчивый голос Элис уже не «дублирует» леди. Это голос рассказчицы.
Лайза давно уже не смотрит на мониторы. Перед глазами всё расплывается, руки трясутся. Их, бледные, держать перед собой. Последний ориентир.
Я не хотела чтобы они умерли
Я это сгоряча
не чтобы по-настоящему мучился
я не хотела!
Она поднимает голову к серым светящимся квадратам в детской надежде если хочешь чего-то сильно, искренне, небеса обязательно услышат и исполнят желание – говорила мама. На экранах Элис и Трикстер с упоением и страстью таскают своих кукол. Они знают, что спектакль хорош.
Кукловод с интересом наблюдает следующий акт. «Леди» оказалась типичной неудачницей. Она подворачивала ноги (Рыцарь нёс её на руках), она попадала под град (Рыцарь накрывал её своим телом), и даже если Леди спотыкалась о стол, Рыцарь ловил её, не давая упасть. Складывалось ощущение, что весь мир просто-таки желает смерти девушки, но упрямый возлюбленный этому желанию мешает.
Мысль была хорошей.
Костюмы кукол по мере представления всё больше и больше темнели от крови, обагрялись, и Кукловод жалел, что мониторы не цветные. У кукол подламывались ноги. Один раз Энн даже затошнило, но с зашитым ртом не вырвет, а «Рыцарь» тактично отвернулся.
Парочка Элис и Трикстера вела представление замечательно. Будто им и не требовались верёвки, продетые через запястья. Куклы зачастую сами шли куда надо и даже удерживали головы не уроненными, если их об этом «ласково» просила Элис.
Она контролирует их
Кукловод с интересом склонил голову набок, прижимаясь щекой к липким от пота и грязи волосам Пера.
Да, верёвки, кажется, не были особенно нужны. Но какова идея. Живые марионетки.
– Но человек не может уберечь любимых от всех напастей, – голос Трикстера, стрекочущий через динамики, был щедро сдобрен притворным сожалением. – В том числе, от судьбы. И леди заболела.
Энн, которая уже и так еле держалась на ногах (Кукловод подозревал, что волей Элис), утащило к дивану. Туда она и повалилась совершенно недостойным леди образом. Лицом вниз.
– Рыцарь советовался с лучшими лекарями, – фигура Майкла начала заламывать руки. Он тоже еле держался на ногах. – Испробовал все лекарства. Бесполезно. Его леди была мертва.
Последнее действие верёвок Энн – её подвёрнутую под тело руку стаскивает с дивана.
Майклу дозволяется упасть на колени и уронить голову.
Гаснут прожекторы.
Динамики доносят шорох и звук шагов, после чего в комнате загорается общий свет, выявляющий беспомощных скомканных кукол. Элис стоит между диваном с лежащей на нём мёртвой (это почему-то не вызывает сомнений) девушкой и коленопреклонённым Майклом. Она лучится самодовольством.
– Вот так бывает, когда люди идут против судьбы, – она разводит руками. – Леди могла умереть в одиночестве и не причинять никому боли. А теперь есть человек, виновный в её смерти.
Женщина протягивает руку к границе экрана, оттуда тут же подскакивает Трикстер и вкладывает в её ладонь кухонный нож.
Она приподнимает рукояткой голову Майкла.
– Плохо тебе, милый? – спрашивает ласково. – Ну-ну… не надсаживайся…
После того, как она разрезает сшивающие его губы нитки и целует их – окровавленные, распухшие, Майкл снова роняет голову.
И снова её под подбородок приподнимает рукоять ножа.
– Как чувствуешь себя, рыцарь? – голос Элис истекает мёдом. – Ты допустил смерть Кэт и нежной жизни, растущей внутри неё. А теперь и твоя подруга покинула бренный мир – а ведь она так тебя любила, так полагалась на твою силу. Как чувствуешь себя?
Кукловод понимает её упоение. Кукловод даже через экраны чувствует боль, упругими струями бьющую из заплаканных глаз парнишки. Её хочется пить, омывать в ней свои руки.
Кукловод чувствует жажду Элис. И когда Майкл, мотая головой, пытается соскользнуть подбородком с рукояти, машинально дёргается, ведомый желанием – не допустить.
– Слабый, – Элис мурлычет, тыкаясь носом в волосы Майкла. – Бесполезный. Ни на что не годный рыцарь. Будешь и дальше продолжать своё существование? Или попросишь нас о милости его прекратить, м?
«Рыцарь» с трудом разлепляет непослушные губы, что-то пытается говорить, но женщина неумолима. Убирает рукоять, из-за чего голова парня снова падает, отходит на шаг. Гордо выпрямляется.
– Проси меня.
Майкл старается опереться о пол непослушными руками. Из ран на запястьях вытекает вязкая кровь. Пальцы скользят в ней, не в силах зацепиться за пол.
Прогибается стянутая камзолом спина.
– Проси меня, милый. – Элис брезгливо трогает его пальцы ногой, и видно, что на её ноге изящная туфелька. – Смерть тоже нужно заслужить. Или вымолить. Проси.
– Уб… б… – звук еле слышен, но Кукловод готов поклясться, что разбирает лопание кровавых пузырей. От рта Майкла к полу тянется нитка тёмной слюны. – Уб… бей…
Элис опускается на одно колено рядом с ним.
– Хорошо, стараешься. Я помогу. Повторяй: умоляю…
– Ум… м…
Его локти подламываются, но Элис поддерживает, не давая впечататься лицом в пол.
– Ум… моляю…
– Убей меня.
– Уб… бей… меня…
– Госпожа.
– Г… г…
Гордому подпольщику тяжело говорить это, но он уже сломан.
– Госпожа. – Совсем тихо.
– Молодец, – она поощряюще гладит его по волосам, а потом вгоняет нож в основание шеи.
Слышится хруст позвонков.
Чавканье тканей.
Руку женщины заливает тёмная, чёрная на этих экранах, жидкость.
Закрывая их перед камерой, встаёт радушно улыбающийся Трикстер. Будто детскую программу ведёт.
– Сказка окончена, господа и дамы, – он кланяется, подражая слегка механистичным движениям кукол. – До новых встреч в нашем шоу.
Изображение с мониторов гаснет, и чердак погружается во тьму.
Разве это не было красиво? Это представление. Разве не было?
Арсения тошнит. Всё его существо – чёртова эмпата, сотрясается от отвращения. Будто мало того, что дом присосался к его венам и потихоньку вытягивает жилы.
– Я не считаю это красивым, – произносит он сквозь зубы. Плевать, что Кукловод слышит.
Считаешь. Ты видел, как свет рисовал их фигуры. Ты ощущал скользящие по ним тени так, будто они были частью твоего перцептивного восприятия. Это была бы хорошая фотография.
Вокруг тишина взрывается всхлипами и причитанием-мантрой «они нас всех убьют».
– Это была бы отвратительная…
Заметались лучи фонариков. Рой сказал «дальше бессмысленно». В дверь с плачем врезалось тело.
Ты плывёшь не от того берега. Исходишь не из той парадигмы. Разве качество фотографии зависит от морали? А картины? А всего искусства?
Голова валится на грудь, как у горького пьянчуги после четырёх стопок. Арсений мотает ей, он готов стонать от тошноты. Теперь в кошмарах будут являться зашитые чёрными стежками губы и заломленные под неестественным углом свет и вправду хорошо падал руки «кукол». И входящий в горло Майка нож.
– Я не приму это, – собственный голос писклявый какой-то, и теперь тошнит ещё и от отвращения к себе. К той своей части, что упорно окрашивает картинку в цвета – пыльно-серого платья Энн, кремовых кружев, чёрного бархата камзола Майкла, бледно-голубого их глаз, белого – припудренных волос, и алого, капель крови, влажно набухающих в сухости осыпанных пудрой губ и запястий.
Твоё дело.
Сквозь багровую муть проступают очертания силуэтов. Арсений тянет руку к одному-единственному, тёмной тени у края мониторов, но она поворачивается спиной и исчезает.
Комментарий к Безвременье
* если что, почитать - здесь: https://laowai.ru/sejsmograf-poleznoe-kitajskoe-izobretenie/
** Здесь и далее - отсылки к американскому сериалу "Star Trek". (Не без участия Витаминки Джек влип в эту историю, так что спешелом - для тебя, неугомонный фанат "Звёздного пути":)))
***В Англии есть примета, что чихать натощак - к удаче.
========== Безвременье. ==========
I will not take from you and you will not owe
I will protect you from the fire below
It’s not in my mind
It’s here at my side
Go tell the world that I am alive ©
Мёртвые тела прекрасны. Покорные, смирные, смотрят на мир опустевшими глазами. Дивные надтреснутые сосуды, из которых вытекла жизнь. Пока они ещё тёплые, пока не подёрнулись бледностью, они действительно напоминают живых марионеток. Они воплощают в себе драгоценный миг смерти, её превосходство над жизнью, саму её суть.
Потому что холодный труп не может воплощать в себе смерть. Так, бездушный предмет.
Элис не чувствует тяжести тонкой фигурки Энн. Она кружит нежный трупик по комнате в летящем вальсе. Трикстер отхлопывает ритм.
– Раз-два-три, раз-два-три… – Он улыбается, хлопая.
