Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 329 страниц)
Негнущимися пальцами – сейчас бы сорвать с него эту рубашку, отрывая клятые пуговицы, – Арсень расстегнул верхнюю. Ещё одну, оголяя грудь, подрагивающую от бешеных ударов сердца. И, предвкушая реакцию, провёл носом по шее дока, жадно вдыхая его запах.
Тело под пальцами тут же напряглось. Тихий звон отставляемой бутылки – и Джим тянет его на кровать, за собой.
– У меня опыта нет, но я знаю физиологию, – Джим скользнул пальцами к его затылку. Слегка наклонил его голову к себе. – Я завтра ходить смогу?
– Не обещаю. – Арсений подмял его под себя. Пах, прижимающийся к паху дока, посылал по всему телу сумасшедшие волны жара. Как будто до этого все чувства были притуплены в сотни раз, и теперь пах – единственная адекватно чувствующая часть тела, будто остальные чувства глухи, слепы, иначе почему каждая клеточка этого органа настолько, до боли ярко, всё ощущает?
– О ч-чёрт… – Джим выгнулся навстречу напряжённому органу Арсения и слегка потёрся о него, – да… я согласен не ходить… – Арсений с садистским удовольствием двинул бёдрами в ответ, вызывая страдальческий стон последователя, – неделю… год… сколько угодно…
– Сколько… угодно? – Хриплые отрывистые фразы, постанывания мужчины отдавались в затуманенном разуме не менее яркими вспышками, чем каждое движение бёдер. Арсений издевался над ним, медленно доводя до исступления подобиями фрикций, но и над собой он издевался не меньше. Ткань белья, проступающие сквозь неё швы джинсов, всё это чувствовалось набухшим членом и обострялось с каждым движением.
– Д… да…
Тихий, напряжённый выдох: то ли согласие, то ли стон. Арсений ощутил характерные подрагивания в области его паха.
Положил туда ладонь.
Так и есть.
– Уже? – Дыхание сбивалось. Факт того, что Джим кончил от нескольких фрикций, подливал масла в и без того еле сдерживаемый огонь. – Ты… – наклонился к уху и выдохнул, тихо-тихо, – уже?
Джим повернулся к нему – взгляд затуманенный, губы слегка прикушены. На секунду Арсений почувствовал прикосновение пальцев к своей шее, после чего они спустились ниже и принялись за незаконченное – за расстёгивание рубашки.
Резкое движение – и толстовка, привычно стянутая через голову, летит куда-то на пол. Через секунду за ней летит и футболка. С джинсами торопиться не стал – игра не закончена.
С трудом переждав, пока непослушные пальцы Джима справятся с пуговицами, после оказав помощь со стягиванием рубашки, брюк, самолично стащив бельё, он снова прижал дока к кровати, захватывая его запястья одной рукой, выше головы партнёра.
Окинул взглядом тяжело дышащую жертву блуда.
Распластанный под ним, еле перехватывающий воздух, пожирающий голодными, похожими на глубокий тёмный омут глазами…
Сфотографировать бы… – мысль почти рефлекторная. И ничего грязного по ощущениям от этого зрелища – чистый, как первозданная стихия огня, разврат. – Сфотографировать вот так, одного, с закинутыми руками.
Взгляд жадно выхватывал кадры этой шикарной картины: растрёпанные волосы, еле выступившие капельки пота на плечах, колом стоящий член – и ведь только что кончил, разведённые ноги. И сам-то, наверное, не понимает, как это распутно выглядит, так, действует по ощущениям.
Свободная рука, огладив шею Джима, скользнула вниз – по лихорадочно вздымающейся груди, подрагивающему от бешеного сердцебиения животу, ниже…
Провела пальцами по влажному пульсирующему стволу.
Бинты, чёртовы бинты – перед этим они мешали, но терпимо. Сейчас же само осознание того, что между кожей и кожей есть эта толстая шершавая преграда, было невыносимым.
Он меня завтра убьёт…
Осторожно, чтобы не вызывать подозрения – вдруг даже в таком предэкстазном состоянии Джим остаётся доктором? – Арсений стянул зубами бинт с одной руки. Быстро поменял руки на члене дока и стянул со второй. Раны тут же закровили.
Джим ничего не заметил, кажется, для него сейчас всё несущественно, кроме руки, дразняще кружащей вокруг основания ствола. Вот ладонь скользит вверх…
Оглаживает горячую головку…
Обхватывает...
Джим зажмурился, прикусил губу, выгнулся навстречу.
Не отпуская, не двигая, Арсений провёл кончиком языка по его шее – у самого уже стоял так, что хоть орехи колоть, аж сводило, но нутро требовало помучить. Единственное, что он позволял себе – тереться об обнажённое бедро стянутым джинсой бугорком. Пока что этого хватало, чтобы не плюнуть нахрен на прелюдию и не оттрахать Джима, да так, чтобы искры из глаз… и всех остальных мест тоже.
Рука, сжав член дока сильнее, скользнула вверх-вниз.
Мученический стон.
Ещё.
Ещё.
Да самому уже недостаточно, мало ощущения пульсирующего члена в руке, мало намокших от смазки пальцев. Уже не заботясь о том, что произойдёт, Арсений отпустил руки Джима и оседлал его ноги.
– Тихо, тихо, – уложил попытавшегося встать дока, – тихо…
Быстро расстегнул и спустил свои джинсы.
Снова обхватил стержень дока рукой, только на этот раз дублируя происходящее на собственном.
Вверх…
Вниз…
Из-за шума в голове стоны Джима доносились как сквозь пелену тумана.
Хотелось. Неимоверно хотелось большего, рук было мало, мучительно мало. С тихим грудным рыком съехав ниже, Арсений вобрал в рот горячий влажный член.
Да, это было ближе к желаемому. Теперь можно было свободной рукой сжимать яички, второй надрачивать себе, а ртом полировать солёный ствол. Джиму, кажется, тоже нравилось больше – он вцепился в одеяло, надрывно стонал – сквозь зубы, чтоб не услышали – и с энтузиазмом толкался во влажную полость рта.
Повинуясь садистской стороне натуры, Арсений выпустил член изо рта и щедро облизал головку. Насладился досадливым шипением партнёра. Облизал стержень.
– Эр… сэи… – яростно-умоляющее рычание откуда-то сверху, – тр…
– Ммм? – Арсений поднял голову, улыбаясь, как сытый кот.
– Трахни меня, хренов ты… – рычание чуть громче и уже без всяких умоляющих ноток.
– О да… трахну, – короткое касание языком головки – слизал выступившую смазку – и переход к нижней части живота. – Ммм… – нарочито медленные поцелуи у самой границы лобковых волос, – так трахну, что и ходить не сможешь…
Левая рука обхватила уже откровенно мокрый ствол, вторая, при непрерывающемся выцеловывании – вылизывании, выглаживании – паховой области, начала разрабатывать судорожно сжатое колечко мышц.
Яйца почти болели. Плюнув на прелюдии – и на два пальца правой руки – Арсений резко ввёл их внутрь, вызвав раздраженное шипение партнёра.
– Ну, ну… – он уже жалел, что так затянул с играниями. Теперь вот надо его разработать, уговорить расслабиться, и всё – менее чем за минуту, иначе дело грозит сорваться в грубое подобие изнасилования. – Чёрт, какой ты… о боже…
Тереться о живот носом, лбом, жадно целовать влажную от пота кожу, шептать совершенную ересь стало необходимым как воздух. Одно радовало – от этого Джим расслаблялся и без уговариваний. Теперь он уже не зажимался, он почти начал подмахивать навстречу растягивающим его пальцам.
– Да… да… хорошо… – вторая рука непроизвольно спустилась к собственному паху. Обхватила ствол, почти вцепилась, резко задвигала кожу. Арсений, сжав зубы, уткнулся лбом в подрёберную часть живота Джима. – Как туго… нет, всё…
Джим как будто ждал команды перевернуться – справился за мгновение. Резко подоткнуть ему подушку под паховую часть, и…
Кончил, не сделав и трёх фрикций. Как будто на раз-два-три выстрелил.
Замер.
– Ты… как? – Войдя, даже не дал привыкнуть, это обычно болезненно. А из-за сводящего скулы желания даже не почуял реакции Джима.
– Да… чёрт тебя, – док вскинул бёдра навстречу, – дальше…
Несмотря на такие очевидные инструкции, Арсений на пару секунд замер, давая привыкнуть. Запоздало, зато от чистого сердца. Потом сделал пару медленных поступательных движений.
Джим в отчаянии застонал, стараясь собственными силами увеличить хотя бы амплитуду.
– Намёк… понял… – Арсений приподнял бёдра, готовясь к резкому и глубокому проникновению, – но ты это… закуси чего-нибудь.
========== 28 октября ==========
– Что, припёрся? Жрать выпрашиваешь? – Арсений спихнул Коту с тарелки ломтик колбасы. Кот в последний раз мазнул хвостом по его ногам и кинулся к подачке.
Арсений зевнул. Подпёр голову кулаком. Посидел так, глядя на недоеденный бутерброд. Пять утра. Холодно. На кухне тишина. Между щелей досок на заколоченном окне пробивается слабый серый свет. Может, ночь светлая? Шума дождя не слышно.
Оставаться спать в комнате дока не стал. Они всё-таки не пара, чтобы в лучших традициях розовых соплей просыпаться поутру рядом в одной кровати. Да и Джиму так будет проще – не надо будет искать слова. Любые бы убили ощущение ночи. Для него – первой.
Кот чавкает в углу. Дочавкал, пришёл обратно. Выпрашивать. Фонарик моргает и готовится погаснуть, но включать свет… к тому же, иногда ночью он просто не включается.
– Первое впечатление – самое важное, – назидательно сказал подпольщик Коту.
Кот мяукнул и боднул его ногу мягкой головой.
Арсений вздохнул.
– Чёрная ты… зараза…
Сдавшись, навалился на стол, головой на свою примятую сумку. Хотел всего минуту посидеть так, закрыл глаза… в следующий миг его уже трясла Дженни. На кухне по-прежнему было темно, а девушка стояла над ним со свечой. Вид у неё, как понял Арсений, разлепив глаза, был встревоженный.
– Боже мой, Арсень… Давай, приходи в себя… Это ты от потери крови, да? Других ран нет? Подожди, не шевелись!
Донышко подсвечника негромко стукнулось об стол, тревожно дрогнул блик света. На его плечи лёг тёплой тяжестью плед, который Дженни обычно носила по утрам вместо шали.
– Посиди так, я сбегаю за Джимом!
От упоминания знакомого имени Арсений окончательно проснулся. Резко развернулся на стуле, едва успел подхватить скрюченными, потерявшими всякую чувствительность пальцами соскользнувший плед.
– Э-э, не надо, со мной всё в порядке! – заверил торопливо. – Просто тут уснул после ночной вылазки, вот и всё.
Дженни остановилась в дверях.
– Точно?
– Точнее некуда.
Девушка прошла к плите. Остановилась там, уперев кулачки в бока, вздохнула, оглядев ряд кастрюль.
– Света нет, – сообщила грустно. – И свечей запасных, как назло.
Покачала головой, потащила чайник к крану, набирать воды.
Арсений всё-таки поднялся, осторожно вернул ей плед и спрятал руки за спину. А то ещё, чего доброго, Дженни увидит растравленные и частично воспалившиеся порезы.
– Я поспрашиваю у кого, может, огарки находили. Не сегодня… так на будущее.
– Как всегда. Арсень прикатывает луну, – она улыбнулась. Перетащила чайник на стол рядом с плитой, чиркнула спичкой о фосфорный бок коробка. Запахло жжёным, негромко хлопнул, загораясь, газ. Кухня осветилась синеватым призрачным светом. Чайник был водружён на плиту и тут же зашипел. Арсению захотелось остаться тут, уснуть под шипение чайника.
– Ладно, пойду досыпать в свою комнату.
– Не проспи завтрак.
Почему-то не хотелось оставлять Дженни одну на тёмной холодной кухне. Тем более что свет такой ненадёжный… тревожный. Вот, когда стаскивал сумку со стола, едва не уронил единственную свечу. Любой сквозняк затушит.
Но в сон клонило так, что не отрубиться на ходу стоило немалых усилий.
Он ещё хотел зайти в ванную, поискать огарки, но на полпути понял, что это выше его сил. Едва доплёлся до комнаты, порылся в сундуке – там были припасены три огарка, – отложил, сделав в памяти галку, что надо занести Дженни, рухнул на кровать… и провалился в темноту – впервые за долгое время безо всяких сновидений.
Закери осторожно вошёл в тёмную комнату, на всякий случай светя под ноги фонариком. День давно наступил, сквозь щели в заколоченном досками окне проникал серый неясный свет, но в комнате всё равно было темно.
– Мастер… – шёпотом позвал самый младший подпольщик, щурясь.
Арсень не среагировал. Он спал на боку, уткнувшись лицом в подушку. Поверх мятого покрывала. В одежде. С проходильной сумкой прямо у кровати. Обе руки свешивались за край покрывала. Свет фонарика упал на скрюченные пальцы. Зак нахмурился. Он много раз видел раненые ладони, иногда мастера Джека или кого-то из крыс ранило очередной ловушкой Кукловода, но тогда кто-то из старших утаскивал его, не давая смотреть. Как будто он до сих пор ребёнок.
А это были руки истинного проходильщика – то есть, почти без единого живого места, в засохшей крови. Зак, шмыгнув носом, осмотрел свои ладони. В чистых тугих бинтах, а под ними едва ли пара неглубоких порезов.
А мастер Джек сказал…
Он вспомнил о поручении. Отложил фонарик и принялся трясти подпольщика двумя руками.
– Арсень, мастер Джек сказал, нам надо снова искать ловушки. Он сегодня их со всех подряд спрашивает, но всё равно мало! А кто, кроме нас, искать будет?
Арсень сонно захрипел, завозился и сделал явную попытку вдавиться в кровать. Не вышло.
– Мне сказали тебя разбудить, сейчас в подвале собрание начнётся!
Подпольщик шумно вдохнул, отрывая голову от подушки. Зажмурился, упёрся ладонями в матрас, приподнимаясь.
– А, ты, мелкий… щас… – прохрипел тихо. С явным усилием сел, отмахнулся от фонарика. Глаза по-прежнему были закрыты. Всё ещё дыша глубоко, сонно, сквозь зубы хрипло попросил: – Бинты подай… В сумке, маленький карман снаружи…
Зак зашуршал сумкой. Вытащил упаковку, надорвал без подсказок, протянув рулончик Арсеню. Тот включил прикроватную лампу, сграбастал бинт этими своими застывшими пальцами, принялся неуклюже разматывать.
Остановился, поднял на него взгляд.
– Всё, мелкий, вали к Джеку. Скажи, через пять минут буду.
– Угу… Только запомни, что я – не мелкий.
Закери прикрыл за собой дверь и понёсся в подвал. Туда потихоньку стекались все подпольщики. Он сразу передал Джеку слова Арсеня. Мастер отмахнулся и мельком поблагодарил. Это значило, принял к сведению. Закери привычно вклинился в толпу, разглядывая подпольщиков. Многие зевали, не успев выспаться после ночных прохождений, другие подначивали друг друга. Джим лениво жевал прихваченную с завтрака булочку, Нэт в углу уже лупила кого-то свёрнутой старой газетой. В шутку, конечно. Везунчик так же утрированно закрывался руками и вопил, что спрячется в угол и не вылезет оттуда до конца года. На «заднем ряду» ящиков Джозеф и Рой, пользуясь шумихой, резались в подкидного на гемостимулин; Зак попытался пристроиться к ним, но старший подпольщик, усмехнувшись, заметил:
– Мелкий ты ещё, в азартные игры играть.
– А Джо не мелкий, да? – огрызнулся Зак. Как же они его достали с этим своим «мелким»!
Джозеф презрительно фыркнул, тасуя карты.
– Ну… – Рой слегка пожал плечами, – почти совершеннолетний. Так что давай, вали.
Огляделся украдкой и тихо сказал:
– Твой мастер узнает – выпотрошит нас вместо маньяка. Вечером приходи сюда, как раз впятером собираемся. Шестым пойдёшь.
Закери довольно ухмыльнулся и протолкался через обсуждающих новые ловушки товарищей, к передним ящикам.
Там, около уютно потрескивающей печи, уже заняла антикварную скамейку Агата и резко, рублеными фразами объясняла Джулии, что выйти из этого дома будет можно, только если Подпольем станет управлять женщина.
Говорила, что у маньяка логика организована по женскому типу, и Джеку, каким бы великолепным лидером он ни был, Кукловода не выследить. Джулия, опустив голову, делала вид, что слушает её, а сама украдкой косилась на мастера. Она так часто делала и при этом всё мяла край свитера. Зак не очень понимал, зачем.
Мальчишка взобрался на свою любимую бочку в углу и стал смотреть, что делает мастер. Джек разговаривал со стариком Биллом. Тот сегодня впервые был не пьяный и даже не с похмелья. Они обсуждали что-то, мастер говорил воодушевлённо, иногда указывал куда-то наверх, на потолок. Старик изредка кивал.
В подвал спустился Арсень. Он был уже перемотанный и не сонный, и с мокрыми волосами.
С ним тут же принялись здороваться, хлопать ладонями о подставленную перебинтованную ладонь.
– По какому поводу собрание-то, знает кто-нибудь?
– Так внутренний двор!
– Джек сказал, вчера вы с Заком хорошо поработали. Так держать.
– Обмолвился, что больше половины есть…
– Пять дай, герой! – весело рявкнула Нэт, подлетая к Арсеню и хлопая его по плечу газетой. Арсень, криво улыбнувшись, подставил ладонь и ей.
– Наше Перо, блин…
– Народ, остатков свечей ни у кого не будет?
– Да чего не будет-то…
– Вечером закину. Лампочку в ответ не подгонишь?
– Без вопросов.
– Есть у меня одна идейка на открытие, кстати…
– Давай-давай, в прошлый раз от твой идейки целый день в дыму кашляли!
– Да ну… Арсень, вы вчера вроде собирались…
– Арсень! – его заметил Джек. – Давай сюда.
Зак сердито засопел на своей бочке, глядя, как они тихо о чём-то разговаривают. Как ни крути, этот Арсень был какой-то совсем уж крутой. Почти как сам мастер.
Арсений, махнув всем любопытствующим, пробрался к лидеру. Джек, только что переговоривший с Биллом, просто светился воодушевлением. И с чего бы это?
– Щас все соберутся, скажу, – сообщил подпольщик тихо.
– Что, всё зашибись?
