Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 197 (всего у книги 329 страниц)
Хвостатый… Несмотря на весь яд, он – стабильность. Сидящая на чердаке стабильность, наблюдающая за Мэттом. К тому же в представлении большинства обитателей он может всё и немножко больше.
Кто ещё? Билл как лидер фракции? Алиса? Как второй лидер… Кэт, может? Беременная в особняке маньяка. Может быть…
Рядом с коротеньким списочком имён карандаш нарисовал несколько вопросов. Гадать можно до бесконечности.
А может быть, принцип отбора другой. Но и его я не пойму.
Хм, а этот списочек – половина состава марионеток на портрете. Ещё Исами…
Нет, ерунда.
Я рисовал марионеток, которые больше всего, на мой взгляд, интересны Кукловоду. Леонард тут ни при чём.
Ладно, это пока оставим.
Возьмём мою принадлежность к будущему десятилетней давности.
Положим, я каким-то нереальным образом попадаю в прошлое этого особняка в тот момент, когда перелез ограду с колючей проволокой поверх.
Зачем и почему именно я?
Он написал этот вопрос в тетрадке и тут же зачеркнул.
Этого всё равно не понять.
Другое дело КАК я не замечал дат на продуктах, лекарствах, почему не слышал ни разу год в разговорах? Его что, никто не произносил? На компе в комнате была дата… Я думал, просто время сбитое. Да и не обращал внимания. На рисунках ставил только число и месяц. Все, кто смотрел мои рисунки, ничего не могли заподозрить.
За полгода моего здесь пребывания хоть как-то я мог увидеть или услышать год! Не обращал внимания?
Или меня ЗАСТАВИЛИ не обращать внимания?
Леонард знал. Чтобы я не прыгал лишний раз?
Чёрт пойми
Да ещё предупреждение Девы
«Ты в руках холодного живого». Чья-то марионетка. Но Леонард мертвец
Может кто-то
Да нет чушь причём полная
Комната, логово сатаниста как его Лайза назвала
И сказала нашла там недавние следы, вроде пара книжек была непыльные вовсе, на некоторых предметах не было пыли…
Так, притормози.
Есть эта самая тьма, против которой борется Леонард, есть Леонард, которому помогает Друид из крипты.
Есть тень, которая любит выходить из стены. Если это не мой глюк.
Есть Дева и её проклятие. Есть я и Исами, мы его распутываем.
А, хватит
Арсений выронил блокнот и обхватил руками голову. Болела. Мыслей было столько, что грозили разорвать черепушку изнутри.
Закусив губу, Перо лёг на пол, уткнувшись лбом в холодное деревянное покрытие. Свет фонарика голубоватым пятном лежал поверх тени от его головы. В углах боковым зрением чудилось шевеление теней.
Ладно давай подъём
Иначе опять братья пристанут на тему где был
И как будто я с обоими состою в браке так меня пилить по возвращении
Сквозь боль всё же становится смешно.
Арсений кое-как поднимается с пола, запихивает тетрадь в сумку и отматывает фонарик от тумбочки.
Попросить у Джима обезболивающее
В коридоре второго этажа он привычно, как почти всю прошедшую неделю, проходит мимо своей лесенки и поднимается на чердак.
Хвостатый тут, притащил настольную лампу, откуда-то достал небольшой стол. Работает. Перед ним на столе зеленеет прямоугольник платы, блестит как жук-бронзовка, сбоку пристроен паяльник на подставке. Несколько коробочек с крохотными детальками по всему столу, перчатки, на самом краю – отвёртка. К лампе прикреплён исписанный расчётами листочек.
На зашедшее Перо Райан внимания не обращает – занят. Бросает коротко:
– Припёрся свой угол просиживать?
– Мой угол без меня скучает. Ты ж его совсем не любишь и не гладишь, – привычно же без злобы огрызается Арсений. Проходит за угол, садится на ящик. Прислоняется к стене и так замирает. Головная боль вроде отступает потихоньку.
Хвостатый шуршит деловито, уверенно. Вроде б даже умиротворяюще.
Остаётся закрыть глаза и задремать, чтобы в сотый раз уже увидеть недорисованную картину.
Когда на лестнице слышатся лёгкие шаги, Арсений не сразу понимает, что это – не во сне. Обычно их тут не тревожат, особенно по ночам.
Дверь тихо скрипит, и только тогда Перо окончательно просыпается.
– Я пришла поговорить, – тихий голос Исами.
Тьфу влип не люблю чужие разговоры
Ладно. Сделаю вид что меня тут нет. Совсем.
– Мы нашли это в открытой комнате. Записи.
Негромко шуршит бумага. Судя по стуку, хвостатый откладывает инструменты.
– Почерк твой, – твёрдо говорит Исами.
Арсений, запрокинув голову, едва не даётся затылком об стену.
У меня щас глаза как у совы наверно
Разве что башкой на двести семьдесят градусов не верчу
– Оставь себе, – хвостатый.
– Так что? – тише уже спрашивает Исами.
Молчание, секунд пять.
– Уверена, что тебе нужно это знать?
И снова тишина, только на сей раз она затягивается почти на минуту. Рабочее шуршание возобновляется. Арсений закрывает глаза.
И что мне прикажете с этой информацией делать?
Лучше б уши заткнул
Он почти задрёмывает и сквозь полудрёму ещё слышит их голоса.
– Лучше воздержись от походов в зимний сад по ночам. Мэтт заимел обыкновение там сидеть. В слепых зонах.
– Я могу за себя постоять.
– Как знаешь. Перо! Сюда иди.
Арсений вздрагивает и всё-таки даётся затылком о стенку. Шипит, потирая голову, выходит из-за угла. Вопреки смутным надеждам, Исами ещё тут, стоит у дверей. На его появление только чуть прищуривается. Едва заметно.
– Перо, будешь по ночам поливать цветочки.
– Чего? – Арсений, как раз потягивающийся, замер на середине.
Но хвостатый не был бы хвостатым, если бы повторил дважды.
– Арсений, идём, – негромко зовёт Исами. Исчезает за дверью.
Хвостатый вдогонку снабжает его таким долгожданным и желанным списком необходимых предметов для поиска. Без всяких пояснений. Впрочем, знает, что Билл и так уже всё рассказал, наверняка знает.
Арсений, поправив на плече сумку, выходит за японкой, пряча список в карман.
Спросить про комнату
Нет не надо
Лучше не надо. Хватит на сегодня.
А может я вообще не так всё понял
– Какие вообще цветочки? Их разве не Дженни поливает? – спрашивает вместо этого.
Исами не оглядывается.
– Джейн поливает цветы, которые там растут. Но я прошу её не трогать травы в ящиках. Я их сама выращиваю.
– Так вот откуда чай! Ну эти, травяные, от простуды! А я-то всё думал…
Они свернули на лестницу. Арсений постарался не думать о старшем Файрвуде. Последние две ночи было как-то особенно тяжело спать рядом. При том что они были не одни, конечно. Пару раз Арсений просыпался в далеко не дружеских объятиях Джима и решил списывать это на весеннюю горячку. Особенно сегодня перед утром, н-да… Но вроде как весной положено.
Главное чтобы сработал мой позавчерашний спектакль
– Я тут пытался понять, что происходит в доме. В связи с проклятием, призраками и моей принадлежностью к будущему времени. Сломал голову.
– Мы не поймём, пока Леонард будет молчать, – ровным тоном ответила Исами, останавливаясь у дверей зимнего сада. Обернулась. – Я тебя просить не стану. Но хотела бы, раз представилась возможность, показать травы. Если со мной что-то случится…
Арсений хотел вякнуть да что с тобой может случиться, но вовремя прикусил язык.
– Если нужно, я всё запомню.
Она кивнула, доставая фонарик. Пришлось лезть в сумку за своим.
В зимнем саду царили темнота и тишина. Влажно, тепло пахло землёй, тихо булькал аквариум.
Исами сразу у входа повернула налево, прошла вдоль стены (Арсения, идущего за ней, щекотали свешивающиеся пальмовые листья) и остановилась у нескольких составленных друг с другом небольших столов. На них рядами выстроились ящики.
– Часть растений любят тень, поэтому им хорошо здесь, – пояснила Исами, включая лампу. Эта была специальная, дневного освещения, и крепилась к стене. – Например, мята. Другие пришлось здесь поставить, потому что нет места. В Англии мало солнечных дней. Я просила у Кукловода лампу.
Она мягко провела ладонью над верхушками растений. Заросли мяты слегка всколыхнулись.
Арсений извлёк из сумки свой блокнот и карандаш.
– Нет смысла описывать все свойства, – мягко продолжила японка. – Я дам тебе травник, если что. Джейн знает, какие травы срывать от простуды. Эти…
От растений, по мере того, как Исами задевала их, поднимался мягкий аромат. Запахи смешивались, рождая ту пряно-летучую смесь, какой обычно пахли её волосы.
– Тебе нужна будет защита. Мята, сухие стебли и листья. Не жди, пока зацветёт, так она теряет силу. Заготавливай, пока листья свежие. Шалфей…
«Sage» – записал Перо и принялся быстро зарисовывать картинку.
– Мудрец? – спросил с улыбкой.
– Шалфей**, – повторила Исами, касаясь сиреневатых цветков. – Но это и впрямь мудрая трава. Восстанавливает силы после контакта с Той стороной. Тяжело было вырастить его здесь.
Её рука, прервав плавное скольжение, вдруг хищно и быстро скользнула вниз по стеблю. Надломила с тихим сочным хрустом. Японка протянула ему стебель, увенчанный колоском-соцветием.
– Всегда срывай сам либо бери из рук человека, которому доверяешь. Это важно.
Арсений взял травину и положил между страничек дневника.
– А мне не дашь? – послышалось откуда-то из кустов. Арсений обернулся. Из-за кадок с пальмами вылез Мэтт. Выпрямился, склонил голову набок, как любопытная птица. Исами на него даже не обернулась. Чуть прищурившись, продолжила:
– Чабрец… тимьян иначе, – на этот раз под её рукой цветущая блёкло-розовым низкорослая трава. – Он растёт в засушливых и солнечных местах. У меня погибли первые цветы, эти удалось сохранить. Удивительно, но в Англии до сих пор живёт суеверие, что запах тимьяна привлекает младших фейри, эльфов… Так же для восстановления сил и защиты. Ещё – неплохой природный антисептик…
– Ах, Тэн, ну что же ты жадничаешь, мы ведь не чужие друг другу, – снова подал голос Мэтт. – Чем Перо лучше меня, а?
– Я всем лучше, – со всё растущим недоумением ляпнул Арсений. – Я вообще великолепен и неповторим. Правда, страдаю излишней скромностью.
– Это, конечно, сильно мешает жить, – елейным голосом согласился Мэтт, усевшись на корточки под пальмой. Арсений успел перехватить его цепкий взгляд на себе. Но раньше закралось непонятное отвращение. Вряд ли дело было в рассказах Исами.
– Арсений, не отвлекайся, – ровным голосом окликнула его Тэн. – Тысячелистник…
– Да, эту траву знаю, – Арсений отвернулся от Мэтта и быстро набросал изображение чабреца – не приведи потолок забыть, какая травина как называется, – после чего уверенно записал «milfoil».
– Так же защита. Сухая трава и соцветия, носимые при себе, отгоняют злых духов.
– А мне посмотреть можно? – высунулся подошедший к ним Стабле. – Может, Тэн всё же даст мне травинку, если я назову её Исами. Ай-яй, неужели меня оставят на растерзание злым духам? Ну хоть одну. А?
Японка, до этого оглаживающая стебелёк лимонной мяты, замерла. Очерченные густыми ресницами веки прикрылись, на секунду плотно сжались губы.
Арсений не удержался, черкнул её набросок, всего несколькими линиями.
– В твоём случае это не будет иметь смысла, – ответила Тэн ровно. – Здесь ничья рука не сорвёт для тебя травы с доверием.
– Ты, правда, не мешал бы, – Арсений старался сказать спокойно, но в голосе против воли прозвучала угроза. Не понравилось, как пришелец смотрел на Тэн. С нехорошим, похотливым прищуром. Или, что ещё хуже, нарочно смотрел так, притворяясь.
– А, защищаешь её. Это правильно. Дракон тоже так делал, да. – Мэтт, улыбаясь, отошёл от стола, выставив перед собой руки, как бы в знак примирения. – Главное, вовремя найти себе защитника и устроиться под его боком. Всегда считал, что это правильная позиция.
– А может, заткнёшься и в уголке постоишь, а? Мысли концентрировать помогает. – Арсений, выйдя из себя окончательно, отложил блокнот на край стола, намереваясь выпихнуть Стабле погулять в коридорчике. Но решительных действий и не потребовалось. Мэтт перехватил взгляд Пера и нервно шмыгнул носом.
– Ладно-ладно, посижу тут, на диванчике, – залопотал, быстро отступая. – Послушаю оттуда лекцию. Уж больно злые вы, а ещё злых духов отгонять собираетесь…
– Не обращай на этого ушлёпка внимания, – сквозь зубы проговорил Арсений, возвращаясь к Исами и блокноту.
– Лучше сам следуй этому совету, – японка качнула головой. – И будь с ним осторожнее. Он запоминает всё.
Она рассказала ещё о шалфее, розмарине и самом обыкновенном чесноке. Он беловато-сиреневыми венчиками цвёл в отдельном ящике и слегка перебивал дурманящий пряный аромат резким и вовсе неизящным запахом. Ещё сказала, что во дворе можно найти рябину, лимонник, боярышник, шиповник и омелу. А у самого входа вроде бы растёт бузина, но её нельзя вносить в дом – поверье такое. Зато она, по всё тому же поверью, защищает порог от злых духов.
Арсений, записывая за ней, периодически напоминал себе, что он уже не совсем материалист, а то как-то не по себе становилось.
– Я тут подумал… Может, проще сразу ободрать всё, что во внутреннем дворе растёт, и натыкать здесь по всем углам? Там же куча кустов, от них не убудет, – предложил несколько тоскливо, когда они уже выходили из зимнего сада в холодный тёмный коридор.
Исами посмотрела на него строго и серьёзно.
– Твоё отрицание доведёт до беды. Подожди…
Она поискала по карманам своей проходильной сумки и вытащила небольшой полотняный мешочек. Такими, как вспомнил Арсений, у Софи в квартире домработница перекладывала свежевыстиранное и выглаженное постельное бельё. Только этот был перевязан тонкой алой ленточкой.
– Я собирала сама, сушила и смешивала травы. – Мешочек был вложен в его обмотанную бурыми бинтами ладонь. Исами задержала тонкие холодные пальцы в его руке. – Защита, что-то вроде оберега.
– Спасибо, – Арсений слегка пожал её ладонь, придавив сухо хрустнувший мешочек. – Только если на себе буду таскать эту штуку, оторвётся же где-нибудь.
– Просто держи в кармане или в сумке. – Пальцы Исами соскользнули с его ладони. – Надеюсь, это хоть как-то сможет помочь.
По дороге до комнаты встретил патруль. «Ночной дозор» в этот раз состоял из Нэт, Джека, Роя и Закери. Шума эта компания поднимала больше, чем могла бы вся фракция ворон, вышедшая на охоту за старыми газетами, и уже поэтому можно было догадаться, что ночью никто из своих комнат не вылезет.
Арсений перекинулся с ними парой фраз, Джек же, ухватив его за рукав толстовки, принюхался и выдал, что от него пахнет табаком и «приправой вроде какой-то», после чего сделал вывод, что он был у Билла, а потом его поймал Джим-подпольщик.
– Ошибка, Шерлок, я в зимнем саду торчал, – поправил крыса Арсений, отпихивая от себя Зака, которому пришло в голову посадить ему в сумку пойманного Табурета.
– Да ну? Что, Джим-подпольщик ещё не всю приправу оттуда перетаскал?
– Сплоховал что-то наш кулинар, – хмыкнула Нэт. Она сидела у стены на корточках, держа на ладони серую крысу, и кормила её сухой мандариновой коркой. Отвлеклась только чтобы поучаствовать в общей беседе. – А ты смотри же, – приподняла подопытную крысу, – жрёт… Я думала, не будет.
– То-то мне Тэн на обратном пути пожаловалась, что часть трав кто-то срывает, – Арсений подул на лоб, пытаясь сдуть мешающуюся прядь волос. – А я подумал, новенький этот пакостит.
– Да… – Рой оперся на швабру, – не нравится мне этот хмырь. Мутный он.
– Психически нестабильный, – ляпнул Арсений, и только потом понял, что фразу, скорей всего, подцепил из рассуждений Джима о прочитанной литературе.
Джек отобрал Кота у Зака и поставил на пол. Табурет, недовольно мявкнув, глянул на крысу в руках Нэт и убежал за угол. Арсений собрался уходить.
– Да как-то так… Это, Перо, – Рой наклонился к нему, символически прикрывшись ладонью, – Билл за табурет больше не сердится? А то рыжая ему на глаза боится показаться…
– Да при мне ничего не говорил, – хмыкнул Арсений, поправляя сползший ремень сумки. Вспоминать проделку подпольщиков и впрямь было весело. На первое апреля Лайза подала идею, а несколько уникумов во главе с Роем воплотили её в жизнь. А именно – отвинтили от двух тумбочек в особняке и приделали к табуретке Билла колёсики. Ровно к каждой ножке по одному. Шуму, когда Билл привычно сел утром на табуретку и неожиданно покатился по подвалу, было хоть отбавляй, подпольщики ржали до икоты, а вот старик модернизацию табурета как-то не оценил. Причём настолько, что влетело всей фракции.
– Вроде не сердится, – Арсений старательно припомнил свой вечерний разговор с Биллом. – Да и то… ну прочитает лекцию, впаяет дежурство… не страшно.
– Ну так-то да…
Судя по виду почёсывающего затылок Роя, внепланового дежурства ему совершенно не хотелось.
Джек перехватил свою швабру поудобней. На ней он сушил выстиранные носки, которые из-за дефицита в последнее время нельзя было оставлять сушиться в коридоре – спёрли бы на раз-два.
– Арсень, – он сбалансировал швабру на плече, чтоб носки не съезжали, – ты там Джима как-нибудь пни, чтоб спать ложился. Я уходил, время к половине одиннадцатого было, а он и не думал укладываться. Угробит себя со своими книжками, ботаник фигов…
– Ладно, пну. И передам что от тебя. Спокойного вам дежурства.
