Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 287 (всего у книги 329 страниц)
Перо оглядывал собравшихся. Они мирно сидели на раскиданных по полу подушках и матрасах. Кто-то расслабленно дремал, навалившись на кресло, спиной к подножию кровати или друг на друга; Рой дрых на кровати, пользуясь своим правом больного. Нэт, вся в синяках, заклеенная пластырем, не спала, сидела с краю кровати, грела ладони о чашку с чаем. Выглядела неважно, но не жаловалась, не ругалась даже.
Большая часть потягивала горячий крепкий чай. Переговаривались тихо, но в этом не слышалось тревоги. Зак гладил свернувшегося у него на коленях Табурета и неотрывно смотрел на свечку – Лайза поставила подсвечник-блюдце с толстой трёхфитильной декоративной свечой на низенькую скамеечку. Мягкая чёрная шесть кота переливалась в отсветах огоньков.
Кэт, пристроившись поближе к свечке, зашивала очередную игрушку, Энди что-то умудрялся читать, светя себе в книжку карманным фонариком.
Возле обитателей громоздились чашки и кружки, а для тех, кто не хотел долго ждать своей очереди на чашку из крохотного глиняного чайника, был целый здоровенный с кухни, с заваренными травами. К чаю прилагались сухари, овсянка и мёд, немного, Джен поделила сама между собравшимися. Кэт досталась ещё и горсточка изюма.
Джек заваривал чай в посуде, которую оставила Тэн. Теперь глиняный набор перешёл к нему, весь, да никто и не возражал. Единственный ученик погибшей наставницы. Крыс спокойно расставил посудины по подносу, так же спокойно обливал подносимым кипятком чахай и чайник, всыпал нужное количество заварки… Кисточкой водил только раз; Арсению подумалось, что это правильно – на месте чайника его бы быстро достало, когда за каких-то полчаса твоё внимание привлекают щекочущей кисточкой уже раз в третий.
Пахло овсянкой, свежим зелёным чаем, влажно-древесным, чуть-чуть – мокрой обожжённой глиной и горячей водой. Глухо, умиротворяюще рокотал вливаемый в горлышко кипяток, тихо, с истинно глиняным звуком, постукивала соприкасающаяся посуда. Блестели бока мокрого чайничка, свет-тень рисовали на них чётче рельефы иероглифов и длинного чешуйчатого дракона.
На пороге положили какую-то железяку, чтобы Трикстеру не вздумалось прихлопнуть их в спальне, отрезав от дома; изредка к двери приближались шаги, потом она скрипела – это парочка дежурных возвращались с котелком горячей воды.
Иногда тяжело кашлял хвостатый, в коридорах свистели сквозняки. Сквозь эти звуки можно было различить мурлыканье Табурета.
– Наверное, она бы этого хотела, – тихонько сказала сидящая рядом Дженни. В её глазах мягко мерцали блики от свечки. – Исами всегда заваривала чай, когда кому-то было плохо. А после одной чашки беда переставала казаться такой уж страшной… Может, потому что появлялось время немного подумать, остыть…
– И не дать остыть чаю, – Арсений через её руку дотянулся до крохотной чашечки, в которую Джек только что плеснул из чайничка настоявшийся отвар. Сделал вид, что салютует, и ей, и сидящему за ней Джиму-подпольщику. Улыбнулся. – За философию, Джен. Пусть она пригождается нам в жизни как можно реже.
– За философию, – Дженни улыбнулась в ответ и тоже подняла свою чашку.
Вернув опустевшую посудинку на поднос, Арсений ещё немного понаблюдал за ней. Девушка что-то тихо обсуждала с Нортоном – оказалось, говорили они об Исами. Что-то о лентах её, Дженни показывала подпольщику своё запястье с деревянным браслетом. Точно, его Перо носила на запястье, но правом или левом? Она любила перебирать бусины. Оставила его Джен… Почему?
Мне – заначки, Джеку чайный набор, Дженни, выходит, ленты и браслет. Похоже на какую-то сказку со смыслом.
Или она просто хотела, чтобы мы её не забыли.
Нортон и Джен переключились на обсуждение очередной стирки бинтов – как проще нагреть воды. Удивительно, но в последнее время Дженни стала как-то… цельной, что ли; невидимый терзавший её раскол исчез. Или был уже настолько глубоким, что миру теперь явлена только одна её сторона, а вторую попросту не разглядишь в тумане, как другой край пропасти.
Но верить всё же хочется в первое
Только не Зеркало
Наше солнце.
Арсений зевнул и привалился к плечу Джима.
Может, можно будет выпросить плескануть в чаю вискаря чуток. Потом, вечером. Как с такого чайку спаться будет…
Джим, видимо, почувствовав его движение, невесомо прикоснулся пальцами к его руке. Его плечо было твёрдым и неудобным для приваливания. Хотя тут все исхудавшие чуть ли не в разы.
Он отпил из своей плошки немного, потом просто поудобней устроился на своей подушке. Арсений недовольно и тихо фыркнул – только примостил голову, как опять надо начинать всё заново. Устроившись, зевнул, как большой кот, подавил желание потянуться и вскоре задремал.
Не знал, сколько проспал, казалось, не больше минуты, когда его кто-то потолкал в бок. Несильно, но чувствительно. Перо разлепил глаза и узрел прямо перед собой длинноносую мордаху Энн.
– Перо, Перо, – зашептала девушка, стоило разлепить глаза, – ты же призрачный специалист. В Джека вселилась Исами! Уже полчаса смотрю, точно! Страшно так!
Арсений моргнул пару раз.
– Я подумаю, что можно сделать, – сказал, стараясь не мямлить сонно. С такими, как эта блондинка, лучше делать вид, что принимаешь всерьёз, а то потом проблем не оберёшься.
Энн с энтузиазмом кивнула два раза и отползла на своё местечко, к примятой красной подушке из гостиной.
Над ухом тихо хмыкнул Джим. Арсений сел, потирая правый глаз. Сон ещё не отступил, тянул вниз, к полу.
– Как думаешь, что она имела в виду? – осведомился Перо у Файрвуда, наблюдая за крошкой Энн. Девушка сидела вся напряжённая и внимательно следила за каждым движением Джека.
– То, что Джек ведёт себя странно. – Джим не отрывал взгляд от спокойного, таинственно улыбающегося куда-то в себя брата. – Посмотри сам.
Задница совсем сползла с подушки. Арсений поёрзал, восстанавливая её баланс на мягком, и уставился на Джека. Сначала не понял. Вроде бы крыс в очередной раз заваривает чай, ничего особенного. Несколько желающих поставили рядом чашки и в ожидании спокойно играли в карты. Джеку Закери и Майкл принесли большой чайник с горячей водой, и крыс принялся за дело. Расставляет посуду, наливает воду…
Потом дошло. Выглядело завораживающе. В этом не было такого изящества, как у Исами, с её тонкими руками и невероятно чуткими пальцами, внимательно ласкающими всё, чего касались с любовью (как этого чайника, например). Джек просто проводил заваривание спокойно и уверенно, не прерывая движений, и это не отпускало взгляд. Обливал ли водой глиняные черепки, засыпал ли заварку, тщательно отмеряя её на ощупь. При этом он улыбался таинственно и умиротворённо, как и сама Исами во время церемонии. Полуулыбка такая, без точного определения. Неуловимая, как чайный пар.
– Я сколько спал? – тихо, потянувшись к уху Джима.
– Минут пятнадцать-двадцать, – тот качает головой, и его волосы щекочут нос. – Но это… в общем, он с самого начала какой-то… тихий был. А теперь совсем разошёлся.
– Разойтись в том, чтобы быть тихим… ну-ну. Призраками не пахнет, да я и знаю точно, где сейчас призрак Исами... Это он сам.
– Тем хуже.
Джим тихонько вздыхает. Отводит взгляд от брата, чуть прижимается к Арсению. Сжимает губы.
– Это не реакция на стресс, потому что при стрессе он вопит и бегает, при большом стрессе уходит в себя и отмалчивается. Это не нормальное состояние, потому что… не оно. Спокойный Джек другой. И я даже не могу сказать, плохо ему сейчас или хорошо.
Арсений приобнял его в районе поясницы. Сейчас, если по чести, не хотелось ни о чём думать, а просто утянуть Файрвуда куда-нибудь подальше и там… уснуть с ним вместе.
– Мы забыли о Зеркалах, – заговорил через силу. – Сосредоточились на сильных, на Кукловоде, Элис, Трикстере, Художнике… И забыли, что у каждого из остальных обитателей есть свои слабенькие Зеркала.
– Не знаю, я своё иногда чувствую. Это совершенно чокнутый хирург, которому страсть как не терпится изучать человеческое тело.
– Да, а кто у Джека, мы не знаем. – Арсений кончиками пальцев погладил ту часть Джима, до которой смог дотянуться. Где-то в районе бедра. – А если спросить, он не скажет, потому что вряд ли выделяет эту часть как отдельную от себя.
Джим напряжён. Но под его пальцами начинает расслабляться.
– Значит, и говорить с ним смысла нет. Понаблюдаем ещё, потом будем делать выводы. Всё равно больше ничего не можем.
– Угу.
Не нравится мне это «просто наблюдать»
Особенно с Зеркалами.
Но делать было нечего. Перо переместил ладонь на тёплый даже сквозь ткань рубашки бок Файрвуда. Идеальный вариант, конечно, засунуть руку под ткань, но, во-первых, фиг доберёшься, во-вторых, рука своя наполовину в бинтах, на другую половину еле тёплая. Так что довольствоваться пришлось поглаживаниями сквозь ткань.
Вот исчезну отсюда, а он гладиться хрен кому дастся, – подумалось некстати. – Опять будет весь из себя неглаженый. Поначалу так точно
Нравный, блин, как породистый кот
Зато сейчас – расслабленный, спокойный. Точно кот, только тощий и волосы неровно подстрижены.
Арсений слегка тянется, касается носом его уха.
– А в моей комнате никого нету, – еле слышно. – Не хочешь прогуляться? Или нам надо наблюдать без перерыва?
– Вряд ли, – с тихой усмешкой, – а с уборкой, думаю, и без нас справятся. Идём.
Арсений под пугливым взглядом Энн (приходится заговорщически ей подмигнуть, дескать, проблема уже на рассмотрении) поднимается, осторожно огибает завалы чашек, карт, ещё какой-то посуды, поднос, Табурета, корзинку с рукоделием Кэт, вытянутые ноги храпящего у входа Билла. У дверей оборачивается. Джим только в районе подноса, но его путь старается повторять след в след.
Когда они оказываются за дверью в стылом коридоре, Арсений берёт его за руку.
– Никогда бы не подумал, что идти дрыхнуть с тобой может быть так волнительно и нетерпеливо, – поделился душевными переживаниями у лесенки. – Это такая любовь, знаешь…
– Да. Ко мне и ко сну. – Джим иронично усмехается. – Пойдём, мой боевой жеребец, а то я, кажется, посреди коридора заснуть способен.
В комнате они стягивают через силу покрывало с кровати, Арсений кое-как скидывает кроссовки, уже неудержимо зевая. Большая часть одежды тоже отправляется на пол, Джим помогает ему стянуть то, что с его руками фиг стянешь нормально. Они сто лет не спали как нормальные люди, не как попало и без верхнего.
Простыни, хоть и чистые, слежавшиеся и холодные, одеяло не лучше. Сначала приходится пройти стадию стучания зубами, зато прижавшись друг к другу.
– А хорошо, – Файрвуд сдерживает зевок, утыкаясь в его плечо, – что окна заколочены. День… – Снова сдерживает зевок, но уже более слабый, – а мы спать…
– Да… а я хотел хряпнуть на сон грядущий. – Арсений повозился, устраиваясь так, чтобы им обоим было удобно. Пододеяльная полость медленно согревалась. Перо с наслаждением закрыл глаза. – Но и так… сойдёт. Спокойного дня.
Кукловод проснулся в темноте и интуитивно понял, что ночь только-только настала. Сейчас лето, значит, у него есть часа четыре до того, как начнёт светать. В доме с заколоченными окнами и без света эти четыре превращаются в пять. Значит, надо было действовать. А для этого – отыскать хоть одну дееспособную марионетку.
Он бесшумно поднялся с дивана в гостиной, где спал, но на полминуты задержался, чтобы несколько раз зевнуть спросонья. А он и забыл уже об этой особенности быть живым.
Дом напоминал сонное царство. Ни охраны, ни патрульных. В спальне среди грязной посуды повально спали все выжившие марионетки, кроме Энди, Джека, Пера и, кто бы сомневался, доктора. Последние двое обнаружились в бывшей комнате Пера наверху, мило сопящие под одним одеялом. Неразлучники.
Раздражала Кукловода эта привязанность Арсеня к братцам Файрвудам. К тому же организм начинал требовать похода в туалет, что тоже хорошего настроения не прибавляло. Вдобавок к вышеперечисленному, пока что дееспособных марионеток в доме не попадалось. А сделать всю работу одному, конечно, можно, но времени на это уйдёт непозволительно много.
Перо как помощник отпадал в любом случае. Он – инструмент хороший, его надо беречь. В данной ситуации беречь – это дать восстановиться. Доктора тоже дербанить лишний раз не стоило. Райан болеет, а теперь ещё и удар в виде смерти соратницы.
– Перо, – потрясти его, прижавшегося к Файрвуду, за костлявое плечо. – Мне нужна карта жучков. Живо вставай.
Из-под одеяла замычали с явной протестующей интонацией. Сопение усилилось.
– Сумка… в ней, – разобралось среди всего этого. – У кровати…
Оставив плечо, которое тряс, Кукловод зарылся в проходильную сумку. Карта обнаружилась за отошедшей подкладкой, замаскированная несколькими обрывками просто измятых листов, проводами, гайками и клочками ваты. Или это всё туда само завалилось, не разберёшься.
Судя по обозначениям, особняк весь, сверху донизу был «усыпан» жучками. Их совсем не было только в полностью нежилых комнатах, в остальных – один, два, кое-где и три. С камерами проще, их мало, около трети – разбитые.
Кукловод барабанит пальцами по поверхности карты. Помощник не помешал бы. Из таких, что знакомы с техникой-электроникой. Остальных и смысла нет привлекать, жучки маленькие, просто взглядом их тяжело обнаружить.
Свернув карту в трубочку (тут же появилось желание прибить этой трубочкой сопящих голубков), Кукловод пошёл искать по особняку Джека. Черт пойми, где он, но проще потратить полчаса на его поиски, чем пару лишних суток на работу в одиночку.
Бывший подпольщик обнаружился во внутреннем дворе. Он сидел на бортике фонтана и отмахивался от комаров. Кукловода они и самого раздражали, не столько укусами, сколько постоянным, действующим на нервы жужжанием. Прихлопнув парочку, он приблизился к тоскующему крысу.
– Нужна твоя помощь. – Без лишних реверансов.
Джек хмыкнул, но с места не тронулся.
– Что, никто не хочет идти следующим к Обезьяне в процедурный кабинет? Или тебя тоже приспичило попить чайку, пока нас тут убивают?
– У меня есть карта жучков, которые распиханы по дому. С твоей помощью с ними можно расправиться куда быстрее, – раздражение из-за того, что приходится иметь дело с огромной кучей саможаления, мягко перетекало в ядовитую речь. – Но уговаривать не собираюсь. Хочешь просиживать задницу здесь – милости просим.
– Да почему… Валяй, говори, где. – Файрвуд соизволил подняться. – А Пёрышко как же?
Кукловод ухмыльнулся. С силой нажал на плечо крыса, из-за чего тот снова плюхнулся на зад. Так же, удерживая, склонился к его уху.
– Джек, слушай, ты же мне одолжение не делаешь. Ты мне сейчас просто полезен. Хочешь выпендриваться – вали в задницу. Хочешь работать – работаем без танцев вокруг твоей раненой гордости.
Бесит. Мелкий, унылый, из-за своего уныния просравший львиную долю таланта в физике, электронике, и тому подобное. А дело иметь приходится, вот какая штука.
– Какого чёрта, если твой ученичок нас тут всех перебьёт, – произносит он спокойно. – Пойдём уже. По половине этажа брать будем?
– Нет, будем вместе осматривать комнаты, – отпустить ладонь, позволяя ему подняться. – От меня глаза, от тебя – остальное. К тому же, карту надвое не разделишь. Пока эти олухи спят, мы уже половину особняка вычистим.
– Да я что, против, что ли.
Арсений проснулся в пять утра. Это он определил, когда высунул голову из-под одеяла и кое-как поймал на циферблат наручных часов серый отблеск от окна. Сев на кровати, потянулся, зевнул, потянул на себя край одеяла, посмотреть, как там Джим.
Файрвуд сладко спал и даже улыбался во сне. Начинающийся рассвет его не потревожил. Как и то, что Перо поднял одеяло. И тёмно-багровый, налитой, с чёрными прожилками нимб вокруг головы. Аура, что ли, как там её...
Адская корона
Такая…
Была у Исами
Арсений медленно вернул край покрывала обратно. В голове внезапно прояснилось.
Он ухватил Джима за плечо и несколько раз встряхнул, стараясь не поддаваться панике. Тот тут же рефлекторно открыл глаза и попытался сесть. Снова упал обратно из-за трясущей его руки.
– Арсений, что-то слу… – Оттолкнул руку, – прекрати. Что случилось?
– Одевайся и пойдём, быстро, – Перо соскочил с кровати, принявшись натягивать одежду непослушными пальцами. – Там расскажу.
Что хорошо – терять время на вопросы Джим привычки не имел. Поэтому послушно поднялся, потянулся за штанами.
Арсений едва дождался, пока он оденется, хотя вся процедура заняла полминуты.
Протащил Джима за собой в ванную как на буксире. По две минуты себе и ему на туалет и умыться, ещё минута на проснуться окончательно. Для изысков вроде расчёсывания времени нет. Закрыл дверь и принялся шарить по карманам джинсов. Нож, по счастью, был на месте, в правом среднем.
– Что можно разрезать без особого вреда для себя, но при этом чтоб крови было много? Ухо пойдёт?
Растрёпанный Джим качает головой.
– Нет, ухо совсем на виду. Может вызвать подозрения. Если хочешь – костяшки. Крови чуть меньше, зато внимания не привлечёт.
– Да ладно, волосы растрепать, пластырем залепить. Скажу, что за проволоку в кинотеатре зацепился.
