Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 256 (всего у книги 329 страниц)
Джим-подпольщик метался по чердаку, как запертый в клетке тигр, то и дело оборачиваясь на мониторы. Джону тоже на месте явно не сиделось, хотя он вообще был сборщиком крови. Оставалось только порадоваться, что руки бывшего маньяка заняты.
Семьсот грамм крови Закери, столько же от Энди и норму от Энн слил в ведро Арсения, кровь Билла – в ведро Тэн. Сейчас, чтобы не мешать остальным, подсаживаясь со своим стулом, ходил и контролировал «отстрелявшихся», насильно пихал горячий чай с сахаром тем, кто тяжелей всего перенёс кровопотерю.
Через двадцать пять минут закончила со своей очередью Лайза – она была последней. Слила в ведро кровь Фила, аккуратно вытащила иглу, смотала шланг и прижала прокол ваткой.
– Всё, Джим. – Смахнула с лица выбившиеся короткие кудри.
– Успели, – выдохнул уже закончивший со своим ведром Джон, а Арсений, встав, замахал руками в камеры.
– Успели, Мэтт! Есть!
Молчание. Райан выудил откуда-то бутылку. Но пить не стал. Выколупал пробку шилом и молча предложил стоящей рядом Тэн. Она забрала бутылку, принялась разливать вино по опустевшим кружкам и раздавать тем, кому было совсем плохо. Арсению тоже досталось. Заглотил несчастную пайку залпом и снова – на камеру.
Мэтт молчал.
Измученные, бледные люди поднимали головы. Несколько человек, бессильно лежащих на мешках, не пошевелились. Арсений опустил руку, нахмурился.
– Твои двадцать пять литров, – сказал тихо.
Тишина.
На обращённых вверх лицах медленно начал проступать ужас – как следы масла через тонкую бумагу.
– Обезьяна! – голос Тэн, непривычно резкий. – Мы выполнили твои условия. Чего ты ещё хочешь?
Тишина. Понятно, что Мэтт либо желает полюбоваться на их отчаяние, либо не желает отпускать так просто. В любом случае…
Должен же он понимать, что нужно сохранять хоть видимость честности…
Джим, отпихнув от мониторов раскачивающегося Райана, вгляделся в картинку. Умничка, Джен, когда силы начали оставлять, не вперёд голову наклонила, а положила затылок на спинку стула. Глаза прикрыты, но не полностью. Ещё в сознании. И капает, капает кровь, натекая в лужи, уже даже её старенькие кеды стоят в луже собственной крови.
Подойти к Арсению.
– Как думаешь, – тихо, – он хочет её смерти или просто чтобы мы поплясали?
Перо мотнул головой. И зачем-то сфотографировал чердак. Вместе с бардаком, шлангами, людьми, ватой, иглами и вёдрами с кровью. Ну и отчаянием, конечно.
Под потолком зашуршало, защёлкало.
– Как легко вы собрали двадцать пять литров! – издевательским тоном восхитились во всхрипнувшем динамике. – Без огонька, я бы сказал. Ну что это? Где страдания, где массовые падения в обморок, истерики? Где, я спрашиваю? Не годится. Док, разворачивай шланги обратно. Собрали двадцать пять, ещё пятнадцать точно осилите.
Вот теперь стало по-настоящему тихо. Ни шуршания, ни шёпота.
Энн только тихонько охнула, сложив перед носом перемотанные ладошки.
В полной тишине загремел из динамиков смех. Или нет. Хохот. Мэтт смеялся искренне, счастливо, как ребёнок, что-то стучало по ту сторону динамиков – наверно, он бил ладонями по столу.
– Купились-купились-купились! – пропел радостно. – Поверили, куклы! Ну, как я вас разыграл, а? Здорово? Скоро получите свою малышку Джен.
Смех резко оборвался.
– Соберите свою кровавую жатву. Ведра, в смысле, – говорил Мэтт легко, как-то несвойственно себе. И по голосу чувствовалось – вот-вот рассмеётся снова. – И вылейте на дверь в прихожей. Символично, правда? Когда-то кровь Пера и младшего Файрвуда пролилась там бесполезно и глупо, а теперь так же прольётся кровь всех вас. Хороший финал для сегодняшнего шоу.
Кто был ходячий, зашевелились. Арсений перехватил своё ведро свободной рукой. К нему подошла Тэн, что-то зашептала на ухо. Он кивнул, махнул рукой.
– Народ, кто может. Хватайте вёдра и за мной.
Тэн подхватила второе, когда Перо уже вышел с чердака, но Райан у неё ведро отобрал и с ним вышел следом за Пером.
Каждый ассистент нёс своё ведро, кроме девушек, но уже у дверей Арсений зачем-то остановил их (пять, мать их, апостолов) поднятой ладонью и жестом попросил ведро Джима, где как раз и была кровь «апостолов».
Джим подал. И тогда движением, полным какой-то злой радости, Арсений выплеснул кровь на дверь, высоко, как раз под надписью, которую в феврале сделал кровью из своей же разорванной ладони: «freedom».
Потом Джон выплеснул второе, Джим – арсеньевское. Райан и Фил вылили вёдра Исами и Лайзы. Арсений умудрялся фотографировать, только бешеное серийное щёлканье затвора и слышно.
Пустые алюминиевые посудины собрал вокруг себя бледный и злой Джим-подпольщик.
Собравшиеся замерли в немом ожидании. Некоторые откровенно пялились на камеры, некоторые, как Райан, смотрели в пол. Энди не было. Джим подозревал, что учёный, сдав кровь, пошёл к себе, отсыпаться. Вряд ли он имел хоть малейшее желание вникать в то, что творится в особняке.
Мэтт буднично сказал, что они могут идти на третий этаж – дверь он открыл. И добавил, что оставляет им новую комнату.
– Видите, сегодня я добрый. Радуйтесь, куклы, радуйтесь. Празднуйте!
Динамик отключился.
По полу возле двери растекалась лужа крови.
Арсений успел захватить у кивнувшего Джима пластырь, маленький бутылёк спирта и вату, и всё равно первый ворвался в огромную пустую комнату. За ним залетел бледный как смерть Джим-подпольщик.
– Джен, солнце, всё закончилось. Не шевелись, – быстро, уже выдёргивая иголки и бросая на пол вместе со шлангами. Под иглами кожа была синюшная, тёмные пятна гематом тянулись за пределы локтевых сгибов. Выглядело страшно, куда хуже, чем у них, сдавших по литру с лишком в вёдра. Выдёргивая иглу, Перо тут же выливал спирта на клочок ваты, прижимал к месту прокола и сверху закреплял крест-накрест пластырем. Понятно, долго не продержится, но на первое время остановить кровь и обеззаразить место укола – хоть что-то. Перекинул уже принявшемуся дёргать верёвки Нортону тесак в чехле, наступил в лужу крови. Достал нож, упёршись коленом в ручку кресла, принялся пилить верёвку.
Перепуганная ослабевшая девушка смотрела на них, не в силах, кажется, поверить.
– Джим… Арсень… Я… мне кажется?
– Нет, солнышко. Потерпи, – сжав зубы, Джим упрямо кромсал верёвку.
Перепиливали верёвки, пока не подоспел Джон с опасной бритвой и Джек с секатором – хрен знает, где взяли. Арсений мысленно окрестил их «народными героями» и похвалил за сообразительность. Дело пошло быстрей. В дверях застряла толпа, но, к счастью, не лезли и не мешали (или не к счастью, а Рой встал в дверях и выпихивал особо рьяных). Перо успел щёлкнуть «живую» фотографию с процессом работы и ещё одну, как падают верёвки с тонкого запястья Джен. Вчетвером они освободили девушку минут за пять. Нортон, распилив ножом последние верёвки, обнял её здоровой рукой, прижал к себе, ткнулся на секунду лицом в спутанные светлые волосы.
– Всё хорошо будет, родная… давай… – крепко обхватив её за талию, помог подняться. Дженни закинула тонкую руку на его шею, и Арсений порадовался, что пластырь всё-таки не отвалился (не забыв снять момент).
Джон порывался тоже помочь, но Джек молча дёрнул его за руку.
– Не мешай, – буркнул, и бывший Кукловод наградил его злым взглядом.
Арсений смотрел, как парочка ковыляет до двери, как доверчиво Джен жмётся к подпольщику.
По нервам как раскалённой плёткой стегнуло – упускает драгоценные мгновения. Забежал вперёд, ощущая, как замедляется и становится необычайно чётким мир, когда пальцы уже сами, не чувствуя боли, подгоняли настройки под освещение; и в последний момент, ощущая выскальзывающий хвост нужного мгновения, сделал кадр – кровавые следы на полу, тянущиеся за подошвами его ботинок и её кед, и они двое, едва не падая, обнявшись, в жёлто-сером свете, падающем наотмашь с тусклых потолочных лампочек. На бледных губах попытки улыбаться, Джен ещё и зажмурившись…
Мир, из которого с мясом вырвали кадр, обрушился на Арсения сверху вернувшимся течением времени, напоминая о себе. Слабость от кровопотери, измождение, адская боль в ладонях.
Он едва не застонал и подавил желание сесть на пол, сжавшись в комок. Вместо этого щёлкнул ещё раз, чтоб отвлечься. Это уже так, для проформы, нужный кадр был сделан.
А ещё во второй попал Фолл. Взъерошенный, серьёзный и даже обречённый в чём-то.
А вам, лорд, фото по душе не придётся
Задним числом, убирая фотоаппарат в сумку, Арсений его даже пожалел. Дженни не простила и прощать в ближайшем будущем вряд ли собиралась.
Толпа у входа расступилась, пропуская их. Молча.
– Блин, я им даже завидую, – пробормотал Джек рядом. Арсений, уже улыбаясь сквозь боль, хлопнул его по плечу.
Крысу было явно не по себе. Он украдкой глянул на Перо.
– Ничего, будут и на твоей улице эпичные моменты, – посулил ему Арсений сквозь зубы, перекидывая чехол за спину.
– Башка кружится, – вздохнул крыс и потёр бинты на горле. – Пойдём.
Он обернулся к замершему Фоллу.
– Будешь тут страдать или идёшь?
– Догоню, – отозвался он глухо, отворачиваясь к заколоченным окнам.
Обессиленную Дженни уложили на кровать (где уже лежал спиной на свёрнутом одеяле Райан), насильно влили полкружки жидкости – кусок сахара, растворённый в тёплом чае. Джим сказал вату со спиртом пока не убирать и дал четыре драгоценных капсулы гемостимулина из запасников. Состояние девушки, потерявшей минимум полтора литра крови, его сильно беспокоило.
К Джен, едва был окончен осмотр, тут же лёг Джим-подпольщик, обнял, а девушка ткнулась лицом в его грудь и впала в забытьё. Это было правильно, ей теперь надо спать и её нужно греть. Джим лично проверил пульс у обоих, после чего накрыл одеялом и подоткнул края, чтобы не забрался какой-нибудь случайный сквозняк.
В нижней комнате готовили ужин вызвавшиеся сами Рой и Закери, и в открытый люк втекал густой запах похлёбки из крупы и тушёнки.
– Я должна объяснить, почему была важна очерёдность выплёскивая крови на дверь, – начала говорить устроившаяся в ногах Дракона Исами. – Кровь Арсения – мощный нейтрализатор проклятия. А дверь прихожей сейчас – самое сильное его сосредоточение. Нельзя было допустить, чтобы дверь получила кровавую дань стольких человек, поэтому, вылив ведро с кровью Арсения первым, мы, как смогли, обезопасили себя от нового выплеска.
– И потому вы тянули? – глухо спросил откуда-то из-под одеяла Нортон.
– Это важно, – бесстрастно ответила Тэн. – Зато теперь мы уверены, что проклятие не получило своё.
Джим вспомнил, как пил периодически кровь Пера, и как легчало после этого; как Тэн использовала почти каждый кусочек окровавленных арсеньевских бинтов, разрезая и подкладывая куда-нибудь. Чаще всего бросала в чашу.
Внутренний материалист ещё подвывал жалобно, но уже тихо. Его душили факты. Джим вздохнул.
Джек сопит в углу, но гораздо тише, чем обычно. Плечо ощущает тепло Арсения. Он рядом. На миг приходит мысль – а что, если бы он, и так каждый день отдающий столько крови, попал бы в это чёртово кресло, и Джим старательно её отгоняет.
– Никого не обеспокоило, что Мэтт, раньше старавшийся ополчить нас против друг друга, вышел в открытое противостояние? – закрывший глаза Джон сидел на полу, опершись спиной о кроватный столбик. Кажется, он уже не первый час об этом думает. – Раньше ссорил, теперь сплачивает. Вряд ли это от непонимания.
Джим полез в сумку за исписанным ещё вчера листком. Мысль-то стоящая.
– Хотите сказать, у него изменились цели? – Прохладный голос Тэн.
– Очень похоже.
– Да не может же быть, что просто так сменились цели, давайте и сюда мистику пришьём, – Райан злобен, трезв, и от этого ещё более злобен. Потому что, скорее всего, начался отходняк. – Он нам комнату открыл с той половины. Дразнит, сука. А теперь давай, Файрвуд, скажи, что это слишком просто.
– Иди и проспись, – с людьми в ломке лучше вообще ничего не обсуждать, – и пей много воды.
– Одновременно, доктор? – злобно съязвил Форс, но в куртку закутался и глаза закрыл.
– Если сможешь, то хоть одновременно. – Уже к Джону: – а ты прав… раньше он прятался за наши спины, а теперь вышел. То есть, если раньше свой комплекс он компенсировал играми с нами, то теперь перестал играть. А комплексы за пару дней не исчезают, даже если эти пару дней целиком провести у психиатра.
– Вы мыслите в границах науки, Джеймс. – Тэн разулась и подоткнула узкие ступни под ноги Райана. Обхватила колени. – Наша жизнь здесь не вписывается в рамки науки. Что, если до этого действовал он сам, хоть и под влиянием Зеркала, а теперь оно действует самостоятельно?
– Слишком разительная перемена, даже если рассуждать о Зеркалах… если собрать, что я о них знаю, – Джим принялся чиркать на листочке. Корявая человеческая фигура смотрится в кривое овальное зеркало. – Посмотрите. Пусть в отражении право стало левым, а лево – правым, но фигура сохраняет очертания. Фигура, с которой мы столкнулись… – зачеркал лицо фигурки, – поменяла цвет кожи. Или пол. Что угодно, сменила саму свою суть.
– Влияние Алисы? – неожиданно у плеча. Джим даже вздрогнул, а это – Джек заглядывал в его каракули, силясь разобрать, что где нарисовано.
– Зеркала Алисы, ты имеешь в виду? Элис?
– Да плевать, Алиса-Элис, – он буркнул и протиснулся между ним и Арсением, указывая на рисунок, – я о чём… могла она зеркало искривить? Может вообще зеркало отчего-то поменяться?
– Мы этого не знаем, – Арсений оглянулся на младшего через плечо. – В теории меняться может всё. Но в теории подкинутая монетка может упасть на ребро.
– Ну, если Алиса – одна из тех, кто вообще проклятье держит… то это как гравитационные центры, смотрите, – выхватил у Джима листок и карандаш. Перевернул на чистую сторону. – Вот… это типа наша планета, матушка-Земля, – нарисовал круг. Кривой. Джим начал подозревать, что художественный талант у них семейный. – Вот ядро, – тёмный кружок посередине, – гравитационный центр планеты, так сказать. А вот… телевизор. – На поверхности светлого круга начеркал квадратик. – И вот если гравитационный центр далеко, то он его просто на поверхности планеты удерживает. А вот если телевизор на ядро поставить… – От квадратика к черному кругу протягивается стрелочка, и под конец кривится и перепутывается, – то его сплющит и переплавит. Ну, это если аналогию ещё и с температурой брать.
– Значит, Мэтта переплавило? – Арсений тихо хмыкнул и забрал лист. – А можно я себе оставлю? Такой шедевр.
– Не гунди, у старшего хуже получилось, – Джек снова засопел. На Джима накатило умилением. – Не, ну а что? Ты когда у психа этого, – ткнул пальцем в бедного Джона, – пропадал, то тоже сам не свой ходил. Тебя вот Кукловодом плавило.
– Так. Пока что оставим это как теорию, – Джим примирительно поднял ладони. – Иначе запутаемся.
И ощутил на своём колене руку Арсения.
– Я вообще предлагаю поужинать и отдохнуть сегодня, – предложил Перо. – Мы, как-никак, столько крови угрохали все. Имеем право задрыхнуть часов на восемь вместо обычных пяти.
– Тогда по койкам, – тепло ладони мягко соскользнуло с колена, но поджилки всё ещё подрагивали. Младший ещё что-то ворчал, а Джим уже переместился на своё законное место, на матрас с той стороны кровати.
Ужин прошёл тихо и сонно. Арсений понял, что очень вовремя вылез со своим предложением спать – все устали, были измучены кровопотерей и с явным облегчением начали укладываться. На кровати уже задрых во всю длину Райан, Тэн пристроилась рядом. Не спала. Просто лежала, и в тёмных глазах отражались блики свечи. Дженни давно дремала в объятиях Джима-подпольщика, да и сам он спал. Эти две парочки занимали кровать.
Закери дрых поперёк спального мешка – даже не доел свою порцию каши. Фолл в углу, завернувшись в райановскую куртку. Джек уже устраивался у двери на матрасе, вторую сторону на старых пальто занял Рой. Он тоже не спал и выглядел почему-то подавленным.
Арсений ушёл на матрас к Джиму. Тот уже пристроил голову на старенькой плоской подушке и теперь приглашающе приподнял край покрывала. Перо улёгся, подгрёбшись к нему поближе, и Файрвуд накинул плед на него. Арсений обнял его под тканью, ткнулся носом в волосы.
– Тушу свечу! – провозгласил с той стороны кровати Джек во всю глотку.
– Ты, командор, ещё б громче заорал. А то вдруг вот не все тараканы на первом этаже услышали, – проворчал Рой тихо.
Комната погрузилась в темноту. Её сразу наполнило сопение и негромкий храп хвостатого. Звуки обрели материальность.
Арсений лежал, крепко зажмурившись. Убеждаясь, что Файрвуд рядом. Мёрзлая пустота внутри начала потихоньку оттаивать.
– Я сделал фотографии, – заговорил предельно тихо, на ухо Джиму, – как мы вытаскивали Дженни из кресла. Как они с Джимом-подпольщиком ковыляют к двери. Это очень хорошие фотографии. Не знаю, зачем говорю тебе всю эту фигню.
В волосы скользнули чуткие, не изрезанные пальцы Файрвуда. Мягко потянули пряди.
– Я рад, что у тебя есть фотоаппарат, – негромкое. – Правда. Очень.
