Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 329 страниц)
Единственное – в плотный внутренний кармашек вместе с инструкцией был запихан студенческий билет, запихан настолько плотно, что чуть не порвался при вытаскивании. В нём обнаружился белый лист с каракулями на русском и рабочее удостоверение фотокорреспондента одного довольно известного лондонского искусствоведческого журнала.
Самое важное к самому важному, так? – усмехнулся Фолл про себя. Документы положил в карман штанов для дальнейшего рассмотрения, потом, когда будет пара лишних свободных часов. Стоило всё-таки навести справки.
Сумка была пристроена на верхней полке шкафа. Такими вещами не разбрасываются. Более того, Джон был уверен, что через пару месяцев отдаст её хозяину. Если сложившееся об Арсене мнение было верным, он это заслужит.
Джон потянулся и, пружинисто покачавшись на носках, встал с кровати. Силуэт птицы был перечеркан водяными дорожками – за этими рваными линиями уже почти не угадывались ни раскинутые крылья, ни вытянутая вперёд голова. Осталось лишь ощущение, что некогда тут было что-то нарисовано, что-то лёгкое и свободное.
Часы тиками отмеряли тягучее – в сумерках оно особенно растягивается – время.
Тик-так…
Тик…
Девять.
Джону оставалось совсем немного. В десять активизируются проходильщики, рвущиеся в ночной режим, топая потными от усердия пятками.
Он отправил в рот ещё один подтаявший батончик, последний, и вытер руки об истёртые занавески.
В десять на смену Джону придёт Кукловод, он будет смеяться из динамиков, язвить над «коварными планами» подпольщиков и мудрствованиями последователей… Особенно Алисы, сопящей под грузом собственной неотразимости.
А пока Джон Фолл хочет помыться.
Если ты приходишь в себя в таком состоянии, как будто вчера жестоко бухал…
Какое там.
Мутная картинка мира за попыткой открыть глаза. Голова болит просто страшно.
Арсений сел на кровати – широкой, двуспальной… рука привычно потянулась за фотоаппаратом, главное сокровище студента-бродяги родом из России. Рука нашарила несколько подушек и пустоту. Рука сжалась в кулак.
Взгляд жертвы головной боли упёрся в стену.
Что вообще…
И угораздило же его полезть фотографировать этот особняк в такую глушину, да ещё и через бетонный забор с колючей проволокой (в которую ещё и ветки бросать пришлось – а ну как под напряжением?). Ну да, ну да, заказ на фото особняков, три недели, коллаж и выпуск на носу. Этот домик был в списке последним. Окраина, захолустье, туман и грязюка.
Кто, кстати, сказал, что в Европе её меньше, чем в России?
Вид на особняк из близлежащих кустов был на самом деле неплох: строгий образчик викторианского стиля в обрамлении деревьев с густыми кронами, три этажа, ровная кладка, эркеры, балкон, покатая крыша с торчащими из неё каминными трубами, по краям – асимметричные шестигранные башни, крыши усижены воронами, резной флюгер, навевающий мысли о пражской готике… Вид немного портили заколоченные окна и общее впечатление давней заброшенности. Он уже начал прикидывать кадр, когда сзади послышалось вкрадчивое «а что это молодой человек тут забыл?» на чистейшем, без акцента, и… чем-то по кумполу. Но этого ж мало. Пока он не отрубился полностью, кто-то заботливо зажал нижнюю половину лица пропитанной хлороформом тряпкой. И вот теперь – незнакомая комната, картина на стене… как в насмешку – всё с тем же особняком, да ещё и фотоаппарат куда-то подевался.
Поняв, наконец, что вляпался в какую-то историю, Арсений судорожно потянулся за телефоном в карман куртки.
Ни куртки… ни кармана, соответственно. В карманах толстовки тоже пусто.
Какой нормальный маньяк оставит жертве телефон… Стоп. Маньяк. А не мой ли это знакомый с зонтиком?
Два года не решался, а тут...
На дне левого кармана, заместо проверенной в ста пятидесяти переделках «Nokia» – клочок бумаги. Кое-как развернув бумажку непослушными пальцами, разобрал два слова:
Найди кассету.
Больше ничего.
Медленно встать с кровати. В голове, судя по ощущениям, взорвалась мини-сверхновая. В глазах потемнело, пол повело в сторону. Удалось опереться на тумбочку и устоять, но зато он наступил кроссовкой в какую-то картонную хрень с большим бантом. Коробка глухо хрустнула, стенки проломились внутрь. Арсений с руганью отскочил в строну. Коробка оказалась подарочной упаковкой.
Черти бы вас трахали… Телефон бы… Или нет.
Он ухватился за спинку кровати.
А если бы и телефон – кому звонить? Не родственникам же в родную страну. И не Софи. Не хватало её впутывать… Или кому-то из случайных знакомых здесь? Нет, спасать непонятно откуда его никто не побежит. В лучшем случае примут звонок за розыгрыш. А Джейку... нечего волновать старика, у него и так жизнь нервная. До Кирилла не доберёшься, сменил номер.
Ощущая странную обречённость и вместе с тем облегчение, Арсений ещё раз оглядел комнату.
Ладно, играем по правилам. Посмотрим, что у нас… найти кассету.
На поиски много времени не ушло. Кассета обнаружилась рядом с небольшим портативным проигрывателем. На ней кривым англицким было накарябано «послушай».
Да вы с чувством юмора тут ребята, как погляжу. А что мне с ней ещё делать, жевать, что ли?..
Крышка кассетного гнезда чвакнула, захлопывая в своём нутре кассету. С нажатием «play» внутри что-то тяжко зашуршало, защёлкало и, наконец, выплеснуло в динамики низким, издевательски-вкрадчивым голосом:
«Здравствуй, Арсень. Меня зовут Кукловод…»
Паспорт мой стащил, скотина?!
«…я хочу сыграть с тобой в игру…»
Далее кратко шло пояснение, что он в этом самом особняке заперт, и что, ежели он желает отсюда выйти, придётся очень и очень постараться – проходить испытания в комнатах особняка. Потом неведомый Кукловод приказал найти в комнате каких-то там кукол. Кассета снова чвакнула, запись оборвалась. Арсений яростно потыкал кнопку перемотки, чтобы прослушать ещё раз, но тщетно: плёнка была пуста. Запись хитрым образом удалилась.
Некоторое время пришлось попрыгать по комнате в поисках упомянутых кукол – непонятные деревянные игрушки. Сваленные на мятое кроватное покрывало, они застыли маленькой изломанной горкой рук-ног-крыльев-тел.
Да я с ума схожу, – пронеслась острая мысль при взгляде на шарниры деревянных крыльев. – Собираю игрушки по приказу какого-то маньяка… И… и…
– Молодец, Арсень, – донеслось откуда-то с потолка.
Шальной взгляд, стремительно брошенный на застывший радиоприёмник, напрасен. Говорящая шкатулка немо разинула пасть кассетного люка, высунув язык стёртой кассеты.
– …ты удивлён, что магнитофон продолжает говорить, когда…
Я тебя урою, маньяк. Не знаю как, но…
– … установлен передатчик, а в комнате есть камера… если ты ещё не заметил.
– Какого тебе надо, сука?! – забывшись, заорал по-русски, ошалело оглядываясь. Голос в неизвестном далёко споткнулся на мгновение, но продолжил всё так же размеренно:
– Камеры установлены во всех комнатах дома, так что я буду следить за тобой. И не…
Арсений, только что взглядом нашедший камеру в углу полутёмной комнаты, схватил с пола первый попавшийся предмет – ту самую мятую коробку, швырнул, целясь в мигающий красный огонёк записи. В коробке что-то глухо загремело.
– Я тебе ещё поговорю тут!.. – следом отправилась подушка, – извращенец хренов!!! С зонтиком!.. – в запале он схватил с пола тяжеленную вазу, норовя поставить крест на камере, но резкий голос из-под потолка стеганул, как хлыст:
– И не пытайся разбить их. Иначе я могу очень расстроиться.
Воцарилось молчание. Тяжело дыша, Арсений поставил вазу, с ненавистью уставившись в узкое жерло камеры слежения. Как на ладони, кто бы сомневался.
– Так-то лучше, – одобрил маньяк. В голосе послышалась усмешка.
Так только психи разговаривают. Расхреначу камеру, а мне потом… Ладно. Попробуем хоть что-то…
Далее его заставили искать жетоны для торгового автомата (умудрился ляпнуть, не продают ли тут пластиковые стаканчики с настоящим английским чаем, заработал ещё одну усмешку), рыться в сундуке, стоящем у кровати, потом рассматривать план дома. Назвавшийся Кукловодом с места в карьер отправлял его проходить испытания на кухне.
Голос умолк. Памятуя о словах маньяка, – что его комната единственное более-менее безопасное место во всём доме, – Арсений приоткрыл дверь и осторожно высунулся в неизвестность. Зажатая между стен узкая лестница, ведущая вниз. Он ещё и на чердаке. Спустился по ступеням, выглянул в коридор. Полутемно, через раз-полтора тусклые плафоны на стенах, деревянные панели, отслаивающаяся штукатурка. Влево уходит коридор, вправо, в пяти шагах, распахнутая дверь ведёт на лестничную площадку. Напротив двери комнат, за последней – почти напротив его чердачной лесенки, – широченный коридор изгибается под углом и уходит в темноту. По левую сторону от его лесенки начинается ряд арочных окон. Заколоченных. Промелькнувшая мысль попытаться выбить окно была тут же отброшена – под потолком мигал внимательный глаз камеры. Чуть дальше – ещё один. Возле первой камеры гирляндой паутина, у плинтусов неровные полоски пыли. Тишина.
Благородный дизайн, блин. Ладно, не век же тут сидеть.
Дверь комнаты за спиной захлопнулась с оглушительным звуком, заставив Арсения вздрогнуть.
Кухня, значит… надеюсь, маньячина там не крокодилов выращивает.
Насколько он запомнил инструкции, надо было направо по коридору до большой лестницы, а там на первый этаж и через прихожую влево.
Напомнила о себе голова. Пока бесился, боль вроде бы прошла, а стоило успокоиться, тяжесть в черепушке тут как тут, если не хуже прежнего, да ещё и шумело будь здоров. Морщась и потирая висок тыльной стороной ладони, Арсений побрёл к лестнице. На площадке едва не столкнулся с кем-то, еле удалось ретироваться к перилам. Местный остановился, уставившись на него с прищурено-задиристым видом. Ниже на полголовы, худющий, так что изрядно заляпанные и кое-где порванные шмотки болтаются как на вешалке, мокрый (интересно почему), встрёпанный, и косится нагло.
– Ты, что ли, маньяк?.. – поинтересовался Арсений исключительно добрым голосом, с хрустом разминая пальцы и делая шаг вперёд. Он очень старался выглядеть спокойно. Боль в голове сделалась просто адской. – Качественный английский юмор, как погляжу?..
– Э, ты чего?.. – встрёпанный на секунду растерялся. – Откуда вообще взялся…
– Ты мне голову-то не морочь. Лучше по-быстрому показывай выход, кукловод или как там тебя…
От этой фразы абориген резко озверел, кинувшись в атаку. От первого удара Арсений уклонился, второй пришлось блокировать предплечьем, пытаясь при этом сделать подсечку, но сбитая изрядной дозой хлороформа реакция подвела – встрёпанный успел отпрыгнуть; в эту же секунду с потолка хлынула вода. Наверно, для пожарной сигнализации этот водопад всё-таки был перебором. Арсений рефлекторно отступил на шаг, пригнувшись, и наткнулся спиной на стену.
– Опять!.. – рявкнул встрёпанный, задирая голову вверх. Тут же хлебнул воды, закашлялся, саданул кулаком по перилам, дохрипев: – шутка устарела, маньяк! Что-нибудь другое уже придумай!
Дождь прекратился. На полу осталась здоровенная лужа. Вода тёмными струйками стекала по ступеням. Намокнув второй раз, местный явно стал ещё злее. Арсений стянул с себя толстовку, принявшись отжимать насквозь промокшую ткань. Запасы воды на коридорном полу пополнились.
– У меня есть и другие способы утихомиривать буйных, но тебе они вряд ли понравятся, Джек, – ответил издевательски спокойный голос из-под потолка. – Если не хочешь попадать под холодный душ снова и снова, выход прост: поменьше нарушай правила. Я не люблю видеть агрессию в своём доме… А тебе, Арсень, лучше не стоять без дела. Испытание ждёт.
Арсений закинул на плечо сырую спортивку.
Беситься сил уже не было.
– Агрессию он не любит… рассказывай это своим чёртовым гирям и мышеловкам, – встрёпанный, по-собачьи мотнув мокрой головой, перевёл взбешённый взгляд на Арсения. – А ты, значит, очередной новенький, – бросил неприязненно. – Лучше мне на глаза не попадайся.
– Это ты свали в темноту и не высовывайся.
На мгновение показалось, что местный опять затеет драться, но, кажется, купаться ещё раз ему не хотелось: припадая на правую ногу, встрёпанный быстро пошёл по коридору прочь. Арсений дождался, пока смолкнут шаги, и только после этого направился вниз по лестнице.
Значит, я тут как минимум вдвоём с этим тощим хромающим психом, а всем этим верховодит тот двинутый с камерами и хлороформом…
При воспоминании о тряпке, пропитанной химической дрянью, снова замутило. Но гораздо хуже было наступившее, наконец, полное осознание происходящего: он влип. И быстро выпутаться из заварившейся каши не предвиделось.
Дверь на кухню была распахнута настежь, из проёма падал тёплый оранжеватый свет.
Надо было спросить у мокрого психа, утро сейчас или вечер.
– Закрой за собой дверь, – послышалось из-под потолка.
Арсений взялся за дверную ручку. Не припомнить вслух пару слов на родном матерном стоило немалых трудов: с той стороны железяки в ладонь что-то впилось немилосердно.
– Основной закон этого дома прост… – На сей раз маньяк говорил отстранённым, даже прохладным тоном, как будто ему было ужасно скучно. – Ты тратишь свою жизнь, чтобы получить свободу…
На руке оказался неприятного вида гладкий порез. Кровь неохотно выступала за края разошедшейся кожи, готовясь стекать по пальцам. Меньше чем бинтом не обойдёшься.
Маньяк тем временем произносил очередное пространное рассуждение с кучей красивых слов о свободе. Потом вежливо попросил всё-таки войти в комнату, закрыть дверь и взять из стеклопластикового кармашка на двери листок. Над карманом красовался потухший циферблат электронных часов. Листков оказалось много; Арсений, тихо ругаясь, вытащил один. На бумажке обнаружился список предметов. Кукловод объяснил, что всё это нужно найти на кухне за четыре минуты тридцать секунд.
– А если не найду?.. – злобно поинтересовался Арсений, вытирая окровавленные пальцы о мокрую футболку.
Неведомый бог особнячного мирка промолчал.
Захлопывая за собой дверь, едва не разнёс её в щепки. К первому порезу добавился ещё один, и вдоль него – несколько проколов, как от мелких иголок. В замке, едва он захлопнул дверь, послышался отчётливый щелчок. С силой толкнув дверь ладонью, Арсений убедился, что выйти не получится. Двойной порез на руке тягуче ныл, как если резко провести по коже острым краем травинки.
Значит, «потеряешь немного крови»?! Какого чёрта?! Он что, почётный ветеран бесплатного союза доноров?!
– Время пошло, – сказал ему не то Кукловод, не то внутренний голос. На дверных часах высветилось красным 4:29.
Ах ты чёрт!.. Что там… скалка, апельсин… медведь?!
Арсений метнулся к холодильнику, возле которого валялась скалка. К счастью, она не резалась.
– Апельсин на шкафу, пирог в духовке, – послышался за спиной женский голос. – Просто составляй на стол, что находишь, и всё.
О, бесплатный игровой бонус-подсказка– подумалось почему-то.
Предметы валялись по всей кухне, иногда в довольно неожиданных местах. Последний из списка так и вовсе обнаружился на шкафу. Арсений, спрыгнув с табурета со стащенным с верха шкафа муляжом апельсина, поблагодарил девушку. Она улыбнулась, подняла с пола плюшевого медведя. Положила игрушку на стол к кучке собранных вещей.
Щёлкнула, разблокировавшись сама собой, дверь.
– Неплохо, ты делаешь успехи, – равнодушно заговорил Кукловод. При звуке его голоса девушка зябко стянула на плечах края старой вязаной шали. – Да, и ты, похоже, нашёл кусочек своего первого паззла…
– Вот, – тонкая женская рука подтолкнула к новенькому найденное радио. На боковине, приклеенный полоской скотча, белел довольно большой кусочек паззла.
– А, ну да.
– …соберёшь паззл целиком – найдёшь ключ от одного из замков на двери в прихожей, соберёшь все ключи – получишь свободу. Всё просто, не так ли?..
Голос умолк. Секунды три Арсений и девушка стояли по разные стороны стола, потом она встрепенулась, обежав стол, заставила новичка сесть, вытащила из кармана платья полоску ткани и принялась быстро перевязывать кровящую ладонь.
Арсений получил возможность как следует разглядеть свою спасительницу. Симпатичная. Худенькая, волосы светлые, длинные. В лице что-то… как от образов на старинных иконах. Тонкое и строгое. Но, в отличие от утопших в скорби святых, девушка выглядела доброй. Ещё и сострадательная, небось, как незнамо что, – промелькнула мысль.
– Я Дженни, – представилась девушка, затягивая узел на импровизированной повязке. – А ты Арсень, кажется? Извини, я подслушала, как с тобой говорил Кукловод. Странное у тебя имя.
– Нездешний, – как признался.
– И мокрый. Где тебя угораздило так?
