Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 329 страниц)
– Вали уже, – подпольщик подтянул к себе книгу со столика. – И позови кого-нибудь из наших… поадекватнее, узнаю обстановку. А то без меня, бьюсь об заклад, три дня балду пинали.
– Не пинали. Там Билл командование взял, – сообщил Арсений уже на выходе.
– А, ну… ладно.
Джек вроде хотел что-то сказать, но передумал и уткнулся в книгу. Арсений на всякий случай не стал даже прикрывать дверь. А ну как маньяку вздумается её заклинить на несколько дней?
Джим уже не проходил испытания. Еле живой, он сидел на кухне, а Дженни перематывала его руки.
Увидела подпольщика, едва заметно покачала головой.
– А, Арсень. – Джим поднял голову. Обычно, даже усталый, он старался улыбаться. Не в этот раз. – Я запорол подряд четыре испытания. Взял всего три. Это чертовски мало.
Он поморщился, закрыл глаза.
Арсений уселся напротив, хмуро наблюдая, как Дженни завязывает бинт на запястье дока.
– И что, край предвидится?
– Он знает, – Джим кивнул на камеру. – Он разрешил твою помощь.
– Всё, – Дженни легонько похлопала его по перебинтованному запястью. – Сейчас сделаю чай.
– Спасибо, – на этот раз Джиму всё же хватило сил на улыбку.
Арсений смотрел, как Дженни ставит чайник. Передвигает на огонь кастрюльку.
– Именно мою помощь…
– Сначала ради смеха он разрешил мне попросить помощи у своей фракции. – Док со вздохом откинулся на спинку стула. – Можешь догадаться, какой был ответ. Ради меня они бы ещё стали что-то делать, но ради Джека…
– Ну да. – Арсений, не осознавая, что делает, подвинул на столе пустую чашку. Поднял взгляд на Джима. – Когда вы поймёте уже, что эти фракции… – он попытался себя остановить. Не вышло. Целый день в напряжённых попытках разбить цепь явно сказался на состоянии нервов, – чистой воды… страдание ерундой?! Когда можно было бы объединиться и бороться за свободу вместе, просто распределяя обязанности? Когда любая распря идёт в ущерб, когда большая часть времени тратится на обустройство подлянок другой фракции или их ликвидацию – в чём вообще смысл? Зачем…
– Знаю, – негромко перебил Джим. Он смотрел прямо, не отводя взгляда. Арсений заткнулся.
– Ладно, извини.
Дженни, до этого внимательно слушающая, отвернулась и снова стала мешать в кастрюле. Подпольщик уткнулся взглядом в стол.
Чашка шабаркнула дном по поверхности ещё раз.
– На сегодня испытания закончены, – мягко сказал Джим, отбирая у него несчастную кружку. – Завтра с утра начнём снова. Арсень, постарайся выспаться. Без тебя я не справлюсь, но и подвергать тебя перенапряжению не хочу.
– Да без проблем, док. – Ухмылка вышла кривая. Арсений скрестил на груди руки, прищурившись на бегающую по холодильнику и попискивающую Нэн. – Без проблем.
========== 5 ноября ==========
– Ты ведь не думаешь, что можешь просто так дрыхнуть, в то время как твой брат сидит на цепи? – холодный голос из динамиков.
Джим проснулся не сразу. Сначала он решил, что происходящее ему снится – ну не будет же в самом деле Кукловод будить его утром? Док всегда вставал сам, и вставал довольно рано.
– Я не шучу, Джим, – голос стал ещё холоднее. – Гостиная. Менее сорока секунд. Не так сложно, учитывая степень твоего знакомства с комнатой, верно?
Из щелей заколоченного окна виднеется жёлтый глаз луны – она только-только начала клониться к горизонту.
Небо… чёрное…
Глаза упорно не хотели открываться. Он перетрудился вчера, потерял кровь, по идее подобное стимулирует к здоровому сну. Тем не менее, Джим ещё с час ворочался в кровати: думал о брате, о Кукловоде. Испереживался так, что уже хотел бежать в библиотеку, посмотреть, как там Джек, провести осмотр, подумать над лекарствами: хоть какое-то дело, не сидение на месте. Уже натягивая жилет поверх спальной майки, док одумался.
В нынешних обстоятельствах нарушить сон Джека – не лучшее, что можно придумать, какими бы ни были причины.
Он ел?
Его не пичкали тяжёлым?
Он не мёрзнет?
Мысли, лезущие в голову, больше смахивали на метания озабоченной мамаши. Тётка такая лет сорока, без мужа, но с сыном, который в первый раз отсутствует дома более восьми часов – поступил в колледж. И мать ворочается целую ночь, а утром, часов в десять, позвонит, чтобы узнать, как у него дела. И будет названивать три раза в день, как по часам, и пичкать великовозрастное дитя нотациями.
Сравнение, пришедшее в голову, помогло если не успокоиться, то хотя бы лечь в кровать и постараться заснуть. В конце концов, что может случиться, когда Джек под опекой Дженни и Арсеня, ещё и снабжённых его, Джима, чёткими инструкциями?
Сколько времени?..
По пути к выключателю док ударился коленом о спинку кровати, ушиб локоть о косяк, а сам рычажок нащупывал чуть ли не с минуту: не шарился по комнате ночью уже очень и очень давно.
Резко вспыхнувший свет неприятно резанул по глазам. Когда к Джиму вернулась способность нормально видеть, первым делом он обратился к часам – тикали на тумбочке.
Пять часов. А быть точнее – четыре сорок восемь.
Неважно
Пришлось дойти до ванной и щедро поплескать в лицо холодной воды, зато после этого можно было начинать нормальное функционирование в этом жестоком мире. Переоделся – и в гостиную.
Первый раз – пятьдесят две секунды. Он ударялся о жёсткие углы всеми конечностями, чуть не попал в ловушку (меч, прислонённый к картине над камином, опасно покачнулся, когда он ударился о решётку), и, как оказалось, комнаты совершенно не знал – область разброса предметов не пересекалась с областью его деятельности. Он мог на ощупь ориентироваться на своём лабораторном столе, но там предметы для испытаний вообще никогда не оказывались, и их можно было понять. Кто захочет оказаться среди склянок с различной степенью опасности веществами?
Пятьдесят две. Двенадцать секунд разрыва, для такого неопытного проходильщика – почти вечность. И бинты – не менял со вчерашнего вечера, когда его насильно перехватила и перебинтовала Дженни. С ними же он проходил дальше, с ними же спал и умывался, их же донашивал сейчас. Мокрые (кровь, вода), разлохмаченные, с прорывами на месте «вторжения» дверных шипов.
Некогда менять. Двенадцать секунд – сложно, но реально.
Второе испытание он проходил уже медленно. Потратил девяносто с лишним секунд, зато отметил про себя все сложные повороты, постарался запомнить нынешнее расположение предметов вне списка. После того, как дверь открылась, раскидывал собранное крайне медленно и внимательно.
Перед следующим прохождением долго просматривал комнату.
Прошёл за тридцать девять. И уснул тут же, на диванчике, не выпуская фонаря.
– Джим, Джим… – его мягко тормошила чья-то тёплая рука. Подталкивала в неудобно свисающее с диванчика плечо, не давая свалиться окончательно. – Джим, вставай…
Когда он поднял голову, увидел Дженни. Девушка с виноватым видом объясняюще помахала перед собой аккуратным клочком бумаги.
– Джим, я бы не стала… но я на кухне нашла, как пришла. Кукловод…
– Что? – Файрвуд сел, с силой потирая закрытые глаза. Голова была тяжёлой, будто и не спал.
– Подвал. Три разных режима, но там же…
– Чернила, значит… – Джим старался сдержаться, но всё равно широко зевнул.
Он пошёл бы проходить сразу же, наплевав на подпольщиков, постоянно отирающихся в подвале, наплевав на рану и недосып, но Дженни погнала его завтракать. Сказала, что Арсеня тоже перехватила, и ему не даст бегать с пустым желудком.
Заметив вошедшего на кухню Джима, Арсень, активно поглощающий нечто перемешанное до однородной массы, приветственно поднял ладонь. Его рука была в том же состоянии, что и у самого доктора. Усмехнувшись, док дублировал его жест.
– Чего? – хрипло спросил подпольщик через минуту после начала трапезы. Как раз Дженни выбежала за чем-то, и можно было не опасаться нотаций на тему «еда отдельно, работа отдельно».
– Подвал, три режима, – перед Джимом стояла почти нетронутая тарелка омлета. Аппетита не было.
– Ну, это быстро, – Арсень пару раз шкрябнул по дну тарелки, дособирывая остатки еды. Кажется, это было нечто вроде того же омлета, только с очень большим количеством кетчупа. Кое-где проглядывали зелёные стружки огуречной кожуры. Сочетание продуктов приводило Джима в недоумение.
– Эм-м-м… Арсень, ты…
– А? – тот перехватил его взгляд и покивал, – ну да. Кетчуп с огурцами – это круто. Ты скоро?
– Аппетита нет. – Джим отставил тарелку с еле початым краешком омлета. – Так пойду.
– Умм, – разочарованно выдохнул подпольщик, оглядывая опустевшую тарелку, – знаешь, док, так нельзя. Если будешь столько бегать и не есть, – пустая тарелка в сторону, подтащил к себе чай, – я тебя в ванной среди проводов потеряю. – Арсень улыбнулся, слегка прищурившись, поднял кружку. – А от чая тоже откажешься? Ягодный же… ты это тогда, мне кружку ссуди, ладно?
– Бери… – Отдавать чай было жалко, но в невыспавшемся состоянии дока нужны были крайние меры. Поэтому он встал и принялся шариться в шкафчиках, – а омлет… – вспомнил тираду Арсеня с упованием на провода. Улыбнулся, – я попробую. Но только если найду кофе. Мне Кукловод… выспаться не дал. Сильно.
Кофе нашёлся. Очень немного, в самом заднике полки – Дженни его туда прятала, так как если не прятать, подпольщики выпивают всю банку за несколько дней.
– Поднял около пяти, сказал проходить гостиную… – снова зевок. Джим еле успел прикрыть рот ладонью. – Представляешь, я думал, что ориентируюсь в гостиной. Ну, столько времени там провожу, всё-таки. Оказалось… – снова зевок, – нет.
– Док, ну мы же договорились, – протянул Арсень, наваливаясь на стол и укоризненно глядя на последователя (при этом кружку он не выпустил), – почему меня не разбудил, а? Я гостиную ночью за двадцать пять-тридцать секунд прохожу. А у тебя вон опять… – он запнулся, кажется, понял, насколько странно прозвучала фраза, подтянул к себе и вторую кружку, – ну, повязки сбились.
– Я просто не подумал, – Джим опустил голову. Кофе пенился под струёй вливаемого кипятка. – Мысли смешались, да и заснул я поздно.
Арсень что-то попытался сказать сквозь чай, едва не подавился, кое-как проглотил и погрозил доку пальцем:
– Ну, чтоб больше не… короче, как ты мне говорил однажды: не… тьфу, почему тут ветки какие-то… – нахмурившись, принялся что-то ловить в чае, – геройствовать. Уф, выловил. Ты смотри, чай с палками. Надеюсь, это чайная палка…
– Ну, вряд ли другая, – Джим присел напротив и придвинул к себе тарелку. – Кстати, насчёт повязок. Хорошо, что напомнил. – Он пригубил горький обжигающий напиток и с удовольствием почмокал губами. – Я после завтрака и тебе сменю.
– Дженни, не будь извергом! – взмолился Джек, сердито глядя на девушку. – Хоть что-то…
– Ну, они… – тонкая рука теребит край шали. Взгляд в сторону, – проходят испытания. Довольно много, но…
– Дженни!
– Ну ладно, хорошо, – девушка со вздохом опускается на диван, – но взамен ты съешь овсянку.
– О-о боги, – подпольщик проводит ладонями по лицу, возводя глаза к потолку. – Ладно, давай сюда тарелку.
Он честно давится овсянкой, щедро залитой мёдом, а Дженни рассказывает. О том, что Арсень помогает Джиму, и что они уже прошли много испытаний. Дело пошло гораздо быстрее, а значит, скоро Кукловод должен сменить гнев на милость. А ещё она припрятала две банки грибов специально для такого случая, и…
– Давай про грибы потом, – Джек, вздохнув, отставляет опустевшую тарелку. И так ясно, что Дженни не говорит всей правды. И собрание, которое было вчера ночью, тому прямое доказательство. Вызволить лидера мечтали все, а вот помочь главе противоположной фракции… Но он, в общем-то, так и думал.
– Ну да, да… – Дженни спешно составляет на поднос пустую посуду. – Я пойду, скоро наших проходильщиков надо будет обедом кормить…
Уходит.
Подпольщику не сидится. Он поднимается с дивана, ходит туда-сюда перед столом. Цепь, сворачиваясь петлями и позвякивая, тянется следом.
В подвале народу было не особенно много – Нэт, паяющая что-то в углу, вяло переругивалась с сидящим рядом и жующим кусок хлеба Джимом, чуть поодаль, у печки, стояла Агата, на дальних ящиках пристроились ещё двое парней. Все, стоило последователю переступить порог, уставились на него недружелюбно и настороженно. На зашедшего следом Арсеня смотрели иначе: Нэт – недоверчиво, Джим лишь слегка поднял брови. Агата приняла независимый и горделивый вид и демонстративно отошла в угол, бросив: «Не смею мешать».
– Спасибо. – Док без выражения кивнул ей. Он чувствовал себя отвратительно – вернулось беспокойство за брата, отошедшее было от недосыпа, давила враждебная территория. Оценивающе-контролирующие взгляды нервировали, но не настолько – само пространство подвала было пропитано недружелюбными эманациями противоположной фракции.
Слишком рьяно здешние обитатели ненавидели последователей и его, лидера.
А в библиотеке, на цепи, сидел его брат.
И ведь хотел с утра забежать, проведать...
Джим провёл рукой по лицу. В подвале он ориентировался хуже, чем где бы то ни было.
– Арсень…
– Уже, – тот успел захлопнул дверь, – поехали.
Они проходили, проходили и проходили. Сначала, как и было указано в записке, три режима в подвале. После – библиотека, как будто в насмешку или в назидание, где Джим выслушал гневную тираду измученного овсянкой Джека. Там он просидел больше получаса – обрабатывал раны брата, диагностировал общее состояние, пытался увещевать его насчёт диеты и отдыха. Просидел бы и больше, но Кукловод, пошипев динамиками, отправил его в детскую. Менее двадцати пяти секунд. Без помощи Арсеня Джим застрял бы там на неделю.
Прихожая, два раза тени. Пока им выпали эти два раза, они раза четыре проходили слова и раз – невидимые чернила.
Гостиная. «Надеюсь, днём у тебя получится лучше, чем ночью, Джим Файрвуд. Двадцать секунд. Пошёл».
Снова детская, на этот раз – попасть в ловушку. Только Джим присмотрелся к лежащим на столе ножницам, как Арсень его отпихнул, неглубоко вспорол кожу на запястье лезвием и продемонстрировал получившееся камере.
– Смотри, маньяк! Засчитано!
Камера равнодушно поблескивала красным огоньком.
На перевязку не было времени: стоило выйти из комнаты, как их послали проходить ванную.
И снова подвал. На этот раз неприязни во взглядах стало больше.
Гостиная.
Детская.
Джим проходил комнаты остервенело, забывая о ловушках, таймере и собственных кровоточащих руках. Изредка, раз в четыре-пять прохождений, Арсень заставлял его присаживаться и переводить дух. Время сузилось до светящихся палочек на электронном табло, пространство – до скрипа захлопываемой двери и обшаривании гипотетических мест нахождения поисковых предметов.
Голова кружилась от непривычной потери крови.
– Недурно для книжного червя, Джим, – уже вечером, после особенно сложного прохождения, – неужели я дал тебе такие простые задания?
– Я бы… так не сказал, – Джим опёрся затылком о стену, сглатывая пересохшим горлом, – вполне…
– Завтра у вас ещё один насыщенный день. А пока отдыхайте.
– Я так надеялась…
Оба проходильщика синхронно оторвались от тарелок и посмотрели на Дженни.
– Что это помирит фракции, – уже тише договорила девушка. Сложила вчетверо полотенце, внимательно наблюдая за движениями своих рук, разгладила складки поверх получившегося прямоугольника. – А теперь…
Она не договорила. «Теперь» было, когда Арсень и Джим завалились после всех испытаний на кухню, и не когда-нибудь, а во время ужина. Подполье как раз затеяло склоку с последователями; последние утверждали, что Джим слишком уж возится с этим самым Пером, что из-за этого он готов предать своих, что посаженный на цепь Джек – не наказание Кукловода, а хитрый ход Подполья, операция по выманиванию их лидера, и т.д.
Пока их не заметили, Дженни попыталась знаками сказать, чтобы они уходили.
Арсень увидел, но не ушёл. С минуту стоял в дверном проёме – слушал, рукой загораживая вход и для Джима. Потом, расплывшись в улыбке (только взгляд сразу напугал Дженни – холодный, злой), подошёл к столу в резко установившемся молчании, наклонившись между двумя сидящими впритык блондинками, обнял их за плечи и с издевательской учтивостью спросил, свободно ли место между ними. Когда в поле их зрения попали изрезанные, все в засохшей и свежей крови руки подпольщика с несгибающимися от порезов пальцами, блондинок как ветром сдуло.
Подпольщики такой жест явно одобрили – принялись свистеть, кто помладше – стучать ложками по столу. Вороны, не все, правда, поднимались и молча уходили.
Подпольщик плюхнулся на освободившееся от одной из блондинок место.
– Пока маньяк молчит, – пояснил встревоженной Джулии и интересующимся вопросом Нэт и Джиму-подпольщику. – Но это не может продолжаться бесконечно. Завтра точно такой же день.
– Да скорее бы уже, блин, – фыркнула Нэт, без энтузиазма втыкая ложку в тыквенную кашу. – Без командира нас Билл гоняет почём зря.
