Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 102 (всего у книги 329 страниц)
И тут бомба нам на руку сыграла. Ну да, что может быть круче, чем вынести дверь в доме маньяка самопальным взрывным устройством по им же подкинутой схеме
Лидер, поднявшись с ящика, уже примерился к стеллажу, собираясь его сдвинуть так, чтобы перекрыть дыру, но почему-то убрал руки.
– Слушай, Арсень, ты ж говорил об этих призраках...
– Ну.
– Когда вы их вызывали, Форса, получается, на чердаке не было. На мониторах одни помехи...
До Арсения дошло.
– Хочешь сказать, тот, кто пролез в особняк, сделал это во время сеанса, пока мониторы с ума сходили? – Он дождался кивка Джека и нахмурился. – Тьфу, чёрт, а ведь правда... Но тогда у него должно быть просто звериное чутьё.
– Да не чутьё. Если этот любитель минировать подкопы пролез снаружи, мог притащить с собой мощный генератор. Ты же говорил, помехи начались с подвальной камеры. – Крыс мотнул головой в сторону подкопа и снова взялся за стеллаж. – Ладно, помогай. Надо эту дырку завалить, что ли, чтоб никто не сунулся. В подполе энтузиастов и помимо нас хватает.
========== 31 декабря - 1 января ==========
Ночь же…
Кого несёт нелёгкая…
Джим, с силой трущий глаз, встаёт с кровати. Он проснулся от негромкого стука в дверь, даже не стал одеваться. Пусть неудобно будет тому, кто будит его в такое время по пустяковому поводу.
А повод, конечно, пустяковый. По серьёзным в дверь не стучат. По крайней мере, в его дверь.
Я лёг в два ночи…
Дверь открылась, являя ему крайне хмурую физиономию собственного брата. За братом, также не блещущий радостью, стоял Арсень.
Джим моргнул.
Мало того, что посетители – один – необычные, ещё и ведут себя нехарактерно. Молчат, например.
– Что-то… случилось?
– Нет, – угрюмое Джека, и, в унисон, раздражённое: – Да! – Арсеня.
Джим посторонился, пропуская невесёлую парочку в свою комнату. Он только сейчас заметил, что младший прижимает к себе обмотанную тряпками ладонь.
Прошли, плюхнулись на его кровать – с разных сторон, не оставив ему ни малейшей надежды притулиться хотя бы с уголка.
– Итак… – Джим подтащил к кровати свой стул и сел рядом с Джеком. – Рассказывайте.
– Да ничего не случилось, чего он… – Джек было забубнил, но Арсень, мотнув головой, начал излагать свою версию событий.
– Мы вскрывали тайник, – заговорил он напряжённо, смотря на свои колени. – Вскрыли без проблем, Кукловод молчал, никаких подковырок. Просто Джек в ловушку попал.
Джек, упорно делая вид, что его тут не сидит, протянул брату руку. Ладонь была наспех замотана бинтом, а поверх – пыльной тряпкой. Наверно, с того же чердака.
– И что за ловушка? – поинтересовался Джим скорее для продолжения разговора, разматывая причудливые узлы неумелой перевязки.
– Гвоздь. – Джек подал голос, хотя смотрел всё ещё в сторону. – Да рана небольшая, я не знаю, чего он…
– Этот «гвоздь», – Арсень раздражённо передразнил Джека, – почти насквозь прошёл. И мог быть ржавый.
– Да рана небольшая!
– Джек, – одёрнул принявшего возмущаться брата Джим, – столбняк, заражение крови, тебе все опасности перечислить?
Младший, напыжившись, замолчал.
Последние слоя три обмотки были насквозь пропитаны кровью, хотя под ними скрывался небольшой и вполне аккуратный прокол. Джим, осторожно убрав ткань, отбросил её на пол и принялся промывать рану.
Первый кусок ваты пропитался алым почти сразу, как и второй. Третий при отбрасывании имел уже не такой насыщенный цвет. Джим отмыл ладонь, плеснул в прокол перекиси и начал смакивать выкипающую розовую пену.
Арсень, до этого мявший покрывало, зачем-то поднялся.
– Это уже традиция – попадать в ловушку в каждом тайнике.
– Не правда, в библиотеке не было, – тут же возразил Джек. Он слабо морщился и косился на горку окровавленной ваты. – И в гостиной ты сам попался.
– Тогда по очереди. Кухня – ты напоролся на нож, гостиная – меня подстрелило, подвал...
– В подвале мы друг друга страховали.
– Ничья, – Арсень напряжённо хмыкнул. – Прихожую тоже не считаю.
– А я – не прощаю! Блин, Джим, ты ещё долго на меня перекись переводить будешь?
– Столько, сколько понадобится. – Док вернул отдёрнувшуюся было руку брата в прежнее положение.
– Детская – снова твоя, – Арсень как не заметил паузы в рассуждениях, – библиотека... ну, будем считать, что я угодил в ловушку... Кукловода. Во всех смыслах. И вот опять чердак. Что-то мне кажется, это тенденция. Продолжим так и дальше...
– Не продолжим. – Джек отвернулся.
– Надеюсь. – Арсень поднялся, похлопав себя по карманам, – Ладно, пойду, вы тут и без меня разберётесь. А, да... коробка. Наверняка новые дневники. – Он неловкими скрюченными пальцами вытащил небольшую чёрную коробку и бросил её на покрывало рядом с сумкой младшего.
Джим недобро прищурился, прослеживая взглядом движение его руки. Закрепил бинт и жестом потребовал у Джека показать ему вторую руку.
– Нет уж, Арсень, раз пришёл, я и тебя перевяжу.
Поняв бесплодность попыток размотать на руке брата те лохмотья, которые ещё пытались притворяться бинтами, Джим просто разрезал повязку на тыльной стороне ладони.
– Да в порядке со мной всё. Кровью не истекаю. Может, завтра утром загляну, а?
– Нет. И включи свет, с лампой мне неудобно.
Общее освещение действительно значительно упростило работу. Теперь было гораздо проще отдирать побуревшие от крови слои. Арсень только беспокоил – Джим наблюдал за ним краем глаза, тот хмуро подпирал стенку и как-то очень уж внимательно рассматривал пол.
Решив, что при Джеке разговор начинать не стоит, Джим отлепил от ладони последний слой.
Увиденное чуть не заставило его заскрежетать зубами. Если Арсеня подвиг прийти на перевязку особенно не напрягал, то Джек почему-то этого очень не любил. А Джим и забыл, что его нужно пинать время от времени.
Ладонь – бурая, в тёмных потёках и пятнах, на ранах – ужасающего вида корки.
Когда он бинты менял в последний раз?
Джек, будто прочитав его мысли, смущённо уткнулся взглядом в пол.
– Арсень, – Файрвуд-старший очень старался говорить спокойно, – ты не мог бы периодически выпинывать моего младшего бинты сменить?
– Выпинывать – это мы запросто и с радостью, – с запозданием в пару секунд отозвался Арсень. – Хоть каждый день.
– Вот и верь тебе после этого… – невнятно пробурчал потенциально выпинываемый.
Через несколько минут ладонь Джека была обработана и перевязана. Джим удовлетворённо похлопал по тугой белой повязке и слегка толкнул брата в плечо.
– Освобождай место.
– О, наконец…
Джек тут же поднялся, взял кинутую Арсенем коробку, распечатал, подумав секунду, сунул Джиму пачку дневников вкупе с очередной марионеткой.
– Мемуары маньяка, том шестой. Читайте, комментируйте. А я пойду пока. Арсень, в комнате тебя жду.
Джим проводил брата взглядом. Что-то в поведении Джека было определённо не так, а что – он понять не мог.
Арсень молча сел на освободившееся место и протянул ладони, выведя дока из задумчивости.
– Всё лучше, чем я думал, – Джим, сев поудобнее, разрезал узелок и принялся разматывать бинт. – Дверь тайника открывал Джек?
Арсень отрицательно мотнул головой.
– А похоже. Ты так и будешь отмалчиваться?
– Говорить нечего.
– Ну да, ну да… – Джим спокойно покивал, хотя внутри уже начала подниматься злость, – это я, дурак, не заметил, какой у тебя характер молчаливый.
– Док, ты... – он нервно передёрнул плечами и ожесточённо потёр переносицу костяшкой большого пальца, – с задушевными беседами не по адресу. Устал я сегодня. Вот завтра с утра хоть целый день. Не сегодня. Если не устраивает, я пойду потихоньку, лады?
Джим промолчал, продолжая работать. Обработал и перевязал заново обе ладони, отложил бинт.
– Свободен, – сказал спокойно, выпустив только что перевязанную руку.
– Слово-то какое... многообещающее... свободен. – Арсень, удивительно несвойственно для него дёрнув уголком рта в судорожной попытке улыбнуться, поднялся и подхватил свою сумку. Выронил один раз, сграбастал ремень повторно почти панически, пару раз вхолостую процарапав отросшими ногтями по полу. Наконец, кое-как закинул на плечо и быстро вышел, забыв закрыть дверь.
Джим проводил его ничего не выражающим взглядом.
На душе было гадко.
Будь это брат – он бы жилы из него тянул, но заставил признаться. А Арсень ему кто, чтобы так настаивать?
Выйдя на улицу, Арсений привалился к столбику перил, несколько раз жадно вдохнул сырой воздух. Темнотища. Фонарь не горит. За навесом едва слышно шуршит дождь, в кронах каштанов глухо шумит ветер. В решётке чугунных ворот свистит сквозняк.
На полу сидеть нельзя
Пол холодный
Ну да, пол холодный. Крыльцо. Холодное. Не сядешь, надо стоять на ногах. Зато можно не держаться и не выдавливать из себя слова.
Люди привыкли, что он улыбается. Ну вот и нечего их пугать. Особенно Джима, у него и так жизнь не сахар.
Истериков ему только не хватало на ночь глядя
Давящихся вяками на тему «меня залапал призрак»
То ли воображение, то ли память – живо подкинуло упорно отгоняемую картинку, воскресив ощущение – на горле сжимаются ледяные потусторонние пальцы. Сдавливают. До нутра, до шейных позвонков.
Арсений помотал головой и позволил себе расслабиться. Тут же затрясло. Страшное нервное напряжение, подспудно грызшее уже несколько дней, нашло выход и хлестнуло, затапливая сознание, выхлёстывая вместе с прочей дрянью наружу и сегодняшний ужас.
Соскакиваю с крыльца и с воплем «выпустите» врезаюсь с ворота
Мысли судорожно толклись, давя друг дружку, пришлось высунуться за пределы навеса, под дождь. Холодные капли тяжело шлёпались на голову, растекались по волосам.
Или нет лучше вопить «замуровали демоны»
Мать твою
Он зажал рот рукой, чтобы не заорать, второй вцепился в столбик перил.
Не темноты
Не призраков
Боюсь этих пальцев
Зажмурившись, прикусил губу и полез в сумку. Руки дрожали, пачку найти с первого раза не получилось. А когда вытащил, надо было ещё распечатать. Потом никак не хотела гореть зажигалка, щёлкала, выдавая одиночные, едва заметные искры.
Всё нормально. Просто ночь длинная как не знаю что. Хоть бы она уже закончилась эта чёртова ночь
Синяк на горле ныл. Сигарета дрожала в пальцах, но уронить сейчас было равносильно смерти: погаснет, а вторую он уже не зажжёт, не хватит сил.
Арсений жадно, рвано затянулся, вталкивая в лёгкие табачную горечь. Дважды, едва дав себе время на первый выдох. Терпкий табачный дым заполнил носоглотку, наждаком проехался по горлу. Зато стало легче. Внутри, под рёбрами, стиснуло на пару секунд тяжёлым спазмом, почти судорогой, прошло резким содроганием по животу, зато потом дрожь пошла на убыль, и скоро трясти совсем перестало. Он поёжился от холода.
Всё, успокоился.
Докуривай и баиньки, параноик.
А хорошие сигареты
Вот выберусь…
С сигаретой было покончено в четыре затяжки. Отброшенный окурок мелькнул ярко-оранжевой кометой, прежде чем погаснуть в темноте.
Выберусь – и никогда не буду покупать такие же. А эту пачку сохраню. И буду курить по одной в самые хреновые моменты жизни. Но обязательно вот так – на крыльце, одиноко, в дождь.
Арсений поправил на плече съехавший ремень сумки и, ёжась, вернулся в дом.
Джим проснулся от того, что его трясли за плечо. Аккуратно так, деликатно…
Разлепить глаза получилось сразу, хотя в них тут же заболело так, будто песка насыпали. Джим с силой протёр руками веки и резко сел.
Ударился обо что-то лбом. «Что-то» дёрнулось назад с негромким ругательством.
– О… Арсень… – Последователь от души зевнул, прикрыв рот ладонью. – Что… больше ничего не случилось?
– Нет, Джим, – хмурый и мокрый Арсень откинул с лица прилипшие пряди. Джим нахмурился. – Я извиниться пришёл.
– Мокрый?
– Ну, высушиться я не успел.
– Мне больше интересно, где ты успел намокнуть. – Джим скинул с себя одеяло, привычно нашаривая ногами обувь. Он специально для таких неотложных ночных побудок ставил обувь в одно и то же место. – Я схожу за чаем.
– Угу.
Арсень пошёл за ним. По пути распустил и отжал волосы, после снова собрал их в хвост. Джим не одобрял прогулок по сквознячным коридорам с сырой головой, но ничего не сказал. Вряд ли его молчаливого спутника сейчас это волновало.
На кухне Джим первым делом согрел чайник. Свежая заварка с вечера, по счастью, оставалась. Разговор начал, только поставив перед Арсенем кружку чая. Себе тоже налил и сел напротив.
– Ну, теперь-то ты мне расскажешь? – он внимательно взглянул на взъерошенного Арсеня. Тот с готовностью кивнул.
– Психанул я, Джим, извини. Ты тут вообще ни при чём был, просто… сорвало, навалилось всё разом. Много всего. – Арсень обхватил ладонями исходящую паром кружку. – Но это ерунда, ничего бы не было, я к авралам привык. Да вот сегодня вечером с Тэн и Дженни спиритический сеанс проводили. И я… я не знаю, как это объяснить… но я видел, Джим. Видел… что-то, туман, руку призрачную. А потом меня… вот. – Подпольщик оттянул воротник толстовки, демонстрируя шею. – Пытались маленько задушить потусторонние силы.
Джим пригляделся.
От Кукловодовского синяка остались только желтоватые следы, и то – не знаешь, не увидишь. А поверх него шёл свежий, прерывистый, в котором – если напрячь глаза – просматривались отпечатки…
Пальцы?
Не верю…
Джим втянул в себя воздух и отшатнулся.
– Вот, – повторил Арсень, отпуская воротник. Заметил реакцию Джима и кивнул. – Ты тоже видишь. Не знаю, что это, Джим, было. Но это было до чертей жутко. И сначала-то вроде ничего, не страшно особо, Тэн меня и Дженни чаем после сеанса отпоила, в пледы укутала, всё такое… А когда потом уже, часа через два мы с Джеком в тайник влезли, и его ранило – у меня внутри как перещелкнуло что-то. Да ещё и опять туман этот на чердаке… Ну, дотащил я твоего братца, упирался он, конечно… и смотрю, как ты повязку накладываешь, а у самого одна мысль – при тебе не сорваться, истерику не закатить. Вот и вылетел...
Не зная, как реагировать, Джим помотал головой и втянул в себя чай. Обжёг нёбо и закашлялся – наливал кипяток, а остыть ещё не успело.
Арсень хмуро смотрел в кружку.
– Я… материалист, – начал последователь, немного собравшись с мыслями. – И месяца три-четыре назад мог бы уверенно сказать, что в потусторонние явления не верю. Сейчас уже не уверен, хоть и склоняюсь к тому, что их нет. Но тот туман… все объяснения, которые приходили мне в голову, притянуты за уши. И то, что с тобой приключилось… У тебя вряд ли были галлюцинации. И версию с самовнушением я исключаю. Не знаю.
– Сам не знаю. – Арсень встал, выплеснул остатки чая в раковину и зашумел водой. Подойдя, Джим сунул ему свою кружку. Сидеть и пить чай одному, ночью, не очень-то хотелось. Подпольщик с ухмылкой – уже не напряжённой – принял.
– У вас нелюбовь к мытью посуды семейная? – поинтересовался насмешливо.
– Нас так воспитывали, – Джим пожал плечами в ответ. – Родители наказывали нас мытьём посуды.
– А, ну ясно.
Ополоснув кружки и поставив их обтекать, Арсень повернулся к Джиму. Притянул его к себе.
– А у меня шибатая идея. Давай день завтра вместе проведём, а?
Джим почувствовал, как от этого жеста Арсеня по ногам побежала предательская дрожь. Ещё и взгляд его – насмешливый, хитроватый, тёплый…
– Неожиданное предложение.
– Да ты не откажешь.
– Не откажу. Но сам понимаешь, если кто-то сломает ногу…
– Ну, буду помогать тебе накладывать шину. – Арсень отпустил его так же неожиданно, как и притянул. Оно и к лучшему – Джим чувствовал, что постой они так подольше, он, наплевав на все конспирации, поцеловал бы подпольщика... а может, и не только. И прямо тут. На столе.
– А ты умеешь?
– Не-а.
Арсень, закинув на плечо проходильную сумку, пожелал ему спокойной ночи и исчез за дверью.
Джим прикинул время.
Спать ему оставалось около трёх часов.
– Я тут… – Арсень сидит напротив и рисует. Странный, как всегда. Вот сказал и опять заткнулся.
– Чего начал-то? – Джек зевнул. Спать вроде и неохота, и надо, потому что уже пять утра. Арсень вон ратует за то, чтобы взорвать дверь первого января, после праздника. Может, оно и к лучшему. По крайней мере, в коридоре никто не будет толочься.
Подушка под спиной неудобная. Только устроишься – надо опять ёрзать, иначе ребро кроватной спинки упирается в собственную спину.
– Так не принято, но я прошу прощения. За всё, что тебе сделал хренового за это время.
Вот тебе раз. Этого, надо признаться, Джек никак не ожидал. Он сел, внимательно глядя на своего зама. Который помирил его с братом. Который, чёрт его возьми, всегда был рядом. Когда было хреново. Когда остальные предали. Когда казалось, что тоска просто задушит, и ни в какую свободу не верилось. Который отдавал кровь дверным ручкам маньяка почти с такой же маньячной одержимостью – ради их дела. И вот теперь этот придурок сидел и извинялся. Уж не за ванную же, точно. Да и вообще, это был пьяный бред. Забыли.
Всё это хотелось сказать, но вместо этого Джек выдал:
– Одурел, что ли, от счастья? – и внимательно посмотрел на Арсеня.
