Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 128 (всего у книги 329 страниц)
– Да вы ничего не знаете! – хрипло рявкнул Джек, перекрыв попытку Арсения что-то вставить в его монолог. При этом он чуть приподнялся на подушках и неподвижно уставился жуткими серебристо-белыми глазами поверх плеча Пера. Намного поверх. Припухшие покрасневшие веки прикрыты, ресниц нет. Выдав первую фразу, он тяжело задышал, упёрся локтем в подушку, вытянул шею. Арсений вдруг сообразил – Джек думает, что он стоит у кровати, а не сидит.
– Это не вы ослепли! – сипло рявкнул снова, породив в голове Арсения нелепую ассоциацию с молодым петухом, который пытается кукарекать. В паузе со свитом втянул в себя воздух, и, на выдохе: – Это не вы даже до кружки дотянуться без посторонней помощи не можете! Я калека, беспомощный урод! Джим… не говорит сколько… не сказал сколько я буду слепым… не знает… он должен знать… должен знать, он же грёбаный медицинский гений!.. Всех спасал, всех!
Джек пытается выдавить из себя что-то ещё, но не получается, его прерывает кашель. Приступ сотрясает отощавшее тело. Внутри, в лёгких, страшно хрипит. Арсений быстро пересаживается на край кровати, подхватывает сотрясаемого кашлем Джека, прислоняет к себе так, чтобы он слегка наклонялся вперёд и опирался на его плечо, а правая рука уже шарит на тумбочке. Отбрасывает упаковки лекарств, наконец, находит нужную, с трудом, упирая стандарт в тумбочку, выщёлкивает таблетку.
– Давай… надо выпить эту дрянь. Надо, блин!
Джек пытается его отпихнуть, но не выходит. Арсений кое-как заставляет его проглотить таблетку в коротком перерыве между приступами кашля, потом поддерживает – и его, и стакан, пока крыс запивает лекарство. Джим сказал, это какая-то там пневмония, из-за долгого лежания в коме лёгкие не получали достаточно кислорода, не вентилировались, вот и понеслось. Вроде и лекарства были, и пройти должно, но от этого как-то совсем не легче.
– Поэтому вы оба… ничего…– шепчет Джек, когда кашель наконец успокаивается. Он утыкается лбом в плечо Арсения – нет сил самостоятельно откинуться назад, на подушки. – Свали… куда-нибудь…
– Ага, прям щас телепортируюсь. А ты давайся лбом об спинку моего стула, как раз на траектории твоего будущего полёта, – отгрызается Перо. Второй день выслушивания непонятных обвинений вкупе с жалобами на свою никчёмность и беспомощность его уже порядком достали.
– З… заткнись… я никому…
Джек дёргается, пытаясь выбраться из обхвата Арсения, чем доводит его окончательно.
– Слушай, ладно, хрен с ним, – начинает он зло, не отпуская Файрвуда, – я согласен признать тебя самым несчастным и недопонятым, только прекращай гнать на Джима. Он и так из кожи вон лезет, химичит с утра до ночи, пытается тебе лекарство синтезировать. А я тут с тобой сижу, потому что вместо меня просто некому, понял?! Дженни на это подписать хочешь? Она тебя ворочать не сможет, а если и примется – надорвётся нахрен, потому что ты даже тощий не пушинка! А кроме нас больше ты тут никому не нужен, чувак, как ты и пытался мне тут трагично толкнуть, и это – правда. Как не был нужен я, пока валялся в коме. Здесь полон особняк чужих друг другу людей, каждый из которых трясётся за свою шкуру в первую очередь. Так что будь добр не гнать на тех, кому ты не безразличен, понял?!
Злость спала резко, схлынула. Джек хрипло дышал ему в плечо, больше не дёргаясь. Но смутно Арсений понимал, что Файрвуд сейчас желает ему мучительной смерти минимум. Он уложил обессилевшего Джека обратно на подушки, накрыл сбившимся одеялом.
И какого сорвался
Идиот.
– Короче, я верю, что тебе так хреново, как никогда не было, – сказал уже спокойно. – Но зато ты выжил, да и на ноги скоро встанешь.
Джек слегка пошевелился.
– Что, ещё отвара дать?
– На бок… – прохрипел он тихо.
Арсений перевернул его на правый бок. Джек, оказавшись лицом к стене, замер, перестав вообще шевелиться. Оставалось надеяться, что он так уснёт.
========== 11 - 13 февраля ==========
Снова был Билл. Ненавязчиво агитировал Арсения. Всё это пряталось под благовидным предлогом проведать Джека. Напоследок лидер предупредил, что после его визита попрут остальные подпольщики. Арсений едва за голову не схватился: мало того, что он пятый день выслушивал от Джека либо ругательства, либо нытьё – ни то ни другое разнообразием не отличалось – так ещё и его жизнь превратилась в следование расписанию, вывешенному на стенке Джимом. Во столько-то давать одни таблетки, чуть позже – другие, тут надо накормить, тут переодеть (хвала потолку, с этим помогала прибегающая Дженни, она же утаскивала стирать полотенца и простыни), тут – это уже вне списка, выслушать очередную серию огрызательств… и так с утра до вечера.
Арсений не жаловался, никому и ни разу, но особенно пропадала охота ныть вечерами, когда приходил Джим, химичивший весь день. На него смотреть было страшно, бледный, глаза покрасневшие от работы с реактивами, ещё и кашляет. Не так жутко, правда, как Джек. Он обычно отсылал дуреющего Арсения погулять. Тот шёл в свою комнату, переодевался и буквально вылетал во внутренний двор. Носился там до темноты, пока к девяти его не звала Дженни, ужинать. На кухне никого не оставалось, и он мог спокойно поесть – умница «фея» оставляла для него еду от общего ужина. Усадив за стол, убегала за Джимом и сменяла его ненадолго на посту дежурного.
Этот час Арсений любил. Они с Джимом сидели на кухне вдвоём, не торопясь ужинали (если никто не заваливался пройти испытание), и старались говорить о чём-нибудь постороннем.
В один из таких вечеров, одиннадцатого, Джим вдруг посредине ужина отложил вилку. Арсений сразу напрягся.
– Я понимаю, – Джим соединил кончики пальцев, – что и так навалил на тебя слишком много…
– Так, – решительно заявил Арсений, брякнув вилку в тарелку, и склонился над столом, поймав его взгляд, – давай вот ты сейчас помолчишь, досчитаешь до пяти и вспомнишь, что Джек не только твой брат, но ещё и мой друг. Так что нет, я не считаю, что ты меня эксплуатируешь просто потому, что мы встречаемся.
– Вообще-то, я хотел научить тебя делать уколы, – задумчиво проговорил Джим, снова берясь за вилку. – Сложно каждый раз отрываться от реактивов просто из-за того, что надо сходить сделать один укол. Я уже раз запорол так сыворотку…
– А… извини. – Арсений в качестве компромисса ткнул вилкой в маленький круглый маринованный гриб. Гриб выскользнул из-под зубцов и оказался между двух варёных картофелин. – Да просто ты ж такой совестливый, вот я и подумал…
– Нет, я в достаточной мере осознаю ситуацию, так что совесть мучает меня не так уж сильно. – Джим улыбнулся. Тень прежней улыбки, но Арсений оценил старания. – Единственное, что меня беспокоит – твои руки.
– Да, мои руки… – Арсений отмахнулся. – Всё с ними в порядке. Вот смотри, я с первого раза поймаю гриб. Смотри-смотри.
Он сжал вилку, нарочито пыхтя, прицелился, занеся орудие над несчастным грибом, и обрушил всю мощь карающего столового прибора на маринованный шампиньон. Как и следовало ожидать, гриб благополучно выскользнул из-под зубьев и откатился к недоеденной котлете.
– Ну… – Арсений снова поднял взгляд на Джима, – почти.
– Ну да, ну да, – покивав, Джим попытался повторить его подвиг. – Не знаю, как такими руками уколы делать. Ну да ладно, дело несложное, и я в тебя верю.
На следующий день с утра Арсений тренировался на подушке и старых шприцах, в которые он набирал воду из стакана. Сам алгоритм был несложный, но Джим заставил его отрабатывать последовательность «хотя бы раз восемьдесят», по крайней мере, к обеду Арсению казалось, что уснув в следующий раз, он будет видеть всю процедуру в страшных кошмарах.
После обеда, когда Арсений, сделавший свой первый в жизни укол, клевал носом на стуле у кровати спящего Джека, в комнату тихонько постучались.
Дверь приоткрылась, и в неё просунулась рыжая голова Лайзы. Арсений её визиту несказанно обрадовался – хоть с кем-то нормальным поговорить, да и после той ночи он рыжую только мельком видел.
– Заходи, – Арсений сказал это одними губами, махая ей рукой. Устроились в другом углу комнаты, у стола. Лайза принесла ему горячих печенек с курагой от Дженни.
– Ну чего, сильно тебе тут плохо? – спросила шёпотом, пока Перо хрустел печеньем.
– Мне-то? Нормально. – Арсений улыбнулся ей, потянувшись за очередной печенькой. – Ещё немного – и смогу по выходу из особняка подрабатывать медбратом. Навыки зашибись как приобретаются. А тебе как живётся в Подполье?
– Неплохо, – она смахнула с плеча выбившуюся из резинки прядку. – Только Фил достал, а так…
– О, о, тощ-щно! – Арсений, спохватившись, указал на неё пальцем, кое-как дожевал и проглотил, не подавившись. – Он тогда гнал, что ты к кому-то приставала. Я не поверил, но…
– Да… Тут такое дело… – девушка покосилась на стопку его рисунков, – я ему нравлюсь. Он подкатил, а я сказала ему напрямую, что парни меня не интересуют. Он вроде бы понял, отстал… А потом на кухне один раз с Дженни шаль сползла, я поправила… ну и получилось так… не очень безразличный жест, в общем… А он же уже знал. Ну и подумал, наверное.
– Ага. А по пьяни из него попёрло.
От печенек остались только мелкие крошки, и Арсений тяжело вздохнул.
– Я испугалась тогда, – просто призналась Лайза, положив ладонь на стол и постукивая средним пальцем об указательный. – Он же озверел. Да и ты хорош, сэр Перо, защитник слабых и убогих… Рой сказал, чуть сотрясение мозга ему не устроил.
– А потому что нефиг наезжать на моих друзей, – с героической миной выдал Арсений, подняв к потолку палец.
Лайза фыркнула, но как-то неуверенно.
– Я… – заговорила осторожно, – после той ночи… Понимаешь, я не знаю, как Джим среагировал, не пойму, то ли он бесится, то ли нет. Ты ж его знаешь, ни слова не скажет…
– Вот уж точно.
– Вот я и подумала спросить у тебя. А то даже поговорить с ним нормально не могу из-за этих мыслей… – девушка испытующе заглянула ему в глаза. Арсений снова поразился красивому ярко-карему оттенку её глаз.
– Да не злился он ни на кого, только на меня, – заверил рыжую. – Из-за того, что руки порешил. Ну и желудок… и задницу… короче, весь кругом виноват. А на вас – так, до кучи. Типа как на соучастников преступления по угробиловке моего здоровья.
– Фух, – выдохнула Лайза, приложив ладошку к груди, – ты не поверишь, насколько легче стало.
– Ну так зашла бы раньше спросила, чего столько ждать-то было?
– Так боялась же, – девушка отмахнулась от него. Но она уже улыбалась. – И кстати, по поводу той же ночи… Говорят, Алиса после всего этого как озверела. Докапывается до Кукловода, чуть ли не массовые молитвы устраивает, цепляется с подпольщиками…
– Вот как, – Арсений приподнял брови, – обычно люди с недотраха злые, а она наоборот, что ли?
Лайза прыснула в ладошку.
Они поговорили ещё о событиях в особняке – новоявленная подпольщица пересказала новости, рассказала, что они с Биллом ищут ключ к новой комнате и собирают по особняку старые документы и газеты, так что она даже не особо ощущает разницу от перехода в другую фракцию. Некоторые обитатели открыли тайники кухни, подвала и гостиной, правда, добыча была небогатой – то пара-тройка золотых жетонов, то лазер. Пересказала слухи, что ночами по особняку кто-то ходит – вроде как его видели ночные проходильщики на первом этаже, просто тёмный силуэт, но неизвестный смывался прежде, чем его удавалось догнать. Арсений снова невольно вспомнил о подкопе и предостережении Райана, и подумал, что надо будет всё-таки расспросить Билла.
Лайза между тем перешла на рассказ о чудачествах Зака – тот где-то достал семена цветов, два дня проходил испытания в разных комнатах, пока не нашёл штук восемь цветочных горшков, и теперь загорелся идеей вырастить к восьмому марта цветы для Дженни. К нему присоединился Джим-подпольщик, правда, этот собрался выращивать травы для приправ, и теперь ходит под камерами и канючит у Кукловода семена петрушки и базилика. Когда они вдоволь посмеялись над чудаковатым кулинарным мэтром, Лайза ненавязчиво поинтересовалась, ждать ли Перо в подвале.
Арсений ответил, что не знает, и рыжая, уловив его настроение, переключилась на описание новой книги по теории живописи, которую позавчера нашла в библиотеке. Обсуждая с ней особенности течений в искусстве двадцатого века, Арсению даже удалось забыть, что он «на работе», но в два девушка ушла.
Арсений только-только собрался прикорнуть на стуле у кровати Джека, как в дверь снова постучали.
– Это… можно? – в приоткрывшуюся дверь просунулся Рой. Арсений вяло кивнул.
– Спит, да? – шёпотом спросил подпольщик, указав на Джека. – Ну ничё, я тихо.
– Давай сюда, – Арсений перенёс свой стул обратно к столу в другом углу комнаты. Рой устроился рядом на табуретке. Увидел рисунки, тихонько присвистнул, подняв брови.
– Типа сам рисуешь? – протянул руку к пачке, не дождался возражений и принялся рассматривать. – Даёшь, чувак… О, баба какая красивая. Это ж типа эта… Тэн которая? Да ты прям мастер…
Он снова сложил все рисунки вместе, постучал ими об край стола, выравнивая пачку, и оставил в покое.
– Слушай, я думал, что всё хреново, но что так… – кивнул в сторону спящего бывшего лидера. – Это ж…
– Да вот как-то так.
Рой покивал, выражая согласие с тем, что всё «как-то так».
– А тебя чё, кстати, док не дрючил за весёлую ночку, а? А то как он утром пришёл нас про группы крови допрашивать, злющий был…
– Это он на меня, за то что руку порешил, – Арсений помахал перебинтованной левой ладонью. Второй раз объяснять было почему-то неприятно. – А на всех – что типа участвовали.
Рой тихонько заржал, хлопнув себя ладонью по колену, и принялся с довольным видом рассказывать вполголоса:
– Ну так прав же был. Но ты б видел рожи наших! Мы, значит, сидим все, помираем с похмела, Нэт аж не огрызается, рыжая эта… новенькая… вообще пол-утра с унитазом обнималась и еле живая, короче, полный раздрай… И тут, значит, заваливается док. Кажется, щас глазами молнии пускать будет, испепелять всех неправедных… Ну и давай – какая у нас группа крови, да что ты едва ли не при смерти… Рич со страху чуть со стула не свалился, клянусь! И вот с чего бы, а, он-то тебя вообще ни пальцем не тронул… А Файрвуд ещё так, знаешь, ладонями в стол упёрся, навис… жуть, скажу я тебе. Для неподготовленной-то психики…
Арсений поймал себя на том, что тоже тихо смеётся.
– Но это он, надо сказать, ещё мало злился. Если б знал, чего ты там делал…
– Так я ничё не помню почти, – Арсений опёрся локтем на стол, навалился, подперев голову кулаком.
– Серьёзно? Про плакат… нет? Про поиск носков? И про лампочку не помнишь?
– Какую лампочку?
– Ну, чувак… Там же со смеху перегибало… ну, тех, кто и так перегнут не был… Короче, – Рой, заметив интерес собеседника, устроился поудобнее на табурете, – сначала всё было культурно, то есть, как и положено на приличной оргии. Все со всеми и где придётся, кто не успел занять место на кровати – сам дурак. Но потом ты как-то умудрился попутно ужраться и взялся чудить. Встал посреди комнаты, на табуретку забрался, причём выдернул её из-под чьей-то жопы, ну и объявил, что освещение хреновое и нужна типа нормальная лампочка. Не знаю, с какого передуру, но тебя поддержала Алиса, вы с ней в одну простыню… вот так замотались, ну и пошли искать лампочку. А простыня и была только одна, с твоей же кровати. За вами ещё пошли, вроде двое, не помню, один точно в пледе… а, да, вторая эта рыжая, она самая одетая из вас была. Не знаю, где там что, но вернулись вы с банкой огурцов и без всякой лампочки, а вы с рыжей на ходу ещё и лизаться умудрялись.
– Огурцы?..
– Н-да, совсем хреново… Но так дальше слушай. Тебе, видать, стало скучно, и ты заявил, что перетрахаешь всех в комнате меньше чем за один час. Нэт – молодчинка, сразу откуда-то достала часы, ну и тебе, типа, сказал – делай, и время засекла… и понеслось… В общем-то…– Рой покосился на тихо ржущего Арсения с хитроватым прищуром, – тот синяк, который у тебя справа был – моя работа. Но ты ж и ко мне полез, так что… Но ты не переживай. Всех остальных ты поимел точно, кроме Рича, но тот уже час как задрых где-то под кроватью. Честно – никогда такого не видел. Всё просто охренели, ну и Нэт опять – вот всё-таки люблю эту язву… маркер где-то нашла и листок, крупно так вывела «ёбарь-террорист» и всё пыталась на тебя навесить, но эта хрень сваливалась, пока ты её не прилепил на себя сам полоской скотча и не развалился на диване в этой своей простыне. При этом всё бухтел, что ты древний грек.
