Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 329 страниц)
Снова молчание. Арсений закрыл глаза. Невольно в голову пришла мысль, что его и Джека разделяют несчастные сантиметров десять. И ладно бы в бытовом общении, так нет же, судьбе угодно было проявить своё извращённое чувство юмора и сунуть их под один узкий плед.
– Это явно одноместная кровать, – медленно сказал он вслух. – И плед одноместный.
– В особняке все кровати такие… – Джек на секунду замолчал. Арсений прямо ощутил, как лидер хмурится. – Только у тебя в комнате кровать двуспальная.
Арсений повернулся к нему. Сел.
– А я об этом не думал.
– Угу… Тебе, значит, все условия… А остальные ютитесь на узких кроватях…
– Ты вообще в подвале на ящиках спишь.
– Я…
Но тут как раз вернулся Джим с подносом, на котором красовались две кружки, здоровенный чайник и накрытая салфетками тарелка. Поставил поднос на тумбочку, секунду смотрел на них, потом покачал головой:
– Ну просто соревнование какое-то. У кого самая бледная физиономия. Даже я победителя не сразу определил бы.
Джек сердито засопел в своей половине пледа. На чай он косился как на врага народа. Или на брата, Арсений так и не понял. Впрочем, наличие бутербродов в большой тарелке несколько примирило его с чаем.
– Ну так я о чём, – сказал уже после второго бутерброда, – мы тут решили… Арсень, коробку.
– Гав, – лениво отозвался Арсений с другой стороны пледа и с хрустом надкусил вытащенный из бутерброда огурец.
– Очень смешно. – Крыс отряхнул руки от крошек. – Где у тебя остальные страницы?
– С собой. Ну дай доем, а? – запротестовал Арсений.
– Тогда гони один свой бутерброд. – Не обратив внимания на протестующее мычание зама, Джек стянул с тарелки последний бутерброд. – Это налог.
– Ещё подеритесь, – Джим переводил слегка недоумённый взгляд с одного на другого. – Точно как дети… Сделаю я вам ещё бутербродов, только объясните, что у вас ещё за шифры и коробки.
Арсений попытался за спиной Джека жестами объяснить, что всё в порядке. Джим секунду смотрел на него, прищурившись. На его лице промелькнула понимающая улыбка, после чего он торопливо опустил голову.
Ага, понял… Святой маньяк, только не проколись.
Арсений торопливо подтянул к себе сумку, извлёк из неё уже порядком потрёпанные пачки дневников Джона и Кукловода и найденную час назад коробку.
– Вот, – Джек с сожалением покосился на опустевшую тарелку, потом сграбастал листы и протянул брату. – Это дневники нашего обожаемого маньяка. Арсень их в тайниках находит, а в коробке, спорю на что угодно, ещё одна порция. Мы только что тайник детской вскрыли. Ну как, заинтересовало?
– Дневники?.. – Джим нахмурился. Арсений искренне надеялся, что с трудом сдерживаемая улыбка последователя видна только ему. – Джек… это же сенсация. Почему ты раньше мне не рассказал?
– Да как-то… мы всё-таки в разных фракциях. – Подпольщик явно смутился. – Арсень, чего там с коробкой?
– Да вот, – Арсений подтолкнул открытую коробку к братьям, незаметно сжав в руке крошечный клочок изрисованной бумажки, явно – новую часть схемы бомбы. – Страницы, ещё одна марионетка… и ключ с паззлом, кстати, но это потом.
– Это как части той игрушки, из библиотеки? – Джек мельком заглянул в коробку.
– Да, это уже третья, – Арсений позволил себе выдохнуть. Самое сложное было позади. – Джим, я тебе вторую забыл отдать, извини.
– Не думаю, что это так страшно, – последователь, явно радуясь возможности скрыться ненадолго из поля зрения брата, с минуту рылся в тумбочке и извлёк наружу коробку из-под обуви, в которой лежала склеенная марионетка крестьянки с ведром.
– Кукловод совсем шизнулся, – хмыкнул Джек. – Дневники, куколки… Того и гляди, в следующем тайнике найдём пачку женских романов, перевязанных розовенькой ленточкой.
– Я за второй марионеткой схожу, – Арсений поднялся с кровати. – Попутно соображу поесть.
– Арсень, ты там по пути, – Джек, уже успевший притянуть к себе свежую пачку дневников, не отрываясь, помахал рукой в его сторону, – бутеров сделай… Ну как ты обычно делаешь, с огурцами…
– И кетчупом?! – Джим вытаращился на брата. – Да вы что, оба с ума сошли?
– Да ты попробуй, – посоветовал младший. – Сначала гадость – гадостью, а потом ничего…
– Ну уж нет.
– Сделаю, – Арсений, прежде чем прикрыть за собой дверь комнаты, не удержался, окинул взглядом Файрвудов. Оба в пяточке света от прикроватной лампы, Джим на стуле, придвинулся к брату, чтобы читать страницы, которые Джек держит в руках. Вокруг, на покрывале – листы, карандаши, его сумка, коробки, потрёпанный блокнот.
Идиллия, мать её…
Арсений всё-таки закрыл дверь.
Да я за то, чтоб эта идиллия не разрушалась больше, пополам тресну, чесслово
И отдам пять бутербродов с огурцами в придачу
Но ни на один больше.
Джим чувствовал себя почти счастливым. Ну видел он эти записи, ну глаза себе все ими промозолил, это всё неважно. Главное – брат поделился, брат доверяет.
Он осторожно потянул на себя край листа, читаемого Джеком. На возмущённый взгляд ответил как можно более невинным.
– Мне плохо видно.
– Ну вот и читай старые, – брат окинул его недоумённо-подозрительным взглядом, – смысл с новых начинать? Не поймёшь ничего.
Джиму захотелось настучать себе по голове. Душевно так, как давно никто не стучал.
Дурак.
Я ж их «первый раз вижу».
Глупость какая – с новых начинать.
Джим подтянул к себе старые страницы. Пролистал парочку. Заново читать о том, как зовут хозяина дневника и как он любит маму, было неинтересно. Совсем.
– Джек, – от скуки Джим решил разговорить брата. Начитается ещё. – Тебе же незачем знать прошлое дома, сам говорил. Зачем ты это читаешь?
Джек кривовато ухмыльнулся.
– Пытаюсь понять, зачем маньяк эти пописульки через Арсеня подкидывает. Ведь точно не затем, чтоб нам скрасить досуг интересным чтивом. Что-то его маньячная душонка сказать хочет. И пусть говорит, я только за. Может, проколется. Тайные ходы, слабые места дома, кто знает…
Он снова уткнулся в страницу.
– Скажи честно, тебе просто интересно читать, – поддел его последователь. Всегда весело поддевать младших братьев. – Такая история, такой сюжет…
Джек отложил бумажки и пару секунд пристально смотрел на брата. Потом быстро наклонился к его уху и воодушевлённо зашептал:
– Джим, мы с Арсенем помозговали над этими дневниками… Тут становится понятно, на последних страницах из второго тайника. Этот Джон – не просто какой-то мальчишка из прошлого Кукловода, он маньяк и есть! Это его детский дневник! Другое дело, что про тайные ходы до сих пор ни слова…
Джек отстранился.
Джим понял, что пора удивляться.
– Эти два дневника вёл один человек?..
Натурально, не натурально?
Да ладно. Джек даже россказням политиков всегда верил
Приняв округлённые глаза старшего как достаточную степень удивления, Джек кивнул и наклонился снова:
– И он даже был нормальным в детстве, но потом на него повесили убийство родителей, потом вообще тюрьма… Арсень думает, это он из-за чувства вины стал превращаться в маньячину…
Когда Арсений вернулся с бутербродами и марионеткой, Джим сидел на кровати один и внимательно читал новые дневники.
– А… – подпольщик указал на дверь и на кровать, – куда…
– Подскочил, сказал, что мы идиоты – обсуждать такие вещи при ушах маньяка, и унёсся. Клятвенно обещал, что на минуту, – Джим теперь не скрывал улыбку. – Арсень, что ты сделал с моим братом?
– А? Я сделал? – Арсений торопливо поставил тарелку с бутерами на тумбочку.
– Чтобы он так просто поделился со мной дневниками, сам…
– Да ничего я не делал, он сам решил, – подпольщик, улыбаясь, уселся на табурет и протянул доку марионетку дамы в светлом платье. – Вот, вторая, из тайника прихожей. Когда я её нашёл, Кукловод номер второй говорил о женщине, лежащей на полу прихожей в луже крови.
– Об убитой матери… – Джим осторожно принял на руки хрупкую куклу. – Матери Джона. Вряд ли он идентифицирует себя с семьёй «прототипа». А насчёт третьей?
Арсений отрицательно качнул головой.
– Может, ещё скажет. – Последователь положил марионетку к остальным и снова взялся за записи. Говорил он тихо, пришлось наклониться ближе. – Кукловод довольно последователен в своих действиях. Кстати, ты ещё не думал, зачем ему это нужно? Он подкидывает тебе дневники, кукол, даёт странные намёки и никак не проявляет своего недовольства… – Джим чуть нахмурился. – Как ни крути, он прекрасно знает, что ты делишься со мной информацией, но до сих пор не наказал за это ни тебя, ни меня.
Арсений встретил его взгляд. Вот вроде и спокоен, и говорит почти шёпотом, а в глазах азарт, волосы слегка растрепались, наверно, лента развязалась. Подпольщик машинально протянул руку, поправить выбившуюся волнистую прядь.
– Да, я об этом тоже думал. И ещё Джек знает, это нашего маньяка тоже устраивает.
– У меня какие-то плохие предчувствия. – Вздохнув, Джим слегка прикрыл глаза, прижавшись щекой к его ладони. – И вы ведь задумали что-то. Спорю на свой лабораторный стол – небезопасное.
– Тогда ты проспорил свой стол. Подполье вечно что-то задумывает, и ничего из этого безопасным не было – так смысл считать его таким? Просто очередное дело, – Арсений, услышав громкий топот по коридору, с сожалением убрал ладонь и слегка отодвинулся на табурете. Джим, кашлянув, встряхнул пачку записок.
Джек внёсся в комнату, тут же скомандовав Арсению освободить табурет.
– Щас всё будет, – сообщил, устраивая стул у дальней стены. – Арсень, помоги. В три руки точно управимся.
Спустя пару минут глушилка была установлена, а довольный лидер Подполья плюхнулся на кровать рядом с братом.
– Теперь на два часа ни один жучок в радиусе десяти метров ничего маньяку передать не сможет, так что говорим спокойно… – он заметил принесённую замом тарелку. – Новые идеи есть?
– Мы с Арсенем думали, почему Кукловод безнаказанно разрешает вам читать свои дневники, – Джим щёлкнул пальцами по пачке листов. – В конце концов, предназначались они Арсеню, если уж находятся в тайниках…
Ещё где-то с час строили предположения. Арсений уступил Джеку большую часть бутербродов и особо в дискуссию не вмешивался – мало ли, вдруг душевный порыв лидера задушит фракционная осторожность. Устроившись на краешке джимовой кровати, он потихоньку вытащил альбом и стал зарисовывать Файрвудов. Джека, доказывающего, что «если маньяка и замучила совесть, то слабо» и Джима, терпеливо выстраивающего логическую цепочку обоснований поведения Кукловода.
Чёрти чего ж вы такие разные
И похожие
Не объяснишь
Карандаш ещё яростней заметался в мягких, отрывистых штрихах наброска, рисуя – взлохмаченного, бешено-энергичного, заражающего всех вокруг оптимизмом и жаждой действия, вечно подвижного – младшего и старшего – рассудительного, уравновешенного, скрывающего за аристократическим спокойствием отчаянную страстность, неистощимое желание помогать другим. Ловил в чертах общее – присущее обоим упрямство, энергию, силу, дело было не в одинаковых линиях, а в чём-то таком, для чего и слов-то не было, что начинающий художник ощущал интуитивно и теперь жадно пытался ухватить в наброске.
А я их
Грифель переломился от слишком сильного нажима. Арсений медленно опустил альбом на колено, невидяще уставившись в пространство над кроватной спинкой.
Я их обоих по-своему
– Арсень, ты опять за своё? – вырвал его из транса недовольный голос лидера. Джек потянулся и цапнул альбом из-под пальцев зама. – Хорош бумагу переводить, давай сюда. Есть одна идея…
К пяти утра Арсений пристроился на кровати, опершись спиной на спинку, и уже начал задрёмывать, как в коридоре послышались приближающиеся шаги. Явно не одного человека.
Джек, первым сообразивший, в чём дело, молниеносно похватал с кровати все дневники (пачку листов вытащил прямо из пальцев слегка вздрогнувшего брата) и засунул в сумку; всё прочее – коробка, куклы, блокнот Джима – оказалось быстро затолкано под кровать. Арсений ещё успел одёрнуть край покрывала, как дверь распахнулась, и в комнату ввалились трое подпольщиков, тащившие четвёртого.
– У нас… – начал первый, но тут же осёкся, увидев лидера. – А что…
– Потом, – Джим почти нетерпеливо махнул им, ставя сумку с инструментарием на тумбочку. – На кровать.
Когда пострадавший бедолага был уложен на покрывало, Арсений понял, что это Джим-подпольщик. Он был без сознания; на лице – покрасневшем, слегка опухшем, потёки тёмной запёкшейся крови. Кровь была и на одежде, пропитала края надорванной ткани.
– Зеркальная комната, – Арсений заговорил раньше, чем опомнились притащившие пострадавшего подпольщики. – Ловушки.
– Маньяк просто запер его в подвале. Сначала сказал «против времени» и напороться на все ловушки, потом подвесил в зеркальный, заставлял проходить. Раз за разом, – глухо отозвался из угла кто-то из принёсших.
– И что, прошёл? – Джек неотрывно следил за манипуляциями брата. В сторону говорившего от даже не обернулся.
– Прошёл, три раза…
– Без перерыва, просто одно испытание заканчивалось – сразу другое, – перебил притулившийся у двери.
– А на четвёртый он засыпался и остался висеть ещё на сорок минут. Мы у дверей дежурили…
– Почему сразу не позвали? – резко осведомился Джим, набирая в шприц жидкость из только что вскрытой ампулы.
– А смысл, если дверь закрыта наглухо…
Кажется
Не похоже на Кукловода
Зачем ему
Арсений подошёл чуть ближе.
За спиной один из подпольщиков вполголоса пытался выяснить у Джека, что тот делает в четыре часа утра на пару с Пером в комнате последователя; Арсений на секунду обернулся и увидел, как лидер красноречиво демонстрирует товарищу разорванный окровавленный рукав рубахи и свежую перевязку.
– А, опять вылазка… Ваша, – скептически хмыкнул фракционщик, но, кажется, отстал.
– Док, притащить чего-нибудь надо? – хрипло окликнул Арсений Джима.
– Нет. – Тот даже не обернулся. – Можешь идти, и остальных с собой забери.
– Слышали? – Арсений махнул подпольщикам. – Валим, доку здесь толпа не нужна.
Все трое заворчали, но один за другим медленно потянулись из комнаты.
– Я останусь, – сказал Джек тихо, прислонившись к стенке.
– И что ты сделаешь? – бесцветно поинтересовался Арсений.
– Эрсей, он один из тех, кто пошёл за мной. – Крыс скрестил на груди руки и хмуро уставился на склонившегося над пациентом Джима. – Что надо будет, то и сделаю. Иди отдыхать, часов в семь потом наведаемся на чердак за деталями.
– Ладно. – Арсений легонько хлопнул его по плечу. – Если что – буди сразу.
В коридоре в предутренний час – хоть глаз выколи. Притащившие Джима подпольщики далеко не ушли, с фонариками стояли на углу, у кинотеатра, и шёпотом переговаривались. На Арсения покосились с подозрением, крайний явно хотел что-то спросить, уже повернулся и рот раскрыл, но кто-то из товарищей дёрнул его за рукав.
Арсений быстро прошёл мимо. Коридор, лестница, второй этаж, лесенка, знакомая дверь (фонарик выхватил из темноты штук восемь жёлтых стикеров).
В комнате была глухая темнотища, но Арсений не стал включать свет. Захлопнул дверь, привалившись к ней спиной, направил фонарик на камеру.
Как же мы привыкли с ней говорить
Камера уже сам Кукловод
А я говорил с ним
Без камеры
– Маньяк, – позвал в полголоса. Знал, что его услышат. Наверно, сейчас вся его комната со всевозможными жучками как одно большое ухо Кукловода. – Чего ты этим хотел добиться?
Молчание. Лёгкий хрип динамиков.
Смех.
Арсения передёрнуло.
Маньяк смеялся по ту сторону мира. С удовольствием, негромко, словно шурша страницами неспешно листаемой книги.
Начал с Джима
Кого следующего
Кого-то из них
Сегодня детская ловушки репетиция
Смеялся
– Не надо… – попросил Арсений так тихо, что едва сам себя услышал. Он впервые ощущал ужас. Кое-как сглотнув – в горле застрял комок – пересилил себя и сказал громче: – Кукловод, не надо. Я вернусь к рисункам. Если так нужно. Не трогай их.
Смех стих. Шипение.
– А я уже хотел предложить тебе, Перо, погадать, кто будет следующим… – в голосе маньяка слышалось торжество и ещё… показалось почти срыв, как едва сдерживаемый вопль. Как бы умело он ни скрывался за презрительными интонациями. – Думал, ты куда упрямее, уже наметил список… Неужели в кои-то веки благоразумие в тебе победило?
Щелчок.
Динамики смокли, воцарилась глубокая тишина.
Арсений непослушными пальцами кое-как выключил фонарик.
Засыпая на ходу, Арсений плёлся на чердак. Джек заскочил около семи, сказал, что Джим выгнал его из комнаты, но вроде как его натерпевшийся тёзка пришёл в себя. У самого крыса ещё были дела во фракции, поэтому он обещал быть через полчаса, а зевающего во всю глотку зама послал на чердак.
– Может, найдёшь плату. Транзисторы посмотри всё равно, на раз-два сгорают.
Транзисторы
Это которые как вилка
С тремя зубьями или двумя?
