Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 329 страниц)
– Да, и забавно бывает, – Арсень возвратился на свой подлокотник. Его оставленная на столе тарелка заметно полегчала.
– Не пойман – не вор, – парировал Джек его прищуренный взгляд.
– Значит, я называю Джулию?
– Да, Джен, ты – её, она – Нэт, и так далее…
Самому Арсению уже пришла шикарная идея по наименованию Джека. Хотя, судя по мечтательному виду Джима-подпольщика, тому пришла не менее шикарная идея по наименованию его самого.
А… Это ж Джим… – Арсений слегка стукнул себя по лбу карандашом, – чего это я…
Первого подопытного выбирали жребием. Вытащив короткую спичку, Джек обречённо прихлопнул ко лбу поданный Арсением стикер.
– Ну, и кто я?
Дженни удержала тут же подскочившего на месте Закери и дала ему лёгкий подзатыльник.
На стикере подпольщика красовалось жирное «Джек».
– Неправильно, Джек. Нужно спрашивать, чтобы…
– Да понял я, понял… Что там…
– Начинать лучше с общих вопросов, – услужливо подсказал Арсений, но тот только отмахнулся.
– Эмм… я… человек?
– Нет, – уверенно, от Арсения.
– Да!!! – восторженное от Зака.
– Спорный вопрос… – задумчивое от Джима.
Все три фразы – одновременно.
– Кажется, я поняла, что в этой игре смешного, – Нэт, даже не скрывая довольной улыбки, смотрела на лидера.
– Нормально скажите! – Джек начал заводиться.
– Ну, формально, да, – Джим, неизвестно, какими трудами, но сохранял спокойное выражение лица. Остальные уже начинали посмеиваться.
– Ладно. Знаменитый?
– В узких кругах, – док всё ещё не смеялся. Даже Лайза сдалась – тихо посмеивалась в своём углу. Громче всех надрывалась Нэт, радостно похлопывая Ланса по тощей спине. Ланс терпел.
– Так, человек, знаменитый… физик?
– Шизик, – Нэт вытерла выступившие слёзы. – Нихрена ты не знаменитый. Джим тебя тут за нос водит, а ты…
– Я пытаюсь отвечать полно, – док выставил вперёд ладони, – исключительно из лучших побуждений.
– Ребята, ребята, только да или нет, – Дженни похлопала в ладоши.
Присутствующие немного успокоились.
– Так, ладно, человек и не знаменитый… ну, раз должен отгадать, то… я его… ну, себя – знаю?
– Это сложный философский вопрос, – завёл старую песню Джим, но, увидев выставленный Нэт кулак, замолчал.
– Знаешь, – решила Джулия.
– Знаю я себя… так… я в особняке?
– Да, – решили хором Нэт, Дженни и Билл.
– Я… мужик?
Теперь хохотали избирательно: Натали, Джим, Джулия, и – Арсений. Арсений надрывался громче всех, не реагируя на злобные взгляды своего лидера.
– Мужик ты… – Нэт постанывала, спина Ланса несчастно поскрипывала, – ох какой мужик…
– Правда, изверг страшный, – не преминул вставить Арсений, – к примеру…
– Нормальный, – Джулия чуть не упала с подлокотника от смеха, но собралась, – нормальный мужик. Продолжаем.
– Ну так это ещё лучше, нормальных тут мало, – довольно расплылся Джек. – Кукловод тот же отпадает. Так, в какой я фракции?
Грянул новый взрыв смеха. Ничего не соображающая жертва веселья закрутила головой.
– Арсень… гениально… – Нэт, перестав мучить спину соседа, откинулась на спинку, запрокинув голову. – Ну просто… гениально…
– Нельзя так спрашивать, надо да или нет, – насуплено пробормотал пытающийся сдерживаться Зак. Из-за стола посередине Арсений его почти не видел, видел только белобрысую макушку, но по голосу было понятно, что подросток старается не смеяться.
– Ну ладно. Я… последователь? – Файрвуд-младший сделал угрожающее лицо и посмотрел на Арсения. Тот отрицательно помотал головой и Джек успокоился. – Подпольщик. Вот это правильно, вот это как надо. Кто у нас в подпольщиках…
– Я в подпольщиках, – прохрипел Билл от камина.
– И я! – Белобрысая макушка Закери заскакала над поверхностью стола.
– Ну я хотя бы нормального возраста? – взмолился глава Подполья. Билл, сверкнув глазами, швырнул в него небольшую табакерку с камина. Швырнул метко – почти в лоб, чуть-чуть не попал. Закери, высунувшись из-под стола, тоскливо воззрился на любимого мастера.
– Если ты имеешь в виду амплитуду от семнадцати до сорока, то да,– флегматично заметила Лайза.
– Да у меня таких почти все! – Джек хлопнул себя ладонью по лбу. Не рассчитал силу, тут же зашипел – на лбу, уберёгшемся от биллова снаряда, расцвело стремительно наливающееся красным пятно. – Ладно. Я… – Задумался. – Я мужик, нормального возраста, подпольщик и изверг… Билл?
– Тебе табакерки было мало, нахал? – возмутились от камина.
Джек скрестил руки на груди.
– А у тебя там больше ничего на бросить не стоит.
– Мне и встать не сложно.
– Ну что ещё… я… паяю хорошо?
– Хреново, – Нэт, – но тут вообще паять не умеют. Не переживай.
– Да мне-то что, я ж не о себе… погоди,– Джек нахмурился, – как не умеют? А я?
– Шикарное раздвоение личности, – Арсений наклонился к Джиму-подпольщику и прошептал почти в ухо. Тот в ответ на реплику немного поморгал и улыбнулся. Кивнул.
Джек продолжал распаляться.
– Нет, ну ладно ещё вот, – ткнул пальцем в стикер на лбу, – но я-то? Я-то умею паять!
– Хреново ты паяешь, – Нэт единственная не смеялась. Остальные уже покатывались. Даже Дженни: сидела, держась за живот, и тихо смеялась куда-то себе в коленки.
– Так, Нэт, это ж… – Джек не находил слов, – ты же не обо мне? Ты же о… – не выдержав, подпольщик сорвал стикер со лба и ткнул его в Нэт. Повернул к себе.
Прочитал.
– Эрсей, сволочь!!! – взревел, вскакивая с кресла. Нэт с невинным видом подсунула ему под руку подушку.
– Ой ё… – Арсений достойным легкоатлета прыжком перемахнул через спинку дивана под новый взрыв хохота. За диваном он быстро залёг на дно и взвыл оттуда:
– Требую адвоката!!!
Джек наткнулся на стол, остановился, швырнул подушкой в то место, где секунду назад ещё красовалась голова его помощника. И вдруг тоже начал смеяться.
– Вылезай, – Дженни, вытерев краем полотенца навернувшиеся слёзы, заглянула за спинку дивана.
Арсений показался оттуда с подушкой, с возмущённым выражением показал сначала на себя, потом на погрозившего ему кулаком Джека:
– А вдруг я вылезу, а он меня убьёт?!
– Убью, – подтвердил Джек, возвращаясь на своё место.
– А мы не дадим,– Дженни, тихо смеясь, приобняла возмущённого подпольщика.
– Во, видел? – гордо сказал Арсений, тоже возвращаясь на свою диванную ручку.
– Ну, если называли против часовой, давайте и отвечать против, – Дженни, усевшись, аккуратно расправила юбку на коленях, – так что…
Джим, пожав плечами, наклеил на лоб стикер.
Джек гордо расправил плечи.
На жёлтом фоне красовалась надпись «Фрейд».
Арсений многозначительно хмыкнул.
Лайза тут же от души расхохоталась. Маргарет, несмело поглядывая на лидера, заулыбалась. Остальные, не так близко знакомые с увлечениями последователя, пребывали в разной степени весёлости.
Зак же вовсе сидел, недоумённо оглядывая смеющихся окружающих. Ему фамилия была незнакома.
– Итак… – Джим прочистил горло, – начну так же. Я – человек?
Многие покивали.
– Да, – наконец признала Лайза, – хотя многие утверждают иначе.
– Только не говорите, что я – это я, – вороний лидер с подозрением уставился на брата.
– Да он бы не додумался, – Арсений поздно сообразил, что нужно снова прятаться за диван, и получил от Джека ощутимый толчок в плечо.
Джим же, подумав, кивнул.
– Да, ты прав. Итак… я – известный? – после подтверждения нестройным хором, продолжил, – живой?
Отгадывание Джима затянулось чуть больше, чем брата, но всё равно он отгадал довольно быстро. Отгадал, посмеялся над Джеком, высказал претензию: «Мне более симпатично учение Юнга», – и ушёл с Джимом-подпольщиком за новой партией бутербродов и глинтвейна.
– Я – большой или маленький? – донёсся из динамиков тихий голос Маргарет. Джим окрестил девушку «Аспирин», но пока что она знала только, что она – предмет, съедобный и полезный.
Эти посиделки, в отличие от обширных праздников, не гарантировали Джону свободного от забот времени: то тут, то там проходили комнаты, вылезали во внутренний двор и пытались что-то сооружать в своих комнатах. Посиделки лишь освобождали от необходимости контролировать гостиную: пока там сидит эта тёплая компания, вряд ли произойдёт что-то, требующее его внимания.
И всё же Джон не отключал монитор гостиной. Компашка шумела, хохотала и отвлекала его внимание, но он всё равно не отключал монитор.
Одиннадцать-десять. Мерно тикают часы, успокаивая, расслабляя сознание. Тихие поглаживания по мыслям: тик-так, тик-так.
Может быть, сегодня ему даже не приснится кошмар.
Кукловод под домашним арестом. Когда он пообещал Арсеню предоставить модель для срисовывания, Джон не на шутку разволновался, но не успел, банально не успел остановить зарвавшегося хитреца. И теперь Кукловод сидит где-то там, на дне, сидит и скрипит зубами – Джон почти слышал этот режущий по нервам звук.
Когда успела эта часть стать настолько самостоятельной?
Джону становилось страшно.
Кукловод родился ещё в тюрьме, когда маленькому мальчику Джону Фоллу стало совсем тяжело в чуждых ему условиях существования. Он не был привередой, не ждал хорошей еды и мягкой постели, но и не мог вписаться в микрообщество тюрьмы, не умел реагировать не неприкрытую агрессию, не умел бороться за положение в тюремной иерархии.
И тогда появился Он, тогда ещё без Имени. Однажды, когда Джон в очередной раз пытался противостоять шайке – у него почти силой отбирали пакетик чая – как будто что-то щёлкнуло внутри. У Джона тут же изменился голос, движения, а от его взгляда даже главарь – старше, крупнее, – попятился.
Кукловод помог ему выжить. Кукловод помог ему сбежать, отвоевать особняк и финансы, Кукловод же подал идею превращения особняка в полигон.
Кукловод руководил первым актом.
Собственно, тогда-то он и стал Кукловодом...
– Я… аспирин? – девушка не могла поверить, что угадала. Джон даже через камеры видел, как она старалась привлечь внимание Джима. Заработать для себя такую, ничего не значащую надпись, должно быть, было обидно.
На экране Лайза прикрепила ко лбу бумажку «Хомяк».
Кукловод вырос, теперь он требовал всё больше места в теле, больше времени на свободе, больше власти над обитателями. Дать ему волю значило обречь всех этих людей на вечное заточение в пыточной камере.
Джон не хотел этого. Иногда ему становилось страшно. Но чаще он ощущал усталость. А теперь Кукловоду мало власти над театром. Ему нужен портрет.
– Грызун? – Лайза уже знала, что она животное, теплокровное, небольшое. Умная девушка, быстро отгадает.
Джон не хотел портрета. Джон не хотел издеваться над попавшими сюда людьми. Он наблюдал за тёплой компанией в гостиной, слушал их смех и немудрёные разговоры. Он не хотел зла этим людям.
Вскипел чайник. Когда Фолл забрался с ногами в кресло, прижимая к себе дымящуюся кружку, когда поплотнее закутался в плед, Билл уже пытался догадаться, что он – Шерлок Холмс.
Очень подходящее наименование.
Джон улыбнулся.
Он знал, что Кукловод ненавидит его – своего тюремщика, надзирателя. Кукловод знает, что сейчас практически паразитирует на Джоне, и ещё больше ненавидит за это.
Билл оправдал прозвище. Проанализировал называющего, проанализировал называемого, собрал информацию: к вящему удовольствию компании, вслух, – и отгадал. За четыре посыла. Сорвал очень громкие аплодисменты – проходильщица в детской, заслышав их, начала в панике озираться.
Закери было куда сложнее – поди отгадай, что ты «мышеловка».
Джон знал, что Кукловод одержим желанием телесности, овеществлённости. Сейчас это больное порождение его сознания было готово убить за несколько лишних мазков Арсеня по холсту. И сам Арсень это точно чувствовал, это было видно по его поведению в разговорах с Кукловодом. Чувствовал, и продолжал делать наброски так рьяно, будто от них зависела его жизнь.
Портрет. Отпечаток тебя в реальности, консерва, он отличается от тебя как вяленая вобла отличается от живой блестящей рыбёшки в воде. И, тем не менее, портрет претендует на тебя. Алогично, бесполезно, даже в чём-то неприятно. Джон не хотел портрета, не хотел Кукловода.
Поэтому Кукловод будет сидеть взаперти, пока немного не успокоится. Пока ещё в силах Джона его контролировать.
Игроки подустали. Они прошли два круга называния: против часовой стрелки, первый, и по часовой. Шёл третий, противострелочный.
– Фея! – Дженни, смеясь, прижала к себе Закери, – ах ты… феей меня назвал!
Зак краснел и отбивался, но девушка всё равно успела потискать его и чмокнуть в макушку.
– Спасибо, очень приятно.
– Да чего… это… – Недовольно бухча и демонстративно вытирая макушку, подросток вернулся на своё место. Арсень заметил, что он еле борется с наплывающей на лицо улыбкой, но ничего говорить не стал.
Мальчишка явно влюбился в… фею.
Джулия прилепила на лоб бумажку с надписью «Каштан».
Кот – неизвестно когда пролез в комнату – возвестил о своём присутствии утробным чавканьем из-под стола. Присутствующие оторвались от пытающейся угадать Джулии и воззрились на смущённо покрасневшую Дженни: девушка явно страшно стеснялась, но взгляда не опускала, наоборот – смотрела твёрдо, с полным ощущением своей правоты.
– У всех собравшихся должен быть праздник, – она указала взглядом на Кота, – вот и он…
Животное согласно заурчало, требуя добавки.
Джек погрозил столу кулаком.
– Если дерево с орехами, но не орешник, значит, каштан, – Джулия под согласные кивки сняла со лба бумажку.
Билл покинул компанию минут пятнадцать назад, заявив, что «это вы молодые, а мне б выспаться». Маргарет ушла ещё раньше. Вот и Закери, как ни хорохорился, а глинтвейн давал о себе знать – у подростка уже осоловело дёргались вниз веки. Арсения и самого немного развезло, но он пил почти залпом и успел осушить аж три стакана. Не совсем то, что требуется для его опыта распития спиртных напитков, но голова уже стала лёгкой, а руки – тяжёлыми.
На стикере Натали гордо красовался «Паяльник».
Кот сначала облюбовал колени Арсения, но его не пустили – у подпольщика были другие планы на свои конечности. Например, поставить на них блюдо с бутербродами: специально выходил на кухню, чтобы свои фирменные приготовить. Джек сначала попытался стащить один, но, попробовав, переключился на более классический вариант за авторством Джима.
Отгадывала Нэт недолго, стоило ей узнать, что она предмет, полезный и не молоток – ответила. Джулия долго смеялась (называла-то она), Джек немного поухмылялся. Арсений в это время разглядывал коленки лидера худющие и худющие что в них хорошего, а Джима-подпольщика, кажется, больше интересовало разглядывание Арсеньевских фирменных бутербродов. Возможно, его гастрономическое сознание сейчас испытывало стресс от созерцания начинки – Арсений присовокупил к огурцам и кетчупу несколько анчоусов. Ему нравилось.
В любом случае, остальные о тёплых отношениях Нэт и паяльных принадлежностей знали только понаслышке, поэтому оценить прозвище по достоинству не могли.
Ланселот очень долго мучился над «Утюгом». Под конец Натали, радеющая за свои назывательные труды, уже внаглую подсказывала, а остальные не пытались её останавливать.
Джим-подпольщик схлопотал от Ланса «Шекспира». Отгадывал несколько минут, признался, что не знает, и даже согласился на наказание: встать на диван и спеть серенаду Кукловоду.
– Кукловод, ты очень красивый, – подпольщик старался быть убедительным, поэтому одну руку приложил к сердцу, а вторую вдохновенно вскинул к ближайшей камере, – я тебя не видел, но точно знаю… твой голос так же прекрасен, как идеально выпеченный бисквит… Твои губы, твои волосы, твоя за…
На этом моменте Арсений бешено задёргал подпольщика за штанину. Зак был ещё здесь, а за нравственную неиспорченность ребёнка «фея» могла разнести всю комнату по кирпичику.
– За…за… замечательная улыбка, – поправился Джим, – и ты… всё, я больше не могу.
– Я т-тоже… – простонал Джек, держась за живот. Из всех присутствующих серенада больше всех впечатлила его. Возможно, потому, что он сам по прибытии развлекал камеры матерными частушками про хозяина особняка – Джим рассказал.
Кот забрался на колени Дженни и сейчас тарахтел на всю комнату, изредка пряча наглющие жёлтые глаза за зажмуриванием.
Пока Арсений лепил бумажку ко лбу – он остался последний – все смотрели на него с плохо скрываемой надеждой. Двенадцать человек, три круга, и оставшиеся, скорее всего, очень хотели, чтобы он отгадал побыстрее. Коту только было нормально, он спокойненько тарахтел под почёсывающими его пальчиками.
Арсений убрал руку ото лба.
Присутствующие замерли. После Нэт, хохоча, откинулась на спинку дивана, Джулия, тихо икая – пересмеялась на серенаде – похлопывала ладонью по подлокотнику. Джек и вовсе сполз с соседнего подлокотника на пол. Даже Джим-последователь не смог держать, как обычно лицо: держался за живот и смеялся. Арсений впервые видел, чтобы дока что-то так развеселило.
– Да что там?! – не вытерпел Арсений, – Мадонна?
