Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 173 (всего у книги 329 страниц)
– Ну вот знаешь ты, и что тебе это дало? – Дракон скрестил руки на груди. – Работать легче явно не стало. А теперь представь моё удивление: Джон на полном серьёзе даёт мне для пробивки документы «мальчика из будущего», – Райан добавил в тон немного своего фирменного яда. – Не объясняет, заметь, ничего. Естественно, я не стал выводить это на поверхность. А что, – в голосе плюсом к яду прибавляется ехидства, – не сказал он тебе?
– Работай дальше.
Кукловода хватило только на эту фразу. Рука сама, без участия разума, сразу же после неё отключила чердачные динамики.
Он упёрся руками по обе стороны рабочего стола. Стоял, сгорбившись, дышал тяжело, его захлёстывали волны горячей – не холодной уже – ярости. Казалось, она лавоподобно стекает с его пальцев – он почти видел эти тяжёлые алые капли – растекается по столу, и медленно-медленно капает с края, тут же просачиваясь сквозь пол.
Вверху что-то негромко щёлкнуло. Свет погас. Теперь верхнюю половину комнаты заливал синеватый полумрак – с улицы, а на полу, где-то начиная с уровня колена, царил непроглядный мрак.
Странно, но это происшествие помогло взять себя в руки. Всё ещё тяжело дыша, Кукловод плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло.
Задумался.
Райан, конечно, мастер объяснять так, что комар носа не подточит. Но, тем не менее, своеволие было допущено.
Но Кукловод позже подумает над этим, ровно как и над наказанием, и над занимательной биографией Пера. Сейчас главное то, что Арсень, будь он из будущего или с поддельными документами, в свой две тысячи одиннадцатый год возвращаться не собирается.
Вот Кукловод успокоится и займётся насущными делами. Счетами за электричество, например. Плюс планировка следующей поставки.
Заниматься метафизикой ему недосуг.
И всё-таки самому пробить сводку надо.
Надо.
Темнота с уровня колен ласково обволакивала его ноги. Поднималась прозрачными язычками, ластилась к спущенной с подлокотника руке.
А может, не нужна лампочка? – Кукловод пошевелил пальцами, спугивая язычки темноты. – Нужно об этом подумать.
Пламя жрёт листки бумаги.
Джек тоскливо щурится на вспышки огня и подкидывает, подкидывает по одному. Съёжится, почернеет последний – кидает ещё, ещё. А выкинуть всё сразу просто духа не хватает. По одному, удивительно, но проще.
Его письма к Эжени. Те, что он писал здесь, в особняке, в совсем тоскливые вечера, только ликвидировать не решался.
За дверью слышится шум. Он торопливо кидает в огонь всю стопку и начинает шурудить кочергой – чтоб быстрее, чтоб не догадались.
Горите, чёртовы бумажки.
Жри их, чёртов дом. Быстрей жри
– Да я говорю, среди ночи ещё…
– А ты заткнись. О, Дэйв. Ты б ещё к апрелю дополз…
– Да Оливия только сейчас уснула! – оправдывающееся. – Как бы я раньше без вопросов из комнаты ушёл?..
– О, во, зацени, подкаблучник домашний, откормленный…
– Э, э, шваброй куда?!
Ржач.
Дверь распахивается, и в комнату вваливаются люди. Много, судя по шагам. Да и говорят они отнюдь не тихо.
– Ну чего, давайте по углам, что ли…
– Мастер! – к Джеку кинулся Закери. Джек торопливо отложил кочергу, надеясь, что огонь успел охватить листки. – Мастер, мы щас тут будем приборку к восьмому марта делать!
– Это ты, блин, мелкий, устроил нам тут… весёлую ночку... – рядом недовольный голос Роя, звук лёгкой оплеухи. Зак возмущенно взвыл. – Здорово, командир.
– И тебе не болеть, – на автомате отозвался Джек, сильно щурясь в сторону подпольщика.
Зак уже с кем-то перетягивал швабру, судя по содержанию ругательств. Другие зашедшие переговаривались, смеялись, кто-то носился по комнате. Точнее, их было двое. Ну, по топоту.
– А ну тихо! – рявкнул Рой от камина. – Время до утра не резиновое, так что перестали фигнёй страдать, живо разобрали тряпки и вперёд!
– А чё это ты командуешь, а? – от дивана, наглое.
– Потому что я могу заехать шваброй, а ты – нет, – ржач Роя. Громкий. На него тут же шикают. – Всё, всё. Я – тихий, вы – работаете. Все страдают.
Джек поднялся и потихоньку перешёл в угол перед камином. Помочь он не поможет, а мешать явно будет.
– По какому поводу орём? – от двери. Ну, этот голос ни с чем не перепутаешь. Перо правильно какой кипиш без тебя и, следом, брат:
– А это разве не та самая праздничная уборка?
– Так! – снова подал голос Рой, – особо говорливым напоминаю, работаем как снайперы – быстро и тихо. Арсень, присоединяться будешь?
– Да это же… – чей-то смех.
– Ты, придурок, ты где ржущих снайперов видел?.. Живо взял губку и пошёл пыль вытирать!
Смех резко оборвался.
– Швабру гони, шкет, – наглый Арсеневский голос. Следом что-то забурчал Марк, явно лишившийся вышеозначенного орудия труда. Потом снова Перо: – Джим, пойдёшь или убираться останешься?
Что не так?
С голосом у Арсеня что-то странное. Вроде и наглый привычно, а вроде и…
Да хрен пойми
– Как врач я отвечаю, – шуршание и стук, – за санитарные условия этого… Швабру давай, буду я убираться.
И у этого с голосом что-то не то
Чего опять натворили?!
– Ну вот, швабру отобрали… – обиженное Арсеня.
– Держи мою, мне всё равно на кухню, – Джим-подпольщик.
– Цветы политы! – радостно отрапортовал Зак с другого конца комнаты. – У кого-нибудь тряпка лишняя есть?..
– Арсень, – снова Рой, – я тебе в обед ещё хотел, да не нашёл… Короче, тему разрулили, есть колонки. Конечно, не концертный зал, но на библиотеку хватит.
– А, ну и круто. А там батарея-то в плеере не сдохла?
– Да не, полная.
– Ну и норм… Полной на девять часов потянет. Там это, ведро в мою сторону пни.
Так прошло ещё минут семь. Уборщики под периодическое рявканье Роя (без этого они начинали играть в пятнашки, вооружившись вениками и щётками для пыли, устраивать шуточные потасовки швабрами, подначивать друг друга и ржать) вытерли пыль, вымыли пол, смели с ковра мусор. Ричард придумал затолкать валяющийся на полу хлам по картонным коробкам, которые притащили с чердака последователи. Зак протёр испытательные предметы смоченной очистителем тряпкой, за что заработал от Джозефа насмешливое «хозяюшка». На это уже Джим спокойно возразил, что в таком действии есть рациональное зерно, поскольку испытательные предметы все хватают по нескольку раз на дню, а вот руки после этого моет мало кто.
– А дверные ручки Кукловод как-то устроил, что всё ж таки антисептиком обрабатываются… – недовольное бурчание Ричарда. – А то бы мы все тут уже от заражения крови перемерли…
Дальше Джек уже не пытался разобрать, что и кто говорит. Неподалёку Джим и Арсень что-то обсуждали полушёпотом, но из-за громких голосов остальных их почти слышно не было. А ещё - от них обоих несло куревом. Поначалу Джек ещё сомневался, но нет, от Джима тоже.
– А ты вместо того, чтоб об антисептике рассуждать, – кто-то Ричарду, – стих бы забацал лучше поздравительный!
– Какой ещё стих? – другой голос, глуше.
– Да какой-какой… Я ж с ним в одной комнате, а он этот самый… поэт. Только всю поэзию под подушку прячет…
– Ничё я не пишу, опух, что ли?.. – непривычно возмущённый голос молодого подпольщика.
– Да откуда я знаю, – тихое Арсеня. Он елозит тряпкой перед камином, пока кто-то ещё третий – Джек не понял, кто – выгребает лишнюю золу. С лохмотьями его писем. – Он нас в библиотеке точно слышал. А он теперь, бьюсь об заклад, слушает всё, что я говорю. А мой паспорт там…
При чём тут
Кукловод?
– Подумает, что документы поддельные? – Джим, тихо и встревоженно.
– А смысл кому-то подделывать дату на десять лет… Вообще ничего не пойму уже.
– Да, я тоже, – почти со злостью. – Всё катится к ёбаным… чертям.
Арсень перестаёт тереть пол.
Джеку делается совсем уж не по себе. Чтобы брат, да матом – это…
– Твою мать, – тихо и обречённо. Почему-то сразу представилось, что Перо сейчас опирается на швабру и глаза закрыл. Или нет, зажмурился. – Джим, а может, мне это всё-таки приснилось, а? Ущипни куда-нить, будь другом…
Брат что-то отвечает – но Джек не слышит, что: рядом, у дивана, радостно взвыли подпольщики, уговорившие Рича сочинить стих к завтрашнему празднику.
Люди активно елозят мокрыми тряпкоподобными субстанциями по всем горизонтальным поверхностям. Выпендрился только Рой – раздобыл где-то метёлочку для пыли, теперь ходит с важным видом, обмахивает полки, да походя контролирует деятельность собратьев по уборке.
Джим около пятнадцати минут назад передал швабру забежавшему подпольщику – им было нужнее. Теперь сам сидел с тряпкой, протирал закоптившуюся решётку камина. Вода в тазике – ему выделили отдельный, не работать же сажной водой остальным – уже была непроглядно чёрной. И холодной, руки, опускающие тряпку, почти покрывались гусиной кожей. И отжимать было очень и очень неприятно.
Арсень беззлобно переругивался с Роем. Рой, по-видимому, любил его подзуживать, что неудивительно – словами Перо явно манипулировало получше многих в этом особняке. К тому же обычно мало кто мог сравниться в наглости и иронии с медведеподобным подпольщиком.
Но сегодня Арсень явно сдавал. И именно это всерьёз беспокоило Джима.
А младший, занявший кресло, выглядел хмурым и подозрительным. Он уже отвык от обыкновения зрячих рассматривать что-либо. Взгляд был почти неподвижен, лишь изредка он оглядывал комнату в целом, будто прикидывая расположение в ней предметов и людей. После снова – неподвижно уставится в одну точку где-то перед собой.
Сейчас вот нахмурился, губы поджал.
Джим поскрёб ногтем особенно упрямый участок сажи.
– Э… Джим… – нерешительное рядом. Обернувшись, Файрвуд узрел нерешительно топчущегося Ричарда. Улыбнулся ему.
– Да, слушаю.
– У вас… тебя… вода грязная. А я в туалет. Набрать новой?
– Спасибо, но я почти закончил, – Джим указал тряпкой на почти чистую решётку. – Потом отнесу сам.
– Ну… ага.
Вежливый подпольщик, неопределённо покивав, дескать, уж извините за беспокойство, удалился.
– Вот же неслух, – Рой отчитывал Зака. Тот насупился, но всем видом выражал готовность спорить до конца. – Ну кто тебя учил цветы поливать?
– Никто не учил, – пацан упрямо сжал кулаки, – а чему тут учить-то?
– А листья, листья кто протирать будет?
Рой с победоносным видом провёл пальцем по верхней стороне листа широколиственного растения и продемонстрировал подушечку Заку. Тот засопел ещё громче.
– Берёшь тряпочку, и, знаешь…
– Вас, парни, слышно со второго этажа.
Билл зашёл незаметно. Разве что Джек мог услышать, остальные, увлечённые либо уборкой, либо наблюдающие за чудачествами Роя, вряд ли заметили его появление. Джим вот не заметил, но, услышав голос старого следователя, испытал огромное облегчение.
Хоть потише станет, а то голос у Роя под стать внешности.
– На вверенном мне участке, – Рой подобрался и отдал шуточную честь, но Билл не дал ему довыпендриваться.
– Это кто тебе участок вверил, а?
– Они и вверили, – Рой обвёл метёлочкой для пыли окружающее пространство.
– Никто не вверял, – тут же раздались возмущённые голоса.
– Сам командовать начал.
– Да, да! – Закери воодушевился, – Ходит тут… командует!
Конец его возмущённой речи сопроводил звук лёгкого подзатыльника – Билл постарался. Паренёк насупился, потирая будто бы ушибленный затылок, но больше выступать не стал.
– Ну так вы не возражали, вот я и принял командование, – Роя было не смутить.
Снова подзатыльник. На этот раз от Билла – к Рою. Второй явно был оскорблён этим в лучших чувствах.
– Орёшь на весь особняк, да ещё и не делаешь ничего.
– Пыль! – Тот продемонстрировал ему метёлочку, – Я протираю Пыль!
– Швабру в зубы, и вперёд, – Билл отобрал его орудие труда. – И не тут, а в коридор.
– А чего в коридор-то?
– Под моим присмотром будешь. Всё, – старый подпольщик негромко хлопнул в ладоши, – Работаем. Рой – за мной.
После ухода шебутного подпольщика действительно установились относительные тишина и порядок. Работники шуршали швабрами и тряпками, негромко переговаривались.
Протерев решётки на последний раз и выполоскав тряпку, Джим уже было собрался идти, но его окликнул брат.
Джим остановился, чтобы тот мог подойти. Выглядел он ещё более недовольным, чем пару минут назад, до прихода Билла.
– Вы, блин, – зашипел рассерженно. Благо в общем жужжании его вряд ли кто услышал бы, а с потерей зрения брат научился говорить тихо. – Вы, оба. Чего натворили опять?
– Мы? – Джим даже слегка опустил прижатый к груди тазик.
– Ну блин… Ты, Арсень. Оба как… не знаю. Точно что-то случилось. Так что выкладывай.
Джим замолчал, прикидывая.
Рассказывать тут – долго, да и смысла нет говорить что-то без Арсеня. Если подзывать его – их переговаривающаяся троица точно привлечёт лишнее внимание. Идти в ванную, которая рядом – туда постоянно за водой шастают, а в чулан – за швабрами. Плюс на втором этаже дежурные последователи, караулящие запертую Алису.
В шкафу втроём не поместятся.
Джеку его молчание явно не нравилось.
– Слушай, говори уже, или…
Джим кивнул. Брат замолчал.
– Я в ванную на втором этаже, – старший указал глазами на тазик, – воду вылить, всё такое. Ты подходишь к Арсеню, обрисовываешь ситуацию – но тихо, и через пару минут подходите туда же. Решили?
Тот, шикнув сквозь зубы, отошёл.
Минут не через пару, а через все десять, когда Джим успел и тазик промыть, и тряпку, и руки вымыть, и замёрзнуть, они подошли.
Застряли бы в проходе, если бы Арсень вовремя не сообразил уступить дорогу. Джек протиснулся мимо него, встал у стенки.
– Ну? Какие у вас там ещё поддельные паспорта и при чём тут Кукловод?
– Во слух… – восхищённо пробормотал Арсень. Он уже устроился на бортике ванной, и не просто так, а полотенце под задницу подложил.
Джим медленно переводил взгляд с одного на другого.
– Итак… Джек, то что ты слышал, не про поддельный паспорт. Паспорт самый настоящий, принадлежит Арсеню. Арсень, начни уже. Я не могу за тебя всё рассказать, ты же главное лицо.
Арсень почесал затылок, и, вздохнув, начал.
Джек, умница, его не прервал ни разу. Но его взгляд, с каждый словом становящийся подозрительнее, явно не говорил в пользу того, что им поверили. Поэтому, когда рассказ закончился, он выждал ещё несколько секунд и с видом «ну, что вы ещё расскажете?», два раза хлопнул в ладоши.
– Слушайте, я не против фантастики, но её тут и так через край, – брат стоял, прислонившись плечом к холодной стене. В другой ситуации Джим не спустил бы это на тормозах, но тут решил, что есть проблемы поважнее. Убедить брата, например. Что сложно – он и сам не объяснил бы, почему верит, вся его материалистическая сущность против такой веры бунтовала.
– Да не фантастика это, – судя по тону, Арсеню крайне надоело объяснять одно и то же разным людям. – Спроси Леонарда, если не веришь. А мне принесите кто-нибудь бутерброд и плед, а то я устал и задолбался.
– Да, конечно, прямо в ванной и уляжешься, – тут Джим смолчать не мог.
Брат по-прежнему хмурился. Хмурился и молчал, поэтому, по праву слегка причастного к ситуации, Джим решил заговорить сам.
– Джек, ну сам подумай. К чему тебя обманывать? Не первое апреля… да и для него как-то глупо получилось бы.
– А вот поспорю, – буркнул тот, скрещивая руки на груди. Но задумался. Уже плюс.
– Я объяснять по двадцать девятому разу ничего не буду, – Арсень поднял руки в знак сдачи. – Джек, верить – не верить, дело твоё.
– Да поверишь тут! – Брат как-то странно всплеснул руками, – ты блин… на человека из будущего не тянешь как бы! Что за чушь вообще?!
– Я ему верю, – услышав это от старшего, Джек тут же скривился и пробурчал что-то малослышимое. – Арсень вряд ли станет шутить такими вещами… наверное. Ну, насколько я его знаю.
А из крана, направленного в ванну, капало. Ненавязчиво, тихонько, но различимо, как будто отбивает такт неслышимой мелодии. Джим только сейчас уловил, что машинально, про себя, отсчитывает ритм, и даже различает сильные доли.
Брат молчал. Арсень тоже не горел желанием рассказывать. Но им хорошо: Арсень горячий как падла, брат тоже мёрзнет редко, а Джим замёрз. Хоть в ванну горячую залезай.
Молчание.
И, когда капли отсчитали тактов на хорошее произведение, Джим не выдерживает.
– Так, я так понял, мы тут заночуем? Мне сходить за пледами?
– Голосую «за», – тут же отозвался Арсень.
– Мне куда угодно, лишь бы от вас подальше, – буркнул Джек. – То одно, то… а, проехали.
– Ну спасибо.
Джиму остаётся только развести руками. Джек шмыгает носом.
– В общем, давайте расходиться. – Рассказывать больше нечего, и док озвучивает самое рациональное предложение. – Да и убираться надо…
Джек что-то бурчит, зато Арсень с готовностью слезает с бортика ванной и услужливо открывает дверь перед младшим.
Джим выходит следом и утыкается в спину внезапно остановившегося брата.
Из темноты на них таращатся огромные глаза Эрики. Видимо, девчушка среди ночи решила посетить сие место, а тут ей такой подарочек – трое выходящих из одного туалета мужиков. Один – Арсень – со шваброй.
