Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 329 страниц)
На импровизированном рисунке нажал «заливку». Тёмная фигура погрузилась во мрак, скравший границы тёмных волос и английского пальто с высоким воротником.
Точно, в полумраке коридора. У окна. Лицо в тени, взгляд… Должно быть видно. Снизу освещение если? Не получится… Хотя, если снаружи будет день… Точно.
К рисунку прибавилась жёлтая каракуля на стене – светильник, и пару таких же чёрточек-бликов.
Взгляд на окно. На щель между досок. Дневной свет как раз даст нужные блики. И пальцами прикасается к стеклу.
Задумался, быстро замотал мышкой, перечёркивая рисунок. Не стал сохранять, отключил компьютер, потянулся. От неосторожного движения порез опять начал ныть.
– Ещё боялся, что материться разучусь на чужбине, ага. Не светит.
Пособирал найденные куски паззлов, разобрал сундук. Отложил то, что можно было обменять у соседей, нашёл на дне упаковку ваты. Ходил по комнате. Лежал – целую минуту. Вспомнил слова Кукловода.
Подвал… и крысы.
Через минуту уже громыхал по лестнице на первый этаж. Миновал прихожую, свернул на узкую лестницу, ведущую в подвал. И узрел крысу. Большая, серая, с жирным голым хвостом, она сидела на ступеньках. Очень захотелось наступить ей на хвост – чего было его на всю ступеньку раскладывать. Как будто прочитав его мысли, крыса пискнула и шмыгнула в темноту.
Вниз было пятнадцать ступенек одного пролёта, поворот, дверь для испытаний, и за ней – десять другого. Спустившись, Арсений первым делом среди сумрака различил клетчатую спину. Ага, хромой. Больше в особняке, как он заметил за пять дней, никто такого пристрастия к клетчатым рубашкам не питал. Правда, у него теперь у самого в запасных вещах, которые дала Дженни, была подобная рубашка.
Вторым буду.
Арсений в темноте скорчил рожицу.
Хромой сидел на ящике, увлечённо ковыряясь в каком-то устройстве. На звук шагов обернулся. Взгляд из спокойного моментально сделался настороженным.
– Доброго вечера, – нейтрально пожелал Арсений, про себя ухмыляясь.
– И тебе… привет, – процедил подвальный обитатель сквозь зубы. Отвернулся, вернувшись к своим ковыряниям. Продолжил уже так, – Я Джек. А ты, кажется, Эрсей. Я про тебя… уже наслышан. – Что-то щёлкнуло, и хромой склонился над своей работой ещё ниже, продолжив уже отстранённо, сосредоточившись на железке, – подвал – моя территория.
– Подписанная? – не удержался Арсений.
– Негласно, – отрезал Джек. – Но я разрешаю проходить тут испытания всем, кто не мешает мне работать.
Он на ощупь нашарил одну из валяющихся на полу отвёрток.
– Кстати… – Фонтанчик искр из тёмных глубин механизма, приглушённое ругательство, – здесь можно найти много интересного, если хорошенько… покопаться.
– Приму к сведению. – Арсений поднялся по лестнице, чтобы захлопнуть дверь и пройти испытание. Хромой на него больше внимания не обращал, даже не огрызнулся. Испытание оказалось не особо сложным, паззлов здесь было мало (или ему опять не везло), даже ваты, которую просил найти Джим, не обнаружилось. В общем, совершенно нечего делать.
И чего было говорить загадками? – уже по пути обратно, вспоминая завихрения маньяка о крысах. – Думал, вечер хоть не пропадёт. А, всё равно уже, буду рисовать Кукловода. В конце концов… – несколько раз осторожно сжал и разжал пальцы повреждённой руки, – у меня больничный.
========== 23 августа ==========
Очередной сумасшедший день… Обычно в конце таких Джима хватало только на то, чтобы сидеть в гостиной, устало перелистывая очередную книгу из библиотеки. Джек, хоть и ругался неимоверно на его чрезмерную любовь к печатному слову, но периодически притаскивал оттуда одну-другую из тех, до которых не добрались руки самого дока. То ли действительно для брата подыскивал, то ли попросту спихивал лишние – фракция и непоседливость натуры мотивировали его проходить комнаты куда чаще других и утаскивать оттуда куда больше.
А у самого Джима элементарно не хватало времени на подобные «радости жизни». Не более двух комнат в неделю. Остальное время – сглаживать последствия прохождений у других. Плюс к этому: простуды, расстройства желудка, растяжения и вывихи, и тому подобные прелести пребывания в старом, полном сквозняков и отсыревших углов особняке.
Не жизнь, а обширный практикум для врачебной деятельности.
Вчера – три подпольщика, возомнивших себя бессмертными и чересчур полнокровными, свалившийся с лестницы последователь… Алиса, это проклятье в красном платье, снова пытавшееся докричаться до Кукловода. По её словам, она собрала достаточно «подсказок», чтобы считать себя его ученицей и преемницей, и теперь самое время доказать свою преданность его делу. В итоге – три часа и четыре ловушки в библиотеке, а под конец – скандал с Джеком.
Её счастье, что брат никогда не поднимет руки на женщину. Только выпихнул из комнаты и, не стесняясь в выражениях, посоветовал идти к врачу.
Сегодня – семь «бессмертных» подпольщиков, будто с ума посходили, два последователя… Алиса с очередным скандалом на тему «либо твой брат с нами, либо он тебе не брат». И Джек, которого пришлось ловить по всему особняку, чтобы сменить компресс. Умный человек, а не верит, что улучшение самочувствия не значит окончание лечения.
Работа в лаборатории. Хотя бы два часа в день. Запас лекарств, поставляемых Кукловодом, не бесконечен.
Завтра – всё то же самое. Плюс – курсы по оказанию первой медицинской: вещь полезная, слушатели благодарные, но всё равно… утомительно. Из запланированного – всё, остальное на милость его величества случая.
Джим вздохнул. Несмотря на то, что «Мифы Кодзики», притащенные Джеком пару дней назад, были чтением довольно лёгким, он всё равно ловил себя на том, что бесконечно перечитывает абзац. Перечитывает, но в голове не откладывается ничего.
Он слишком устал.
С ещё одним вздохом док отложил книгу на подлокотник кресла и откинулся на спинку, закрыв глаза.
– Станешь спать, не раздевшись? – насмешливо прокашлялся динамик и продолжил уже нормальным звучанием: – Или читать с любого места чужую книгу…
– Что? – Джим, резким движением подняв голову со спинки, попытался проморгаться. Он и правда умудрился задремать.
– Спать, не раздевшись, – насмешливо повторил динамик, – как будто удобно.
– Да, я… – приподнявшись на локтях, док полусонно заозирался. Зевнул. – Устал что-то… В последнее время много работы, и я устаю…
– Настолько устал, что и боты… ботинки не снимешь? – Кукловод прокашлялся, как будто что-то попало в горло. Динамик недовольно захрипел. – Того и гляди, с ботинками на кресло заберёшься, – уже обычным тоном, надменно и насмешливо.
– Нет, я не настолько дурно воспитан.
И всё же, бросив взгляд на ноги, Джим понял, что в словах Кукловода была доля истины: ноги подогнулись под не очень удобным углом, как будто он собирался залезть с ними на кресло, но заснул на полпути. Подумав, он действительно скинул разношенные ботинки и с удовольствием потянулся.
Динамик молчал.
– С приходом Арсия в особняк как будто вернулась жизнь, – снова заговорил док, – даже мой брат стал куда активнее. Я не думал, что это возможно, но он стал. Ещё немного, и он достигнет скорости света – будет носиться по коридорам, сбивать проходящих, а они решат, что сквозняк сильный.
Динамик никак не отреагировал на усталый смешок Файрвуда. Тогда тот, отбросив приличия, забрался в кресло с ногами.
– И на это ничего не скажешь? Я ведь могу обуться и повторить.
На этот раз из динамика донеслось некое подобие смеха, и Джим улыбнулся в ответ.
– Брат сказал, тебя вчера целый день не было слышно.
Вчера к нему принёсся Закери, самый младший из обитателей особняка. И, пока Джим бинтовал его руку, мальчишка поведал, что «мастер Джек побил кого-то из ваших, а ему ничего не было, Кукловод вообще ничего, и теперь мастер Джек…»
Ну а что ещё мог удумать его ненаглядный мастер Джек? Раз нет Кукловода, значит, невообразимый простор для его шила… в руках. Значит, вскоре и ему понадобится помощь квалифицированного врача.
– О, марионетки требуют отчёта, хотя могли бы радоваться, праздновать, забыв задания, работу…
Первоначально насмешливая фраза под конец съехала в почти стихотворную ритмику. После этого – снова покашливание и напряжённое молчание.
– Наоборот, – Джим, стараясь не допустить новой паузы в разговоре, подхватил его мысль преувеличенно активно, – Подполье чрезвычайно активизировалось. Джек считает, что ты пропал надолго, и пытается воспользоваться ситуацией.
– От моего отсутствия замки не станут хлипче, – динамик снова прокашлялся, – да и системы охраны не полетят. Как самонадеянно…
– Думаю, он просто решил, что это знак судьбы, – пожав плечами, Джим положил на колени недочитанную книгу. – Ты же не пропадал раньше. Кажется, больше никто не заметил, но я не думаю…
– Подпольщики расскажут, но неважно. Чем значимо отсутствие? Ничем. Чуть молчаливей камеры, чуть дальше… маньяк, чуть суше пол в подвале…
– Пол в подвале вчера действительно был суше, чем обычно, – Джим не удержался и рассмеялся, – думаю, Джек только потому и заметил.
– Ни дня без драки, что за непоседа.
– Он с детства так: чуть что, и сразу драться.
– Какие непохожие вы братцы. Он думает, что близится победа, и рвётся в бой…
Снова покашливание. Молчание.
Джим перелистнул страницу. Вот такое сидение над книгой с лёгкостью заменяло чай или сигареты, переворачивая страницы, можно было не бояться, что пауза покажется затянутой.
– Ты заговорил стихами.
– Я знаю, – Кукловод почти огрызнулся. Док и подумал бы, что огрызнулся, не знай он его с другой стороны. – Тебя что-то удивляет?
– Не производишь впечатление человека, увлекающегося поэзией, – перевернул страницу.
– Ты думаешь, мне есть дело до того, какое впечатление я произвожу на своих марионеток? – Кукловод рассмеялся. Динамики снова недовольно захрипели. – Даже если вы решите, что я увлекаюсь детскими сказками, какое мне дело? Да как и вам – вам нужно искать ключи, стремиться на свободу. Чем занят ты?
– Ты говоришь как Джек, – док со вздохом отложил книгу и скрестил руки на груди, – удивительное единодушие.
– Он в чём-то прав, твой брат, ты тратишь время. В то время как другие ищут путь, стремясь к свободе, платят цену кровью. Свобода дорога – чем платишь ты?
– Я помогаю людям. – Голос Джима из задумчивого стал спокойным и твёрдым, – и тебе. Я помогу тебе.
– А кто тебе поможет?
– Мне помощь не нужна.
– Удивительно упрямая марионетка. Как знаешь. Так или иначе, когда откроют дверь, все выйдут – кто бы ни открыл. Кто б ни разбил окно – все выпрыгнут.
– И снова почти стих, только странный, – Джим устроился в кресле поудобнее. Взгляд, не прикованный к книге, устремился куда-то вглубь пламени камина. – Что-то вроде верлибра. Хотя нет, ближе к Бродскому.
– К Бродскому… – голос Кукловода стал совсем раздражённым. – Чем рассуждать о поэзии, лучше бы присоединился к борьбе за свободу.
– Точно Бродский, – Джим зевнул, слегка поёрзал и, подумав, стянул плед с дивана. Накрылся. – Я борюсь. Просто у нас разное понимание свободы.
– Какое у тебя может быть понимание, марионетка?
Динамик, похрипев, отключился.
Джим зевнул ещё раз.
Спать хотелось неимоверно.
– Стану спать… не раздевшись… – пробормотал Джим. Нахмурился в очередной попытке выдернуть из памяти нужное воспоминание, коснулся пальцем складки между бровей. – Или читать с любого места…
– Чужую книгу, – уверенно послышалось от дверей, – покамест остатки года, как собака, сбежавшая от слепого, переходят в положенном месте асфальт.
В гостиную вошёл тот самый новичок со странным именем. Он улыбался. Плюхнулся на диван.
– Док, не знал, что ты поклонник поэзии Бродского.
Джим отнял пальцы от переносицы.
– Так я не ошибся… – пробормотал еле слышно. – Бродский…
Он отошёл от окна и сел в кресло напротив новичка.
– А дальше знаешь? Я никак не могу вспомнить.
– «Свобода – это когда забываешь отчество у тирана, а слюна во рту слаще халвы Шираза»... Шираз, кстати, вроде историческая столица Ирана. А вот последних двух строчек стиха не припомню, там… про рога что-то.
– Рога?..
– Ну да. – Арсий слегка пожал плечами.
– Бродский… своеобразен.
– Ещё бы, – согласно хмыкнул новенький. – За то и люблю. У меня был тонкий сборник Бродского, всегда с собой таскал. Но, как ты мог догадаться, Кукловод изъял его вместе с остальными вещами.
Джим качнул головой.
Ну конечно.
Свобода – это когда забываешь отчество у тирана… Надо же.
Понятно теперь, отчего Кукловод выдал строчки именно из этого стихотворения. И понятно, откуда он вообще взял Бродского.
– Спасибо за декламацию, – Джим заставил себя сесть в кресле прямо. – Ты пришёл по делу?
– Я пришёл с вопросами. – Парень сощурился и стал напоминать жмурящегося у камина огромного кота. – Я здесь уже добрых дней десять… – он словно спохватился, махнул рукой и съехал ниже по спинке дивана. Взгляд перестал казаться сонным. – Сразу хочу сказать, что самым умным себя здесь не считаю – скорей всего, всё опробовано уже до меня. Но ведь я об этом не знаю, потому и любопытно. Первое и самое важное – когда закрываешь дверь для испытания, неужели нельзя подложить что-нибудь под бинт? Я имею в виду там… железку или хотя бы картонку. А?
Джим покачал головой. Он слышал это уже столько раз, что со счёта сбился – почти от каждого новичка. С той только разницей, что все они преподносили этот способ с радостью первооткрывателей. Арсий же просто уточнял.
– Механизм работает на крови. Он защелкнется, только втянув определённое количество крови из ладони.
– Угу, ладно. – Парень поднял голову, и Джим невольно отметил странный оттенок его глаз, тёплый, тёмно-серый. Взгляд был на удивление внимательный. – Но ведь вряд ли он реагирует именно на кровь в этом случае. Не датчик гемоглобина ж там стоит. Скорее всего – просто на жидкость. В таком случае, может, спасла бы мокрая губка, зажатая между рукой и шипами?
– Насколько я знаю, – док вздохнул, – Подполье активно проводило подобные эксперименты в апреле. Пару раз даже сработало, после чего Кукловод пустил по дверной ручке разряд тока. Мокрая тряпка и ладонь… сам понимаешь. Больше охотников рисковать не нашлось.
– Угу… А подать сигнал? Окна, понятно, заколочены, но если с третьего этажа светить фонариком в промежутки между плах…
– Мы пробовали. Когда я сам ещё только сюда попал в январе, – док не сразу заметил, что неслышно постукивает пальцами по подлокотнику кресла. – Мощным фонариком, потом Подполье собрало что-то вроде прожектора на нескольких стоваттных лампочках, пытались сигналить морзянкой. Никакой реакции. Вокруг особняка вдобавок деревья, ветви закрывают видимость.
Арсий постучал пальцем по нижней губе и съехал ещё ниже по спинке. Встрепенулся, выпрямился.
– Ладно, а передатчик? Я так понял, этот кружок радиолюбителей в подвале…
– Насчёт этого не уверен, – Джим вздохнул. До этого вопроса доходили не все новички, но большинство. – Поинтересуйся у них, если интересно. Знаю, что такие попытки были, но вроде бы сигнал не прошёл – здесь всё-таки кирпичные стены довольно большой толщины, не исключаю и наличие других экранирующих материалов. В крыше вообще листы железа… Или же Кукловод позаботился о том, чтобы мы не могли подать сигнал. Не силён в радиоэлектронике, но полагаю, что если есть передатчик сигнала, то с тем же успехом может быть и его подавитель. А потом Кукловоду и вовсе надоели копошения… как ты выразился… радиолюбителей. Он умеет наказывать, поверь. Где-то с июня они перестали возиться со сборкой передатчиков… или, по крайней мере, делают это не в открытую.
– Ну, что же… – Арсий мягко похлопал ладонью по коленке, – окна не выбьешь, я уже спрашивал, двери не вынесешь… Остаётся принять правила игры?
– Думаю, он, – Джим взглядом указал на камеру, – этого и добивается.
– «Свобода – это когда забываешь отчество у тирана…» – визитёр поднялся с дивана, слегка потянулся. Выглядел он при этом чрезвычайно довольным. – Спасибо за консультацию, док. Пойду предаваться унынию по поводу своей просроченной гениальности.
Джим подавил очередной зевок и даже вежливо улыбнулся.
– Обращайся.
========== 24 августа ==========
Десятый день…
Арсений подпрыгнул, доставая деревянный тотем с верха шкафа. Прошёл к столу, добавил его к собранным предметам. Все три двери разблокировались. Странная всё-таки комната эта прихожая, с её системой «захлопни одну дверь – получи ещё два хлопка в подарок». Иногда эта автоматика навевала жутковатые мысли.
Два раза со словами и один раз с картинками. А, это ж «тени» называется. Один в гостиной, три сейчас в прихожей и на кухне… четыре.
