Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 339 страниц)

Порт

Машина такси пересекла Павловский мост и въехала в северную часть города. И вдоль дороги потянулись безликие высокие дома, бетонные стены, которые были изрисованы красными знаками партии трудового народа, и черными символами анархистов. Вдалеке, в глубине районов расположилась большая промзона, где высились дымящие трубы заводов и мануфактур.

Местные назвали промзону "сердцем района". Отчасти это было правдой. Если это сердце остановится – рабочие районы попросту умрут. А люди под действием разных зелий переродятся в нежить.

Хотя алкоголь и другие токсичные вещества уже превращали некоторых людей в лишенных разума тварей. То тут, то там, в подворотнях слышались крики, ругань и шум драки. Ночью же это место становилось нежелательным для посещения. Любой порядочный гражданин много раз бы подумал, прежде входить в этот район с наступлением тьмы.

Машина встала на перекрестке. Красный сигнал светофора все никак не хотел отключаться. В воздухе сгустилась чужая энергия. С мостовой вспорхнула стая испуганных птиц. И я невольно потянулся к собственной силе.

Откуда-то из подворотни вышло два десятка человек. Подростки в черной одежде. Джинсы закатаны под верхние края голенищ высоких ботинок. Лица парней были скрыты под полумасками, оставляя на виду только глаза.

На куртках красовались нашивки со жнецами. На спинах можно было рассмотреть полный патч банды: черный круг, в котором росло несколько грибов. И надпись:

"Сыны. Градъ Петров".

Толстые подошвы тяжёлых ботинок топали по мостовой словно на марше. А навстречу им, с другой стороны улицы, уже выходили парни в такой же чёрной одежде. Только с нашивками первого черносотенного легиона. И заметив их, анархисты ускорились. А в оппонентов – черносотенцев полетели пустые бутылки.

– Только так! И никак иначе! – послышался стройный гул голосов. Обе группы перешли на бег, стремительно сближаясь. И я заметил пару тел черносотенцев, которые лежали на мостовой, выбитые из строя анархистами.

А через секунду на мостовой началась плотная рубка. Но к моему удивлению бой шел честно, без применения силы. То ли таков был уговор, то ли обе стороны пока не хотели проливать лишнюю кровь, за которую придется отвечать. Послышались крики и рев толпы. Которая, впрочем, игнорировала застывшие на перекрестке машины.

– Жестокие нравы царят в этих местах, – пробормотал я, глядя на разгорающееся побоище.

– Да просто черносотенцы вчера немного похулиганили, – ответил извозчик и сунул между зубами зубочистку. – Вот и результат. Пару дней побугуртят, а затем все успокоится.

Я покосился на водителя, хмыкнул, заметив на предплечье край татуировки со знаком анархии. Извозчик поймал мой взгляд и скрыл усмешку. Но ничего не сказал. Слова были лишними. Многие из рабочих районов примыкали к одной из группировок, чтобы защитить свои интересы. Да и жандармы лишний раз бы подумали, прежде чем обижать такого вот меченого. Как знать, какая сила стоит за простым пареньком с отметиной на руке?

Извозчик напряженно всматривался в беснующуюся толпу. Скорее всего, где-то в рядах анархистов сейчас бьётся сын этого мужчины. Может быть, через несколько минут он окажется в околотке жандармерии. Если не успеет убежать.

Словно подтверждая мои мысли, где-то далеко завыли сирены машин жандармерии. И парни бросились врассыпную, вынося из боя оглушенных и приходящих в себя товарищей. Улица враз опустела. На мостовой остались обрывки ткани и, кажется, несколько зубов, которые смотрелись крохотными белыми каплями. И как мне показалось, таксист, который наблюдал за побоищем, вздохнул с облегчением. Значит, я был прав.

– И часто у вас тут такое случается?

– Бывает, господин. Что поделать, ежели у молодежи кровь кипит?

– И то верно, – не стал спорить я.

Машина тронулась и покатила дальше, проехала ещё пару кварталов и остановилась у кованых металлических ворот, над которыми красовалась надпись:

"Северное морское пароходство".

– Приехали, барин, – пробасил извозчик, останавливая авто на парковке.

– Спасибо, – ответил я.

Вынул из кармана деньги и передал трудяге. Но тот не стал брать их в руки. Только указал глазами на торпеду. И я усмехнулся: совсем забыл, что большинство извозчиков суеверны. Оставил деньги, поблагодарил водителя и вышел из авто.

Воздух был напоен запахом соли, ржавого железа и тяжелым ароматом дизеля. Слышался шум двигателей, лязг металла и крики рабочих. Где-то далеко, над гладью соленой морской воды, разносились громкие визги чаек.

У ворот дежурили трое бойцов в чёрной форме дружины. И едва я покинул такси, один из них направился в мою сторону:

– Добрый день, мастер, – вежливо поприветствовал он меня. – С каким вопросом прибыли?

– Меня зовут Павел Чехов. У меня назначена встреча с мастером-управляющим порта. По поводу одного из работников.

Мужчина смерил меня тяжелым изучающим взглядом, совершенно не смутившись ответному.

– Прошу за мной, – наконец произнес незнакомец и зашагал к воротам.

Охранники открыли дверь, вырезанную в створке, и я прошел на территорию.

– Идёмте, мастер Чехов.

Мой провожатый направился вглубь территории, я последовал за ним.

В порту царило рабочее оживление. И уже от ворот открывалась вся перспектива порта. У причалов стояли корабли со всего мира. Башенные краны и вилочные погрузчики перемещали контейнеры с грузами, выстраивая их в штабеля, а снующие по территории погрузчики разгружали эти контейнеры, перевозя товары и наполняя стоявшие на парковке у причалов грузовики.

Охранник свернул направо, по асфальтированной дорожке, подошёл к дверям двухэтажного дома с табличкой "Администрация". Потянул на себя створку, приглашая меня войти.

Дружинник проводил меня до приемной, постучал в широкий косяк, приоткрыл дверь и заглянул внутрь:

– Марфа Доньевна, к Антону Сергеевичу прибыл мастер Чехов. Говорит, что он его ожидает.

Я подумал о том, что на проходной никто и не захотел проверить правдивость моих слов. Видимо, не особенно беспокоились о том, что я могу быть мошенником. И понятно почему. Окажись я проходимцем, то судьба моя была бы решена – порт большой и тело спрятать много ума не нужно.

– Пусть войдёт, – послышалось из-за двери. И дружинник распахнул ее передо мной:

– Прошу, мастер.

– Благодарю, – ответил я и прошёл внутрь.

В приемной было пыльно и пахло краской. За столом сидела крупная дама лет сорока. Она не часто улыбалась, судя по суровым складкам, тянущимся от носа в подбородку. Густо подведенные глаза смотрели сквозь стекла очков с видом превосходства. Женщина пожевала губу и снизошла до вопроса:

– Павел Чехов?

– Собственной персоной.

– Проходите уже, – с недовольством протянула женщина и потеряла ко мне всяческий интерес.

Кабинет управляющего расположился на втором этаже в здании администрации. И он сильно отличался от кабинета главного приказчика Васильевской лавки. Небольшая комната казалась еще теснее, из-за картотечных шкафов, что тянулись вдоль стен, поднимаясь до самого потолка. В центре комнаты стоял большой письменный стол, на котором расположился белый кирпич-монитор и телефон, а также несколько стопок документов. Напротив входа светилось окно с видом на доки и гавань. Интересное решение. В любой момент можно было отвлечься от работы, полюбоваться в окно и узнать, чем же там занимаются трудяги. Желтые занавески часто разводили в стороны, судя по жирным пятнам на ткани.

Начальник порта не сидел во главе стола. Он стоял на высокой стремянке и касался лысиной лампы дневного света, которая нервно моргала. И едва я вошел, мужчина с интересом взглянул на меня, а потом улыбнулся:

– Добрый день, мастер Чехов. Прошу, проходите. Присаживайтесь.

Он указал на одно из свободных кресел, и я воспользовался его приглашением.

– Уж простите, но дела не дают расслабляться. Иногда мне кажется, что будь в сутках больше часов, мне не хватало бы еще пары.

– Понимаю, – сказал я и это не было банальной вежливостью. – Мой отец тоже живет работой. И ему всегда не хватает времени на отдых.

– На том свете отоспимся, – хохотнул мужчина и наконец нашел бумаги в ящике.

Довольно бодро спустился по ступеням и сложил стремянку, чтобы задвинуть его в угол. Антон Сергеевич оказался довольно крепким кряжистым мужчиной лет пятидесяти с седыми висками, широким обветренным лицом, глубоко посаженными глазами цвета чайного настоя. Одет он был в серые брюки с подтяжками, голубую рубашку. Ботинки с избитыми носами знавали лучшие времена, но при этом не выглядели ветхо. Мне подумалось, что мужчина не менял обувь не из экономии, а потому что привык к паре и не хотел разнашивать новую.

Антон Сергеевич протянул мне руку и стиснул пальцы в коротком пожатии. Вышло у него довольно крепко, хотя я был уверен, что приказчик не пытался демонстрировать силу.

– Что за дело привело вас на наше предприятие? – с интересом уточнил управляющий и взглянул на меня, ожидая ответа.

– Ваш работник недавно обратился ко мне за защитой своих прав. По его словам, вы нарушили Рабочий кодекс, не выплатив ему зарплату.

Управляющий сел за стол, положил перед собой стопку бумаг и повертел в руках ручку. Затем удивлённо поднял бровь:

– Вот как? Могу я поинтересоваться, как же зовут этого работника?

– Фома Питерский, – честно ответил я.

– Фома, Фома, – забормотал Антон Сергеевич, словно вспоминая имя. – Не помню такого. Могу ли я увидеть копию трудового договора с этим работником?

Он не скрывал ехидной ухмылки и посмотрел на меня с торжеством. Управляющий был уверен, что копии договора у меня нет. Но я невозмутимо пожал плечами:

– Факт рабочих отношений доказывает не только договор. Например, сотрудники могут подтвердить, что Фома работал на предприятии. Только вот это заинтересует ещё и Фискальную Службу.

Антон Сергеевич лишь улыбнулся и развел руками:

– Воля ваша, Павел Филиппович. Можете подавать заявления в Рабочую инспекцию или прокуратуру. Мы готовы к проверке и скрывать нам нечего. Могу вас заверить, что этот Фома попросту вас обманул, желая заработать немного денег. Схема ведь старая.

Схема и правда была старой и работала почти десятилетие. Работник подавал жалобу на то, что долго работал на предприятии без договора, и по итогу его обманули. Уволили без выплаты зарплаты. После чего подавался судебный приказ. Если суд был загружен, судья обычно выносил решение в пользу просителя. И пока компания пыталась отменить приказ, деньги уже списывались мошеннику и обналичивались. Но я вспомнил простодушного Фому, который ждал меня у офиса, и собирался идти ночевать под мост. Вряд ли человек, который от отчаяния пришел за защитой, стал бы пытаться обмануть крупного портового промышленника.

– Вы даже не станете узнавать подробности? – сделал я еще одну попытку решить все миром. – Вдруг выяснится, что вы не правы.

От этих слов Антон Сергеевич на мгновенье застыл, а потом поджал губы и резко выдохнул носом.

– Дайте угадаю: тот парень приехал из провинции, не имеет жилья, прописки, да и из документов у него лишь приписка в каком-нибудь бывшем приюте? А может и того хуже – справка из места не столь отдаленного.

Я едва сдержался, чтобы не сказать что-то резкое.

– Не удивлюсь, что имущества у этого бродяги – шапка из кота, да дырка в кармане.

– Вы уверены, что все так предсказуемо?

– Полагаете, что я ввожу вас в заблуждение?

– Думаю, что проверка не повредит. Мне хотелось быть уверенным в том, что все так, как вы говорите.

– Моего слова достаточно, – произнес приказчик весомо и положил ладонь на стол с легким хлопком.

– Это ваш официальный ответ? – уточнил я.

И промышленник кивнул:

– Да, Павел Филиппович. Официальный. Мне жаль, что вам пришлось потратить свое время. И отнять его у меня. Мы с вами деловые люди и жаль, что некоторые людишки отвлекают нас от действительно важных дел.

– Конечно, – хмыкнул я.

– А позвольте спросить, я не ошибаюсь, вы сын самого Филиппа Чехова? Того самого?

– Он такой один, – с достоинством кивнул я.

– Я полагал, что его сын пойдет по стопам отца, – произнес мужчина и выжидательно уставился на меня.

Мы оба понимали, что это не его собачье дело. И вероятно приказчик ждал от меня именно такого ответа. Ему нужен был повод, любой проступок молодого и горячего аристократа, который позволил бы ему затем заявить о недостойном поведении адвоката.

– Желаете спросить об этом моего отца лично? – уточнил я и холодно улыбнулся, заметив, как едва заметно побледнело лицо приказчика. – Полагаю, он мог бы ответить на этот вопрос куда более подробно, чем я.

– Простите, Павел Филиппович, я позволил себе глупость…

– Именно, – я поднялся на ноги и одернул полы пиджака. – И я вас прощаю за эту вольность, так уж и быть.

Антон Сергеевич настолько опешил от этих слов, что не смог подняться с кресла. Он смотрел на меня снизу вверх и хлопал глазами..

– Ну, хорошо. До встречи, Антон Сергеевич.

– Буду рад встретить вас вновь при других обстоятельствах, – ответил управляющий, пришедший в себя.

– Конечно. Не трудитесь провожать меня.

Я вышел из кабинета. Секретарша продолжала увлеченно печатать, время от времени поглядывая на экран компьютера. Я прошёл через приемную, выбрался из здания и осмотрелся по сторонам. И ко мне тут же подошёл один из дружинников:

– Позвольте проводить вас, мастер Чехов.

Значит, Антон Сергеевич уже сообщил охране, что наша встреча закончилась. И предупредил их, чтобы меня провели до дверей и проследили, чтобы я не шатался по территории. Довольно улыбнулся: значит начальник порта лукавил и ему есть что скрывать.

– Прошу вас помочь мне выбраться отсюда, – согласился я с дружинником, и направился вслед за ним к воротам.

Когда я обернулся, то заметил, как на втором этаже качнулась желтая занавеска. Какой же занятой человек станет смотреть как с его территории уходит обыкновенный адвокат?

Дела у адвоката

Створки со скрипом захлопнулись за моей спиной, и я тяжело вздохнул. Стоило признать, что первый ход в этой партии остался за управляющим порта. Впрочем, это было предсказуемо. Местный хозяин был мужик стреляный, и повидал в жизни немало. Думаю, что он имел связи, которые позволяли ему вести себя смело и не бояться угроз. Хотя упоминание моего батюшки все же заставило Антона Сергеевича дрогнуть. Ясное дело, Чехова подкупить он не мог и давить на начальника охранки было нечем.

Осознание этого наполнило меня умиротворением. Пусть с отцом мы порой не приходили к взаимопониманию, но я точно знал, что мой родственник – человек порядочный.

Я скрестил на груди руки и не спеша пошел по дороге вдоль высокого забора.

Хоть мне и не хотелось, но все же придется применить силу. И если даже это ничего не даст – идти в суд. Шансов у меня было немного, а если точнее – их не было вовсе. Вряд ли кто-то из работяг пойдет свидетелем, боясь испортить отношения с управляющим. И даже уволенные трудяги вряд ли рискнуть здоровьем ради постороннего парня. А начинать полномасштабную войну против порта мне отчаянно не хотелось. Быть может, однажды я и сумею разворошить это осиное гнездо и восстановить справедливость для каждого. Но не сейчас. Понимал, что не потяну и совершенно точно проиграю, если начну эту великую битву сегодня.

– Подожди, Антон Сергеевич. Будут и на твоей улице похороны, – пробормотал я.

Но у меня уже созрел один хитрый план, как можно попытаться взыскать деньги с подлого приказчика для Фомы и при этом не доводить дело до суда. Правда, придется прибегнуть к моим особым талантам.

Никем не преследуемый я обогнул огороженную территорию предприятия, свернул на узкую Портовую улочку, которая спускалась к воде. По обе стороны тянулись серые девятиэтажки, фасады которых были густо исписаны граффити. Под ногами хрустели осколки стекла, куски шифера и битого кирпича.

Прошел к бетонному спуску, о который бились пенные волны. Воровато осмотрелся по сторонам и убедился, что никого поблизости не было. Я скинул пиджак, свернул его и аккуратно сложил на выбеленную водой и солнцем бетонную плиту. Над головой носилась пара неугомонных чаек. Чуть дальше от берега покачивались буйки, а ближе к горизонту виднелась лодочка, с которой какой-то упрямый мужик пытался ловить рыбу.

Тут я выдохнул, неспешно призвал силу и активировал тотемы. На секунду замер от эйфории, которую дала темная энергия. Она прокатилась по сосудам, гонимая горячей кровью, а потом волной мурашек прошлась по коже. Каждый волосок на теле приподнялся.

Я сжал кулак, активировав "Радар". И от меня в разные стороны разошлась серая волна. Ее не ощутил никто из живущих. Даже глупые чайки продолжили реять в небе, беспорядочно покрикивая. А вот выбежавший из-под бетонной плиты полосатый кот недовольно зашипел и рванул прочь.Я искренне верил, что в порту порой творятся темные дела, а значит трупы поблизости обязательно найдутся. И оказался прав.

С минуту ничего не происходило. Лишь сила напряженно вибрировала, изливаясь из тела. А затем от моря послышался едва различимый шепоток, который постепенно перерос в гул. И я активировал связующие нити. По коже пробежал холодок от контакта с призраками. Их было много. Слишком. Я стиснул зубы, чтобы остаться в себе и не дрогнуть. А потом принялся выбирать того из умерших, кто был бы мне полезен. Тут были старые кости, давно обточенные приливами. Почти истлевшие тела, которые что-то удерживало на дне. Совсем еще свежая девица, которая, не останавливаясь, визжала отборным матом. Я поморщился и обрезал нить, которая тянулась от нее. Не хватало мне еще озлобленного призрака вынуть на белый свет. От нее я не получу ровным счетом ничего, кроме потока ярости. Перебирая всех тоскующих и стенающих мертвецов на дне, я нашел одного, который обиженно бурчал что-то про порт. И смерть его была совсем недавней.

Я накинул на него петлю, а остальные нити резко оборвал. Призрак встрепенулся и принялся жадно вбирать в себя темную силу. Я подождал несколько секунду, пока он не напитается, а затем потребовал:

"Явись".

Звать умерших стоило уверенно и без тени страха. Иначе сущность продолжить жрать твою силу, а команду выполнять даже не подумает. Любой покойник со временем теряет связь с миром живых и забывает себя. Порой это происходит постепенно, медленно. Особенно если человек жил хорошо или оставил в этой реальности незавершенные дела. А вот ежели несчастный существовал в нужде и смерть принесла ему лишь облегчение, то он может покинуть этот мир быстро и после него останется только жадная тень души. Но даже ее хороший некромант может использовать и вызнать все, что ему надобно.

Через несколько секунд из воды появился полупрозрачный мужчина в рабочем костюме с логотипом порта. Призрак выбрался на берег, подволакивая ногу, и застыл, неподвижно глядя на меня. Смотрелся он жутковато. Очевидно, что мужчина при жизни хоть обладал крепким сложением, но не мог похвастаться привлекательной внешностью. Поперек лица проходил грубый рубец, который придавал ему лихой вид. Губы при этом кривились в постоянной ехидной ухмылке.

"Зачем ты потревожил меня, чернокнижник"? – послышался в голове шелестящий шепот.

– Хотел узнать кое-что об управляющем порта, – просто сказал я.

"Редкая мразь, – был мне ответ. – Это все"?

Я покачал головой:

– Поподробнее бы. Например, обманывает ли он с зарплатой?

Призрак, казалось, даже удивился такому вопросу. Он склонил косматую голову к плечу и окинул меня мутным взглядом.

"А кто же не обманывает честного работягу? Всяк старается сэкономить".

– И как ты думаешь, кто-то из обделенных сможет дать показания в суде?

"Вряд ли. Все держатся за свои места. Какая-никакая, а все ж таки работа. Да и Рабочий Союз не позволит трудягам ни митинговать, ни обращаться в суд".

– А ты? – прямо спросил я.

"Ну, если ты потащишь меня в суд, – прошелестел пришедший. – Но в обмен на помощь мне…"

Призрак подобрался и даже пригладил растрепанные призрачные волосы здоровенной ладонью.

– Слушаю.

"Ты уже наверняка понял, что я умер не своей смертью. Несчастный случай, который замяли. Сказали, что я пропал. По бумагам я в разводе, и живу один. Только вот не по документам дочь у меня есть. Внебрачная. Выбьешь из начальника компенсацию для нее – и я тебе помогу".

– Постараюсь и сделаю все, что смогу, – честно признался я. – Как тебя зовут?

"Митя, Самсонов сын, – был мне ответ. – А теперь отпусти меня, чернокнижник. Я очень устал. Свет слепит мне глаза. И даже твоя тьма не помогает".

Я кивнул и разорвал плетение. И призрак тут же растворился. Я же ещё немного постоял на бетонной плите, вглядываясь в водную гладь. Дыхание восстановилось, и я, наконец, перестал ощущать прохладу на кончиках пальцев. Затем поднял пиджак, надел его и поправил манжеты рубашки. Потом я неспешно начал подниматься по улице к портовой парковке. Придется оттуда вызвать машину.

* * *

На парковке меня ждал сюрприз в виде машины отечественного производства. Модель была распространена среди молодежи рабочих районов. Автомобиль был ярко красного цвета и походил на леденец. На колесах красовались литые диски, которые стоили как вся машина. Из салона раздавалась музыка, которая заставляла глухо затонированные стекла вибрировать. Водителя было не разглядеть. Хотя наклейка с диким котом на боковине сообщала, что владелец транспорта «Особенно крут».

Едва я подошёл к парковке и вынул из кармана телефон, собираясь вызвать такси, как боковое стекло с водительской стороны опустилось. В образовавшийся проем высунулся Фома. Слуга улыбнулся и махнул широкой как лопата ладонь:

– Мастер Чехов.

Я удивлённо поднял бровь. С утра у Фомы машины не было. Где он успел найти колеса за несколько часов?

Подошёл ближе и заметил, что номерные знаки были обычными. Белыми, без цветов и герба семьи.

Фома вышел из салона, обошел авто и с важным видом открыл мне заднюю дверь, предлагая сесть. И я с удивлением отметил, что на слуге был костюм и галстук с гербом семьи.

– Неплохо, – я довольно усмехнулся и сел на задний диванчик.

Внутри было чисто. Тут пахло лимоном и кофе. Ткань на сиденьях была слегка потертой, а на пластиковой торпеде красовалось несколько знаков Искупителя и его учеников. Видимо, владелец машины был очень набожным человеком и любил ее. К тому же не курил в салоне. На зеркале заднего вида покачивалась фигурка кота в боксерских перчатках. На его крохотной курточке я рассмотрел знак анархистов и улыбнулся.

Я взглянул в окно и отметил, что охранники за нами наблюдают. Вернее, дружинники делали вид, что общаются, но время от времени украдкой посматривали в сторону машины.

Фома же невозмутимо захлопнул дверь и вернулся за руль.

– А здорово ты это придумал, – пробормотал я, глядя в окно, на переговаривающихся у ворот дружинников. – Или Арина Родионовна подсказала?

Фома обернулся ко мне и удивленно уточнил:

– О чем вы, барин?

– Приехать на машине и появиться перед охраной, – пояснил я. – Аристократия обязана помогать людям, которые состоят у них в услужении. Бонус за верность семье.

Фома почесал в затылке, сдвинув кепку на лоб:

– Так, стало быть, вот почему Арина Родионовна настояла, чтобы я нацепил этот галстук. Даже сама его на мне повязала.

– Хитрый ход, – согласился я. – Ты где машину взял?

– Дак, старый знакомец, мой земляк, дал покататься, – ответил слуга. – Негоже вам, барин, на встречи на такси мотаться. Это…

Он пощелкал пальцами, словно вспоминая слово.

– Забыл. Как это называется, когда человек на встрече должен быть важным?

– Статус? – предположил я, и Фома кивнул.

– Точно. Не по статусу вам на такси ездить. А я отвезти могу. И привезти.

Я не стал говорить Фоме, что поездки на бюджетном авто не подтвердит мой статус. Парень старался, искал машину, забрал меня из порта, чтобы добавить важности начинающему адвокату. И мне на самом деле нравилось, что помощник сияет от удовольствия. Вместо этого спросил другое:

– У тебя есть права?

Фома важно кивнул:

– Дома считай с двенадцати лет за рулём был. Деревня у нас глухая, дорожных жандармов отродясь не было. Вот кузнец и научил, чтобы я по хозяйству помогал. А как только восемнадцать стукнуло, я на права и сдал.

Он повернул ключ в замке зажигания, и двигатель заворчал, заводясь и набирая обороты. А Фома обернулся ко мне и спросил:

– А сейчас вам, барин, в контору надо. Арина Родионовна сказала дело срочное. Наказала быстрее вас везти.

В голове мелькнула мрачная мысль про Пожарского и я уточнил:

– Что-то срочное?

– Курьер от вашего начальства приехал, барин. Вот и отправили меня за вами.

Фома вывернул руль, и машина выкатила с парковки. Мотор мерно гудел, мимо проносились дома. Я потер ладони, разгоняя в сосудах кровь, и понял, что немного озяб. Все же сил покойник у меня вытянул прилично. Вот что значит не практиковаться некоторое время.

– Права была бабушка, когда говорила, что надобно завести пару домашних мертвецов из какого-нибудь острога, – пробормотал я себе под нос.

Тут же хмыкнул, представив, как обрадовался бы Фома, узнав, что подвал будет использован по назначению.

За время поездки слуга сам не интересовался, как прошла встреча. Хотя по виду парня было заметно, что он несколько раз хотел начать разговор. Фома поглядывал на меня сквозь зеркало заднего вида. Я же не спешил сообщать о том, что переговоры прошли довольно прохладно. Даже несмотря на то, что определенных успехов мне все же удалось добиться. Однако терзать сердце парня не стал.

– Управляющий говорит, что ты там не работал, – произнес я, прикрыв окно.

– Врет он, вашество. Неужто бы я стал врать? – обиженно сдвинул брови парень.

– В этом я не сомневаюсь. Даже говорить такое не стоит.

– Спасибо, – вздохнул мой водитель и его плечи расслабились.

Я вдруг понял, что он беспокоился о том, что я ему не поверю. Сколько же в жизни пришлось хлебнуть этому простому парню, что он постоянно ждет подвоха. И при этом остается таким добряком.

– Откровенно говоря, я и не ждал от этого дельца ничего хорошего. На вид он порядочный. Одет просто, не нацепил на себя золото и рубины.

– Это вы, барин, бригадиров некоторых не видели. Они себе и зубы желтяком покрывают. И на пальцах перстня как болты носят.

– Много получают? – сощурился я.

– Ну не на последние же барыши золотишко прикупают, – резонно заметил Фома. – Они ж собирают деньгу за всех работников в бригаде, а потом кому платят, а кого… – парень повел плечами. – Может мне еще свезло. Как знать, могли бы и ножичком по горлышку провести и утопить. Делов-то.

– А деньги с подельниками поделить и присвоить, – продолжил я мысль и стукнул ладонью по обивке сиденья. – Спросу с пропавших никакого.

– Управляющий на это сквозь пальцы смотрит. Так когда я решил уйти, мне бригадир предложил дождаться его друга. Но не понравилось мне то, как он на инструменты за моей спиной косился. Не хочу наговаривать, вашество, но я подумал, что тюкнет он мне по голове и поминай как звали.

– Ты правильно сделал, что ушел. И что ко мне обратился, тоже верно сделал.

– Спасибо, что приняли, – тихо произнес парень и поджал губы.

– Я тебя не из доброты душевной приютил, – напомнил я. – Ты нанят на работу. И договор у нас подписан.

– Это да, – сразу взбодрился Фома.

– И если уж на то пошло, ты мой клиент. Так что дело я буду решать.

– И как же вы это сдюжите, вашество? Ежели этот хлыщ сказал, что я все вру? Мое слово против его слов.

– Ты не единственный недовольный работник, – заметил я и усмехнулся

– И надобно найти других?

– Уже нашел, – сообщил я и хлопнул Питерского по плечу. – Осталось все обдумать и исполнить.

Поездка домой была короче предыдущей. Оказалось, что Фома неплохо знает город. Он то и дело срезал дорогу через дворы или по малознакомым мне узким улочкам. И до офиса мы добрались быстро.

Фома затормозил у крыльца дома и обернулся ко мне:

– Ну вот, барин. Приехали.

– Спасибо. Ты отлично справился.

– Пока тут жил да в порту работал, часто катался с приятелем, – пояснил он.

Я вышел из машины, вошел в арку, поднялся на крыльцо и ступил в офис, где меня уже ожидала Арина Родионовна:

– С возвращением, мастер Чехов.

– Кто-то из тех, кто приходил до обеда, возвращался? Или новые клиенты наведались?

Девушка покачала головой:

– Нет. Никого не было. Но вы вовремя вернулись. Курьер недавно привез вам новое дело.

Я удивлённо поднял брови:

– Вот как?

Арина кивнула, взяла лежавшую на краю стола бумажную папку и протянула ее мне. И я заметил штамп жандармерии на лицевой стороне. Такие обычно ставят на дела нарушителей общественного порядка либо на копиях уголовных дел. После стандартных мероприятий жандармы снимают копии со всех документов и передают их адвокату подозреваемого или нарушителя. Папка была обернута бечевкой и опечатана сургучным оттиском. Значит, секретарь решила ее не вскрывать.

– Удалось договориться с портовой компанией? – уточнила девушка и я покачал головой:

– Нет. Управляющий сказал, что Фома никогда у них не работал.

Покосился на слугу, который вошёл в приемную. Тот горестно вздохнул, и вид у него стал совсем уж грустным.

– И ничего нельзя доказать? – Арина Родионовна подала помощнику кружку с чаем.

– Спасибо, – он обхватил посуду пальцами, будто хотел согреться.

– Не вешать нос, – приказал я. – Это только начало. Мы не сдаемся. Сейчас я напишу претензию, и направим ее официальным письмом, – добавил я и пошел в кабинет.

Открыл дверь, сел за стол и бросил перед собой папку. Это дело может немного подождать. А сперва я решу вопрос с портом.