Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 115 (всего у книги 339 страниц)

Чуть поодаль стоял незнакомый крепкий парень в сером тренировочном костюме, по которому невозможно было понять, к какой семье относится его владелец.

– Все так, – ответил я.

– Может и не самый дорогой автомобиль, но надежный, – продолжил незнакомец, а потом будто опомнился и шагнул ближе, протягивая ладонь. – Тимофей.

– Павел, – я решил не предоставляться официально и назвал лишь имя. Что-то мне подсказывало, что этот человек поступил так же.

Он был немного старше меня самого, достаточно высокий темноволосый, с широким открытым лицом, на котором виднелась россыпь веснушек.

– Ты только что приехал? Впервые здесь? – уточнил парень.

– Все верно, – подтвердил я.

– А я уже несколько раз приезжал с отцом, – ответил Тимофей. – Он считает, что мне полезно осмотреться и понять, что тут к чему.

– И ты с ним согласен?

– Что? – не понял собеседник.

– Ты сам считаешь, что визиты сюда для тебя полезны? – пояснил я.

Тимофей неопределенно пожал плечами, словно сам не знал ответа на мой вопрос. На его лицо набежала тень, которая, впрочем, почти тут же исчезла.

– Тут такое дело, что выбора-то у меня все равно нет, – вздохнув, ответил он после недолгой паузы. – Как впрочем и у тебя. Здесь все не по своей воле, а потому что так надо, – нехотя протянул он.

Я увидел, что из-за плеча моего нового знакомца что-то выглянуло. Теперь я заметил ремень, который тянулся поперек его груди.

– Ты тут охотишься? – предположил я.

Тимофей повернулся, демонстрируя странный чехол. Затем он извлек из него предмет, который оказался складным луком.

– И ты умеешь им пользоваться? – подивился я.

– Отец настоял, чтобы я обучался стрельбе из лука. А ты чем владеешь?

– Наверно, расписываюсь красиво, – я развел руки в стороны. – К сожалению, я совершенно не владею оружием. Всегда полагал, что моего таланта будет достаточно.

– Я природник, – признался Тимофей и с ожиданием посмотрел на меня.

И мне вдруг стало тоскливо от того, что произойдет через несколько секунд с момента, как я назову свою специализацию. Как только парень узнает, кто перед ним, то ретируется, сделав вид, что забыл о каком-нибудь важном поручению.

– Я некромант, – глухо сообщил я.

– Знаю, – улыбнулся гость. – Я ведь знаю, чей это дом. И что у князя Чехова один сын. Который некромант.

– И все равно подошел? – удивился я.

– Почему нет? – удивился парень. – Мы встретимся чуть позже, но уже официально. К тому же, не думаю, что ты набросишься на меня с ручкой, чтобы расписать до смерти.

Я засмеялся, оценив шутку, а потом похлопал себя по карманам.

– К сожалению, ручки при мне нет. Но в следующий раз я обязательно захвачу ее, – пообещал я.

– Я буду готов, – Блеснул зубами Тимофей. – К слову, если решишь, что тебе хочется пострелять из лука, то могу дать тебе пару уроков.

– Было бы неплохо, – не стал отказываться, решив, что не стоит портить отношения к секундантом или свидетелем возможной дуэли.

– Мне пора, – вздохнул парень. – Надо добыть что-то на ужин.

В этот момент от семейного дома потянуло ароматом жареного мяса. Тимофей усмехнулся.

– Твой отец – один из лучших охотников. Раньше он добывал оленя на общий стол. И сегодня уже успел.

– Не знал, что он знаменит этим своим умением, – ушел я от ответа.

– Иногда посторонние люди знают о наших близких больше нас самих, – кивнул парень. – Не переживай из-за этого. Пусть ты и не охотник с опытом, но, возможно, скоро им станешь. А даже если нет, впереди целая жизнь и можно научиться тем искусствам, которые будут тебе по вкусу.

– Некроманты и после смерти могут это делать, – заметил я и собеседник оценил мою шутку смехом.

Он скрылся в лесу, который раскинулся через дорогу густой чащей. Где-то вдали принялась отсчитывать года кукушка. И я не решился задать ей извечный вопрос. Не хватало еще слушать птицу всю ночь.

Последний ужин перед…

В доме царила дружелюбная атмосфера. Это было удивительно. Настолько, что сперва я даже подумал, что попал в какой-то параллельный мир, где начальник охранки умеет улыбаться, а княгиня-некромантка рассказывает, как много лет назад была пастушкой. Это было как-то странно, непривычно, но в то же время по-домашнему и правильно.

Я вернулся в гостиную, где нашел саквояж и свой чемодан. А затем осторожно спросил у Филиппа Петровича:

– Где я могу оставить вещи?

– Твоя комната крайняя слева, – лениво ответил князь и строго предупредил. – Имей в виду, удобства на улице. Не выходи на балкон. Я не уверен, что он достаточно крепкий. Сила хроноса не работает снаружи. И не поднимай сетку с окна, по вечерам тут бывают комары…

– А лягушки здесь есть? – поинтересовалась Виноградова, отвлекая князя от наставлений. – Они мне кажутся ужасно милыми.

– Неподалеку протекает ручей и даже имеется озерцо. И ночью оттуда доносится кваканье, – ответил мужчина, враз сменив менторский тон на вежливый. И Любовь Фёдоровна вздохнула:

– Жаль, что вечером мы уже уедем и я не смогу услышать их пение…

– Да… – начал было князь, но слушать дальше я не стал. Поднялся по лестнице и толкнул дверь и вошел в отведенные мне покои.

Комната оказалась небольшой, но вполне уютной. Здесь разместилась довольно приличная по размерам кровать, комод, высокий угловой шкаф и кресло у окна. Столиком служил широкий подоконник, на котором нашелся набор для письма и аккуратная настольная лампа с зеленым абажуром.

Здесь нигде не было пыли. Казалось, что буквально минуту назад тут прибрались. Единственное, что намекало на долгое отсутствие людей – аромат отсыревшего дерева. Забавно, что даже остановка времени не могла избавить помещение от проникновения в него влаги.

За окном виднелся небольшой балкон, часть дороги, которая петляла и уводила к опушке леса. Я распахнул створку, чтобы выглянуть наружу. Дерево натужно скрипнуло и от рамы откололась небольшая щепка, которая с глухим стуком упала на пол. Выходить на балкон я все же не рискнул, помня о наставлениях отца. Да и здраво рассудил, что время могло плохо сказаться на опоре балкона. Не хватало еще, чтобы перила треснули, и я улетел на лужайку перед домом. Шею я, может, и не сверну, но получу порцию издевок от князя, на которые не смогу возразить.

Я отошел от окна, пошел к кровати, снял покрывающую ее белую ткань. И матрас тут же расправился, словно до того был сжат. Пространство будто раздалось вширь и стекла в рамах едва слышно звякнули. Я догадался, что именно так работает в особняках сила хроноса. Она прижимает предметы к поверхностям, останавливая время.

В чемодане нашлась стопка вещей, которую я, не разбирая их, уложил на полку открытого шкафа. В дверь бесцеремонно стукнули. И я обернулся, чтобы ответить «войдите», но створка уже была приоткрыта. А в комнату заглядывал один из помощников Чеховой. Он вошел с моим чемоданом наперевес, застыл и осклабился двойным рядом зубов. Полагаю, это должно было выражать дружелюбие, но даже у меня от этого зрелища по спине побежали мурашки. Уж не знаю, на каком кладбище княгиня отыскала такое чудовище, но выглядело оно колоритно.

– Спасибо, – дежурно ответил я, когда призрак поставил чемодан у шкафа.

– Всегда рад служить, – прошипел он с явной издевкой. Призраки вправе уважать только того некроманта, которому подчиняются. Выражение дружелюбия к остальным живым будет их желанием. Но для этого, живой сам должен стать интересным для духа из межмирья. Я же для данного страшилы никакого интереса не представлял.

Гость привычно поклонился, развернулся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я же улегся на кровати поверх пледа, заложив руки за голову и вытянув ноги. Довольно вздохнул, радуясь тому, что теперь можно отдохнуть с дороги. И уставился на потолочную балку, на которой покачивался сплетенный из веточек и сухих цветов венок. Веки сомкнулись, и я сам не заметил, как задремал, а затем и вовсе провалился в сон.

Мне снилась лесная поляна. В воздухе разливался тонкий аромат зелени и цветов, а над высокой травой порхали бабочки. Казалось, что стоит мне повернуть голову и я увижу ручей, журчание которого слышалось неподалеку.

Я присел в траву, скрестив по-турецки ноги и прикрыв глаза, запрокинул голову, подставив лицо солнечным лучам. Рядом послышался едва различимый шорох, словно неподалеку от меня расположился еще кто-то. И я с интересом обернулся. Но стоило мне взглянуть на соседа, как свет ослепил мне глаза. И как я не пытался рассмотреть, кем был этот человек, у меня ничего не выходило. Я видел лишь залитый солнечным светом силуэт. Впрочем, беспокойства это не вызывало. Откуда-то я точно знал, что угрозы незнакомец не несет.

– Мне бы хотелось остаться тут навсегда, – прозвучал тихий, едва различимый девичий голос. – С тобой.

В последнем слове сквозила тоска, от которой сдавило в груди.

– Скажи, что ты тоже хочешь этого… – продолжил голос.

Я хотел согласиться. Ответить «да», чтобы успокоить собеседницу. Но в горле засвербело, язык одеревенел и мне не удалось выдавить ни слова. Стукнул себя по груди, чтобы откашляться, но не вышло. Внезапно воздух в легких закончился, и я принялся с хрипом втягивать его в себя, но выходило скверно. И когда перед глазами качнулось пространство, моя собеседница цепко ухватила меня за плечо и потребовала:

– Проснись!

Я открыл глаза и попытался вскочить, но чья-то рука удерживала меня на месте.

– Тихо-тихо, – увещевал меня знакомый голос. – Тебе просто приснился дурной сон.

Я наконец узнал склонившуюся надо мной бабушку, которая хмурилась, с беспокойством рассматривая меня.

– Сон. – с облегчением повторил я, резко сел на кровати и потер лицо ладонями, отгоняя остатки морока. – Это был всего лишь сон.

Сердце гулко билось в груди, готовое вот-вот проломить ребра. Я тяжело дышал. Спину покрывала холодная испарина. А руки все еще предательски подрагивали.

– Переодевайся в прогулочный костюм и спускайся на кухню. Надо подкрепиться перед визитом к императору.

Я взглянул на бабушку и уточнил:

– Нас позвали в резиденцию?

– В день прибытия гости обязаны явится «ко двору», – пояснила Софья Яковлевна. – Хоть мы и не во дворце, но правила от этого неизменны. Иначе правитель решит, что гости проявляют неуважение.

– Ох, уж это показное уважение, – проворчал я и встал с кровати.

Бабушка недовольно закатила глаза:

– Прошу, оставь свой язвительный тон в этих стенах. Ты можешь не считаться с мнением императора в частной беседе со мной, но на людях не вздумай проявлять подобное отношение.

– Софья Яковлевна, я знаком с этикетом и не посрамлю фамилию, – смиренно ответил я.

– Хорошо, – отозвалась она и положила ладонь мне на лоб. Обеспокоенно добавила. – Ты выглядишь бледным.

– Это потому что я некромант. К тому же не бываю на солнце, – отмахнулся я.

– И часто тебе приходят такие сны, от который не получается проснуться? – невинно уточнила женщина, но взгляд ее оставался тревожным.

– Я просто немного утомился с дороги, – пожав плечами, предположил я. – Ну, или на меня так влияет соседство с твоим сыном.

– С твоим отцом, – без нажима поправила меня княгиня.

– С ним самым, – бросил я, когда женщина уже вышла из комнаты.

Я открыл шкаф, быстро нашел нужный наряд и сменил дорожный костюм на другой, из более плотной ткани. Взглянул на себя в зеркало, размещенное в мебельной дверце, и провел пальцами по вышитому гербу на нагрудном кармане и поправил уголок белоснежного платка, который выглядывал из-за края ткани. А затем развернулся и вышел из комнаты.

Внизу все уже собрались за столом. Обычно в доме отца не было принято ждать опоздавших. К моему удивлению, в столовой оказался Фома и Виноградова. Помощник сидел по правую руку от княгини, и она доверительно рассказывала Питерскому, как нужно прогревать чеснок, чтобы он отдал свой аромат маслу.

Я занял место слева от князя и рядом со мной легко опустилась Любовь Федоровна, перед которой стояла чистая тарелка и приборы. Женщина принялась сворачивать салфетку в причудливую птичку.

– Вы владели телекинезом до перехода? – уточнил у нее Филипп Петрович.

– До смерти я могла управлять огнем, – беззаботно отозвалась она.

– Вас не обижает упоминание смерти? – продолжил любопытствовать начальник охранки.

Виноградова оторвалась от своего занятия и взглянула на князя:

– А вас обидит, если я скажу, что вы на редкость приятный собеседник? – сверкнув глазами, уточнила она. – Или, что вы ловко задаете вопросы?

– Пожалуй, нет, – после недолгого раздумья ответил Филипп Петрович.

– Вот и меня это не задевает. В посмертии многие вещи становятся не такими уж важными. А те, что казались несущественными, наоборот, вдруг начинают казаться нужными. Вероятно, потому призракам нет необходимости врать живым. Мы уже ничего не боимся, не переживаем по пустякам. Хотя большая часть задержавшихся могут быть зациклены на каком-то предмете или событии из жизни. Но со временем одержимость способна ослабнуть.

– Такое случается, – согласилась Софья Яковлевна. – Но чаще я встречаю иное. Многие призраки попадают в зависимость от смерти. Они раз за разом переживают момент своей кончины и тоскуют по потерянной жизни.

Над столом повисла неловкая тишина. Первым нашелся князь:

– Я не должен был касаться этой темы, – потом он. – Простите мою бестактность.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не спросить, с каких пор Филипп Петрович стал таким вежливым. Но я понимал, что не стоит делать подобного при бабушке и домашних. Наверное, на моем лице отразились обуревающие меня эмоции, так как начальник охранки криво мне усмехнулся предложив:

– Не желаешь ли перепелку в сметанном соусе с чесноком?

– Вы рекомендуете? – холодно поинтересовался я.

– О да, – с готовностью отозвался мужчина. – Если ты не планируешь сегодня свидание. Потому как не все дамы любят чеснок.

Виноградова хмыкнула, словно услышала забавную шутку.

– Вы оттого и едите чеснок, что не ждете сегодня свою благоверную? – невинно осведомился я.

– Маргарита Ивановна прибудет в другой день. – немного скованно сообщил князь. – Дела помешали.

– Ваша супруга также владеет огнем? – поинтересовалась Любовь Федоровна.

– Она воздушница.

– Это хорошо при работе в паре, – кивнула призрак и уточнила. – Правду говорят, что вы вместе служите в охранке?

– Да, все так, – Филипп Петрович явно не желал говорить о своей жене и сменил тему:

– Я слышал, что вы, Любовь Федоровна, талантливый бухгалтер. Это так?

Женщина гордо вскинула голову. Было видно, насколько польстил ей интерес князя.

– Без ложной скромности могу сказать, что я одна из лучших в Петрограде, – произнесла она. – Мне удалось провести несколько дел Павла Филипповича как благотворительную помощь. Тем самым мы получим налоговый вычет и дотации от Империи.

– Отлично. Не ожидал, что его работа может принести пользу семейному делу.

Виноградова нахмурилась, бросила на меня короткий взгляд и выдала:

– Павел – отличный адвокат. И к тому же у него жилка хорошего сыщика. Впрочем, думаю, что это у него наследственное. Вы бы видели, как он разворачивает дела, которые ему достаются.

– Видел, знаю, – мрачно отозвался Филипп Петрович. – Из-за пары таких старых дел мне придется приносить публичные извинения. А охранке платить компенсацию.

– Приносить извинения за сына? – сощурившись, уточнила Любовь Федоровна.

– Нет, за себя, – нехотя ответил князь.

– Вы достаточно сильный человек, чтобы не беспокоиться о таких мелочах. Признать огрехи в сложной работе – вовсе не зазорно.

Старший родич ухмыльнулся и уточнил:

– Вы так полагаете?

– Уверена, – отмахнулась призрак, – вы имеете настолько блестящую репутацию, что ее ничем не испортить, – заключила призрачная дама и я понял, что она по-настоящему опасная женщина.

Князь задумчиво посмотрел на нее и кивнул. А Софья Яковлевна улыбнулась и подложила сыну на тарелку румяную перепелку.

– Пожалуй, я сыт, – признался он и добавил, – Я покину вас ненадолго. Мне хочется выкурить сигарету перед визитом в резиденцию Императора.

– Позволите мне составить вам компанию? – оживленно уточнила Любовь Федоровна и несколько раз взмахнула ресницами. – Я не ощущаю ароматов, но помню их, когда кто-то рядом курит. А Павел Филиппович не имеет этой привычки.

Последнюю фразу она произнесла со вздохом сожаления, и отец покачал головой:

– Какая жалость.

– И не говорите. Не пьет, не курит и работает в свои выходные. Ума не приложу, откуда в нем эта тяга к здоровому образу жизни и при этом к трудоголизму.

– Здоровый образ жизни – это от меня, – с готовностью подсказала княгиня. – А все дурное – это от папеньки.

Я довольно улыбнулся, оценив шутку бабушки. Отец напротив, нахмурился, встал из-за стола и направился к террасе. Любовь Фёдоровна последовала за ним. И вид у нее был загадочный и самодовольный.

– Она не только мастер по слухам, – произнесла княгиня заговорщически и добавила. – Хорошая женщина.

Медвежий угол

Фома и Виноградова сразу после обеда засобирались домой. К моему удивлению, Любовь Федоровна не особенно торопилась, хотя до того не хотела оставлять дом надолго. То ли ее напитала сила княгини, то ли ей понравилось за городом, но она светилась какой-то неизъяснимой радостью, которой я раньше в ней не замечал.

– До чего ж у вас тут хорошо, – вздохнула она. – Жаль, что я не могу ощущать ароматы. Здесь наверно пахнет травой.

– И листвой, – подтвердил Филипп Петрович, задумчиво глядя куда-то вдаль. – А еще под окном растет мята.

– Я ее там высадила, надеясь, что это поможет заметить незваного гостя, если он надумает подкрасться.

– Чтобы мяту ногами размял, и вы ее почуете, – догадался Фома и они с бухгалтером понимающе переглянулись.

– У нас не настолько острое обоняние – возразила Софья Яковлевна. – На самом деле в мяте отчего-то полюбили селиться местные сверчки. Они по ночам довольно громко трещат. И если кто-то ступал в ароматную траву, они враз замолкали. От такой звенящей тишины я сразу просыпалась.

– Умно, – заметил я.

– Я никогда не полагалась только на свою силу. Потому что у твоего противника она тоже может быть.

Фома направился к машине в сопровождении князя, который довольно по-простому расспрашивал его о транспорте. Слуга с готовностью поделился мнением относительно «Победы», не забыв упомянуть свою ласточку.

– Павел Филиппович сказал, что по статусу нам не положена простецкая машина, – поделился он.

– А в Смуту в охранке были только такие, – удивил меня князь. – Я сам на такой катался по делам. Дорогие автомобили могли попытаться угнать.

– Неужто у аристократов угоняли? – поразился мой помощник.

– Тогда были такие времена, что каждый пытался урвать свой кусок. Люди творили разные бесчинства, не задумываясь о последствиях. И многие погибли по глупости.

Он отчего-то взглянул на Виноградову, которая сделала вид, что не заметила этого разговора. Призрачная дама с преувеличенным вниманием выслушивала от княгини советы по разведению мяты, которую с готовностью позволила выкопать.

– Она тут особенно ароматная. Нигде подобной не встречала, – говорила княгиня, которая тоже отчего-то делала вид, что тема рассады кажется ей очень увлекательной.

«Спелись», – подумал я обреченно.

Когда машина скрылась вдали, мы повернулись и зашагали в сторону дома хозяина этих мест.

Дорога до резиденции императора оказалась недолгой. И едва мы прошли через ворота, я остановился, пораженный ее размерами. Казалось, что в лесу не должно быть таких зданий.

Особняк в три этажа выглядел величественным. Возможно потому, что был выложен из благородного белоснежного мрамора, с золотистыми прожилками, которые переливались в лучах солнца. Высокие арки окон, украшали резные рамы. А под крышей виднелись бойницы. Мне подумалось, что несмотря на внешнюю красоту, о своей безопасности император все же не забывал.

К порогу вела дорожка из камня, вдоль которой росли аккуратно подстриженные кусты. Над крыльцом нависала крыша, поддерживаемая двумя колоннами, обвитыми диким виноградом. Массивная дверь венчалась гербом семьи и блестела натертой бронзовой ручкой и молоточком, которым стоило вызвать слугу. Однако никого ждать не пришлось. Откуда ни возьмись появился крепкий мужчина с окладистой бородой в серой льняной рубахе, подпоясанной кушаком, в красных полосатых штанах из плетеных из кожаных лент тапочках.

– Господа хорошие, – воскликнул он и отвесил нам глубокий поклон. – Извольте пройти со мной. Все важные гости собрались там.

Он указал куда-то за спину и повел нас за собой. За особняком нас ждало любопытное зрелище. Широкая веранда оказалась пустой. Лишь пара кресел-качалок были заняты миловидными девушками, которые увлеченно вышивали. А чуть дальше высился шатер из бежевой ткани. Под его куполом мерцали светлячки, которые успешно разгоняли даже намек на тьму. Внутри стоял длинный стол, а вдоль него тянулись стулья с резными спинками. Во главе стола сидел высокий мужчина, который внимательно следил за приближающимися гостями. Император был широкоплечим мужчиной лет сорока на вид. У него было скуластое лицо, прямой нос, глубоко посаженные глаза с паутинкой морщинок у внешних уголков. Было заметно, что он привык изгибать губы в ироничной усмешке, отчего справа на его щеке появилась ямочка. Он казался незнакомцем, несмотря на то, что я много раз видел правителя по телевизору и на снимках в прессе. Вживую Станислав Викторович был иным. И дело не только в том, что он не был одет по обыкновению в мундир или строгий костюм. Его волосы немного отросли и уже нуждались в руках цирюльника, щеки немного потемнели от отросшей щетины. Что-то в его облике оставалось властным, даже когда мужчина был облачен в белоснежную рубашку с широким распахнутым воротом.

– Кого я вижу, – Император воскликнул, подняв руку. – Неужто нас решили посетить все Чеховы. Хотя я не вижу супругу нашего дорогого Филиппа Петровича.

Тихие разговоры за столом замолкли, и все присутствующие повернули к нам лица. Я поразился тому, что ни одно из них не выражало ни тепла, ни приязни. На нас смотрели настороженно и даже опасливо.

– Рад вас видеть, – отец склонил голову. – Моя жена явится чуть позже. Прошу извинить ее за задержку. Но дела в охранке требовали ее участия.

Император довольно улыбнулся:

– Зато сама Софья Яковлевна почтила нас своим присутствием. Ради такого стоило выбраться из столицы.

Бабушка благостно улыбнулась, и я решил, что никто из присутствующих не посмел бы назвать ее старой. В своем платье для прогулки из темного синего шелка она выглядела на редкость свежей. Даже почти полное отсутствие драгоценностей не делало ее менее внушительной. Лента на шее с бриллиантом размером с перепелиное яйцо выглядела роскошно.

– Здравы будьте, Станислав Викторович, – она склонилась, ровно настолько, чтобы никто не смог обвинить ее в отсутствии учтивости. – Вы меня смущаете. Не думала, что моя компания вам настолько приятна.

– Быть может, тогда вы могли бы чаще баловать меня своими визитами? – ухмыльнулся император.

– Некроманты как перец, с которым не стоит усердствовать. Добавить чуточку вполне допустимо. А если переборщить, то вкус блюда будет невыносимым.

– И наконец я вижу самого Павла Филипповича, – мужчина подался вперед, установив локти на столе и устроив на пальцах подбородок.

Я поклонился по примеру старших родственников и коротко ответил:

– Добрый день.

– Вы стали открытием сезона, юноша, – протянул Император, с интересом рассматривая меня.

– Я не старался.

– Это как раз и удивительно, – хмыкнул правитель. – Я наслышан о ваших успехах. Поразительно, как можно было привлечь столько внимания скучнейшей работой в адвокатуре.

Он словно опомнился и махнул ладонью влево на пустые стулья, которые расположились рядом с его местом.

– Присаживайтесь.

Отец занял первый стул, я сел следующим, а бабушка заняла место рядом. Теперь я понял, что перед нами наверняка расположились Минины. И их было больше нас. Не надо было сверяться с семейными портретами, чтобы заметить сходство между мужчинами, которые занимали стулья напротив наших.

– Итак, да начнется разбирательство, – начал глава Империи, когда мы уселись. – Мы собрались здесь для того, чтобы рассмотреть частную жалобу семьи Чеховых к семье Мининых. И по просьбе Филиппа Петровича, разбирательство будет проходить в присутствии старых семей.

Станислав Викторович обвел ладонью стол, за которым собрались гости, и продолжил:

– Поводом для разбирательства послужило оскорбление, которое нанес Олег Русланович Минин Павлу Филипповичу Чехову на закрытом мероприятии больших масок. Я выступаю гарантом справедливости.

Император взглянул на нас и уточнил:

– Что вы можете сказать по существу? Начните вы, князь Руслан Нилович.

– При всем уважении к семье Чеховых, оскорбление на закрытом приеме, когда все гости были скрыты под масками, это не повод для высшего разбирательства, – подал голос мужчина лет сорока, который сидел за столом Мининых. – Такой вопрос семьи могут решить сами, не отбирая у вас время.

Император едва заметно улыбнулся и обернулся в нашу сторону, ожидая ответа:

– Как вы думаете, Павел Филиппович? – уточнил он. – Ведь вам было нанесено оскорбление.

Князь Минин едва сдержал торжествующую улыбку, вероятно, решив, что я не смогу возразить.

Я ненадолго задумался, подбирая слова. А затем осторожно начал:

– Кроме нанесенного оскорбления, некие личности, те, кто скрывался под масками волков, нарушили обе главные заповеди. Они пытались выяснить, кто же находится под масками до полуночи. И они же хотели применить силу в месте, где это было запрещено. В месте, где всем гостям гарантировалась безопасность. А это уже оскорбление не только нашей семье, но и укладу гостей дома, под чьей защитой находились приглашенные. И всему высокому обществу Петрограда. Это поведение хорошо подходит для разбойного люда из приютских бастардов. Но никак не для высокого общества.

Боковым зрением я заметил, что Софья Яковлевна одобрительно кивнула, когда я закончил речь. Даже в глазах отца промелькнуло что-то вроде уважения.

Лицо старшего Минина скривилось. А губы напряглись, образуя тонкую линию. Он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но говорить не стал. Император же, наоборот, довольно кивнул:

– Принимается. Вы неплохо учились в лицее, юноша. Подкованы, умеете выстроить речь. Без подготовки, надо отметить.

Он обернулся к Мининым, которые едва слышно совещались для ответа:

– Если Павел Филиппович прав, то оскорбление нанесено не только семье Чеховых, – произнес Станислав Викторович. – Это вполне веская причина для разбирательства. И вам придется нести ответ по всем правилам.

– С чего Павел Филиппович взял, что под масками находился кто-то из Мининых? – ехидно уточнил один из ответчиков, видимо, тот самый наследник рода. – Насколько я помню, Мастер Смерть и Кошка не остались до момента снятия масок. Ведь так?

Он испытующе посмотрел на меня, и я кивнул:

– Все верно. Вы верно помните.

– Так как же вы узнали личность того, кто скрылся за маской Волка? – продолжал любопытствовать парень.

– Вы не помните, какую маску сняли со своего лица в ту ночь? – я выдержал злой взгляд парня и продолжил, не дождавшись ответа, – В тот вечер драке помешал мастер Палач. Криомастер, который по правилам дуэльного кодекса вступился за нас, так как я и моя спутница были в меньшинстве. Думаю, он и в одиночку смог бы перебить всех этих волков. Либо разогнать их, чтобы они с трусливым поскуливанием разбежались, поджав хвосты…

За столом послышались недовольные шепотки, и я пожалел, что не вижу сейчас всех присутствующих. Но теперь я был точно уверен, что часть Волков, или их родни, была здесь. Осталось выяснить, кто.

– Тишина!

Император недовольно насупился и хлопнул ладонью по столу, призвав к порядку. И все мигом смолкли.

– Продолжайте, Павел Филиппович, – обратился ко мне хозяин резиденции.

– Благодарю, Великий Мастер, – произнес я. – Так вот. После того, как мастер Палач вступился за нас с Кошкой, один из Волков высказал возражение, потребовав чтобы мастер Палач не встревал не в свое дело. И упомянул, что криомастер разговаривает с княжичем Мин… Палач запретил ему продолжить, тем самым дав ему шанс не нарушить правило мероприятия.

– Это еще ничего не значит, – поспешно возразил один из ответчиков.

– В Петрограде всего две семьи начинаются с Мин, – продолжил я. – Минины и Минеевы. И Минеевы – слишком молодая семья для приглашения на маскарад, – невозмутимо продолжил я.

– Их не было на мероприятии. Я выяснил, – спокойно подтвердил старший Чехов.

– Может быть, кто-то, пользуясь маской, решил оклеветать нашу семью! – выкрикнул один из ответчиков, и я кивнул.

– Возможно. Но тогда вы, как оскорбленная сторона, должны найти этих третьих лиц и привлечь их к ответу.

– Либо выдать мерзавцев нам, – добавил отец ледяным тоном.

Минины переглянулись, казалось, только теперь понимая, как они сами попали в ловушку.

Император довольно улыбнулся:

– Хороший ответ, Павел Филиппович.

На стороне Мининых повисла тишина. И выждав несколько минут, глава резиденции обратился к ним:

– Павел Филиппович предложил вам выбор. Вы можете принять его, и рассмотрение жалобы будет отложено. Вы согласны, Филипп Петрович?

Император взглянул на отца, и Чехов ответил:

– Согласен, великий мастер.

Святослав Викторович обернулся к Мининым, ожидая ответа. И после недолгой паузы, глава семьи с неохотой произнес:

– Мы не станем никого искать, великий мастер, – сказал князь, мрачно взирая на сына.

Лицо парня покрылось красными пятнами. Он оттянул тесный ворот рубашки, и маленькая пуговица отскочила, звонко ударившись о графин с водой, который стоял на столе.

– Принято, – пробасил глава резиденции и хлопнул ладонью по столешнице. – Обстоятельства, изложенные Павлом Филипповичем Чеховым в присутствии старых семей за этим столом, принимаются мной как достаточные для жалобы. Семья Мининых не стала отрицать, что прилюдно нанесла оскорбление семье Чеховых. Осталось выяснить, было ли это сделано намерено в отношении наследника рода Чеховых. Или Волки могли поступить так с любым гостем. И я требую говорить мне правду.

В пространстве прокатилась волна силы, которая заставила каждого присутствующего замереть. Я зачарованно смотрел, как в воздухе трепыхается светлячок, который запутался в воздухе, словно тот стал вязким медом. Спустя пару мгновений морок спал и время пошло с прежней скоростью.

Князь Минин смертельно побледнел и приложился к стакану с водой, опорожнив его с несколько глотков.

– Олег Русланович, вы знали, кто был в саду под маской мастера Смерть и мастера Кошки? Я жду от вас правду, – Станислав Викторович требовательно взглянул на одного из младших Мининых, ожидая ответа.

– Нет, Великий Мастер, – быстро пробормотал тот, не поднимая глаз.