Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 194 (всего у книги 339 страниц)

– Что? – опешил Митрич. – На трудовика похож?

– У него такая же старомодная одежда, – с готовностью кивнул пацан.

– Да ты знаешь, постреленыш, что эта теплая удобная куртка с большими карманами видела больше, чем ты за свою короткую жизнь? А боты мои столько задниц пацанских отбили…

Я покачал головой и отослал разошедшегося не на шутку Митрича в межмирье. Осуждающе уточнил я у мальчишки:

– Ну вот зачем ты оскорбил приличного призрака?

– Ну он правда не страшный, мастер некромант. У меня дядька больше жути нагонял, когда напивался и начинал табуреткой отбиваться от чертей невидимых. У вас же наверняка есть кто-то жуткий. Ну, покажите, чего вам стоит?

Гордей не мешал мальчонке канючить и хитро покосился на меня. Я пожал плечами и вызвал баньши. Та явилась практические сразу и скрестила руки на груди, недобро глядя на мальца.

– Это ты плохо отозвался о Митриче? – спросила она и погрозила мальчонке костлявым пальцем.

– А чего он жаловаться пошел? – удивился смелый паренек.

– Я не Митрич, – протянула женщина и ее лицо приобрело хищное выражение. – Жалеть тебя не стану. Буду следить, чтобы ты учился хорошо. И не прогуливал уроки. Станешь филонить – приду ночью и…

Она не закричала, а лишь слегка свистнула, но этого хватило. Пацан подхватился и бросился прочь. Нам оставалось только смотреть, как сверкают подошвы его изношенных ботинок.

– Разве миньоны могут ходить по своей воле по городу? – осведомился Петров.

– Вряд ли парень знает, какими талантами обладают помощники некроманта, – отмахнулся я и отпустил баньши.

– Мне показалось, или ваши миньоны имеют свои эмоции и даже заступаются друг за друга? – уточнил Гордей Михайлович, осторожно отодвигаясь от пенька, который увлеченно играл со шнурками его туфель.

Я решил не давать прямого ответа и пожал плечами со словами:

– Может быть, для некромантов это норма.

– Кажется мне, что это не так, Павел Филиппович.

Пенек понял, что ему не удастся развязать узел, и поковылял ко мне. Затем проскрипел что-то обиженное и ткнул в сторону моего собеседника корнем.

– Нехороший человек. Умрет и станет лучше, – пообещал я пеньку и тот довольно заворчал, исчезая.

– Ну и шуточки у вас, господин некромант, – нервно хохотнул Гордей.

– Какие есть, – спокойно ответил я. – Мои тотемы их понимают.

Я как мог оттягивал момент, когда придется пробовать это странное кушанье с непонятным названием. Но время пришло, и мой собеседник протянул мне сверток из пергаментной бумаги.

– Выглядит как мумия, – заметил я. – Может ее подготовили для того, чтобы зарыть?

Парень засмеялся, запрокинув голову, и внезапно показался совсем мальчишкой.

– Смешно, мастер Чехов. Хоть я и не ваш тотем, но шутку оценил. Смотрите, как я развернул бумагу, и повторите. Давайте же, неужто жуткий некромант боится обычной еды?

Я вздохнул и не нашелся с ответом. Снял бумагу с одного края угощения и увидел тонкий сухой блин с ожогами от огня.

– Это точно свежее? – без надежды на спасение спросил я.

Но ответа не последовало. Петров откусил шаверму и зажмурился от удовольствия. Или он только пытался убедить меня, что наслаждается трапезой. Я все же рискнул и отхватил большой кусок, который тут же принялся жевать. Но на удивление блюдо оказалось вкусным. Признаваться в этом мне ужасно не хотелось. Однако мне не удалось скривиться. Да и не стоило обижать повара, который наверняка старался угодить Плуту и его приятелю.

– Не смертельно, правда? – уточнил Петров.

– Рано об этом говорить, – проворчал я и убрал бумагу, которая мешала откусить шаверму.

– Вы еще будете к этому ларьку бегать, – уверил меня Гордей, а потом, словно опомнившись, стукнул себя по лбу. – Точнее, для вас будет ходить помощник. Или ваш смелый дворник.

– Отчего же он смелый?

– Ему мои парни предлагали взятку, чтобы он докладывал, когда к вам одна особа приезжает. Так он так костерил ребят, что они покраснели, когда отчитывались.

– Это про какую особу вы решили выяснить, Гордей Михайлович? – подозрительно сощурился я.

– Знамо про какую, – вздохнул он и смял оставшуюся упаковку от еды.

– Неужели?

Петров старательно вытер соус с пальцев, а потом запустил комок бумаги в мусорный бак. Было заметно, что говорить ему совсем не хотелось. Но я умел быть терпеливым. Потому долго молчал, выжидательно глядя на парня.

– Вот вроде хороший вы человек, Павел Филиппович. Но иногда уставитесь, как мясник в прозекторской, и смотрите, не моргая.

– Простите, если я вас этим смущаю. Привычка от общения с мертвыми. Они иногда замирают и подолгу стоят без движения. Их нельзя торопить. Потому как для призраков время течет иначе. И если их сбить с ритма, то они могут уйти или начать разговор заново. Это утомляет. К тому же я заметил, что и живые обычно начинают говорить, когда сами к этому готовы.

– То есть выжидать вы умеете, мастер Чехов. Я это запомню, – ухмыльнулся «сын», а потом провел пятерней по волосам. – Кажется, что у нас с вами конфликт интересов, мастер Чехов. И мне очень хочется разрешить все мирно.

Глава 22
Договоры с некромантом

Я был рад, что уже съел шаверму, потому как взгляд моего собеседника мне очень не понравился. Он стал каким-то цепким, колючим и холодным. Таким можно испортить пищеварение даже некроманту.

– Странное место вы избрали для подобного разговора, – заметил я. – Вокруг много людей.

Плут нахмурился, а затем улыбнулся:

– Вы меня неправильно поняли, Павел Филиппович. Я не собираюсь на вас нападать или, не дай Искупитель, грозить вам. Мне просто хочется с вами договориться. И я не знаю, что предложить вам взамен услуги, которая нужна мне.

– И вы решили начать с этой вкусной штуки в лепешке? – уточнил я. – Хороший подход. Я слышал поговорку о том, что путь к сердцу человека лежит через желудок.

– На самом деле через грудную клетку, – буднично заметил парень и криво усмехнулся. – Было бы проще, если мне было не за что вас уважать, мастер Чехов. Я бы просто сделал все по своему разумению и совести.

– О чем речь? – сухо уточнил я. – Хватит загадок, мастер Петров.

– Мы познакомились с вами в остроге. Вы поняли, что я за фрукт. И какой бы костюм на мне ни был, вы будете видеть меня в арестантской робе…

– Нет, – резко оборвал я Петрова и поднял руку, призывая его дать мне продолжить. – Вы не хотите, чтобы на вас вешали ярлыки, но прямо сейчас решили сделать это со мной. Я не считаю вас пропащим человеком. И не потому, что вы приобрели отчество. Мне хватило того, что вам было не все равно на судьбу Тихоновой.

– Вы помните имя Оксанки? – удивленно осведомился парень, и я кивнул:

– Я помню всех призраков, с которыми меня сводила судьба. Смерть меняет все. Когда душа покидает тело становиться не так важно, какие титулы носило при жизни тело. Я видел и одичавших и домашних. Тех, кто не мог смириться с потерей богатства, других, которые боялись перейти через грань. Я слышал их стоны и видел страх.

– Разве мертвые боятся?

– Все боятся. Только мертвые боятся уходить в неизвестность, – я пожал плечами и добавил, – И еще они боятся некромантов.

– Потому что вы можете сделать их рабами, – предположил Гордей.

Я усмехнулся:

– Вы видели моих миньонов. Они похожи на бесправных? Каждый из них волен уйти, когда пожелает. Я отпущу любого, потому что уверен, смерть вовсе не повод становиться бесправным. Мои миньоны боялись отправиться за грань. Им пришлось по вкусу остаться в межмирье, где они создали что-то вроде поселка.

– Вы и впрямь не такой, как все, – вздохнул «сын» и вновь нервно провел пятерней по волосам. – Быть может я смогу предложить вам сделку.

Я опять посмотрел на собеседника, давая ему время собраться с духом. И после паузы он начал:

– Я знаю, что Свиридов перешел вам дорогу. Он редкий мракобес, и таких и впрямь надо отправлять на каторгу. Там их научат отличать сечку от гречки. И я был рад, что придется помочь этому мерзкому человечишке потерять титул и место под солнцем. Но…

– Что же изменилось?

– Его дочь, – парень потер шрам, который побледнел от напряжения. – Елена Анатольевна родилась княжной. Она сильная, смелая, гордая. Что с ней сделается, когда ее отец отправится на каторгу? Станет презренным обществом человеком?

Я покачал головой:

– Он потребовал от дочери смены фамилии. Не удивлюсь, если затем он лишит ее отчества.

По лицу парня я понял, что он не знал об этом. Но Гордей быстро собрался и упрямо продолжил:

– Одно дело быть отказной дочерью. Но стать одной из нас… Она выдержит эти тяготы. Уверен, что такая, как она сумеет выстоять. Она будет делать вид, что ее не задевают шепотки за спиной. Что не трогает то, что она станет нежеланной гостьей в салонах, где раньше обитала. От нее отвернется высшее общество.

Я нахмурился, понимая, что он прав. А голос Петрова стал глухим:

– Елена Анатольевна сумеет сохранить лицо. Но я уверен, что ее надломит новый статус.

– Вам он не помешал остаться собой, – осторожно заметил я.

– Мне не довелось родиться княжичем. Я карабкался наверх. А не терял все, не сваливался с пьедестала. К тому же она такая… – парень запнулся и воровато посмотрел на меня, – она кажется сильной. Но я видел, как она прячет страх в глазах. Как силиться не заплакать.

– Вы ведь видели ее лишь однажды, – вырвалось у меня.

– Павел Филиппович, кто мог мне помешать предложить девушке компанию по дороге домой? Тем более, когда я добывал информацию про ее папашу, то прознал, где живет старшая дочь судьи. Я тогда знатно удивился. Решил, что папенька надумал спрятать свою кровинку. Но потом понял, что все не так.

– И как же вы узнали обо всем? – склонил голову я.

Петров покосился на меня, но не смог долго молчать и заговорил:

– Может вам сложно в это поверить, господин адвокат, но я умею нравиться девушкам. Есть у меня такой талант. Правда с Еленой Анатольевной вышла промашка…

Парень потер скулу и горько усмехнулся, словно вспомнив о чем-то не особенно приятном.

– Но она сама дала мне подсказку, что с батей своим не очень близка. Остальное узнать было не шибко сложно. Господа своих слуг за людей обычно не считают. И при них говорят много лишнего. Конечно, те не треплют языком направо и налево. Но водитель Свиридова иногда заходит в один кабак, где пьет пенное и болтает с человеком за стойкой. Спустя пару кружек он может пожаловаться на хозяина, который до того жестокосердный, что собственную дочь хотел подложить в постель некроманта.

При этих словах парень ожег меня колючим взглядом. И мне подумалось, что у него в роду должны быть волки.

– Слугу не пришлось пытать или запугивать. Достаточно было подсадить к нему девчонку, которая умеет слушать и подливать хмельное. Она вызнала все, что могла и доложила мне.

– Вся эта информация должна остаться втайне, – сурово потребовал я. – Я не хочу, чтобы Елена Анатольевна оказалась в центре такого скандала. Достаточно того, что ей довелось стать невестой для моего названного дяди.

– Насколько я понял, начальник кустодиев готовится к скорой свадьбе, – небрежно бросил Гордей Михайлович.

– Все так. И его супругой станет замечательная девушка, которую он выбрал сам. Она сейчас живет в их загородном доме.

Петров вздрогнул, резко обернулся ко мне, и его губы дернулись, словно он собирался улыбнуться.

– Никто из нас не собирался неволить княжну Свиридову и пользоваться ее бедственным положением, – заключил я. – Станислав Александрович – человек чести и согласился разыграть весь этот спектакль только для того, чтобы сохранить честь семьи.

Гордей вскочил на ноги и прошелся вдоль скамьи, потирая ладони. Он прищурился, словно рассматривая что-то прямо перед собой. А потом спохватился и вернулся на свое место.

– У меня была другая информация. И ваши слова меняют многое. Но… – парень запнулся на полуслове и вновь вернул своему лицу прежнюю холодность. – Однако, Павел Филиппович, я все еще хочу попросить вас об услуге.

– Какой?

– Согласитесь не отправлять Свиридова на каторгу. В таком случае ее дочери не будут покрыты позором и смогут оставаться при титуле.

Я тяжело вздохнул, пытаясь найти способ отказать мягче. Но Гордей Михайлович продолжил:

– Все можно устроить так, что и волки будут сыты и овцы целы.

– Каким же образом?

– Я весь вечер думал об этом накануне. И понял, что для судьи будет достаточным наказанием ссылка в Московию. Из провинции он не сможет вам навредить. Он потеряет влияние после того, как мы его прижмем. А старик поселится на даче, будет разводить там кроликов и время от времени получать от дочерей открытки на праздники.

Мне подумалось, что такой вариант мог бы меня устроить. Крови я не жаждал. И беззубый судья в подмосковии был бы на своем месте.

– Зачем это вам, Гордей Михайлович? – решился спросить я.

– Знаете, Павел Филиппович, наверно я и сам не ведаю. Мне ничего не светит с такой девушкой, как Елена Анатольевна. Она не для такого, как я. Мне это хорошо известно.

Тут он вновь потер скулу и мне подумалось, что он вполне мог получить в нее кулаком от судейской дочки.

– Но я готов вам заплатить, мастер некромант.

– И чем же? – удивился я.

– Деньги вам не нужны. Пообещать лояльность организации я не имею права. Я дам вам клятву служить после смерти, – заявил он и гулко сглотнул.

– Сильно, – опешил я и оттянул узел галстука, который вдруг стал слишком давить шею. – Но вынужден вам отказать.

– Вы так хотите, чтобы судья страдал? Неужто настолько сильно желаете мести, что готовы испортить судьбу девушки? Двоих?

– Я не об этом, – торопливо оборвал я искреннее возмущение парня. – Полагаю, мы и впрямь сможем прижать судью и без каторги. Но вот ваше предложение об оплате мне не по вкусу.

– И отчего же? – обескураженно уточнил Гордей.

– Обычно некромант договаривается с уже мертвыми. А как адвокат, я возражаю против подобной сделки. Вот умрете и поговорим об этом.

– Договорились, – улыбнулся «сын» и подал мне ладонь.

Я сжал его пальцы и, не отпуская их, заявил:

– Но заплатить вам все же придется.

Улыбка моего собеседника на секунду напомнила оскал. Мне показалось, что он попытался скрыть разочарование от моего вероломства.

– Я попрошу у вас рекомендации для повара, который готовит эту самую шаверму. Иногда мне хотелось бы ее есть. Но мне кажется, что не везде ее будет безопасно покупать. Дайте приказ не продавать ее мне или моим помощникам, если еда будет несвежей.

– Вы заключили хорошую сделку, мастер Чехов, – выдохнул Петров. – Обещаю, что вы не пожалеете.

* * *

Я вернулся домой, когда солнца во дворе уже не было. Евсеев что-то выговаривал котам, которые с важным видом разлеглись на пороге его квартирки.

– Вот как с вами ругаться… – заключил мужчина и сгреб в охапку двоих питомцев, чтобы занести внутрь помещения.

Уже после того, как я подошел к крыльцу, я заметил Фому. Он сидел на лавке и крутил в руках корзинку.

– Людмила Федоровна просила починить, – пояснил он, когда я приблизился. – А мне кажется, что проще выбросить и купить новую.

– Ты перестал быть бережливым? – уточнил я.

– Я тут понял, что чаще всего жадность у человека возникает из-за того, что ему многое не по карману. Бедность порождает скупость. А потом человек привыкает экономить и даже когда может себе позволить многое – продолжает копить. Я вот раньше страсть как боялся с голоду ноги протянуть. Мне есть надо много.

– Это я помню, – кивнул я, рассматривая корзинку, у которой распустилась большая часть прутьев. – А теперь не боишься?

– Теперь я в семье Чеховых, – усмехнулся парень. – К тому же я обрел своего зверя. А это значит, что я смогу добыть себе пропитание даже в диком лесу.

– В каком лесу? Куда это ты собрался? – раздался голос из приоткрытого окна, и рама распахнулась, явив Яблокову. – Никаких больше поездочек на природу. Один там умереть умудрился. А второй еще хвост потеряет. Тот самый хвост, который я еще ни разу не видела, между прочим.

– Людмила Федоровна, корзинку эту выбросить надобно. Не стоит такое в доме хранить.

– Мне ту корзинку дарил сам Воробьев – возмутилась женщина.

– Кто таков? – поинтересовался Питерский. – И что было в корзинке?

Эти вопросы смутили нашу соседку, которая внезапно растерялась и даже покраснела. А потом махнула рукой.

– Знаешь, а может и правда пора отнести этот хлам на мусорку. Надо разобрать подвал, чтобы в нем устроить винный погребок.

– В нашем доме не так много пьют, – напомнил я.

– Рядом с восточной стороной стены есть схрон с бутылками по десять, а то и больше рублей за штуку. Будет славно перенести их в достойное место, подальше от мышей.

– У нас нет мышей, – пробасил Фома.

– Ты уверен? Не далее как сегодня я слышала писк…

После этих слов Питерский вскочил на ноги и направился в дом.

Довольная собой Яблокова подмигнула мне и по-хулигански села на подоконник, а потом перекинула ноги наружу и спрыгнула между клумбами с цветами. Я едва успел оказаться рядом, чтобы удержать ее под локоть.

– Спасибо, – сказала она, похлопав меня по ладони. – Пусть я не могу пройти через стену, но выйти в окно даже интереснее.

– Не вздумайте сделать это на втором этаже, – предупредил я строго.

– Такой глупости я не натворю.

– Вдруг забудетесь, – пожал плечами я.

– Я не могла выбраться из дома. И потому не выходила через стены наружу. Только внутри комнат. Так что забыться не выйдет.

– Как вы? – тихо осведомился я.

– Привыкаю, – робко призналась Людмила Федоровна и оглянулась, словно опасаясь, что нас могут услышать, – Сегодня поела без проблем.

– Все еще болит живот? – нахмурился я.

– Стазис замедлили все процессы в организме. Я делала один глоток воздуха в год. В моем желудке много лет не было еды. И сейчас я ощущаю каждый кусочек как что-то инородное. Лаврентий Лавович обещал, что станет легче. Порекомендовал есть каши. Но я их и при прежней жизни не жаловала. Смерть этого не изменила. Не стану я есть такое.

– Это ваш выбор, – напомнил я.

– И я не жалуюсь. Вы сами поинтересовались моим самочувствием.

– Ваша правда.

Из дома донесся шум и приглушенные проклятья. Вскоре на порог вышел растрепанный Фома.

– Вы нарочно прикормили грызунов, Людмила Федоровна? – заявил он, заматывая бечевкой коробку из-под обуви. – Я нашел у стены кормушку с печеньем и сухариками.

– Это было для домового, – быстро нашлась женщина.

– В этом доме нет ничего подобного, – сурово объявил парень. – И вы сами об этом знаете.

– Я не могла быть уверенной, – продолжала упираться Яблокова, но под пристальным взглядом потупилась. – Я беспокоилась, что тебе не хватает охоты. Что твой зверь начнет скучать. Вот и решила, что пара мышек в доме не повредит. К тому же у нас есть Литр и Пряник.

– На них не рассчитывайте, – покачал головой Питерский. – Эти лентяи привыкли, что их кормят вволю и не станут ловить мышей. Только пугать толстыми мордами. К тому же вы не мышей привлекли, а крыс.

– Что? – ужаснулась Яблокова.

– Рядом течет вода, и здесь полно крыс, Людмила Федоровна. Они не приходили в наш дом только потому, что боялись меня. Но ваши печеньки…

Парень осекся, заметив, как у Яблоковой задрожали губы.

– Они у вас выходят такими вкусными, что крысы готовы рискнуть ради них жизнью, – ласково продолжил помощник. – Лучше отдавайте их мне.

– Я просто хотела быть полезной, – тихо сказала женщина.

– Только не с крысами. Они могут вас укусить.

Питерский зашагал прочь, унося коробку с грызунами через арку к воде, не желая, видимо, их убивать. Как только он скрылся из виду, Людмила Федоровна вынула из нагрудного кармана моего пиджака носовой платок и промокнула глаза.

– Вы просто хотите увидеть кошачий хвост, – хмыкнул я.

– Фомушка обернулся при мне только в день моего воскрешения. И после этого даже уши не показывает.

– Так попросите его сменить ипостась, – предложил я.

– Это как-то неприлично. Что он обо мне подумает?

– Полагаю, что ему будет приятно знать, что вы считаете кота привлекательным. Вы же знаете, Фома ужасно стеснительный. Он не уверен, что его кот пришелся вам по душе.

Женщина поджала губы.

– Может и попрошу, – упрямо ответила она. – Почему и впрямь не попросить? От меня ведь не убудет.

– Вы боитесь отказа? – догадался я.

– А если и так, – проворчала женщина. – Я попрошу, а он скажет, что не хочет котячится. И как после такого мне ему в глаза смотреть?

В этот момент Яблокова жалостливо посмотрела на меня, и в ее глазах опять блеснула влага.

– Вы сейчас пытаетесь намекнуть, чтобы я вам помог и поговорил с Фомой?

– Догадался? – фыркнула женщина и хлопнула меня по руке. – В конце концов, ты адвокат. Мог бы и сам предложить помощь бедной мне.

– Вы не бедная, а вполне богатая женщина, – напомнил я.

– Если это намек на гонорар, то забудь. Иначе я стану выставлять тебе счета за выпечку и разорю тебя за пару месяцев.

– Договорились, – быстро согласился я. – Вы готовите вкусняшки, а я поговорю с Фомой.

– Отчего-то мне кажется, что я сейчас здорово продешевила, – хмыкнула Яблокова и направилась в дом. – Сегодня я покормлю тебя пирогом.