Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 176 (всего у книги 339 страниц)

Глава 26 Спокойное утро

Проснулся я оттого, что Фома осторожно тронул меня за плечо и тихонько уточнил:

– Вашество, вы здесь всю ночь спали?

– Большую ее часть, – признался я. – Людмила Федоровна составила мне компанию…

– Эво-о-она как, – протянул Фома.

И я поспешно произнес:

– Я не о том! Мы с ней устроили поздний ужин. А затем…

Я широко зевнул и посмотрел на часы. Было еще рано. Даже бабушка не просыпается в такое время, а значит, я успею убрать за собой постель и привести себя в порядок.

– Павел Филиппович, а вы не знаете, что не так с этой Олюшкой, которую Софья Яковлевна поставила приглядывать за нашей женщиной? – спросил вдруг Фома.

– А что случилось? – осведомился я, тут же став серьезным.

– Она всю ночь стояла в углу комнаты и смотрела на меня. Жутко так, не отрываясь… Я поначалу притворялся, что не вижу ее, но потом она подошла ближе и мне стало совсем не по себе.

– И что было дальше? – поинтересовался я, складывая одеяло.

– Я ей сказал, что это неприлично – ко взрослому парню в комнату заходить и пялиться на него. И что если она продолжит, то я на нее княгине пожалуюсь.

– Помогло?

Питерский поморщился:

– Не очень. Девчонка не поняла, что я говорю это ей. А потом, как поняла – так давай со мной разговоры разговаривать. Расспрашивала меня про уши, хвост и про то, могу ли я мурчать…

– Прости, Фома, я должен был попросить бабушку вызвать кого-то другого из ее помощников. Олюшка очень любит котов. Когда-то она жила в доме, где нельзя было держать кошек…

– Проклятое место! – охнул Питерский.

– Оно самое, – согласился я. – Это была богадельня.

– Так Олюшка эта того… – Питерский покрутил пальцем у виска. – Умом обиженная?

Я покачал головой:

– Нет. Она там жила с семьей, которая за этим домом смотрела. Но потом случился пожар…

– Вот были бы коты в доме, то и пожара бы не было, – заявил парень. – Коты – они сердцем чуют.

– Согласен…

В этот момент по лестнице пронеслись два пушистых комка, рядом с которыми бежала Олюшка. Она выглядела донельзя счастливой. Но, заметив нас, девочка приняла самый что ни есть серьезный вид. Затем подошла к двери комнаты Яблоковой и тихо спросила:

– Их можно впустить?

– Людмила Федоровна точно будет не против, – ответил я. – Она очень любит питомцев.

Призрачная девочка кивнула и прошла сквозь дверь. Затем щелкнул замок, и створка приоткрылась. Оба кота тотчас застыли, будто и не просились в комнату несколько секунд назад. Вместо этого они с ленивым видом принялись оглядываться.

Фома вздохнул и быстро подошел к зверькам, чтобы мягко подтолкнуть их внутрь комнаты. Затем дверь закрылась.

– Почему коты так делают? – поинтересовался я.

Питерский усмехнулся и пожал плечами:

– Потому что могут.

Я быстро принялся собирать постельные принадлежности. А Фома направился на кухню. Наверно он ожидал, что после ночных перекусов там сейчас беспорядок, да только мы с Яблоковой все за собой убрали.

В гостевой спальне лекарь тихонько похрапывал. Быть может дело было в том, что к утру его сон стал менее крепким. Он раскинулся на диванчике, забросив руку над головой. Я аккуратно сложил на кровать свернутое покрывало, одеяло и подушку. Взял костюм со спинки кресла и направился в ванную комнату. Принял прохладный душ, почистил зубы, позаимствовав у соседа мятную зубную пасту. Потом оделся и направился на кухню.

Там уже вовсю хозяйничал Питерский. Неподалеку от окна сидела Олюшка и старательно делала вид, что не смотрит на моего помощника.

– Как там Яблокова? – спросил я у нее, садясь за стол.

Девочка подозрительно покосилась на меня и демонстративно отвернулась.

– Зря ты так, – вздохнул я. – Ведь мне несложно попросить Фому показать тебе уши.

– Правда? – тотчас отозвалась призрачная помощница с робкой надеждой.

– Да что им всем они дались?! – притворно возмутился парень и провел пальцами по волосам.

Я заметил, что между прядями мелькнули мохнатые кошачьи уши.

Олюшка тенью метнулась в сторону помощника и воспарила над полом, чтобы лучше рассмотреть шаманские особенности Питерского. Потом счастливо улыбнулась и оказалась рядом со мной.

– Спит ваша подопечная, все у нее хорошо. Там за окном был призрак, он приказал мне не шастать по дому. Странный он какой-то… Кажется, он боится эту женщину.

– Он ее уважает, – поправил Олюшку Фома. – У нас в доме принято относиться друг к другу именно так.

– Странно у вас здесь все… – поделилась своими размышлениями девочка.

– А у вас по-другому? – уточнил я.

– Софья Яковлевна никого из нас не обижает. Она хоть и строгая, но справедливая.

– А в последнее время в вашем прибежище не происходит ничего странного?

Призрак подозрительно сощурилась:

– О чем это вы, Павел Филиппович?

– Например, на моем болоте распустились цветы, – решил поделиться я. – И пни стали немного странно себя вести…

Олюшка внезапно широко улыбнулась и едва слышно прошептала:

– Это потому что вам хорошо. У нас тоже все цветет и пахнет. И еще…

Она замолчала, словно засмущалась, а потом оглянулась и истаяла в воздухе.

– Жутковатая эта ваша Олюшка, – сообщил мне Фома.

– Поверь, бывают призраки куда более страшные, – заверил его я. – Эта девчушка всего лишь отвыкла от мира живых.

– Но ведь наша женщина ведет себя по-другому, – возразил Питерский и замер, не донеся чайник до чашки.

Потом взглянул на меня с тревогой и уточнил:

– А как же Людмила Федоровна? Она тоже отвыкла быть живой?

– Яблокова сможет приспособиться, – уверил я помощника. – Ведь рядом с ней есть люди, которым она небезразлична.

– Надо договориться с природником, который живет у канала, чтобы он носил нам цветы по утрам, – произнес Фома, разливая по чашкам настоявшийся чай.

Я благодарно кивнул, взял чашку и сделал глоток. Спросил:

– А ты даришь своей девушке цветы?

Питерский взглянул на меня удивленно.

– Конечно, – ответил он. – Я не совсем дикий, вашество. Потому, когда везу ее домой, обязательно заглядываю в одну лавочку недалеко от границы нашего района. Там продается заварная пастила, которую уважает Зинаида – мама Иришки. Она хоть и хорошая кухарка, а все же никогда не отказывается от приятного угощения, приготовленного чужими руками. А Иришка любит зефирные тюльпаны. Как и букеты простых цветов, которые я всегда прихватываю по дороге. Только она сетует, что все это лишнее, и я напрасно трачу свое жалование на всякие глупости.

– Но ты все равно их покупаешь… – усмехнулся я, сделав еще один глоток чая. – Хотя ты и бережливый.

– Есть вещи, на которые денег не жалко, – ответил парень и улыбнулся. – Видели бы вы, какими счастливыми становятся женщины этой семьи, когда их хоть немного балуешь. У них раньше был муж и отец, он старался заботиться о них… А когда его не стало, то Зинаиде пришлось нелегко. Но она не сдалась, не бросил ребенка, чтобы устраивать свою жизнь. Я ее за это очень уважаю.

– Есть за что, – согласился я.

– И еще мне кажется: когда она узнает, что я не совсем человек, то совсем не будет против того, чтобы я однажды стал ее зятем.

– Ты так далеко заглядываешь? – удивился я.

– Знаете, Павел Филиппович, то что нужно – видишь сразу. Я вот как увидел нашу кухарку, то сразу понял…

– Что она готовит хорошие пирожки! – напомнил я.

– Не без этого… – согласно покивал парень. – Но еще я понял, что она любит мать и готова честно работать. Она не просила для себя каких-то особых условий, не канючила и не ныла. Такое не часто в людях встретишь. Большинство норовят на жалость надавить. А она не такая.

– Этим девушка пошла в свою мать. Зинаида показалась мне на редкость порядочной женщиной. Даже Людмила Федоровна признала, что это так, а она просто так никого не хвалит.

В этот момент в гостиной послышались голоса, и мы поняли, что женщины проснулись.

Почти сразу на кухне появилась Иришка, следом за ней показалась бабушка. Позади маячила Арина.

– Я вас научу готовить блинчики по-Чеховски, – заявила княгиня. – С припеком. Вкусные и сытные. Именно такими я однажды покорила одного заморского дипломата. И он даже собирался украсть меня и увести на Британские острова. Но мой покойный супруг сразу указал ему на дверь и обещал спалить их флот, если меня кто-то попытается похитить.

– А вы, оказывается, роковая женщина! – послышался голос Яблоковой.

Она стояла в дверном проеме и выглядела иначе, чем вчера. Я понял, что соседка заплела отросшие за время многолетнего сна волосы в длинную косу. К тому же она облачилась в темное зеленое платье с золотым кружевом, которое казалось очень непривычным.

– Павел, ты меня смущаешь своим взглядом! – съязвила Людмила Федоровна. – Что не так?

– Я привык к вам другой… Обычно все происходит в другом порядке: сначала ты видишь живого человека, а потом уже мертвого.

– Погоди немного, и быть может ты снова сможешь увидеть меня усопшей.

Я поспешно трижды сплюнул через плечо:

– Не торопитесь с этим! Я могу ждать очень долго.

– Как скажешь, – ответила женщина и подошла к плите. – Я тоже хочу знать, как готовят эти знаменитые блины. А вдруг и мне какой-нибудь дипломат предложит уехать за моря-океаны?

– Мы вас не отпустим, – пробасил Питерский, подавая соседке чашку с отваром. – Это я для вас приготовил. С особыми травками, чтобы на душе было светло и приятно.

– А остальным света не нужно? – хитро осведомилась Софья Яковлевна.

– Темным точно не положено. А наша Арина Родионовна и без того вся светится, – бесхитростно заявил Питерский и наполнил пустые чашки из заварника. – Пойду будить нашего лекаря, он сегодня как-то подозрительно долго спит.

– Оставь, пусть подольше поваляется, – попросила Яблокова. – Ему со мной было несладко. Устал мальчишка наверно…

– Какие у вас планы, Павел Филиппович? – неожиданно спросила Нечаева, глядя на меня поверх своей чашки.

– Некоторое время назад ко мне обратился один человек. Его братьям по завещанию достались активы, а парню – один только кот.

– Настоящий кот… – вздохнула из угла полупрозрачная Олюшка.

Мне показалось, что Яблокова посмотрела в сторону призрака и недоуменно захлопала ресницами. Но потом вернулась к чаю и благостно зажмурилась, смакуя напиток.

– Вот я и хочу попытаться помочь выяснить причины такой несправедливости.

– Ты ведь помнишь, что тебе нельзя заниматься практикой? – напомнила мне бабушка.

– Но никто не может запретить мне быть некромантом, – ответил я.

– Это точно, – подтвердил Фома. И с надеждой спросил: – И мы можем поехать куда надобно после завтрака, верно?

Я понял, что княгиня заинтересовала Питерского обещанными блинами с припеком. И винить его в этом я не стал. Вместо этого вернулся в гостиную и взял газету со столика, куда ее видимо положил Фома, перед тем как меня разбудить.

Передовица была интригующей: «На болотах селянами обнаружена русалка. Она едва передвигала ноги, уходя от собирателей ягод. Видимо, ей сложно было перемещаться по суше. Очевидцы сообщают, что волосы девицы были зеленые, а одета она была в рыболовную сеть…»

Я подумал, что наверняка какая-то пьяная дама пыталась спрятаться от назойливых «очевидцев». И, скорее всего, где-то неподалеку в траве спал ее русал-кавалер. Что до зеленых волос – то их вполне могли придумать те самые «собиратели ягод».

На второй странице нашлась интересная статья о младшем Морозове. В ней рассказывалось о новом назначении княжича на пост главы кустодиев. Репортер ловко избежал рассказа о тяжелом прошлом моего новоявленного, отметив лишь, что путь его был сложен и долог. А еще добавил, что Александр Васильевич объявил о приеме мужчины в семью перед самим императором и получил на это высшее благословение. Старший Морозов слыл человеком порядочным, и потому ни у кого не должно было остаться сомнений в том, что Стас получил титул не случайно. Автор статьи намекнул, что Станислав Александрович принимал участие в расследованиях многих громких дел, потрясших столицу. Я не мог не догадаться, что имелись в виду дела фальшивомонетчиков, взрыв машины Шуйского, а также разоблачение группировки коррупционеров в Новорильске.

На фотографии, которая прилагалась к статье, был изображен Зимин в светлом мундире с лентой поперек груди. Художник зачем-то пририсовал ему пряди волос на висках и добавил благостную улыбку. Последняя никаким образом не вязалась с образом криомастера, которого я успел узнать. Думаю, любой, кто знаком с новым главой кустодиев, будет озадачен этой фотографией. Я понял, что снимок был сделан в Яблочном саду – позади Стаса виднелась арка. Уже позже он потерял ленту, расстегнул мундир и рубашку.

– Это они хорошо придумали, – прокомментировал статью Фома, подойдя к окну, чтобы открыть раму.

– Что придумали? – не понял я.

– Господина Зимина изобразить таким приятным и непохожим на себя…

Стало понятно, что мой помощник успел пролистать газету перед тем, как принес ее сюда.

– Ты думаешь, это сделали нарочно? – поинтересовался я.

– Знамо дело, – кивнул парень. – Зачем показывать всему Петрограду как выглядит настоящий начальник отдела кустодиев? Вроде бы он на той фотокарточке немного и похож на себя, но на деле никому в здравом уме не придет в голову, что он вживую может оказаться таким жутким.

– Это ты верно подметил, – согласился я.

– Кому надо – те и так поймут, кто перед ними. А посторонние путь ищут того, кто умеет улыбаться да расческой пользоваться… А еще они ему в руку меч пририсовали!

Действительно: довольный Станислав Александрович держал в ладони тонкий клинок в ножнах, усеянных драгоценными камнями.

– Никогда бы он такую штуку не взял бы в руки, – предположил Питерский. – Это ж какой-то девчачий ножичек!

– И то верно, – согласился я. – Зимин способен создавать ледяные копья и мечи – зачем ему такое странное оружие?

В этот момент из гостевой комнаты вышел лекарь и, заметив нас, смущенно улыбнулся.

– Господа, я совсем заспался! Даже не слышал, как вы покинули покои, Павел Филиппович… Скажите, я не докучал вам ночью своим храпом?

При воспоминаниях о рыке, который издавал этот тщедушный с виду человек, я вздрогнул.

– Мне не особенно спалось, и я выходил сюда. Мы тут поговорили с Людмилой Федоровной. А когда я вернулся, вы тихо спали…

– Тихо? – удивился Лаврентий Лавович.

Я пожал плечами:

– Быть может ваш храп проявляется не каждую ночь…

– Вероятно мне помог визит в монастырь, – оживился парень. – Хотя я и не стал пить снадобье, которое мне вручил монах. И не стал ставить ту штуку…

– Какое снадобье? Какую штуку? – тотчас заинтересовался я.

– Он мне выдал травки, перемешанные с маслами и смолой. Все это было сложено в тряпицу и помещено в баночку, закупоренную крышкой. Монах велел открывать крышку и дышать парами этого сбора. А потом вкладывать в ноздри выточенную из дерева конструкцию.

– Любопытно, что за конструкция? – заинтересовался я.

– Так вы ж говорите, что не слышали, как я храпел и без всего этого… – подозрительно нахмурился лекарь.

– Может мастер Чехов и не слышал, как вы храпели, Лаврентий Лавович, – откашлявшись сказал Фома, – потому как он человек деликатный. А я вот слышал, как стекла в оконцах дрожат! Вы уж поверьте, дорогой вы наш человек: если монах выдал вам средство от храпа, то вы его обязательно используйте.

Лекарь тяжело вздохнул и пригладил волосы на макушке. Потом провел ладонью по щекам, на который виднелись полоски плохо сбритой щетины.

– Сначала мне надо его исследовать, – наконец заявил он.

– Беспокоитесь, что оно окажется ядовитым? – предположил я.

Но Лаврентий Лавович покачал головой:

– Будет досадно, если снадобье поможет, а потом окажется, что я не могу его повторить. Однако сегодня я обязательно попробую его на себе. Неправильно это, что из-за меня страдают окружающие.

– Не будьте к себе так строги, – отмахнулся я. – Вы не виноваты, что я к вам навязался в соседи.

– Полагаете, мое присутствие тут еще необходимо? – робко уточнил парень.

– Теперь, когда проклятого кольца на пальце Яблоковой нет, вам станет легче с ней работать. Думаю, вы сможете приезжать сюда днем и отбывать к себе по вечерам.

– Было бы неплохо! – оживился лекарь. И виновато добавил: – Но вам придется доплачивать мне дорожные. Конечно, я мог бы добираться к вам на самокате – недалеко от моего дома есть стоянка таких…

– Не вздумайте пользоваться этим бесовским устройством! – возмутился Фома. – Ни один порядочный человек не должен ездить на этой штуке… Была бы моя воля, то я с розгами принимал бы экзамен по правилам дорожного движения у каждого такого ездока!

– Будут вам средства на дорожные расходы, – быстро вставил я. – Нанимайте такси. Будьте порядочным поданным…

Глава 27 Загородный дом

Вскоре бабушка позвала нас завтракать. Блины у нее получились знатные. Впрочем, как и всегда. Иришка старательно записала рецепт в книжечку, которую частенько листала, когда думала, что никто этого не видит.

– Какие они у вас получились румяные, – заметила Нечаева.

– Это из-за меда, – пояснила Софья Яковлевна и тепло улыбнулась девушке. – Конечно, сейчас можно не готовить самой, и все просить у кухарки или заказывать у повара из ближайшего ресторана… Но иногда так приятно стряпать для своих. Правильно я говорю, Людмила Федоровна?

Яблокова тотчас кивнула и принялась раскладывать салфетки. Было заметно, что ей с трудом даются такие простые действия. Положив очередную салфетку на стол, она принялась старательно разглаживать ткань.

– Раньше было проще, – пояснила она, заметив мой внимательный взгляд.

– Вы привыкнете. И к тому же всегда можно попросить о помощи кого-то из нас.

– Вместе со всем справимся, – подтвердил Фома и отодвинул для Яблоковой стул. – Присаживайтесь.

Мы все разместились за столом. Княгиня совершенно не смущалась, сидя рядом с оробевшей Иришкой. Нечаева принялась разливать по чашкам чай.

Уже вскоре мы все с удовольствием ели.

– В следующий раз я попробую приготовить свои блинчики, – предложила Людмила Федоровна.

– Они у вас всегда выходят вкусными, – кивнул Питерский.

– Сейчас придется делать их руками, – с сомнением заметила женщина.

– Вы и раньше все делали руками, – заявила Иришка. – Просто теперь вы сможете ощущать кожей и ложку, и миску. Так оно даже проще. Разве нет?

– Вот и проверим, – воодушевилась соседка.

В этот день она выглядела увереннее, из глаз пропало настороженное выражение. Кажется, и бабушка это заметила.

– А не пригласить ли нам в дом цирюльника? – внезапно предложила она. – Будет весьма кстати без чужого внимания привести в порядок ваши волосы. Красивая стрижка всегда поднимает настроение и самооценку. А еще нам не помешает маникюр.

– Было бы неплохо! – обрадовалась хозяйка дома.

А мне подумалось, что в ближайшее время ей будет сложно выходить из дома. Скорее всего, она по привычке станет вести затворнический образ жизни. Но с помощью Софьи Яковлевны можно сократить этот период адаптации.

– Я позвоню куда следует и выясню, смогут ли к нам приехать прямо сегодня. Как раз когда Павел Филиппович отправится по своей службе, мы займемся по-настоящему важными делами.

Оставалось надеяться, что бабушка понимает, как я был благодарен ей за такую помощь. Не удивлюсь, если Олюшка тихонько наблюдала за нами с Яблоковой ночью, а потом нашептала о произошедшем своей хозяйке.

После завтрака все переместились в гостиную. Я же в компании Фомы спокойно допивал чай, обдумывая, как решить дело с наследством в виде кота. Стоило, конечно, съездить к тому парню и выяснить подробности дела на месте. И даже собрался уже было попросить слугу подогнать машину, как мои раздумья прервал зазвонивший в кармане телефон. Звонил Морозов.

– У аппарата…

– Доброе утро, Павел Филиппович, – послышался в динамике голос уже бывшего главы кустодиев. – Как дела?

Он казался бодрым, а, значит, проснулся уже несколько часов назад.

– Отлично, – ответил я.

– Надеюсь, настроение у вас такое же? – хитро осведомился Александр.

Эта фраза почему-то мне не понравилась. И я ответил:

– С утра было хорошим.

– Тогда может быть, вы уделите минутку старику? Очень хотелось бы обсудить с вами одно… очень перспективное дело.

– Где встретимся?

– Заезжайте ко мне в гости, – предложил Морозов.

– Если только ненадолго, – ответил я. – Сегодня я планировал заняться делом, которое откладывал непозволительно долго.

– Ну что вы! Мы просто обсудим с вами одну очень интересную, на мой взгляд, идею, – поспешно заверил меня бывший глава кустодиев.

– Адрес… – начал было я, но Морозов меня перебил.

– Мой секретарь отправит его сообщением Фоме. До встречи, Павел Филиппович.

Собеседник завершил вызов. Я же положил телефон на стол, откинулся на спинку и сделал глоток чая.

– О чем задумались, вашество? – уточнил у меня Фома.

– Звонил Александр Васильевич, – рассеянно ответил я. – Хочет обсудить одну идею.

– Он человек обстоятельный. Раз говорит, что надо поговорить – значит, оно того стоит, вашество.

Послышался писк сообщения, и Питерский вынул из кармана телефон. Посмотрел на экран, затем перевёл удивленный взгляд на меня:

– Секретарь Александра Васильевича знает мой номер телефон. И прислал адрес его дома.

– Далеко ехать? – полюбопытствовал я.

– За город, к Северскому озеру, – ответил слуга.

– Знаешь, как туда добраться?

– Конечно, мастер Чехов.

– Тогда подгоняй машину, – распорядился я. – Заедем к нему в гости, а затем отправимся разбираться с наследством. И котом…

Питерский молча кивнул. Убрал телефон в карман, закинул в рот еще один блинчик, затем встал из-за стола и вышел из комнаты.

***

Дом Морозова расположился в пятнадцати километрах от Петрограда. Дорога к указанному в сообщении адресу заняла у нас около двух часов. И все время, пока мы ехали, меня терзало любопытство: что за идея возникла у бывшего главы кустодиев? Да такая, что он желает обсудить ее вдалеке ото всех. Даже от случайных призраков, которые могут доложить обо всем кому-то из нашей семьи…

Наконец Фома съехал с шоссе, которое вело от Петрограда к городку Северск. И буквально через несколько метров впереди показался высокий глухой забор и ворота.

Едва авто подъехало к особняку, створки словно сами по себе начали открываться.

Перед двухэтажным домом была разбита широкая лужайка, засеянная аккуратно подстриженной травой. Ни деревьев, ни живой изгороди видно не было – только дорожки, выложенные тротуарной плиткой.

Сам Александр уже встречал нас на крыльце. И к моему удивлению на нем был не привычный длинный плащ, а удобный домашний халат, и я отметил, что в нем хозяин особняка напоминает доброго дедушку, а не главу самой секретной организации Империи, обладающего неограниченными полномочиями.

Фома припарковался на площадке у забора, и я вышел из машины.

– Доброе утро, Павел Филиппович, – сказал Морозов, как только я подошел к крыльцу.

– Доброе, – ответил я, пожимая протянутую руку.

– Как добрались? Надеюсь, дорога не показалась вам слишком утомительной? В местах, откуда я родом, аристократы имеют родовые особняки, которые располагаются далеко от столицы.

– И все дворяне живут за городом? – удивился я.

– Нет, конечно, – отмахнулся Морозов. – Каждый выбирает по душе, где он хочет обитать. Но родовые дома располагаются на особых местах силы. В таких местах сама мать-природа помогает восстанавливать людям силу. Раны затягиваются быстрее, да и старость долго не посещает живущих в таких родовых домах.

– Любопытно.

– Идемте на веранду. Обсудим дела, и заодно я угощу вас особым чаем, которого вы точно никогда раньше не пробовали. Уверяю, он вам очень понравится.

– Уж не из особых ли трав с императорских болот этот чай? – осведомился я.

– Однажды мы наладим производство такого чая для своего использования. Но пока рано об этом говорить.

Александр сделал приглашающий жест, а затем спустился с крыльца и направился в обход дома. Я зашагал следом.

Обогнув дом, мы оказались на широком заднем дворе, выходящем на берег озера. Здесь располагалась большая тренировочная площадка, на песчаной полосе виднелся сад камней, рядом с которым лежал коврик для медитации и стояли небольшие садовые качели. А еще здесь имелся пирс, на котором разместилась широкая деревянная беседка.

– Богато тут у вас, – одобрительно заметил я.

– Я не особенно старался, само как-то получилось, – скромно ответил Александр Васильевич. – Ваш батюшка тоже оценил. Обещался приезжать почаще, но вынужден был откланяться по делам службы. Я как-нибудь организую баньку, и мы соберемся в мужской компании, чтобы попариться, выпить кваску пенного…

Тут мы едва не столкнулись с невысоким человеком в каком-то чудном цветастом кафтане и широких штанах, заправленных в сапоги. На голове у мужичка была тряпичная кепка, а на плече сидела пятнистая крыса с торчащими в стороны ушками. Заметив Александра, мужичок широко улыбнулся и произнес:

– Доброго утречка, мастер Морозов.

Он снял кепку и склонил голову. А крыса на плече запищала, словно тоже здороваясь с хозяином дома.

– Доброе, Тимоша, – ответил Александр. – Как тебе дом? Двор? Все ли по вкусу?

– Ладно тут, мастер. Прямо как мне Тихон, братец мой, обещал… Только непривычно как-то.

Мужичок осмотрел себя и добавил:

– Чего-то не хватает. Будто голый.

Крыса на плече незнакомца пискнула, словно подтверждая его слова. Я же усиленно делал вид, что меня не интересует этот чудной разговор.

– Ничего, привыкнешь, – успокоил его Морозов. – Оглянуться не успеешь, как делами обрастешь, и станет не до переживаний.

– Ваша правда, барин – за хорошей работой и жить веселее. Я тут у вас кустов насажаю, да травки разные полезные, чтобы ни комарья, ни гнуса не было. А еще… Но заговорили вы меня, мастер! – спохватился вдруг мужичок. – У меня работы много. Побег я.

И он поспешно потопал по своим делам. Александр же направился к беседке. И только сейчас я заметил, что в ней в одном из кресел уже сидит какой-то парень, лет двадцати на вид. Жилистый, крепкий, с русыми волосами и пронзительным взглядом светлых глаз – он чем-то напомнил самого Александра Васильевича.

Мы прошли по пирсу к беседке, остановились у стола, и Морозов произнес:

– Хотел бы познакомить вас со своим племянником, Михаилом Морозовым…

Я нахмурился, рассматривая парня. В памяти тотчас всплыл рассказ Александра Васильевича, в котором он поведал о своей родне в другом мире.

– Он приехал издалека. Погостить и проведать старика… – продолжил хозяин особняка.

При слове «старик» парень усмехнулся:

– Думаю, ты и сейчас можешь дать фору любому молодцу.

Гость встал с кресла и протянул мне ладонь:

– Михаил Владимирович Морозов.

– Павел Филиппович Чехов, – представился я, отвечая на рукопожатие.

– Мой дядя очень много про вас рассказывал, – продолжил Михаил, внимательно и с интересом рассматривая меня.

– Надеюсь, что только хорошее, – ответил я.

Михаил усмехнулся:

– Исключительно! Говорил, что вы лучший адвокат Петрограда, и защищаете простых людей. Это мне по вкусу.

– Ладно, давайте уже присядем, – оборвал беседу Морозов. – А то в ногах правды нет. Особенно в моем возрасте.

Мы сели в удобные кресла, и я поинтересовался:

– Итак, Александр Васильевич…

– Как вы уже знаете, Павел Филиппович, я ушел на пенсию, – начал Морозов, разливая по чашкам чай. – Отдел кустодиев теперь возглавляет Стас Зимин.

– Поздравляю вас, – ответил я, но Александр только отмахнулся.

– Не с чем. Я еще полон сил и энергии, так что на пенсии мне скучно. Большую часть своего бытия я вел активный образ жизни. Следственная работа разъездного характера…

Боковым зрением я заметил, как сидящий в кресле Михаил снова усмехнулся. Словно бы знал про эту «следственную работу разъездного характера» чуть больше. Но я не стал ничего уточнять, а вместо этого заметил:

– Вы вроде бы хотели открыть крохотную чайную компанию на болотах…

– Все так, – согласился Морозов и протянул мне чашку. – Кстати, попробуйте отвар.

– Благодарю.

Я взял чашку, сделал глоток. Довольно кивнул: напиток был чудо как хорош.

– Так что вы хотели обсудить? – произнёс я.

– Дела кустодиев доверены человеку, в котором я уверен, – начал Морозов. – Империя в безопасности. Сам же я задумался вот о чем, Павел Филиппович…

Он замялся, подбирая слова. А затем продолжил:

– Как вы уже знаете, в нашем мире кроме людей живут и… не совсем люди. Вернее, с виду то они часто похожи на нас, практически ничем от нас не отличаются…

– Как Фома? – уточнил я.

– Или Арина Родионовна, – продолжил Морозов. – Или ваша знакомая Регина. Или ваш друг Рипер… Их много, Павел Филиппович! И каждый из них имеет особенную силу. Которую может пойти как во благо Империи, так и во зло. И я хочу обратить эти таланты на пользу. Но для этого нужно вывести этих существ в… серую зону. Так, чтобы о них знали особые люди Империи, но не догадывались ее простые подданные.

– Почему? – не понял я.

– Подданных пугает все неизведанное, – внезапно произнес Михаил. – Такая информация должна подаваться репортерами дозировано и осторожно, чтобы медленно приучить общество к тому, что это – норма. Иначе возрастет подозрительность, и люди начнут присматриваться к соседям, пытаясь понять кто перед ними: человек или нечисть.

– Нечисть… – сказал я, покатав слово на языке, словно пробуя его на вкус. – Вы так называете всех, кто не является человеком?

– Так их зовут во многих мирах, – согласился Михаил Владимирович.

– Все верно, – кивнул Морозов. – К тому же, существование нечисти не укладывается в доктрину об Искупителе. А значит, позиции Синода в обществе могут просесть. Я навел кое-какие справки и оказалось, что некоторые знают про нечисть, которая живет в обществе. Они пытались рассказать об этом через сказки, но вышло у них плохо. И мешал этим сказителям в первую очередь Синод.

– Вот он что… – пробормотал я.

– Сейчас эти подданные не могут проявлять свою силу, – продолжил Морозов. – Потому что не хотят, чтобы на них объявили охоту.

– И каким же образом вы хотите создать эту серую зону? – полюбопытствовал я.

– Я хочу создать реестр таких вот пришлых подданных, – ответил Морозов. – Поставить их на учет в Синод и заключить с ними договоры. А затем они могут начать работать на Империю.

Я покачал головой:

– Не понимаю, зачем вам я. В этих, как вы сказали, «видах» я ничего не смыслю.

– Такое соседство будет требовать создания системы законности, – спокойно пояснил Александр. – И если поддерживать порядок среди нечисти сможет специальный отдел жандармерии, то вот с вопросом защиты прав этой самой нечисти…

Он не договорил. Сделал глоток чая и взглянул на меня. А затем продолжил:

– Империи нужна будет коллегия для таких вот дел. Чтобы защищать права нечисти перед Синодом. Пришлые должны быть равны с людьми в правах. Ну, или почти равны… Вы же видели, как могут воздействовать на людей Регина или Арина Родионовна. Для таких талантов нужно создать хорошие условия, разработать систему поощрений и защиты, чтобы они работали во благо…