Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 170 (всего у книги 339 страниц)

– В деле между мастером Волковым и мастером Самохваловым был только один свидетель, который мог признать сделку ничтожной, – ответил я. – И чтобы выиграть в суде, мне пришлось пригласить его на заседание.

– Но вы должны были оценивать риски и расставить приоритеты, не так ли? – строго уточнила Муравьева.

– Я не знал всех подробностей данного дела. Только эпизоды, которые были не страшны моему нанимателю в виду исковой давности. Но мастер Волков смог воспользоваться моей оплошностью.

– Опытный адвокат… – начала Муравьева.

Но Машуков с улыбкой ее перебил:

– Позвольте внести поправку: несмотря на множество закрытых заявок, Павел Филиппович не опытный адвокат, а стажер, который совсем недавно получил статус. При всем уважении, его нельзя ставить в один ряд с опытными адвокатами, Инна Михайловна.

Женщина строго взглянула на куратора и твердо произнесла:

– Стажер должен работать в тесном содействии с куратором. Кажется, вы являетесь его наставником, Руслан Константинович?

– Все верно, Инна Михайловна, – спокойно подтвердил Машуков. – Этот просчет – моя вина, и я ее с себя не снимаю.

Тонкие губы Муравьевой снова растянулись в усмешке:

– То есть, мы можем за одно заседание решить вопрос о двух лишениях статуса?

Машуков кивнул:

– При условии, что вы сможете доказать вину, Инна Михайловна, – холодно ответил он. – Потому что, если ваш вердикт не будет обоснован на фактах, я обжалую его в Министерство. А если мне покажется, что задета моя честь и деловая репутация – дело может обернуться куда более серьезным разбирательством.

Это возымело успех. Улыбка моментально сползла с лица Муравьевой.

– Вы мне угрожаете? – севшим голосом уточнила она.

Руслан Константинович покачал головой:

– Ну что вы, Инна Михайловна? Просто рассуждаю, как могут развиваться события. Знаете, эти истории из разряда «если бы»… Но, кажется, мы отошли от темы! Мы же собрались в этом зале в этот чудесный день не для того, чтобы рассуждать на отвлеченные темы, не так ли?

Женщина резко кивнула:

– Вы правы. Итак, Павел Филиппович?

– Как правильно сказал Руслан Константинович, я не опытный адвокат с многолетним стажем, – ответил я. – И не отказываюсь от допущенной мной ошибки. Но! Я не обладал достаточной информацией. Если бы мой наниматель рассказал мне обо всех обстоятельствах дела – я бы не стал вызывать на допрос данного свидетеля. И пытался бы выйти на сделку с мастером Волковым. Так что моя вина является косвенной. Я не знал, какие подробности могут вскрыться на заседании.

Боковым зрением я отметил, как довольно переглянулись Васильев и Суворов. Женщина, наоборот, замялась. Я же продолжил:

– Вся информация, полученная в кабинете, попадала бы под адвокатскую тайну и не могла быть разглашена мной.

– Учитывая этот факт и множество закрытых заявок… – начал было Васильев

Но Муравьева его перебила:

– Заседание назначается через неделю, – холодно произнесла она. – Вы можете быть свободны, Павел Филиппович. О новом заседании вас уведомят письмом.

Глава 16 Повышение по службе

Я вышел из кабинета, прикрыл за собой дверь. Глубоко вздохнул, пытаясь понять, что сейчас произошло.

– Ну? Тебя можно поздравить с восстановлением на работе? – иронично поинтересовался сидевший в кресле отец. – Опять станешь подавать убогим в своем кабинете?

Я покачал головой:

– Заседание назначили через неделю. О дате нового заседания меня уведомят письмом.

Филипп Петрович удивленно поднял бровь:

– Это как?

Я пожал плечами:

– Как-то так…

– Что ж, значит, нам здесь делать нечего, – Чехов встал с кресла. – Идем…

В этот момент отворилась дверь, и в коридор вышла Муравьева. Она бросила на нас неприязненный взгляд, который почти сразу стал непроницаемым.

– Здравы будьте, Инна Михайловна, – коротко поприветствовал ее отец.

– Не знала, что вы сопровождаете сына на… различные мероприятия, – поджав тонкие губы отозвалась женщина.

Филипп Петрович развел руками:

– Семейные дела иногда требуют поддержки! Полагаю, вы понимаете, насколько важны близкие. Семья – это главное…

Мне показалось, что на мгновенье женщина перестала дышать, а потом едва ли не скрипнула зубами. Но ничего не сказала, лишь неопределенно пожала плечами и пошла прочь по коридору, в сторону обратную той, куда направились мы с отцом.

– И вам всего хорошего, – пробормотал я рассеянно.

– Интересно выходит… – задумчиво произнёс Чехов, пока мы шли к дверям.

– Очень, – согласился я. – Полагаешь, мастер Муравьева действует в чьих-то интересах?

– Кто знает, – ответил Филипп Петрович. – Ты ведь заметил, как ее перекосило?

– Только слепой бы не обратил внимание на то, что к тебе она особой приязни не испытывает.

– Моя профессия предполагает, что врагов у меня чуть больше, чем много, – отмахнулся князь.

– И как ты с этим живешь?

– Мне не нужно всем нравится, – хмыкнул он. – И если ты спросишь, хорошо ли я сплю по ночам, то могу сказать, что не хуже, чем другие подданные Империи. Я исполняю свой долг. Еще вчера я очищал нашу родину от преступников. Были времена, когда по мостовой нельзя было прогуляться без того, чтобы не услышать выстрелы. Не каждый бы рискнул доставать в людном месте кошелек, а девицы не носили драгоценности, чтобы не привлечь душегубов…

– Я видел «Криминальную Империю». Думаю, все было не настолько жутко.

Филипп Петрович недобро улыбнулся и ответил:

– Было хуже. Быть может, у Муравьевой со мной счеты еще с тех времен, и сейчас выдалась возможность отыграться.

– Кто знает? – вздохнул я.

– Ты сейчас домой? – уточнил отец.

Но я покачал головой:

– У меня еще встреча с Александром Васильевичем. Полагаю, он выберет для беседы ресторан. Любит он трапезничать.

– Я тоже это заметил, – признался Филипп Петрович. – Знаешь, мне иногда кажется, что он когда-то голодал, потому что так умиляться свежим булочкам может только тот, кто не ел их вдосталь.

– Все возможно, – согласился я. – Мы тебя довезем…

– Не стоит. Я прогуляюсь немного, чтобы выветрить хмельное. А потом отправлюсь домой. Если что-то понадобиться…

– Я наберу, – кивнул я.

Мы вышли из здания и попрощались. Я направился к припаркованной машине. На ходу вынул из кармана телефон и набрал Морозову.

– Заседание уже окончено, Павел Филиппович? – в первую очередь поинтересовался он.

– Да. Разбирательство перенесли, – ответил я.

– Тогда жду вас в ресторане «Званый Ужин», через полчаса. Надеюсь, вы успели проголодаться…

Морозов завершил вызов. Я убрал телефон в карман, и подошел к авто.

– Как прошло, вашество? – спросил Фома, как только я устроился на переднем сиденье. – Вас вернули к защите простых людей?

– Пока нет, – рассеянно ответил я. – Заседание перенесли.

– Зачем? – не понял Фома. – Ясно же, что вы не виноваты ни в чем…

– Чтобы установить все подробности дела, и собрать доказательства моей невиновности.

Фома покачал головой:

– Чудно выходит! Хорошего человека могут лишить любимой работы. Не дадут ему помогать людям, а лиходеям всяким никто преград не чинит. И где справедливость?

– Чисто формально – это попытка лишить меня любимой работы за провинность, – произнёс я и осекся, обдумывая сказанную фразу. Интересно было бы понять мотивы Муравьевой…

А еще я понимал, что это вряд ли был Свиридов. Старый судья должен был понять мой намек. Тем более, когда его старшая дочь находится в роли «младшей жены» в семье Чеховых… Не настолько же он твердолобый! К тому же, позиция судьи самая удобная. Сейчас его можно было бы обвинить в любой неприятности, случившейся с нашей семьей.

– Куда едем, вашество? – уточнил Фома.

– В «Званый Ужин», – сказал я. – Там назначена встреча с Морозовым.

– Хотите надавить на этот ваш совет через нового родственника, – понимающе кивнул Фома. – Я помню – никакого насилия. Только шантаж…

Я улыбнулся:

– Нет. Он просто хочет что-то обсудить.

– А в ответ… – начал было Фома.

– Я постараюсь решить вопрос с комиссией сам, – перебил его я. – Прибегать к помощи родственников в моей ситуации было бы слишком мелко.

Питерский равнодушно пожал плечами.

– Как знаете, вашество, – пробасил он. Потянулся к замку зажигания. И я заметил на его запястье приличное пятно от ожога.

– Прости, что так вышло… – сказал я.

Фома взглянул на меня удивленно.

– Вы о чем, вашество? – не понял он.

– О том, что мой отец…

Питерский улыбнулся и махнул рукой:

– А, это! Да пустяки… Филипп Петрович знал, как будет лучше для Людмилы Федоровны. А я сам виноват, что полез. Не сдержался. Мне тогда подумалось, что она узнает меня в коте и успокоится. Вы же знаете, что наша женщина питает особую слабость к котячьему роду…

– И ты не ошибся, – согласился я. – Людмила Федоровна сразу успокоилась, когда ты рядом оказался.

– Значит, она помнит, кто был ей дорог. И если не головой, то сердцем… Иначе бы спалила меня в одну секунду!

Я покачал головой.

– Рисковал ты знатно…

– В звериной форме я сильнее, вашество. Меня в ней убить не так просто, как в человечьей. А что до ожогов, то не такие уж они и сильные. Быстро заживут, следа не останется.

Он завел двигатель, и авто выехало с парковки. В салоне на несколько секунд повисло молчание, но потом его нарушил Фома:

– Кстати, вашество, звонил один человек. По поводу дела с котом. Арины Родионовны не было, а звонил он настойчиво, так что трубку пришлось взять мне…

– Наследство! – вспомнил я.

– Точно, – подтвердил Фома. – Он сказал, что его дело поручили другому адвокату. И он его проиграл. Так что если вас отстранят от работы, кто будет защищать простых людей?

Я на секунду задумался, а затем вынул из кармана телефон и принялся искать номер Нечаевой.

– Слушаю, Павел Филиппович, – послышался в динамике голос Арины Родионовны. – Как прошло заседание?

– Его перенесли, – спокойно ответил я.

– Как? Почему? – встревожилась девушка.

– Наверное, пытаются найти причину, чтобы отстранить меня. Или перевести в коллегию.

– И… что вы будете делать? – растерянно уточнила секретарь.

– Попытаюсь узнать причины такой нелюбви ко мне председателя коллегии. И если это некие личные мотивы мешают ей быть беспристрастной, то буду подавать ходатайство об отводе.

– Я могу вам помочь! – тут же сказала Нечаева. – Если вы назовете фамилию представителя…

– Потом. А сейчас попытайтесь, пожалуйста, вспомнить то дело с наследством, где младшему сыну достался кот.

– Помню… – протянула Нечаева.

– В ваших бумагах остался адрес заявителя?

– Я поищу… Но вам же нельзя практиковать.

Я усмехнулся:

– Мне – нет. Но пока в свод законов не внесли поправки…

– Я поняла, – произнесла Арина Родионовна, и мне показалось, что ее голос заметно потеплел. – Сейчас же найду и пришлю вам сообщением…

Она завершила звонок, а я убрал телефон и обратился к сидящему за рулем слуге:

– Фома, ты не думал заняться правом?

– А как я займусь? – удивился тот. – У меня образования неполных семь классов.

– Ну, я просто предполагаю. Ты умный, защищал бы людей…

Питерский задумался:

– Ну, заступаться за людей – дело хорошее… – произнес он после недолгой паузы.

– К тому же по бумагам ты – мой помощник, – напомнил я.

Слуга кивнул:

– Что есть, то есть… Я помощник некроманта, да к тому же адвоката.

Он припарковался и заглушил двигатель. Повернулся ко мне:

– Прибыли, вашество.

Я взглянул в окно и сказал удивленно:

– А ведь и точно! Правду говорят: в хорошей компании, да за интересной беседой – время летит незаметно. Ты не голодный? Успел перекусить?

– Мы только недавно из-за стола, – виновато сказал парень. А потом пояснил: – Иришка будет переживать, если я вернусь домой сытый. Для нее это важно.

– К слову, как она отнеслась к тому, что ты…

Парень потупился и не сразу заговорил. Его голос показался мне глухим.

– Я благодарен вашей бабушке за то, что она так ловко меня оправдала. Если бы не она, то не простила бы меня Иришка… Помяните мое слово, вашество, она хоть и добрая, но посчитала бы это предательством.

– Дела… – протянул я, не зная, как успокоить помощника.

– И я вот тут подумал: а почему я и впрямь не говорил ей о том, кто я есть? Почему не открылся ей? И ведь понял…

– И что же тебе мешало?

– Все дело в том, Павел Филиппович, что я и сам себя не признавал. Всю свою прежнюю жизнь мне приходилось себя стыдиться, считать недостойным. И когда я встретил девушку с чистой душой и добрым нравом, то решил, что не заслуживаю быть с ней рядом. Мне казалось, я боялся, что она меня не примет, но на самом деле я сам себя не принимал. Я все еще оставался тем мальчишкой, который жил на окраине деревни и мечтал стать своим в стае… Вот только мне не нужна стая! Потому как собачьей преданности во мне нет. Я сам выбираю, кому хочу помогать и служить. И вас я сам выбрал. Иришку тоже сам… выбрал. Не хочу я больше сомневаться и стыдиться себя, вашество. Вот такой я есть и буду – шаман, который оборачивается котом…

– Это ведь хорошо, – подбодрил я парня.

– Не знаю, мастер, хорошо ли. Но так оно будет лучше. Мне сегодня так легко на душе стало, когда я обернулся и понял, что больше не надо прятаться. Хотя бы перед теми, кто рядом.

– Быть самим собой – это правильно, – согласился я, вдруг осознав, что Питерский вполне может со дня на день перерасти должность моего помощника.

– Заболтал я вас, Павел Филиппович! Вас ведь господин Морозов ждет. Важный человек!

– Ты для меня тоже важный, – произнес я уверенно. – И я рад, что мы смогли поговорить о том, что тебя беспокоит.

– Спасибо, – улыбнулся помощник.

Я открыл дверь и вышел из авто. Поднялся по ступеням крыльца, и привратник с улыбкой распахнул передо мной дверь.

– Прошу, – произнёс он. И добавил, взглянув на герб на моем пиджаке: – Мастер Чехов…

– Спасибо, – ответил я и передал ему мелкую купюру. Прошел в помещение. Распорядитель вышел навстречу и коротко поклонился.

– Здравы будьте. Мы вам всегда рады. Вас уже ждут, Павел Филиппович.

Он провел меня до столика, за которым сидел Морозов.

– Добрый день, Павел Филиппович, – с улыбкой произнес тот.

– Не назвал бы этот день добрым, – ответил я, опускаясь в свободное кресло.

– Комиссия лишила вас статуса? – уточнил кустодий, слегка нахмурившись.

Но я отрицательно покачал головой.

– Что вы, Александр Васильевич! – поспешно ответил я и трижды постучал по столешнице. – Заседание перенесли. Видимо, я не пришелся председателю по душе.

Морозов развел руками:

– Мы можем помочь вам, Павел Филиппович. Мне совсем несложно намекнуть человеку, что не стоит мешать доброму некроманту творить справедливость. Что для Империи это только на пользу…

Я улыбнулся:

– Спасибо, я постараюсь решить вопрос сам. Но вы же позвали меня в это чудесное заведение не для того, чтобы обсудить мое выступление на комиссии?

Александр Васильевич кивнул:

– Вы очень проницательны. Все верно. Конечно, я хотел бы разделить с вами трапезу. Тут сегодня подают расчудесную лосятину. Если вы ее ранее не пробовали, то не вздумаете отказываться. Мы попросим завернуть несколько порций, чтобы отвезти к вам и накормить ваших домашних и Софью Яковлевну. Она ведь наверняка забыла о еде, заботясь о том, чтобы помочь вам в одном деликатном деле.

Я поежился под холодным взглядом льдистых глаз.

– Знаю, что вы не втягивали Софочку в безумные приключения. Она сильная, смелая и порой слишком упрямая. И именно за эти качества я всегда ее ценил. Никогда не потребую, чтобы она изменилась. Божество, каким бы именем его ни называли в разных мирах, одарил меня счастьем встретить княгиню и стать ей другом и мужем. Я очень это ценю. И прошу вас, Павел Филиппович, когда она вновь надумает творить глупости – вы ее тюкните по голове подушкой.

– Что? – опешил я.

– Все последствия я возьму на себя. Скажу, что это я вас надоумил, – быстро пообещал он. И тут же погрустнел. – Думаете, это не поможет?

– Да она после этого нам с вами устроит бойкот! – уверенно заявил я. – А может даже убьет разок-другой.

– Она может… – вздохнул Морозов. – Знаете, меня ужасно напугало то, что вы сегодня устроили в вашем доме. Вам невероятно повезло, что кольцо вас пощадило. Быть может, оно сделало это в счет нашей старой дружбы. Мы когда-то много лет провели вместе в одном склепе…

– Кольцо знает о вашем браке? – удивился я.

– Оно знает меня. И чует мою кровь… – Он тряхнул головой и пробормотал: – Моих людей… Кольцо могло вас сожрать и не подавиться. Оно ведь слетело с пальца Виноградовой?

– Да. Я убрал его в безопасное место.

– Неужто оно вам позволило? – кустодий усмехнулся и покачал головой. – Значит, так надо… Что ж, у каждого свой путь!

Мы помолчали какое-то время. Мне подумалось, что Александр Васильевич мыслями оказался сейчас где-то очень далеко. Привыкший к такому поведению призраков, я не торопил живого собеседника и ждал, пока он вновь будет готов говорить.

– Я хотел попросить вас об услуге, Павел Филиппович, – наконец выдал Морозов.

– Какой же?

Он замялся, словно не зная, с чего начать. А затем произнёс:

– Видите ли, мастер Чехов, сейчас Империя в опасности… То бомбист, который помогает террористам, теперь еще человек, пугающий призраков… Количество нападений духов увеличивается, и народ в панике.

– А вы не думали, что оружейник и злодей, пугающий призраков – это один и тот же человек? – внезапно спросил я.

Морозов на секунду задумался, двигая бровями. Затем уточнил:

– С чего вы это взяли?

– Потому что один мой осведомитель как-то обмолвился, что в детали бомбы прячут осколок души. Так что мешает такому человеку засунуть туда целого призрака?

– И зачем ему это?

– Посеять панику, – просто ответил я. – И ему это удается. Как вы сами подметили – народ напуган. Если в столице начнутся беспорядки на фоне того, что Империя не может защитить своих подданных…

– Значит, нам нужно найти его как можно скорее, – заключил Морозов.

– У вас есть для этого целый отдел, – ответил я, подводя родича к нужной мне части разговора. И Александр Васильевич заглотил наживку:

– Этому отделу нужен консультант, Павел Филиппович. Толковый, который бы научил людей, как работать с призраками. Который видел бы их, мог говорить с ними.

Я хитро усмехнулся:

– И я знаю, как можно решить этот вопрос. А заодно подсказать вам человека на должность… консультанта по призракам в отделе кустодиев.

Александр Васильевич удивленно поднял бровь:

– Неужели вы решили…

Я покачал головой:

– Кроме меня, в Петрограде есть как минимум один человек, который умеет видеть призраков. И для этого ему даже не нужны тотемы.

– Коля… – начал было Морозов, но я снова покачал головой:

– Он слишком молод. И вы это сами понимаете. Мальчишке еще надо одомашнить своего зверя. У шаманов для этого есть особые ритуалы и до срока он не станет полноценным специалистом.

– И кто же тогда? – растерянно уточнил Александр.

– Фома, – просто ответил я. И поспешно добавил: – Он может видеть призраков, говорить с ними, и даже причинять им раны. А еще я могу выделить ему в напарники призрака, который обладает астральной копией одного артефакта. И помощник этот при хорошем питании способен быть крайне полезным.

– Но ваш Фома – человек из народа… – начал Морозов.

– Это как раз то, что нужно, чтобы успокоить городских обывателей! Человек из народа защищает покой подданных. Дворянину могут не поверить, а вот простому парню, который защищал порт от нечисти вместе с добрым некромантом, поверят охотно.

– У него нет должного образования…

– Работая с ним я понял, что у него вполне хватает житейской мудрости, – возразил я. – Он очень смышленый парень.

– И нет опыта… – продолжил возражать Александр.

– Я буду его консультировать и всячески помогать, – заверил я. – А если вас беспокоит, что он просто слуга – я могу пересоставить с ним договор. И сделать секретарем семьи. К слову, вы можете взять характеристику у Софьи Яковлевны. Думаю, отставная судья не будет лукавить.

Александр задумался, а затем кивнул:

– Если вы так думаете…

– Вы прекрасно знаете, кем является на самом деле Фома. Он не просто говорящий с духами. Он…

– Самый сильный из них, – закончил за меня Александр. – Княгиня мне рассказала, откуда он явился. И потенциал у парня действительно большой. Что же, если вы думаете, что из него выйдет хороший консультант отдела…

Я хитро усмехнулся:

– Если не он, то кто?

– Вы правы, – ответил наконец Морозов. – Кто, если не он…

Я довольно хлопнул ладонью по столу:

– Вот и отлично. Осталось решить кое-какие… административные вопросы. Для того чтобы Питерского приняло высокое общество. Но думаю, вы сможете их решить.

Глава 17 Темные сказки.

Кустодий кивнул.

– И как повела себя Людмила Федоровна, когда очнулась? – как бы невзначай уточнил Морозов.

– Она узнала судью и начальника охранки, – ответил я. – Думаю, что это хороший знак.

Морозов довольно улыбнулся:

– Полагаю, так и есть. Оглянуться не успеете, как она вновь возьмется вас поучать.

– Откуда вы знаете, что она так делала? – удивился я.

– Мне кажется, ваша соседка воспринимает вас как сына или внука. При жизни она была экстравагантной дамой, это правда. Но при том вовсе не была бессердечной. Мне хорошо известно, что она заботилась о своих работниках, за что пользовалась у них уважением. К тому же она на моих глазах практически принесла себя в жертву ради вашего благополучия. По счастью, у нее это не получилось, но намерения ее были серьезны, и она пошла до конца. Мало кто на моей памяти делал что-то подобное.

– Я все же беспокоюсь о ней и надеюсь, что никто не прознает, кем она является на самом деле…

– Никому в здравом уме не придет в голову мысль, что в вашем доме произошло воскрешение, – понизив голос произнес Морозов. – А вы не признавайтесь в этом, даже если вас прижмут к стенке. Да и сама Людмила Федоровна не станет подставляться, и когда придет в себя, то подыграет вам… Поверьте, я знаю, о чем говорю!

– Вы тоже провели какое-то время в похожем сне? – предположил я.

Он неопределенно пожал плечами. Его глаза потемнели, словно на память пришли не особенно приятные воспоминания. И когда я уже подумал, что он не ответит, кустодий вдруг заговорил:

– Я был первенцем в семье своего отца… Мой брат был всего на пару лет меня младше. До определенного возраста нас растили в деревне, подальше от общества, чтобы не подвергать соблазнам больших городов. На самом деле жрецы ощутили в отпрысках князя темную искру, и до поры нас решили держать подальше от людей. А когда пришло время инициации – судьба отметила меня темным даром. Мой отец был удручен.

Я нахмурился.

– Разве это плохо?

– В том мире, откуда я пришел, не особенно уважают темную силу. Ее воспринимают, как печать проклятья. И темный глава княжеского рода был нежелателен.

– И что произошло дальше?

Александр усмехнулся и подпер кулаком подбородок.

– Я сделал то, что должен был сделать наследник великого рода – отказался от права первородности. Я взял имя своего брата, а он стал носить мое. И, когда пришло время, именно он стал князем. А я остался темным братом.

– Это несправедливо! – нахмурился я.

– В каждом мире есть свои особенности. Не только в традициях. Но и в том, как работают законы силы. Так вышло, что в семье всегда самый сильный – это самый старший в роду. Когда умирает глава рода, следующий по старшинству наследует его мощь.

– Ваш брат не был самым сильным в роду, – догадался я.

Морозов помрачнел и кивнул.

– Все окружающие считали, что все дело в цвете силы. Я стал проклят вдвойне. Но это не особенно меня беспокоило – знаешь, медведю не обязательно быть красивым, его и так все уважают.

– Тут сложно спорить, – согласился я.

– Я встретил девушку, от вида которой моя душа замирала. И мой брат тотчас пожелал присвоить ее себе. Мне пришлось отступить, потому как я точно понимал, что она достойна лучшего. Она имела право стать супругой князя с обычной силой. Того, кто мог стать для нее опорой и предметом гордости.

– Она его полюбила? – отчего-то неуверенно спросил я.

Он покрутил на пальце кольцо, испещренное странными знаками, похожими на буквы.

– По нашим законам все решили семьи, – произнёс он. – И брат привел в дом замечательную девушку, которая поклялась ему в верности. Кем бы я был, если бы посмел мешать ее счастью? Я привел в свой дом другую. Поначалу она меня боялась. Считала, что темный однажды обязательно принесет ее в жертву. Но потом поняла, что я не ем детей по пятницам. И по субботам тоже… Мы смогли с ней жить в мире и ладу. Она научила меня радоваться простым вещам. Подарила детей, которые родились со светлой искрой. И я подумал, что мне подарен шанс прожить тихую жизнь ведьмака.

– Ведьмака? – я подался вперед, чтобы ловить каждое слово Морозова.

– В том мире много чудесного и жуткого, Павел… Там открыто живут те, кого тут считают городскими легендами и деревенскими байками.

– Вы про нечисть? – шепотом уточнил я

И Морозов кивнул:

– Именно! В том мире русалки выходят из рек, чтобы пожирать живых, домовые следят за домами, а вурдалаки выбираются на охоту, когда на землю опускается тьма.

– Звучит как жутковатая сказка, – хмыкнул я, не до конца веря в эту историю.

– Все сказки когда-то случились в реальной жизни, юноша. Но потом их стали пересказывать и добавлять разные детали, чтобы они не казались слишком страшными. Люди не любят бояться по-настоящему. И вот уже волк проглотил бабушку целиком, а не она сама обернулась зверем. А внучка не ворвалась в дом, чтобы убить оборотня топориком своего отца. В сказке девица не водрузила голову монстра на пику, чтобы распугать стаю других оборотней, когда она брела через лес обратно домой… Ее волосы не покрылись красным от капающей из отрубленной головы оборотня крови – проще было придумать, что девчонка носила красную шапочку. Но сам подумай, Павел, зачем таскать пирожки в одинокий домик в лесной глуши? Неужто они стоят риска? Или все проще, и девочка носила своей зараженной бабушке снадобье. Но однажды опоздала, и та обернулась зверем…

Я оторопел от услышанного. А мой собеседник усмехнулся и продолжил:

– Правда жестока, княжич! Однажды моя семья стала слишком сильной. Все потому, что мы с братом не делили власть – каждый был рад своей судьбе. Вот только жизнь приготовила жуткий подарок – его супруга стала темной. Так порой происходит, когда человек готов отдать свою жизнь за других. Его свет меняется на тьму. Брат мог с этим смириться. И жрец заметил, что в княжеском первенце таится та же тьма, что и во мне.

– С природой не поспоришь, – предположил я.

– Однако, князь решил спорить. И он пожелал избавиться от своего сына. Вот только побоялся, что кровью ребенка он навлечет на себя проклятье.

– Он был настолько суеверный? – удивился я.

– Темные имеют особенные таланты. Нас сложно убить. Сама смерть дает нам шансы возвращаться. Как твоя бабушка, которая не умела переходить через границу миров. Но смерть сжалилась над ней, когда ее раз за разом убивали, и забрала ее в этот мир, лишив жутких воспоминаний о прошлой жизни…

Я похолодел и понял, что не могу выдавить из себя ни слова.

– Мой брат избавился от своего ребенка. Затем позволил нашим врагам уничтожить мою супругу и моих детей. Он отдал на откуп врагам семью и собственную жену… А я бился! И моя охота была славной! Но меня все равно убили, и брат меня похоронил…

– Что? – выдохнул я.

– Представляешь, как он был удивлен, когда в один из дней я выбрался из гроба и уселся на каменном стуле посреди склепа?

– Кольцо! – догадался я.

– Незадолго до произошедшего убийства я надел его на палец. И не смог умереть. Кольцо помогло мне восстановиться и вернуло в мир живых. И делало это много раз, пока я мстил. Я не горжусь тем, что я сделал, юноша, но мое имя в том мире стало символом тьмы и справедливости. А когда я отомстил, меня предали. Мой брат запер меня в склепе особым ритуалом. Он просто не мог меня убить, как и снять с меня кольцо. Оно само выбирает себе нового владельца. И меня оно покинуло только тогда, когда мне удалось уйти из того склепа.

Я встал на ноги, не в силах оставаться на месте. Прошел до соседнего пустого стола и вернулся на свой стул.

– Так, та женщина… та княгиня, которая стала темной…

– Женщина, которую я не смел любить сердцем, – медленно проговорил Александр. – Но та, что навсегда оставалась в моей душе. Та, кого я не надеялся встретить в этом мире. И та, кто сейчас готовит мне чай по утрам…

– Не может этого быть, – просипел я. – Не может…

– Однако сложилось все именно так. Я нашел эту женщину, которая забыла обо мне. И не только. Она не помнит всего, что с ней творилось перед тем, как она оказалась в этом мире. И я благодарен судьбе за то, что у меня появился шанс стать счастливым. У меня есть племянник и внук, который хранит в себе тьму любимой мной женщины.

– Это все звучит… как бред!

Морозов улыбнулся и махнул рукой.

– Пусть так, княжич. Чего еще ждать от старого кустодия, который наверняка немного сошел с ума? Не берите в голову, Павел Филиппович! Это всего лишь история мира, которого нет.

– Но если поверить в то, что все это правда, то мы с вами и впрямь не чужие люди!

– А что это меняет? – мужчина развел руки в стороны. – Я принял на себя ответственность за фамилию Софьи Яковлевны на тех болотах. И стал частью вашего близкого круга.

Я оглянулся, убеждаясь, что в это время ресторан подозрительно пуст. Видимо, ради Морозова его закрыли на спецобслуживание.

– Зачем вы мне это рассказали? – спросил я настороженно.

– Потому что должен был, – спокойно ответил собеседник. – Я хочу, чтобы между нами не было недосказанностей и непонимания. Мы – одна семья по сути и по духу. Ваши дела касаются меня не только потому, что я хочу угодить своей супруге, но и потому, что Софья Яковлевна все еще является частью семьи, которой она приносила клятву верности в другом мире. Моей семьи!

– Она вспомнила об этом?

– Всему свое время, – как-то слишком спокойно заявил мужчина. – Мы живем долго, Павел Филиппович. И впереди у нас еще очень много лет. Нам незачем торопиться.

– Имейте в виду, что если я замечу, что вы делаете бабушку несчастливой, то не посмотрю на то, что вы опасный человек и ведьмак… – сурово заявил я.

– Вот это мне в вас и нравится, мастер некромант! – довольно ухмыльнулся Александр Васильевич. – Именно так поступают темные. Мы бьемся за свое до последнего вздоха, и даже дольше. Но вы можете быть спокойны: я никогда не причиню Софочке боли.

Он сделал знак кому-то за моей спиной, и почти сразу рядом оказался парень с чайником и чашками.

– Ваш напиток, – услужливо пояснил он.

– Вы же готовите нам еду на вынос? – строго осведомился Александр Васильевич.

Официант кивнул:

– Конечно! Все будет сделано в лучшем виде. Я вам сообщу вам, когда все будет готово.

– Добавьте ко всему еще бутылку хорошего вина.

– За счет заведения, – быстро проговорил распорядитель.