Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 290 (всего у книги 339 страниц)

Если судьба и вправду существует и есть что-то, способное учить и направлять, влиять и бесцеремонно вмешиваться – назовем это нечто вселенной – то эта вселенная любит пошутить надо мной. Она сталкивает меня с необычными людьми, заводит в непростые обстоятельства и частенько бьет по ногам – я спотыкаюсь. Удержать равновесие удается не всегда, и тогда в мою судьбу вмешивается случай… Каковы были шансы, что мне повезет так, как повезло после крушения стилпоезда в горах Ханди? Каковы были шансы встретить таких людей, как Джон Хэнтон, Майкл Гроуз и Ева Нельсон?

Все эти люди самым непосредственным образом повлияли на мою жизнь здесь.

Впрочем, и я влияю на их жизни тоже.

Несколько месяцев назад на моем бракоразводном слушании с Томом Стоуном Джон Хэнтон нашел необходимым вступиться за меня. Благородный поступок, вслед за которым неминуемо возникли последствия. У этого мужчины больше нет невесты. Церемония бракосочетания отменена, отношения с Мелиссой Бауэр официально расторгнуты. Зато Джону досталась любовница на вполне законных основаниях, свободная в морали и нравах… Примерно так обо мне пишет пресса.

Я вернулась в Данфорд к полуночи. Черная машина такси с оранжевыми шашечками на дверях доставила меня во владения Хэнтона.

– Джон здесь? – спрашиваю я у дворецкого, на ходу стянув накидку с плеч.

– В своем кабинете, мисс Лоуренс, – отозвался мужчина в черном фраке.

По широкой лестнице поднимаюсь на второй этаж, ступаю на персидский ковер и иду до конца узкого и короткого коридора. Прислушиваюсь. За дверью рабочего кабинета тишина. Стукнув костяшками пальцев по дубовой двери, не дожидаясь приглашения, вхожу.

Маленькую комнату почти целиком занимает большой письменный стол. Над головой горит люстра, настольная лампа бросает яркий желтый свет на рабочие бумаги Хэнтона.

– Здравствуй, Джон, – с улыбкой говорю я.

Хозяин кабинета лениво откинулся на спинку кресла, следит за моим перемещением по комнате.

– Я уже не рассчитывал тебя увидеть сегодня, – без гнева сказал он. Берет меня за руку и мягко притягивает к себе. Я не села, а развалилась на его коленях. Слегка коснулась губами его щеки, а мужчина предпочел поцелуй, чувственный и долгий. Так полюбившийся вкус табака на его губах сводит меня с ума…

– Я хочу выпить с тобой, Джон, – ему в губы выдохнула я.

– За победу Евы Нельсон? – спокойно спрашивает он, не поменявшись в лице.

С таинственной улыбкой поднимаюсь с его колен. Подхожу к бару у окна и выставляю вперед графин с виски – его я предпочла всем прочим.

Попытка скрыть от Джона Еву Нельсон с самого начала оказалось предприятием, обреченным на провал. Хэнтон разобрался во всем быстро, а когда решил поговорить об этом со мной… что ж, мне оставалось только согласно кивать и виновато каяться. Впрочем, и этого бы не потребовалось – я плохая лгунья. Все, о чем я думаю и что чувствую, написано у меня на лице, стоит только присмотреться.

Мужчина неторопливо разлил золотистый напиток по стаканам и один из них протянул мне. Смотрю на Хэнтона, а он смотрит на меня.

– За победу, что положит начало для моих подвигов, – гордо объявила я, ибо все мои планы этому мужчине хорошо известны. Вот только относится он к ним не так, как я.

Под скептическим взглядом Джона стаканы соприкоснулись, издав тонкий звенящий звук.

Ева стала знаменитостью. О ней говорят газеты, радиовещатели, о ней говорит страна. Обо мне тоже говорят. Мы могли бы даже посоперничать за рейтинги. Но о Еве говорят как о героине, победившей несправедливость, обо мне говорят как об убийце нравственности.

Публика забурлила, когда в одной из бульварных газет Данфорда появилась фотография, где мы с Евой сидим за одним столиком в тихом кафе. Газета преподнесла это событие как тайную встречу, ведь кафе расположено далеко от Центральной улицы, в переулках непопулярного района.

До судебного слушания нам и вправду приходилось скрывать наше знакомство. Теперь такой необходимости нет, а вот некоторые привычки все равно остались. Например, провести время в каком-нибудь приятном кафе подальше от центральных улиц…

Ева вырезала черно-белую фотографию из газеты бульварной прессы и вклеила ее в альбом.

Я тоже сохранила для себя эту фотографию, но не стала вырезать фрагмент из газеты, а оставила выпуск целиком. Я люблю иногда посмотреть на снимок и вспомнить, какой нелегкий путь пришлось пройти, чтобы один из таких дней настал: оставить позади больничные стены и потребовать для себя ту жизнь, которая есть у нас сейчас.

Не в кафе дело, не в чае, который мы пьем…

Этот снимок – доказательство, что наша жизнь все еще принадлежит нам.

Ева получила желаемое – она свободная и состоятельная женщина. Мне тоже это нужно, но, в отличие от подруги, для меня все обстоит много сложнее. Мне важно отделаться от опеки Джона, мне нужно взять свою жизнь под личный контроль, а для этого нужны деньги и того, что готова предложить мне Ева как результат договоренности – а это немало – все равно недостаточно. Я хочу больше!

Вот почему в дождливый июньский вечер под укрытием большого красного зонта я с таким удовольствием смотрю на серо-черные тени завода «Интера мотор». Когда-то здесь занимались изготовлением кирпича, а теперь собирают автомобили.

В позднее время по территории ходит седобородый сторож с охотничьим ружьем за спиной. Рядом с ним верный компаньон – пес по кличке Бинго. В это время по-хорошему здесь быть никого не должно. Ни рабочих, ни случайных людей. Однако именно в это время должна состояться важная для меня встреча – еще один шаг на пути к тому, что этот завод и все, что находится в нем, станет моим.

Дождь усилился, крупный и частый, барабанит по зонту, глушит ревущий мотор красного «Колибри» – дорогой автомобиль с широким кузовом и высоким капотом. Модная новинка часто встречается на рекламных плакатах и щитах в Данфорде и совсем не каждому приходится по карману.

Машина остановилась рядом со мной. Вышел молодой водитель, распахнул синий зонт и открыл для хозяйки дверцу автомобиля. Из машины на мокрую грунтовую дорогу опустились тонкие ножки в синих сапожках, а рука в кружевной перчатке приняла у водителя зонт.

Ева Нельсон выпрямилась и посмотрела на здание. Ее аккуратно уложенные волосы, тщательно подобранные украшения и элегантное белое пальто совсем не вписываются в окружавшую ее мрачную действительность. Оглядев место спокойным взглядом, Ева приблизилась ко мне.

– Мужчины опаздывают? – спросила она в привычной для нее ленивой манере.

– Юристы приехали раньше, смотрят документы, – сказала я. – Идем.

Красивые сапожки Евы тонут в грязных лужах. Она не жалуется. Поджав губы, следует за мной. Когда мы подошли к зданию, с сильным порывом ветра раздался страшный скрежет и наши взгляды пугливо устремились вверх. Гигантские буквы «Интера мотор» над головой убедительно угрожают рухнуть вниз, и мы благоразумно торопимся переступить порог высокого здания.

– Здесь предстоит много работы, – объясняю я Еве. Складываю зонт и молча поднимаюсь по железной лестнице. Ева идет за мной.

В коридорах «Интера мотор» холодно. На третьем этаже тихо и темно, только под дверью руководителя предприятия видна полоска света и слышны голоса. Дважды постучав костяшками пальцев по старой двери, не дожидаясь приглашения, вхожу внутрь. В кабинете полумрак. Круглая настольная лампа блекло освещает лица присутствующих: Брюс Новак, а по другую сторону стола юрист «Интера мотор»:

– Эйдон Ло, – представился человек в сером клетчатом костюме. Эта вежливость предназначена только Еве, мне этому человеку представляться не нужно, впрочем, как и всем, присутствующим здесь.

– Ева Нельсон, – улыбнулась она в ответ, а затем взгляд ее устремился на таинственную и молчаливую фигуру у окна.

– Чарльз Интера, мисс Нельсон, – растекся по комнате тихий голос владельца завода. Мужчина прислонился к окну и, сложив руки на груди, с любопытством рассматривает молодую женщину. Он знает, кто такая Ева Нельсон, ему хорошо известно, кто я и под чьим покровительством существую. Именно поэтому для него остается неразрешимой загадкой, зачем этой состоятельной женщине финансировать мои интересы? В чем ее выгода во всем этом?

Совершенно очевидно, Чарльз Интера забыл о правилах элементарной вежливости, долго не сводит с Евы прямой внимательный взгляд, а такое поведение откровенно смущает.

– Все готово? – тихонько спрашиваю я Брюса, звуком своего голоса заставив опомниться мистера Интера. Он наконец отвел от женщины свой странный взгляд. Неловкий момент остался в прошлом.

– Дайте нам еще несколько минут, – отозвался Брюс, только на мгновение подняв от бумаг свой взгляд. Я кивнула. Медленно прошла через кабинет и встала у окна, по левое плечо от угрюмого Чарльза. Мужчина никак не отреагировал на мое появление рядом с ним – его взгляд по-прежнему сосредоточен на работе юристов за большим квадратным столом.

Недружелюбное поведения Чарльза Интера не вызывает во мне совершенно никаких чувств. К этому можно отнестись спокойно, а вот к пустой площадке, предназначенной для готовой продукции, равнодушной оставаться не могу. С этих окон должен открываться совсем другой вид, за который руководитель предприятия мог бы быть горд. А здесь все очень грустно. Только восемнадцать автомобилей стоят в ряд у сборочного цеха, в то время как площадь способна уместить тысячи.

Задолго до этого дня я спросила Чарльза Интера: что привело к такому упадку? Чарльз Интера говорил мне о долгах. Но ведь это не причина, а последствия. Когда я уточнила свой вопрос, этот человек сослался на обстоятельства и ничего не сказал о своих решениях. Даже когда я проявила невежливое упрямство, Чарльз Интера все равно не сказал мне ничего вразумительного. Он посчитал это совсем ненужным, и я быстро осознала почему.

Когда я говорила о том, что хочу купить завод, он будто меня не слышал и направлял разговор в то русло, где я не покупаю, а вкладываю взамен на призрачную долю от едва ли возможной прибыли. Этому человеку было проще поверить в заблуждение моих намерений, чем в то, что предприятием его деда, затем отца перейдет к рукам… девчонки.

Мне пришлось проявить упрямство, и, когда хозяин завода наконец поверил в безрезультатность своей попытки повлиять на мое решение, вернулся в прежнее уныние.

– Все готово, – объявил Брюс.

Чарльз Интера отлип от окна. Ева поднялась со стула. Пятерка окружила стол и склонилась над документами. Первой замысловатый росчерк ставит Ева, выступив гарантом выплаты Чарльзу Интера 13 миллионов и погашения долгов компании в сумме 29 миллионов. Затем свои подписи ставим я и Чарльз Интера. Юристы последними заверили своими росчерками страницы договора.

– Когда мисс Нельсон будет удобно рассчитаться? – сухим рабочим тоном проговорил юрист Ло.

– Мне бы хотелось как можно скорее закончить с этим, – сказала Ева. – Может, завтра?

– Предлагаю встречу в банке Данфорд, завтра в десять.

– Очень хорошо, – согласилась Ева.

– Мистер Интера? – юрист обратил на него серьезный взгляд.

– Мне подходит, – хмуро отозвался Чарльз, отпер дверь и неспешно вышел в коридор. Вслед за ним из маленького кабинета вышла Ева. Она сделала это так поспешно, что мне сразу вспомнился день, когда женщина покинула холодные стены психиатрической больницы.

Кроме меня, ее необычное поведение не заметил никто.

– Я вам еще нужен? – спрашивает меня Брюс Новак. Улыбается. Взгляд хитрый. Я бы подумала, что этот мужчина что-то задумал, если бы не знала, что такое выражение лица присуще Брюсу всегда.

Когда комната опустела, я задержалась в ней еще ненадолго, чтобы опять посмотреть на кабинет, который в скором времени назову своим: маленькая комната, сплошь заставленная ящиками для бумаг. Здесь мало комфорта, но есть все необходимое для эффективной работы.

– Мисс Лоуренс? – позвал Чарльз Интера. Я обернулась на голос, из темноты коридора взгляд мужчины сверкнул.

– Уже иду, – сказала я. Выключила настольную лампу и в некотором замешательстве переступила через порог кабинета в коридор. Коротко взглянула на угрюмое лицо мистера Интера.

Мужчина закрыл дверь и быстрым шагом направился по коридору.

Скрежет гигантской вывески слышен уже в коридорах первого этажа. Я толкнула железную дверь, та со скрипом отворилась, и я вышла на улицу, сразу распахнув над головой красный зонт.

Дождь стал заметно сильнее, барабанит по зонту так, что я с трудом слышу собственные мысли.

Машин мужчин не видно. У ворот «Интера мотор» осталась только Ева с большим синим зонтом над головой, она ждет меня у красного «Колибри». Мы улыбнулись друг другу. Я молча встала рядом с ней, и вместе мы смотрим на темный силуэт старого завода. Так проходит минута, за ней другая.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – безрадостно сказала Ева. Посмотрела на меня осторожным предостерегающим взглядом, напомнив, что покупку завода еще не поздно остановить. Я нахмурилась.

Мне понятно ее беспокойство, но я не отступлюсь. Даже когда меня настигают сомнения, причин стоять на своем все равно остается больше.

Ева меня достаточно хорошо знает, чтобы понять – убедить меня в обратном не получится, и мы попрощались без лишних слов. Она опустилась в салон своего автомобиля, двигатель заработал громче, и машина медленно поползла по разбитой грунтовой дороге. Мне бы следовало поступить так же, сесть в машину и вернуться в тепло и уют особняка Хэнтона, но какая-то сила заставила меня стоять на месте. Я опять смотрю на «Интера мотор». Улыбаюсь.

Глава 2

Когда все расчеты были выполнены, а бюрократические формальности улажены, я стала полноправной хозяйкой «Интера мотор». Никаких торжественных мероприятий. Никаких репортеров и громких заголовков. Все свершилось без лишнего шума и суеты.

Даже если со временем в газете появятся строчки о приобретении Анной Лоуренс «Интера мотор», вряд ли новость эта кого-то удивит, ведь всем известно, кто такой Джон Хэнтон и на какие жесты он готов ради своей любовницы…

Под лучами дневного солнца, без мрака и дождя, завод выглядит приятнее.

Чарльза Интера я нашла в рабочем кабинете руководителя предприятия. Хмурый, с уставшим взглядом, он показал мне на кипы аккуратно сложенных бумаг на столе, коротко объяснил их предназначение и важность, после чего передал мне ключи от кабинета и от стального сейфа на полу.

Мужчина спокоен и терпелив, в том, что он делает и говорит, я совсем не чувствую былого раздражения. Всякие попытки удержать компанию остались позади. Все, что можно было сделать, уже сделано, так что мужчина, судя по всему, сделал самое непростое в сложившихся для него обстоятельствах – смирился.

Пропустив меня вперед, мистер Интера прикрыл дверь в рабочий кабинет и пошел дальше по коридору. Он направляется в сборочный цех, а я не отстаю от него ни на шаг.

Со стороны завод не кажется большим, но так только с виду. Миновав несколько лестничных пролетов и не меньше четырех длинных коридоров, от основного здания к сборочному цеху идем через наземный соединительный проход, а потом опять спускаемся по лестнице.

Когда Чарльз Интера остановился перед тяжелой металлической дверью в сборочный цех, взглянув на меня, сказал:

– Я представлю вас рабочим, а потом уеду. Мисс Лоуренс, я хочу, чтобы вы знали, мне не все равно, что станет с этим местом. Если вдруг возникнут трудности, с которыми вы не сможете справиться, прошу вас, позвоните мне, прежде чем отдать «Интера мотор» банку.

Я постаралась поскорее избавиться от странного выражения на своем лице. Кивнула.

Не затягивая момент, Чарльз Интера открыл тяжелую металлическую дверь перед собой, и мои глаза болезненно среагировали на яркий солнечный свет. Мужчина неторопливо прошел вперед, возложив ладони на перила ограждения, а я остановилась немного позади его.

Мне вдруг стало неловко оттого, что на меня снизу вверх смотрят пять сотен любопытных глаз.

В рабочих комбинезонах или в старой мешковатой одежде, люди стоят, спрятав руки в карманах своей одежды или скрестив их на груди. Взгляды осторожные, насмешливые, а есть откровенно недовольные, ведь заводом пришла управлять девчонка.

Чарльз Интера заговорил, а меня настолько охватило волнение, что я не сразу смогла понять значение сказанных им слов, но интуитивно поняла, что это приветствие. В словах мужчины мало радости, но все равно это приветствие.

Чарльз Интера не был многословен. Он сказал несколько слово о переменах случившихся, пытался быть убедительным, объявив их благом… Немного рассказал о собственных планах, коротко выразив сожаление о своем уходе из компании. Пожелал успеха и процветания этому месту и тем, кто трудится здесь.

– Теперь все в ваших руках, мисс Лоуренс, и будущее «Интера мотор» зависит от ваших решений, – отступив от ограждения, сказал мне Чарльз Интера. – Хотите выступить?

Мне бы хотелось сказать «нет», но при всей силе своего желания я так сказать не могу. Чарльз Интера предоставил мне очередь говорить, и я сделала шаг вперед. Подбородки рабочих взметнулись выше, а их взгляды стали по-особенному сосредоточенными и внимательными. Люди с очевидной заинтересованностью хотят послушать, что я им скажу.

Мое выступление началось с короткого приветствия. Я озвучила некоторые из ключевых целей и выразила самые оптимистичные надежды на их достижение. Поделилась мыслями о своем видении будущего «Интера мотор», каким это место могло бы стать и на какие результаты можно рассчитывать, а главное, как эти результаты могли бы отразиться на уровне благосостояния тех, кто вложил в это дело свое время и силы.

Я не готовила речь заранее. Я вышла к людям и говорила о том, что думаю, без запинок или смущения. Я знала, о чем могу говорить, и сделала это; пусть в моих словах не прозвучало чего-то судьбоносного для компании и для тех, кто работает здесь… Уверена, были те, кто очень ждал моего объявления, что «Интера мотор» станет частью корпорации Хэнтона с соответствующим вливанием капитала, уровнем зарплат и прочих привилегий. Этого не случилось. Восторженных аплодисментов ждать не пришлось.

– Я сделал все, что от меня требовалось, – сказал Чарльз, когда я отошла от ограждения и поравнялась с ним. – Не забывайте о том, что я сказал вам. Позвоните, когда это будет необходимо.

– Хорошо… – мои губы растянулись в спокойной улыбке. – Благодарю вас, мистер Интера.

Мужчина кивнул. Выражение его лица остается хмурым.

– Прощайте, мисс Лоуренс, – тихо проронил он, а сказать что-то в ответ я не успела. Чарльз Интера быстрым шагом покинул сборочный цех.

В этот самый миг возникло отвратительное чувство… Будто не купила компанию, а украла ее у него!

Я оглядела огромную территорию цеха. Вдоль стен прикреплены таблички с номерами рабочих бригад. За каждой бригадой на сборке закреплен автомобиль. Стадии готовности машины у всех разные.

Рабочие расходятся. В цеху шумно.

Вместо того чтобы вернуться в рабочий кабинет, я спускаюсь по железной лестнице вниз к людям. Шум и разговоры опять стихают, все больше глаз смотрят на меня. Когда я преодолела последнюю ступень, в цехе стало очень тихо.

Медленно иду по цеху. Смотрю по сторонам.

Порядка нет. Рабочий инвентарь оставлен где угодно, только не на положенных для этого местах.

Перешагиваю пустую стеклянную бутылку. Иду к рабочему месту бригады номер восемь, а люди расступаются передо мной, покосившись на меня осторожными взглядами.

На столе восьмой бригады колода потрепанных игральных карт. Игра не закончена… Под столом бутылки.

О том, что рабочие играют в карты в трудовые часы, Чарльзу Интера всегда было известно, но он предпочитал делать вид, что ничего об этом не знает. Как он это назвал? Ах да… поддержка морального духа в трудные времена.

Я взяла со стола даму крестей.

– Картинка совсем стерлась, – спокойно замечаю я.

В этот самый миг толпа зашевелилась. Некоторые из рабочих недовольно скрестили руки на груди. Хмурятся.

Я плохо представляю, как должен быть организован рабочий процесс, но интуитивно понимаю – вот так, как сейчас, быть не должно.

Взглянув на частично собранное шасси на полу, покрытое плотным слоем пыли, понимаю, что за работу восьмая бригада не принималась уже давно.

Пиво. Карты. Восемнадцать готовых машин на площадке за минувшие три недели… Одному только богу известно какого качества.

Я считала – этому месту прежде всего нужна конвейерная лента. Сейчас я так не думаю. Здесь нужнее дисциплина.

Заставить людей отказаться от старых привычек будет непросто.

Мои пальцы коснулись лица. Я уже привыкла к хорошему зрению и отсутствию очков на глазах, но прямо сейчас впервые за долгое время я забыла об этом.

Меня никто не учил быть руководителем компании. Соответствующего опыта у меня нет. Все, что я могу сейчас, – довериться своему чутью, а оно мне говорит, что мне ни в коем случае нельзя положить игральную карту на стол, оставив событие без последствий.

– Мистер Гарт, – обратилась я к начальнику цеха. Все время, что я здесь, мужчина держится в шаге от меня.

– Мэм, – с готовностью отозвался он.

То, что я сейчас собираюсь сказать, нужно проговорить твердо и уверенно, в противном случае, лучше совсем молчать.

– Алкоголь на производстве недопустим, мистер Гарт. Игровым картам здесь тоже не место.

– Да, мисс Лоуренс, – сразу согласился начальник цеха. А потом заговорил о прежнем руководителе и о существующем при нем порядке…

При таком раскладе я еще долго не дождусь нужного уровня дисциплины. Утвердившись, что решение мое правильно, громко объявила:

– Восьмая бригада уволена в полном составе за нарушение производственного графика, порядка и дисциплины. Сегодня им будет предоставлен расчет.

По цеху прокатился возмущенный рокот. Поднимается буря.

В первый день. В первый же час… я уволила девять человек!

– Всем заведующим бригадными блоками рекомендую привести дела в порядок, – моя рекомендация прозвучала как приказ.

Бегство из сборочного цеха маскирую быстрым решительным шагом. Я почти не заметила, как взлетела вверх по лестнице; промчалась по длинным коридорам и вернулась в рабочий кабинет, с силой захлопнув за собой дверь. Прижавшись лбом к прохладной двери, выдохнула тяжесть сковавшего меня напряжения.

Невероятно, как это было тяжело! Все это.

Неторопливо приближаюсь к рабочему столу. Когда в дверь тихонько постучали, почти с сожалением сказала:

– Войдите.

Скрипнула дверь, и в кабинет вошел младший по рангу бухгалтер. Не помню, как его зовут… Молодой мужчина с ярко выраженной линией скул вежливо поздоровался и прошел в мой кабинет.

– Мне сказали, что вы интересовались возможностью освободить склад от ненужного оборудования, – мужчина положил передо мной лист желтой бумаги и уселся по ту сторону стола.

– То, что для сушки кирпича? – припомнила я огромные многотонные печи, оставшиеся еще от прежнего производства. Смутно припоминаю, что разговор об этом состоялся с кем-то из рабочих около двух месяцев назад.

– В декабре сталелитейный завод на юге Данфорда предложил выкупить печи, но сделка не состоялась.

– Почему?

– Не получилось договориться о цене. Мистер Интера счел сумму слишком малой.

– Восемьсот пятьдесят тысяч? – резко поднимаю на мужчину взгляд. Такая сумма указана в предложении сталелитейного завода. – Эти ребята готовы собственными силами вывезти габаритный мусор с моего склада и заплатить при этом восемьсот пятьдесят тысяч? – многозначительно смотрю на высокого умного человека в круглых очках.

– Если позволите, я свяжусь с заводом, – с готовностью объявил он.

– Благодарю.

Когда мужчина ушел, я посмотрела на свой рабочий стол. Оставленные Чарльзом Итнера кипы бумаг, откровенно говоря, пугают.

Предстоит огромная работа. Я уже в ней.

Статистика, графики, планы…

Час за часом.

Солнце опускается за горизонт слишком быстро, на моем столе уже горит настольная лампа. Когда совсем стемнело, отдел, ответственный за учет персонала, предоставил мне краткий отчет. Как мне пояснили, это срочно…

Взглянув на бумагу с машинописными строчками, я упала на спинку кресла и нахмурилась.

Расчет в этот день потребовали сорок семь человек!

Одна десятая всего штата – таковы потери. Это очень много.

Прикрыв глаза, думаю…

Спустя неполный час я закрыла кабинет и спустилась по железной лестнице. В коридорах «Интера мотор» тихо и темно. Должно быть, я последней ухожу из здания.

За мной хлопнула входная дверь, вывеска над головой опасно скрипнула.

Совсем недалеко, под слабым светом фонаря блестит темно-коричневый «Прайд» Хэнтона – внушительная в размерах машина с далеко вытянутым капотом. Этот автомобиль – представитель дорогой классики. Таких немного.

Дверь автомобиля для меня открыл водитель. Опускаюсь в темный салон, и сильная рука Джона сразу притягивает меня к себе. Только слегка приподняв подбородок, позволила мужчине губами коснуться моих губ, а когда распахнулась водительская дверь, я резко отстранилась. Джон тоже отдалился и сделал это с неохотой – ведь присутствие водителя смущает только меня.

– Как твой день? – спрашивает Хэнтон.

– Трудный, но продуктивный, – улыбнулась я. Ободряющей улыбки в ответ не последовало, Джон просто сказал:

– Хорошо.

Этот мужчина тверд во мнении, считая управление компанией не женским делом, тем более когда компания терпит сложные времена. Он убежден, женщине для этого от природы не хватает морально-волевых качеств. Разумеется, я ни в чем с ним не согласилась.

«Руководящая женщина – это как собака, шагающая на задних лапах и жонглирующая носом. Нелепо – да. Но поражает тем, что это вообще возможно», – как-то сказал Джон во время очередных дебатов между нами. Вот в такой насмешливой форме, процитировав кого-то, Джон Хэнтон оставил попытки убедить меня в том, во что верит сам, предоставив мне полную свободу действий. Разговоры об «Интера мотор» больше никогда не переходили в спор между нами.

Теплое прикосновение отвлекло меня от мыслей. Джон поднес мои холодные пальцы к своим губам. Я улыбнулась.

Укладываю голову ему на плечо, рассматривая сцепленные пальцы наших рук, и вдруг понимаю, что впервые за долгое время я не боюсь…

Не боюсь мыслей о новом браке.

Не боюсь представить кольцо на своем пальце.

Как странно. Ведь я знаю обо всех последствиях такого поступка! Это все равно что стоять перед черной пропастью, из которой нельзя будет выбраться, сделай я шаг вперед. Я все это знаю и все равно думаю об этом?

Это безумие! Иррационально, нелогично и… так оправданно, ведь источник моего помешательства – любовь.

Любовь…

Любовь лишает рассудка, а гнев отрезвляет его.

– Джон Хэнтон! – в ярости выкрикиваю имя мерзавца, как торнадо ворвавшись в его кабинет. – Акции «Интера мотор». Объяснись!

Мужчина в кресле только на мгновение теряет строгость лица.

– Мистер Хэнтон, я не смогла ее остановить, – за моей спиной оправдывается секретарь Джона, Дэйзи.

– Все в порядке, – кивнул ей Джон. Женщина вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Акции продают, их покупают, – спокойно сказал мужчина, отложив бумаги в сторону. – Если ты так реагируешь на деловые процессы, принять на себя руководство было ошибкой.

– «Акции продают, их покупают»…? – мрачно повторила я. Костяшками пальцев упираюсь в гладкую поверхность рабочего стола и бесстрашно заглядываю в холодную сталь его глаз. С яростью в голосе говорю:

– Не в твоей природе оставлять что-либо вне собственного контроля. Нужно влезть в мое дело, нужно вмешаться в его работу и влиять на мои решения, ведь ты не согласен обладать только наполовину, тебе нужно завладеть всем! Наверное, так будет точнее, Джон?

В объяснениях своей позиции Хэнтон остался краток:

– Я хочу получить твою компанию, – невозмутимо и холодно сказал он мне. – Я ответил на твой вопрос?

В приступе безудержной ярости я хлопнула ладонью по столу.

Мужчина нахмурился.

– Столкнулась с проблемой, что оказалась тебе не по силам? – вдруг сказал он, откинувшись на спинку кресла. – Тебе не нравится, что акции твоей компании скупает персонально заинтересованное лицо. Хорошо, что ты будешь с этим делать?

– Будь ты трижды проклят, Хэнтон, – тихо выругалась я.

Джон скупает акции «Интера мотор» не только на бирже. До меня дошел слух, как запугали Эндрю Хогана, вынудив его продать Хэнтону самый внушительный пакет акций компании, что находился в частных руках. Как это грязно!

– Когда кто-то встает у тебя на пути, вымещать свой гнев, так как это делаешь сейчас ты, – самый, черт возьми, непродуктивный способ решения проблемы, – объявил Джон. Между нами возникла короткая тишина, градус конфликта остался прежним. – Если тебе по-прежнему важны мои мотивы… Да, Анна, я предпочитаю держать все под собственным контролем: тебя и все, что ты делаешь, в том числе! Мне так нужно, – тон его голоса вдруг переменился, и уже мягче мужчина добавил:

– Так будет лучше и для тебя самой.

– Как благородно… – с хмурой иронией бросила я.

Джон поднялся с кресла и подошел ко мне. Взгляд его остается строгим, но ладонь мягко ложится к моей пылающей от гнева щеке, бескомпромиссно доказывая нежность, что даже сейчас мужчина испытывает ко мне.

– Ты плохо представляешь, какой грязной может быть игра в деле, в котором ты стремишься преуспеть… – говорит он мне. – То, что я делаю – необходимость.

Когда он склонился к моему лицу для поцелуя, я сразу сбросила его ладонь со своей щеки. Не говоря ни слова, громко хлопнула дверью, покинув серый кабинет Джона Хэнтона.

Любовь… Еще никогда прежде это возвышенное чувство к Джону не было таким приземленным.

Браво, Джон! Как предусмотрительно подождать, когда Ева Нельсон выполнит данное мне обещание, и завладеть компанией, средства из которой мне уже не вывести. Обладать «Интера мотор» – все равно что завладеть моей свободой. Джон Хэнтон отнял у меня мою свободу, предложив взамен только иллюзию о ней.

День близится к концу, в небе сгустились тучи. На Первую центральную улицу опустились первые капли дождя. Небоскреб Хэнтона на фоне хмурого неба кажется совсем темным.

В моменты отчаяния приходят лучшие идеи. Они приходят внезапно, и все сознание отныне охвачено только мыслями о них.

Идея, крепко засевшая в моей голове, требует от меня немедленных действий. Я не смогу есть, не смогу спать и не смогу думать о чем-то еще, пока цель не будет достигнута. Это как безумие. Эйфория. Взрывная волна, что переполняет меня энергией. Это одержимость!

На пути к машине я плечом задеваю случайных прохожих, проигнорировав их недовольные замечания. Сажусь в автомобиль, резко проворачиваю ключ, и машина срывается с места.

На пути к «Интера мотор» в небе разыгралась настоящая гроза. За окном сверкнула молния, где-то далеко прогрохотал гром. Начался штормовой ветер, а дворники едва справляются с ливневыми потоками, что хлещут по лобовому стеклу. Дорогу вижу плохо.